На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Давид Смолянский
    Что значит как справляются!? :) С помощью рук! :) Есть и др. способы, как без рук, так и без женщин! :) Рекомендации ...Секс и мастурбаци...
  • Давид Смолянский
    Я не специалист и не автор статьи, а лишь скопировал её.Древнегреческие вазы
  • кира божевольная
    всем доброго дня! не могли бы вы помочь с расшифровкой символов и мотивов на этой вазе?Древнегреческие вазы

Александр Самсонов. Ливонская война В 5-ти частях

460 лет назад началась Ливонская война

460 лет назад началась Ливонская война
460 лет назад, 17 января 1558 года, началась Ливонская война. Русская армия вторглась в ливонские земли с целью наказать Ливонию за невыплату дани и другие огрехи.

Некоторые историки считают Ливонскую войну крупной военно-политической ошибкой царя Ивана Грозного. Например, Н. И. Костомаров усматривал в этой войне излишнее стремление русского царя к завоеваниям. На Западе также называют политику великого русского царя «кровавой» и «агрессивной».

Иван Грозный — один из самых ненавистных русских правителей для Запада и для российских либералов-западников.

Очевидно, что Иван Васильевич проводил такую политику, которая соответствовала национальным, стратегическим интересам русской цивилизации (Руси-России) и русского народа. Поэтому его так и ненавидят на Западе, поливают грязью, очерняют различные холуи и лакеи западной ориентации в самой России (Информационная война против России: чёрный миф о «кровавом тиране» Иване Грозном; «Чёрный миф» о первом русском царе Иване Грозном).

Действительно, Ливонская война была поставлена на повестку дня самой историей, закономерностями её развития. Прибалтика издревле входила в сферу влияния Руси, была её окраиной. Через Балтийское — Варяжское, а до этого Венедское море (венеды – венеты – вандалы – это славяно-русское племя, жившее в Центральной Европе) русы-русские с древнейших времен были связаны множеством интересов с Европой, где тогда проживали их братья по крови, языку и вере.

Таким образом, русское государство, которое в ходе феодальной раздробленности (первой большой смуты) утратило ряд своих окраин-«украин», должно было вернуться в Прибалтику. Этого требовала сама история, экономические и военно-стратегические интересы (ничего не изменилось и в настоящее время). Иван Васильевич, следуя по стопам своего знаменитого деда – Ивана III (который уже пытался решить эту задачу), решил прорвать блокаду, которой отгородили Россию от Европы враждебные ей Польша, Литва, Ливонский орден и Швеция.

Однако естественное стремление России пробиться к Балтике встретило ожесточенное сопротивление Польши, которая вскоре объединилась с Литвой, и Швеции. Польская верхушка опасалась, что усилившаяся Русь решит вернуть и западно- и южнорусские земли, в своё время оккупированные Литвой и Польшей. Швеция строила свою «балтийскую империю», ей конкурент на Балтийском море был не нужен. В целом во время Ливонской войны против Русского царство выступила вся «просвещенная Европа» и была развязана мощная информационная война против «русских варваров» и «кровавого царя-тирана». Именно тогда были сформированы основные методы борьбы с «просвещенного Запада» с «русским Мордором», который собирается завоевать «мирных» европейцев.

Кроме того, на юге был сознан новый «фронт» — Россию атаковала крымская орда, за которой стояла Турция. Тогда Османская империя была ещё могущественной военной державой, которую боялась Европа. Война стала затяжной, изматывающей. Россия воевала не только с передовыми европейскими державами, имеющими первоклассные вооруженные силы, которые поддерживала значительная часть Запада, но и с Крымским ханством и Турецкой империей. Россия вынуждена была отступить. Правительство Ивана Грозного совершило ошибку, решив, что Польша и Швеция (по сути, Запад), позволят Москве занять Ливонию. В итоге эту стратегическую задачу сможет решить только правительство Петра I.

Ливонская проблема

В середине XV века Ливония представляла собой разрозненное государственное образование, существовавшее в форме конфедерации Ливонского ордена, Рижского архиепископства, четырёх княжеств-епископств (Дерптское, Эзель-Викское, Ревельское, Курляндское), и ливонских городов. При этом в результате Реформации влияние епископов в Ливонии резко сократилось, их сан стал во многом лишь формальностью. Реальной властью обладал лишь Ливонский орден, земли которого к началу XVI века составляли более 2/3 территории Ливонии. Широкую автономию и собственные интересы имели крупные города.

В середине XVI века разобщённость ливонского общества достигла предела. Историк Георг Форстен отмечал, что накануне Ливонской войны «внутреннее состояние Ливонии представляло самую ужасную и печальную картину внутреннего разложения». Некогда сильный Ливонский орден утратил прежнюю военную мощь. Рыцари предпочитали решать личные хозяйственные проблемы и жить в роскоши, а не готовиться к войне. Однако Ливония опиралась на сильные крепости и большие города с серьёзными укреплениями. При этом Ливония стала привлекательной добычей для соседей – Польско-литовского союза, Дании, Швеции и России.

Ливония оставалась врагом Руси. Так, в 1444 году вспыхнула война Ордена с Новгородом и Псковом, продолжавшаяся до 1448 года. В 1492 году для борьбы с Ливонией напротив немецкой крепости Нарва был основан Ивангород. В 1500 году Ливонский орден заключил союз с Литвой направленный против Русского государства. Во время войны 1501—1503 гг., в 1501 году Орден был разгромлен русскими войсками в битве под Гельмедом около Дерпта. В 1503 году Иван III заключил с Ливонской конфедерацией перемирие на шесть лет, которое в дальнейшем продлевалось на тех же условиях в 1509, 1514, 1521, 1531 и 1534 гг. Из положений договора, Дерптское епископство должно было ежегодно уплачивать так называемую «юрьевскую дань» Пскову.



За полвека Орден успел забыть трепку, полученную от Ивана III. Договоры действуют, когда их подкрепляют силой (за сотни лет ничего на планете не изменилось). Когда прибалтийские лютеране-протестанты стали посягать на православные церкви, то Василий III их строго предупредил: «Я не папа римский и не император, которые не умеют защитить своих храмов». При Елене Глинской ливонцам снова напомнили о неприкосновенности храмов и свободе торговли для русских. Орден недвусмысленно предупреждали: «Аще кто преступит клятву, на того Бог и клятва, мор, глад, огнь и меч».

Однако в период боярского правления ливонцы в конец распустились. Были разорены русские церкви и «концы», торговые подворья в прибалтийских городах. Орден вообще запретил транзитную торговлю через свою территорию. Все приезжие должны были заключать сделки только с местными купцами, которые пользовались ситуацией и диктовали свои цены и условия, наживались на посредничестве. Более того, орденские власти стали сами решать, какие товары пропускать на Русь, а какие нет. Чтобы ослабить военный потенциал России, ливонцы наложили эмбарго на медь, свинец, селитру, запретили проезд западных специалистов, желающих поступить на русскую службу. Ливонцы писали германскому императору, что «Россия опасна», поставка ей военных товаров и допуск западных мастеров «умножит силы нашего природного врага». Враждебные выходки продолжались. Местные власти под липовыми предлогами грабили русских купцов, отбирали у них товары, бросали в тюрьмы. Бывало, что русских просто убивали.

В 1550 году наступил срок подтверждения перемирия. Москва потребовала от ливонцев выполнять прежние соглашения, но они отказались. Тогда русское правительство официально предъявила претензии. Указывалось на «гостей (купцов) новгородских и псковских бесчестье и обиды и… торговые неисправленья», на запрет пропускать в Россию западные товары и «из заморья людей служилых всяких мастеров». Предлагалось созвать посольский съезд и рассудить вопросы перед третейскими судьями. Только на таких условиях Москва соглашалась продлить перемирие. Но Орден эти предложения проигнорировал и демонстративно подтвердил все торговые санкции.

В 1554 году московское правительство решило усилить давление на Ливонию. Для этого использовали вопрос «юрьевской дани». Когда он возник, точно не известно. Новгород и Псков в прошлом неоднократно вели собственные войны с Ливонией. В одном из сражений псковичи разбили епископа Дерпта (ранее русский Юрьев, основанный русским князем Ярославом Мудрым, он назвал городище Юрьевом по своему христианскому имени), и он обязался платить дань. Дань упоминалась в договорах между Псковом и епископом в 1460 – 1470-х гг., а в 1503 г. её включили в договор между Орденом и Русским государством. О дани уже успели позабыть, но Висковатый и Адашев нашли этот пункт в старых документах. Более того, они его ещё и истолковали по-своему. Ранее территория Прибалтики была русской окраиной, русские основали Колывань (Ревель-Таллин), Юрьев-Дерпт и другие города. Позже их захватили немцы-крестоносцы. Адашев и Висковатый истолковали историю иначе и сообщили ливонцам: предки царя разрешили германцам поселиться на своей земле при условии выплаты дани и потребовали «недоимку» за 50 лет.

На попытки ливонцев возражать Адашев резко ответил: если не заплатите дань, государь сам придёт за ней. Ливонцы струсили и пошли на уступки. Ливония восстанавливала свободную торговлю, обязалась восстановить разрушенные православные церкви, отказывалась от военных союзов с Великим княжеством Литовским и Швецией. Дерптский епископ должен был заплатить дань, а великий магистр и архиепископ Рижский – проследить за этим. На сбор денег давалось 3 года. Когда послы привезли такое соглашение ливонским правителям, те ошалели. Сумма за полвека набежала огромная, за каждый год «по немецкой гривне с головы» дерптского населения. И дело было не только в деньгах. По тогдашним правовым нормам плательщик дани был вассалом того, кому платит.

Но и гнев Москвы навлечь на себя ливонцам не хотелось. Россия в это время была на взлёте. Центральная власть окрепла, военно-экономическая мощь росла с каждым годом. Началось время восстановления великой русской империи, после смутного времени — периода феодальной раздробленности. Москва становилась правопреемницей Ордынской империи, Россия — огромной континентальной (евразийской) империей.

Ливонские власти решили схитрить. Русскому послу они принесли присягу, что все условия выполнят. Но оставили себе лазейку – сообщили, что договор не имеет силы, пока не утверждён императором, так как Орден является частью Германской империи. А выполнять принятые условия Ливония не стала. Местные власти, рыцари уже давно стали торгашами, имели самые тесные связи торговцами и не хотели терять огромных доходов от посреднической торговли. В результате городские магистраты оставили в силе все ограничения наложенные на русских. И тем более никто не собирался собирать какую-то дань и восстанавливать за свой счёт православные церкви. Москва же была связана войнами с Казанью, Астраханью, Крымской ордой, значит, пока не могла заняться Ливонией.

В целом политика слабого, разложившегося Ордена была глупой. Россия с каждым годом становилась сильнее, восстанавливая позиции великой державы. А Ливония с договорами не считалась, злила могущественного соседа, при этом воевать ливонцы не готовились. Думали, что всё будет как раньше. Даже если и дойдёт до войны, то катастрофических последствий не будет, как-нибудь пронесет. Надеялись на сильные крепости и замки. На сильную армию епископы, города и торговцы раскошеливаться не хотели. Орден как военная сила полностью разложился. Ливонские рыцари кичились друг перед другом «славой предков», своими замками, оружием, но воевать разучились. Орденский магистр, епископы, фохты, командоры и городские власти жили автономно, грызлись за власть и свои права.

Ливонская конфедерация сама начала разваливаться. Польский король Сигизмунд II провёл тайные переговоры с Рижским архиепископом Вильгельмом. В результате архиепископ назначил своим заместителем и преемником Кристофа Мекленбургского (ставленник поляков). Впоследствии, став архиепископом, Кристоф должен был преобразовать архиепископство в княжество, зависимое от Польши. Эти планы вскоре перестали быть тайной, разразился большой скандал. Великий магистр Фюрстенберг собрал рыцарей, атаковал архиепископа и захватил его в плен вместе с заместителем Кристофом. Однако Польша пригрозила войной. Магистр не смог собрать войско, Ливония оказалась беспомощной перед Польшей. В сентябре 1556 года магистр публично извинился перед польским королем и подписал соглашение. Вильгельму вернули архиепископство. Ливония предоставила Литве свободу торговли, и заключила с ней антирусский союз. Также ливонцы обязались не пропускать в Россию товары военного назначения и западных специалистов. Таким образом, Ливония нарушила все условия перемирия с Россией.

Тем временем у России в очередной раз обострились отношения со Швецией. Шведы решили, что Москва окончательно увязла на востоке, дела её плохи и пора использовать благоприятный момент. С 1555 года шведы стали грабить и захватывать русские приграничные земли, луга и рыбные ловы. Когда крестьяне пытались дать отпор, их деревни жгли. Наместник Новгорода князь Палецкий направил посла Кузьмина в Стокгольм к королю Густаву с протестом, но его арестовали. Шведский король обиделся, что ему приходится сноситься с новгородским наместником, а не русским царем. В Швеции возобладала партия войны. Ходили «радостные» слухи, что русская армия разбита татарами, что царь Иван Васильевич то ли погиб, то ли его свергли и началась смута. Мол, пора воспользоваться ситуацией.

Шведские войска перешли границу. Новгородские отряды у границы были разбиты. Шведы бесчинствовали в Карелии. Шведский флот адмирала Якоба Багге весной 1555 года прошёл в Неву и высадил десант. Шведский корпус осадил Орешек. Но слухи о катастрофическом положении России не оправдались. Орешек устоял, ему на помощь вышли русские рати. Они сильно надавили на шведский корпус, противник понёс большие потери и бежал. В Новгороде собрали большую армию. Но шведы продолжили воевать, надеясь на поддержку Польши и Ливонии (те обещали поддержку, но обманули). Русские войска вторглись в шведскую Финляндию, в январе 1556 года разгромили шведов под Выборгом и осадили вражескую крепость. Шведские территории были сильно разорены.

Густав взмолился о мире. Москва дала согласие на переговоры. В марте 1557 года был подписан мирный договор сроком на 40 лет. Договор в целом сохранял статус-кво, но кто победил в войне, было очевидно. Старая граница была восстановлена, русских пленных отпускали, шведы своих выкупали. Условились о взаимной свободной торговле между обоими государствами и о свободном проезде через них в другие земли. Шведского кроля унизили за его прежнюю гордость – он не хотел вести переговоры с наместником Новгорода. Отписали, что иметь дело с Новгородом для него «не бесчестье, а честь», потому что пригороды Новгорода (Псков и Устюг) «больше Стекольны» (Стокгольма), а наместники – «дети и внучата государей литовских, казанских и русских». Шведский же король «не в укор, а единственно в рассуд… давно ли торговал волами?» (Густава возвели на трон повстанцы). Густаву пришлось забыть о своей гордыне, пока русские ещё раз не всыпали шведам. 1 января 1558 года договор со Швецией вступил в силу.

Ливонцы, увидев на примере Швеции силу Москвы, забеспокоились. Срок выплаты «юрьевой дани» истекал. Орден попытался снова оспорить её, но в Москве ливонских послов даже не стали слушать. Затем русский царь Иван Васильевич разорвал торговлю с Ливонией, запретил ездить туда псковским и новгородским купцам. Началось восстановление крепости Ивангород. На западной границе стали собираться войска. Новые переговоры снова не привели к успеху.

Начало войны

В январе 1558 года 40-тыс. русская армия под командованием касимовского царя Шиг-Алея (Шаха-Али), князя М. В. Глинского и боярина Даниила Романовича Захарьина вторглась в Ливонию. К походу были привлечены новые подданные Москвы – казанские татары, мари (черемисы), кабардинцы, черкесы, союзные ногайцы. Присоединились новгородские и псковские охотники (так называли добровольцев). Русские войска за месяц прошли по пути Мариенбург – Нейгаузен – Дерпт – Везенберг – Нарва. Русские отряды немного не дошли до Риги и Ревеля. При этом русская армия не брала укрепленные города и крепости, чтобы не задерживаться. Громили неукрепленные посады городов, села. Это был разведывательно-карательный поход с целью наказать Орден за его выходки и заставить принять условия Москвы. Ливония была опустошена.

В феврале войска вернулись в русские пределы, захватив огромную добычу и ведя толпы пленных. После этого по указанию царя Шиг-Алей выступил как бы в роли посредника – отписал правителям Ордена, что винить они должны себя, так как нарушили соглашения, но если хотят исправиться, то ещё не поздно, пусть посылают делегатов. Узнав об отправке в Москву посла от магистра, Шиг-Алей приказал остановить боевые действия.

Первоначально казалось, что война на этом и будет остановлена. Чрезвычайный ландтаг Ливонского ордена принял решение собрать для расчёта с Москвой 60 тыс. талеров, чтобы прекратить начавшуюся войну и заключить мир. Однако к маю была собрана лишь половина необходимой суммы. Хуже было то, что ливонцы сочли, что в крепостях они в безопасности. Что русские испугались штурмовать их сильные крепости и бежали. Что они фактически «победили». Нарвский гарнизон обстрелял русскую Ивангородскую крепость, чем нарушил договор о перемирии. Русская армия приготовилась к новому походу.

Русские победы в Ливонской войне

460 лет назад, 18 июля 1558 года, русская армия под командованием воеводы Петра Шуйского взяла город Дерпт (древнерусский Юрьев). Кампания 1558 года была успешна для Русской царства – наша армия за май – октябрь взяла 20 городов-крепостей Ливонии.

Общая ситуация

В середине XVI столетия сошлось несколько факторов, которые привели к Ливонской войне. Среди них был упадок и деградация Ливонии, немецких рыцарских орденов, которые обосновались в Прибалтике. Образовалось «ливонское наследство», в котором были заинтересованы Швеция, Дания, объединенные унией Польша и Литва, Россия. Ливонский орден был в упадке, но имел богатое наследство – стратегические территории, развитые города, сильные крепости, контроль над торговыми путями, население и прочие ресурсы. При этом можно выделить морской (балтийский) и континентальный (собственно ливонский) вопросы.


Балтийский вопрос затрагивал в основном интересы Ганзы, Швеции и Дании, которые боролись за господство на Балтийском море, чтобы использовать эту монополию для реализации своих великодержавных планов. Так, Швеции нужны были деньги и люди для борьбы с Данией. Также шведы хотели установить блокаду Русского государства на Балтике и замкнуть русскую торговлю на Швецию. Для этого нужно было установить контроль над выходом из Финского залива. Но, потерпев неудачу в деле создания антирусской коалиции с привлечением Ливонии и Польши, а затем неудачно повоевав с Россией (1554 г.), шведский король Густав на время отказался от своих планов.

Континентальный вопрос затрагивал стратегические интересы Русского государства и Великого княжества Литовского. Король Польши и великий князь Литовский Сигизмунд II пытался за счёт поглощения Ливонии компенсировать затухшую к этому времени экспансию в южном направлении, к Черному морю. Поляки столкнулись на юге с мощными противниками: Крымским ханством и Турецкой империей. В результате Польша не смогла использовать «киевское наследство» - получение земель Юго-Западной Руси, чтобы утвердиться в Причерноморье. Поэтому Польше и Литва нужен был контроль над ливонскими землями и выход к Балтике.

Москве необходимо было поставить под контроль выстроенную веками систему посреднической торговли, которую вели через прибалтийские города и обеспечить себе свободный выход на рынки Центральной Европы, получить доступ к европейским технологиям. Прибалтика также была необходима России по военно-стратегическим соображениям. При этом стоит отметить, что Ивану Грозному и его боярскому правительству в первой половине 1550-х годов было не до Ливонии. Главным и наиболее опасным врагом в это время была крымская орда, за которой стояла Турция. Россия взяла Казань и Астрахань, и вела с Крымом борьбу за ордынское наследство. В Москве в это время даже надеялись на окончательное решение татарского вопроса путем подчинения Крыма. При этом сначала Москва свернула свою активность на западном (литовском) направлении. Заключенное по итогам Стародубской войны 1535 – 1537 гг. перемирие продлевалось в 1542, 1549, 1554 и 1556 гг., несмотря на определённую напряженность в отношениях между двумя великими державами. Главным врагом был Крым и стоявшая за ним Турция. Поэтому в Москве даже прорабатывали идею русско-литовского антикрымского союза. Также Москва зондировала почву на предмет антитурецкого союза с Веной и Римом.

В Крымском ханстве в этот период возобладала антирусская партия, ядро которой составляли представители знати, субсидируемые из Литвы и выходцы из Казани и Астрахани. Эта партия оказала сильное влияния на Девлет-Гирея, человека довольно осторожного и не стремившего к обострению отношений с Москвой. Кроме того, наступательная политика Москвы обеспокоила Порту. Стамбул решил усилить давление на Русского государство с помощью крымской орды. Всё это привело к периоду длительной войны между Москвой и Крымом, которая продолжалась четверть века, вплоть до смерти Девлет-Гирея в 1577 году. Эта напряженная и кровава борьба требовала от Русского царства массу сил и ресурсов. На крымской «украине» решалась судьба Восточной Европы. Девлет-Гирей в 1571 году сжёг Москву. Перелом в пользу Руси произошёл только летом 1572 года в ходе решительной битвы при Молодях, когда русская армия под началом М. Воротынсокго уничтожила крымско-турецкую армию.

В результате схватка между Москвой и Вильно за Ливонию стала продолжением прежних русско-литовских войн за западнорусские земли, ранее оказавшиеся под властью Литвы и господство в Восточной Европе. Окончательно эта борьба завершилась только после Третьего раздела Речи Посполитой (если не считать уже современную историю).


Дерпт на гравюре 1553 года

Ливонская проблема

Ливония же в этом противостоянии Москвы с Крымским ханством и Польшей долгое время имела даже не второстепенное значение. Москва даже не имела прямых связей с Ливонской конфедерацией. Контакты с ней поддерживались через новгородского и псковского наместников. После того, как в 1503 году было подписано перемирие, завершившее войну между Ливонией и Русским государством, на северо-западном надолго наступил мир. Однако пока Москва была связана противостоянием с Литвой, Казанью и Крымом, на ливонском пограничье стали накапливаться проблемы. Шаг за шагом копились взаимные претензии новгородцев, псковичей, ивангородцев и ливонцев (прежде всего ревельцев и нарвитян).

Прежде всего споры касались торговых дел. На ливонском пограничье началась торговая война. Она была болезненна для Москвы, так как через Ливонию поступали важные товары, в том числе имеющие стратегическое значение – прежде всего цветные и драгоценные металлы (тогда на Руси не было их добычи). Серебро было необходимо для чеканки монеты, свинец, олово и медь для военных целей. Ливонские города стремились сохранить монополию в столь выгодной для них торговле России с Западной Европой. А ливонские власти препятствовали вывозу товаров в Россию, ливонский ландтаг неоднократно налагал запреты на вывоз серебра, свинца, олова и меди (а также других товаров) в Россию. Пытаясь обойти эти преграды, русские купцы искали обходные пути. Так, в Дерпте, Ревеле и Нарве были недовольны попытками русских купцов из Новгорода, Пскова и Ивангорода отказаться от традиционных сухопутных путей и перейти к перевозке товаров морем, в том числе с помощью нанятых шведских шхун.

Кроме того, Москве был важен доступ к европейским технологиям, науке. В 1648 году германский император Карл V дал разрешение ловкому посреднику Шлитте набрать специалистов, в том числе военных – оружейников, инженеров и т. д., а также восстановить торговлю оружием и стратегическими материалами с русскими. Это решение вызвало серьёзное беспокойство в Ливонии, Польше и Литве. Орденский магистр фон дер Рекке и польский король Сигизмунд II выступили резко против этого решения. В итоге под давлением Польши и Ливонии решение удалось отменить. Нанятых Шлитте специалистов стали перехватывать в северогерманских и ливонских городах. Естественно, что Иван Васильевич был весьма рассержен на ливонского магистра. Запрет на поставки, оружия, стратегических материалов и военных специалистов был весьма болезненным для Москвы, которая в это время вела тяжелую борьбу с Казанью.

Стоит также отметить и роль «новгородской партии». Несмотря на все политические перемены и утрату самостоятельности, Великий Новгород по-прежнему оставался важнейшим торгово-экономическим центром Русского государства, и вместе с Псковом монопольно владел правом торговли с Западом – через Ливонию и Ганзу. В этой торговле участвовал и дом Св. Софии, в ней участвовал и новгородский архиепископ Макарий (будущий митрополит всея Руси). С Новгородом и Псковом был связан и влиятельный клан Шуйских. В результате в Новгороде и Москве имелась достаточно влиятельная группировка заинтересованная в сохранении и развитии торговли на северо-западе. Также не стоит забывать и «силу новгородскую» - до 1/6 всех детей боярских и дворян Русского государства середины XVI века. Новгородские служилые люди испытывали земельный голод – их стало больше, а земли – нет, поместья мельчали и дробились, и подняться на государевой службу становилось все сложнее. Это вело к пограничным конфликтам на границе в Литвой (полоцкие земли), Ливонией и Швецией. Они были взаимными. И экспансия на северо-западном направлении могла дать новгородским дворянам желаемую добычу и земли под поместную раздачу.

До поры до времени Иван Грозный и его ближайшее окружение были увлечены восточными делами, борьбой с Казанью и Крымом, не обращая серьёзного влияния на ливонские дела. Лишняя война правительству Ивана Васильевича была не нужна. В военно-стратегическом отношении Москве было выгодно сохранить слабую, раздробленную, неспособную быть серьёзной военной угрозой Ливонскую конфедерацию. Ливония нужна была как буфер и канал связи с Западной Европы. И Москва была готова сохранить такого соседа при условии если не дружественной, то хотя бы нейтральной позиции, обеспечивая русским купцам и дипломатам свободное передвижение, а также бесперебойное прибытие нужных специалистов, мастеров и товаров. То есть иметь под боком слабую, разрываемую внутренними противоречиями Ливонию было выгоднее, чем если бы она усилила Швецию или Польшу и Литву. В этом случае угроза с запада и северо-запада многократно возрастала.

Но вскоре всё изменилось. Существующее положение нарушила Польша. В 1552 году польский король Сигизмунд II и прусский герцог Альбрехт, под предлогом «русской угрозы», договорились об «инкорпорации» Ливонии в состав Польши. В 1555 году Альбрехт предложил интересную идею – вакантное место коадъютора (католический титулярный епископ с правом наследования епископской кафедры) при родственнике Альбрехта рижском архиепископе Вильгельме должен был занять «многообещающий юноша» Кристоф Мекленбургский. Его назначение вело к конфликту интересов Ливонского ордена (его тогда возглавлял фон Гален) и рижским архиепископом. Вот тогда Сигизмунд мог влезть в этот конфликт, защищая интересы рижского архиепископа.

Польскому королю план понравился. Наступил благоприятный момент, Москва была занята конфликтом со Швецией и татарскими делами. В январе 1556 года рижский капитул избрал Кристофа коадъютором. Магистр Гален отказался признать этот выбор и содействовал тому, чтобы заместителем-коадъютором избрали фон Фюрстенберга, врага рижского архиепископа и противника сближения с Польшей. Летом в Ливонии началась война. Вильгельм и Кристоф потерпели поражение. Но Польша получила повод для вмешательства в дела Ливонии. В 1557 году Сигизмунд и Альбрехт двинули войска на Ливонию. Магистр Фюрстенберг, наследовавший умершему Галену, вынужден был пойти на соглашение в местечке Позволь. Позвольский договор задевал интересы России, так как Ливония давала согласие на союз с Польшей, направленный против русских.

Понятно, что это всё наложилось на уже имеющуюся экономическую войну и пограничные инциденты между Россией и Ливонией. Переговоры Москвы и Ливонии (они шли через Новгород и Псков), которые шли с 1550 года, о продлении перемирия обострились. Иван Грозный не велел своим новгородским и псковским наместникам «дати перемирья» ливонцам. Москва поставила Ливонии три основных условия: 1) свободный пропуск «из заморья людей служилых и всяких мастеров»; 2) пропуск в Россию товаров имеющих первостепенную важность, свободный пропуск купцов; 3) требование от дерптского епископа выплатить т. н. «юрьевскую дань». На переговорах 1554 года выяснилось, что русские считают выплату дани давней обязанностью «вифлянских немцев». Более того, окольничий А. Адашев и дьяк Посольского приказа И. Висковатый не только потребовали выплаты дани, но и всех «недоимков», накопившихся за прошедшие десятилетия. Сумма оказалась огромной. Когда ливонские послы услышали об этом, у них, по словам ливонского хрониста Ф. Ниенштедта, «чуть глаза изо лба не выскочили и они решительно не знали, как тут быть; условливаться и сговариваться о дани они не имели никакого наказа и не смели также просить о сбавке». При этом Адашев и Висковатый прозрачно намекнули, что если дани не будет, то русский государь сам придет и возьмёт то, что принадлежит ему по праву и старине.

Деваться было некуда, и ливонским послам пришлось уступить давлению русских переговорщиков, которые как оказалось весьма хорошо подготовились и проработали все вопросы. В текс договоров, заключенных между ливонцами и наместниками Новгорода и Пскова, были внесены положения об обязательствах Ливонии выплачивать Ивану Грозному «дань всю Юрьевскую, и старые залоги со всее Юрьевские (Дерптское епископство – Автор.) со всякие головы по гривне по немецкой» и, собрав требуемую дань «как изстари бывало», прислать по истечению 3-летнего срока. Также облегчалась торговля и Ливония не должна была вступать в союз с Польшей и Литвой.

В конце 1557 года в Москву прибыло новое ливонское посольство, желающее продлить перемирие. Чтобы сделать ливонских «партнеров» более сговорчивыми, в Москве решили провести мощную военную демонстрацию на границе с Ливонией. А в ходе самих переговоров царь провел смотр войскам. Однако платить по предъявленному счёту ливонцы отказались. Узнав о том, что «бездельные» ливонские послы денег не привезли, а только собираются торговаться о её размерах, Иван Васильевич разгневался. Ливонцы, чтобы предотвратить войну, соглашались уже на полную свободу торговли, включая оружие, что раньше от них и не требовали. Но этой уступки было уже недостаточно. Адашев и Висковатый требовали выполнения условий 1554 года.

Когда стало ясно, что ливонцы «исправляться» вовсе не собираются (видимо, царь уже знал и о Позвольских соглашениях), в Москве решили наказать немцев. Не хотят по-хорошему, будет по-плохому. Предусмотрительно собранная на границе с Ливонской конфедерацией русская армия тут же была направлена принуждать непонятливых немцев к миру. А невыплата юрьевской дани стала поводом для войны. Очевидно, что на первом этапе Иван Грозный не собирался включать Ливонию или её часть в состав России и воевать с ливонцами всерьез. У него и без этого хватало забот. Русский поход должен был припугнуть немцев, чтобы они пошли на нужное Москве соглашение.

Русские победы в Ливонской войне

Знатный московитский всадник. А. де Брюин. Гравюра конца XVI в.

Зимний погром Ливонии

Русско-татарский смерч прошёлся по землям Дерптского епископства, задел владения собственно Ордена и рижского архиепископа. Ливонцы не смогли противопоставить русским ничего равнозначного.

Зимний поход 1558 года

Сбор рати состоялся поздней осенью 1557 года. Иван Грозный отправил в Новгород воевод во главе с князем М. Глинским и Д. Юрьевым, войска собрали в Новгороде и Пскове, а также направили отряды бывшего казанского царя Шигалея (Шах-Али), двух татарских царевичей Кайбулы и Тохтамыша с мордвой и черемисами (марийцы), казаков и даже черкасов. То есть армия была внушительная. Сами ливонцы оценивали численность русской армии в 20 – 33 тыс. человек. Согласно же русским разрядам, войско, собравшееся в поход против ливонцев из Пскова, состояла из пяти полков – Большого, Передового, Правой и Левой рук, Сторожевого под начало 10 воевод. Войска шли налегке, без тяжелой артиллерии, только с легкими пушками. Задерживаться для осады крепостей не собирались. Стоит помнить, что главные силы русской армии в это время, как и основное внимание Москвы было обращено на «Поле» (Крым). Ливонию хотели только наказать, а не вести полномасштабную войну. Поэтому в основном использовали пограничные с Ливонией силы Новгорода и Пскова и легкую татарскую конницу.


Основной задачей похода было наказать ливонцев за непонятливость. Б. Рюссов, автор «Ливонской хроники», писал: «Московит (Иван Васильевич. – Автор.) начал эту войну не с намерением покорить города, крепости или земли ливонцев; он хотел только доказать им, что он не шутит, и хотел заставить их сдержать обещание, и запретил также своему военному начальнику осаждать какую-либо крепость». Князь А. М. Курбский (первый воевода Сторожевого полка) также прямо указывал на то, что он и его воины получили приказ «не градов и мест добывати, но землю их воевати». Таким образом, Иван Грозный решал сразу две задачи: 1) масштабная военная демонстрация должна была наказать и вразумить Орден, сделать его более сговорчивым; 2) дети боярские и татарские войска получали прекрасную возможность захватить различное добро и пленников (в то время это была обычная военная практика – войска «кормились» с местности, где шла война).

В результате русско-татарский смерч прошёлся по землям Дерптского епископства, задел владения собственно ордена и рижского архиепископа. Войска не брали городов и замков, не осаждали крепости, только жгли и грабили посады и окрестные селения, разоряли округу. За время двухнедельного рейда было и сожжено и разграблено около 4 тыс. дворов, сел и мыз. Ливонские власти не смогли противопоставить русским ничего равнозначного. Несмотря на угрозу войны Ливонская конфедерация не смогла быстро собрать войска, способные противостоять русским. Небольшие ливонские отряды прятались за стенами крепостей и замков, не решаясь вступить в бой, в лучшем случае нападали на отдельные мелкие русские и татарские отряды, а затем спешно прятались в своих укреплениях.

Перейдя русско-ливонскую границу под Псковом 22 января 1558 года, царское войско разделилось. Главные силы с князем Глинским и татарским царем Шах-Али двинулись на Дерпт на северо-запад, обходя Чудское озеро. Часть войск была отряжена на запад и юго-запад. Этой ратью командовали князья В. Барбашин, Ю. Репнин и Д. Адашев. В эту легкую рать входили татары, черкасы, казаки, некоторое число детей боярских и стрельцы, которые должны были поддержать конницу, если противник попытается контратаковать. При этом стрельцы были посажены на конь, чтобы не отставать от кавалерии. Действия легкой рати, в основном конной, были весьма эффективными. Подвергнув опустошению владение Ордена и рижского архиепископа, они приковали к себе внимание магистра и архиепископа, не дав им возможности оказать помощь Дерпту, куда пришёлся главный удар. За 10 дней легкая рать Барбашина, Репнина и Адашева опустошила местность «подле Литовскои рубеж, вдоль на полтораста верст, а поперек на сто верст. Действия русско-татарской конницы были стремительными. Суровая зима не помешала погрому ливонских владений. Завершив свою разрушительную деятельность в этом районе, конница повернула на север и соединилась с главными силами под Дерптом-Юрьевым.

Собравшись в единое войско под Юрьевым, русские полки три дня беспощадно опустошали округу, затем переправились через Эмбах и двинулась далее на север. Держа главные силы в кулаке, на случай вражеского контрудара, Глинский, Юрьев, Шах-Али медленно двигались огненным валом на север. Как писал летописец, воеводы «воину послали по Ризской дороге и по Колыванской и воевали до Риги за пятьдесят верст, а до Колывани за тридцать». Рассылаемые же воеводами небольшие летучие отряды громили все окрестности. Один такой отряд был направлен под Лаис – около 4 тыс. человек (около 1 тыс. стрельцов под началом голов Т. Тетерина, Г. Кафтырева, 500 – 600 детей боярских и до 3 тыс. татар, мордвы, черкас). 5 февраля 1558 года «головы под город пришли, - писал летописец, - а посад пожгли и побили многих людей, убили болши трех тысяч, а поимали множеству полону и жеребцов и всякие рухледи» (добро). Не стоит обвинять русско-татарские войска в чрезмерной жестокости и кровожадности, так велись войны в то время, и «просвещенные европейцы» действовали не лучше, а бывало, что ещё более жестоко. В современном мире дела обстоят не лучше, к примеру, в Сирии и Ираке противоборствующие стороны не раз были отмечены в массовых убийствах, мародерстве и даже продаже людей в рабство.

В середине февраля 1558 года русское войско пересекло границу южнее Нарвы и благополучно вернулось в свои пределы. Потери были минимальными, добыча огромной. Таким образом, зимний поход завершился полным успехом. «Неразумные» немцы поспешили дать согласие заплатить дань. Уже 1 марта магистр Фюрстенберг попросил принять ливонское посольство. 13 марта в Вольмаре открылся ливонский ландтаг. Главный вопрос, который обсуждали съехавшиеся на него депутаты от Ордена и городов, заключался в том, что делать в этой ситуации. Магистр ратовал за войну с Московией, говоря, что только после успешных боевых действий можно рассчитывать на удовлетворительный мир. Но рижские, дерптские и ревельские депутаты не разделяли воинственных настроений магистра. Зажиточные бюргеры указывали на пример шведского короля Густава Васы, который был разбит русскими, хотя и был сильнее Ливонии. Война обойдётся Ливонии слишком дорого, лучше откупиться от Москвы, поторговавшись о размере дани. В конце концов депутаты решили, что можно выплатить России 60 тыс. талеров и отправить для переговоров новое посольство. Процесс принятия ландтагом этого решения был ускорен новым русским рейдом. 19 марта русский отряд под началом князя Г. Темкина-Ростовского в районе Изборска, Вышгорода и Красного городка перешел границу и в течение четырех дней опустошал владения Ордена и рижского архиепископа.

Зимний погром Ливонии

Русское осадное орудие XVI века

Нарвское дело

Однако пока в ландтаге немцы судили и рядили, пока собирали деньги на выплату юрьевской дани, пока готовили посольство, ситуация изменилась. Нарвский гарнизон обстрелял Ивангородскую крепость, чем нарушил договор о перемирии.

Заложенный датчанами в XIII веке и проданный ими спустя сто лет Ливонскому ордену, город и замок Нарва были стратегическим форпостом на границе сперва на с Новгородской землей, а потом и Русским государством. Нарва контролировала водный маршрут по реке Нарове, недалеко от места впадения которой в Финский залив и находился город. Эта крепость закрывала путь на Ревель и Дерпт. Поэтому в нескольких сотнях метров от неё стояла русская крепость Ивангород, возведенная Иваном III. Враждебная политика Ливонии привела к тому, что в апреле 1557 года царь и Боярская дума приняли решение построить ниже Ивангорода, у моря город и пристань для ведения торговли. Летом работы завершили. Опыт быстрого возведения крепостей и городов у русских был большой. Так, руководил постройкой новой крепости и пристани дьяк Иван Выродков – тот самый, который ранее возводил Свияжск для взятия Казани. В новую гавань стали приходить шведские, германские, голландские и др. суда.

Во время зимнего похода основной русской армии князь Д. Шестунов с силами гарнизона Ивангорода нарвские места «повоевал и повыжег». В ответ нарвский фогт фон Шнелленберг приказал обстрелять ивангородский посад. После этого нарвский бургомистр запросил помощи из Ревеля. С пушками и порохом прибыл небольшой отряд аркебузиров. Ивангородские воеводы - князь Г. Куракин, И. Бутурлин и П. Заболоцкий, помня, что между Москвой и магистром идут переговоры, запросили мнение правительства, что им делать в этой ситуации. В Ивангород направили артиллерийского специалиста, участника походов на Казань, дьяка Шестака Воронина. С собой дьяк привез царскую грамоту с разрешением отвечать немцам «изо всего наряду» (артиллерии).

Русские войска возвели на подступах к Нарве батареи и стали обстреливать ливонскую крепость. 17 марта нарвитяне попросили перемирия. Ивангородские воеводы согласились на две недели прервать обстрел. Местные ливонские власти решили использовать это время для укрепления обороны. Нарвский бургомистр и ратманы (члены городского магистрата) заваливали Ревель просьбами о присылке пороха и орудий. Также Ревель решил направить на помощь Нарве 2 сотни всадников и 3 десятка кнехтов (солдат), так как силы самого Нарвского фогства были невелики – в случае войны оно должно было выставить всего 150 всадников.

В результате пока магистр и ландтаг спорили и решали, что делать, ситуация вокруг Нравы обострилась. Терпение Ивана Грозного иссякало. В ответ на очередную воеводскую грамоту, что из Нарвы ведут огонь и «роздор делают», приказал воеводам «стреляти изо всего наряду по Ругодиву» (древнерусское название Нарвы). Воеводы в начале апреля возобновили обстрел вражеской крепости. «И стреляли неделю изо всего наряду, - писал летописец, - ис прямого бою из верхнево каменные ядры и вогнеными, и нужу им учинили великую и людей побили многых». Город, по сообщениям ливонцев, был буквально завален русскими снарядами. Нарвитяне запаниковали и сообщали магистру, что русские денно и нощно бомбардируют город из всевозможных орудий (некоторые ядра весили до 20 кг). Также русские войска блокировали город с моря, постоянно совершали вылазки на левый берег Наровы, опустошая окрестности. Это привело к недостатку провианта и фуража. Кроме того, городская казна была пуста и нечем было платить солдатам. Чтобы не оставить город без защиты, пришлось конфисковать товары в городских складах, и обложить всех торговцев и домовладельцев дополнительным налогом, чтобы изыскать средства для уплаты солдатам.

Помощи всё не было и не было, поэтому нарвские городские власти 9 апреля выслали делегацию и сообщили русским воеводам, что не отвечают за действия Шнелленберга, и что готовы перейти в русское подданство. Жившим посредством торговли нарвским бюргерам, к тому же не получившим сильной помощи от других ливонских городов и магистра, не улыбалось перспектива быть полностью разоренными или даже убитыми. Поэтому они решили перейти в подданство Ивану Грозному. Тут же было достигнуто соглашение о новом перемирии, нарвитяне дали заложников «в заклад».

Пока нарвские послы с бургомистром Крумхаузеном добирались до Москвы, Иван Васильевич, получив известие о том, что ругодивцы готовы признать его власть, отправил в Ивангород подкрепление – воевод Алексея Басманова и Даниила Адашева (брат А. Адашева). Кроме того, в Ивангород из Гдова перевели воеводу А. Бутурлина и из Неровского города – И. Замыцкой. Воеводам предписали занять Нарву. Войск у них было немного – вместе с ивангородацами не больше 2 – 2,5 тыс. человек. Нарва имела небольшой гарнизон (в начале мая 150 ливонцев и 300 кнехтов-наемников), но была сильной крепостью. Кроме того, было очевидно, что магистр вряд ли будет безучастным наблюдателем, пока русские осаждают и берут Нарву.

Таким образом, в Москве по-прежнему не придавали конфликту с Ливонией большого значения. Зимний поход показал крайнюю военную слабость Ордена, а дальнейшие переговоры – политическую рыхлость даже перед военной угрозой. Но русское правительство решило не торопиться и взять только Нарву, которая сама просилась в подданство. Поэтому для занятия Нарвы было выделено небольшое войско.

Прибыв на место, Басманов и Адашев сначала попыталась связать с нарвцами, но немцы, оправившись от бомбардировки, «солгали», сказав русским воеводам, что они якобы не посылали своих послов русскому царю с тем, чтобы «от маистра отстати». Очевидно, в Нарве, после отъезда посольства с бургомистром, победила антирусская партия и горожане снова попросили помощи у магистра. Басманов немедленно блокировал все сообщения Нарвы с внешним миром и выслал сторожи (разведку). Предусмотрительность воеводы была не лишней. Фюрстенберг прислал подкрепления - феллинский комтур Кеттлер собрал отряд из 800 воинов (включая 500 всадников). Ливонцы подошли к Нарве 20 апреля и разбили лагерь в 4 милях от города.


Взятие Нарвы Иваном Грозным. Худ. Б. А. Чориков

Штурм Нарвы

Захват Нарвы имел военно-стратегическое значение. Характер войны изменился. Русская армия приступила к планомерному захвату замков и городов Ливонии.

Штурм Нарвы

Осажденная Нрава была в критическом положении, ей угрожал голод. Опасаясь, что город капитулирует, ливонский командир Кеттлер решил провести в Нарву подкрепление. В ночь на 1 мая 1558 года отряд рижских и ревельских кнехтов во главе со своими гауптманами (капитанами) фон Зингехофом и фон Штрассбургом при поддержке всадников попытались пройти в Нарву. Ливонцы напоролись на русскую заставу и вступили в бой. Понеся потери, они всё же прорвались в город. При этом русские захватили обоз ливонского отряда.


Днем 1 мая Кеттлер атаковал русскую заставу на ревельской дороге. Басманов направил на помощь детей боярских и стрельцов. Ливонская конница опрокинула нашу и стала её преследовать. Однако немцы напоролись на стрелецкую засаду, были обстреляны и побежали. Наша конница, перестроившись, контратаковала и стала преследовать, рубить и брать в плен смешавшегося противника. Судя по всему, русские войска использовали общую с татарами (идущую с древних времен, ещё от скифов) тактику – ложное бегство и заманивание врага в засаду.

Получив подкрепление, гарнизон Нравы снова обстрелял Ивангород. После этого русские войска снова приступили к сильному обстрелу крепости. 11 мая в Нарве вспыхнуло несколько пожаров: «загорелося в Ругодиве и почало горети во многих местех» (Летописец Русский). Кеттлер хотел выступить к городу, однако часть его подчиненных выступила против. После первых неудач, рыцари опасались снова попасть в засаду и не хотели покидать укрепленный лагерь. Тем временем Нарва пала. Во время сильного пожара ливонские солдаты бежали в замок, бросив город и орудия. Заметив, что ливонцы бросили свои места на стенах и башнях города, русские стали форсировать р. Нарову. Служилые люди переправлялись на лодках, плотах и соорудили временную паромную переправу.

Басманов предложил горожанам капитулировать, напомнив об обещании перейти в подданство русского царя. После этого Басманов повёл людей на штурм. Русские ворота штурмовали стрельцы Тетерина и Кашкарова, а Колыванские (Ревельские) – Бутурлин с детьми боярскими. Стрельцы сломили сопротивление горожан: «приспеша стрельцы русские с стратилаты их, тако же и стрел множество от наших вкупе с ручничною стрельбою пущаемо на них. Абие втинусша их во вышеград…» (верхний город, замок). Стрельцы, открыв ворота, впустили в город сотни дворянской конницы Басманова и Адашева. А через Ревельские ворота ворвались люди Бутурлина. Тем самым исход битвы был решен. Остатки нарвского гарнизона скрылись в замке. Ливонцы ещё надеялись на приход Кеттлера.

Русские потушили огонь и приготовились к штурму замка. Со стороны города замок не был так силен, как с внешней стороны. Захваченные в городе пушки развернули против замка, и они начали обстрел вместе с ивангородской артиллерией. Немцам снова предложили сложить оружие: тем, кто не желал быть подданным русского царя, обещали свободный пропуск вместе с семьями и имуществом; тем, кто хотел остаться – компенсировать ущерб от осады, восстановить дома и т. д. Засевшие в замке остатки гарнизона и успевшие бежать горожане отказались, так как ещё надеялись на помощь войск Кеттлера. Но их надежды были тщетны. Тем временем обстрел усиливался. Боеприпасов в цитадели было крайне мало, как и продовольствия. Замок был забит горожанами, ещё несколько сотен человек, не сумев попасть в переполненную цитадель, укрывались в замковом рву. В итоге вечером 11 мая немцы согласились на капитуляцию.

Остатки гарнизона получили свободный проход. Жители города принесли присягу на верность царю. Согласно летописи в Нраве взяли «пушек болших и менших 230». Очевидно, часть пушек были пищалями – тяжелыми ружьями. Так, ливонский хронист Реннер сообщает о 117 пушках и гаковницах (крепостные дульнозарядные ружья). Таким образом, к утру 12 мая 1558 года русские войска заняли всю Нарву. Захват крепости имел важное значение: 1) Нарва, как уже ранее отмечалось, имела военно-стратегическое значение; 2) Россия получила удобную морскую гавань, через которую стали возможными прямые сношения с Западной Европой. Также в Нарве началось и создание русского флота — была оборудована верфь, в которой начали работы мастера из Холмогор и Вологды. В гавани Нарвы впоследствии базировалась флотилия из 17 судов под командой датского подданного Карстена Роде (), принятого на русскую службу.

Штурм Нарвы

Взятие Нарвы русскими войсками в 1558 году. Художник А. А. Блинков

Летний поход

Падение Нарвы изменило характер войны. Захват сильной крепости довольно незначительным русским отрядом, хотя и с опытными воинами и командирами, показал Москве всю слабость и рыхлость Ливонии. В Москве поняли, что настало время раздела наследства «больного человека» Северо-Восточной Европы. Иван Грозный, который первоначально просто хотел наказать ливонцев и сделать их более сговорчивыми, осознал, что захват городов, портов и крепостей Ливонии куда более важен, чем просто «юрьевская дань». Открывалась захватывающая перспектива включить Прибалтику в русскую сферу влияния. Кроме того, необходимо было спешить, так как на Ливонию зарились Швеция и Польша.

Поэтому когда в мае 1558 года ливонские послы привезли дань, деньги не приняли и царские дипломаты сообщили немцам, что их словам веры нет, пускай теперь магистр и рижский архиепископ бьют государю челом, вымаливая прощение, государь же за их «неисправление» велел своим воеводам «над ыными городы промышляти, толко им Бог поможет», поэтому дальнейшие переговоры бессмысленны. Таким образом, теперь ливонцам пришлось пожалеть, что они так долго медлили с данью.

Тем временем Иван Грозный направил к Нейшлоссу (Сыренск) и другим городам свою рать во главе с одним из лучших полководцев псковским воеводой князем П. И. Шуйским. Судя по всему, большой поход заранее не готовили, поэтому рать выступала постепенно, по частям. Первыми выступили из Нарвы на Нейшлосс воеводы Д. Адашев и П. Заболоцкий. Конница шла по суше, а стрельцы и казаки с «нарядом» (артиллерией) во главе с Шестаком Ворониным на стругах по р. Нарове. Вперёд были высланы конные сотни детей боярских и татар, которые стали заслонам на дорогах от Колывани (Ревеля) и Риги, на случай если выступит магистр. 3 июня 1558 года довольно небольшая рать Адашева вышла к Нейшлоссу и приступила к осадным работам. 5 июня осадный работы в целом были завершены: «туры круг города изставили и наряд по всем туром розставили, а стрелцов с пищалми пред турами в закопех поставили. И учали по городу стреляти изо всего наряду из пищалеи по воином». В этот же день из Новгорода на помощь подошел князь Ф. Троекуров с небольшим отрядом. Нейшлосский фогт Дирих фон дер Штейнкуле решил не ждать, пока русские пушки пробьют бреши в старых стенах и свирепые «московиты» пойдут на штурм, и сдался на третий день после начала обстрела. 6 июня 1558 года Нейшлосс капитулировал.

Взятие Нейшлосса - Сыренска открыло кампанию «градоимств». Следующим на очереди был Нойхаузен – Новгородок и сам Дерпт-Юрьев, столица Дерптского епископства. Для решения этой задачи Шуйский собрал в Пскове немалую по европейским меркам рать – 5 полков с 47 сотенными головами (около 8 – 9 тыс. детей боярских с слугами) и 2 стрелецких приказа А. Кашкарова и Т. Тетерина (до 500 – 600 стрельцов). Ливонцы же приводили вовсе фантастическую цифру – до 80 тыс. человек.

15 июня 1558 года полки Шуйского подошли к Нойхаузену (Нейгаузен), пограничной крепости Дерптского епископства. Командовавший ливонским гарнизоном Йорг фон Икскюль отказался сложить оружие и сдать замок. Русский летописец с уважением отметил: «билися немцы добре жестоко и сидели насмерть». Снова как под Нарвой и Нейшлоссом важную роль при взятии вражеской крепости сыграли русские пушкари и стрельцы. Когда стало ясно, что немцы не намерены сдаваться, воеводы велели «туры поставити блиско города и наряд подвинути к городу». Под прикрытием мощного артиллерийского огня наши войска приблизились к крепости вплотную. Звуки сильной канонады были слышны в окрестностях соседнего замка Кирумпе, где разбил укрепленный лагерь магистр Фюрстенберг и дерптский епископ Герман с небольшим отрядом рыцарей и кнехтов. Магистр, пока шла осада замка, стоял в одном переходе и не сдвинулся с места, чтобы помочь осажденным.

30 июня 1558 года после разрушения русской артиллерией крепостных стен и башен немцы прекратили бессмысленное сопротивление. Остатки ливонского гарнизона были отпущены. Падение Нойхаузена открыло дорогу русским войскам к Дерпту и они сразу пошли на столицу епископства. 6 июля передовые отряды рати Шуйского вышли к замку Варбек, около Дерпта и взяли его без боя. Магистр не смог помешать русским. В ливонском лагере царил разброд и шатание, Фюрстенберг не решился вступить со своим деморализованным воинством с битву с противником. Магистр свернул лагерь и начал поспешное отступление, которое обратилось в бегство. При этом ливонский арьергард был растрёпан русскими передовыми силами, которые были направлены в погоню. По словам псковского летописца, «наши за ним ходили, и многых догоняа били немец». Ливонский обоз был частично захвачен, а командовавший арьергардом Кеттлер едва не попал в плен.

После падения Нойхаузена и бегства отряда Фюрстенберга, войско Шуйского сухим и водным путем (по Чудскому озеру) вышло к Дерпту-Юрьеву. 8 июля 1558 года русские войска осадили город. Как писал Э. Крузе, участник тех событий, «широким фронтом неприятель тремя большими густыми колоннами прикрываясь сотнями гарцующих врассыпную всадников, наступал на нас». При этом ливонцы теперь определили силы русских ещё более огромной цифрой – 300 тыс. человек.


Развалины замка Нейгаузен

Осада Дерпта

Осада Дерпта

Падение Юрьева стало для Ливонской конфедерации ещё более сильным ударом, чем капитуляция Нарвы. Восточная Ливония, по сути, оказалась во власти русского царя.

Падение Дерпта

8 июля 1558 года русская армия вышла к Дерпту – Юрьеву. Подступив к городу, русские немедленно начали осадные работы, которые развивались по хорошо отработанному порядку. По словам летописца: «как пришли воеводы к Юрьеву и наряд из судов выняв и стрельцы у города перед турами закопалися и з города немцев збили». Важную роль во взятии города снова сыграли стрельцы Тетерина и Кашкарова, и пушкари. Именно на их плечи (а их было довольно немного, около 500 стрельцов) легла основная тяжесть осадных работ и повседневная боевая работа в окопах. Попытки дерптского гарнизона делать вылазки не имели успеха. Стрельцы, псковское ополчение и послужильцы детей боярских упорно, невзирая на сопротивление врага, рыли траншеи, возводили шансы и батареи для доставленной по воде из Нарвы артиллерии.

Для старых укреплений Дерпта действия русской артиллерии оказались решающими, как и в осадах Нарвы, Нейшлосса и Нейхаузена. 11 июля русские пушкари открыли сильный огонь, «стреляющее, ово огнистыми кулями, ово каменными». Скоро положение Дерпта стало безнадежным. «А из наряду били шесть ден, - отмечал русский летописец, - и стену городовую розбили и в городе из наряду многих людей побили». Преимущество русской артиллерии и рати было очевидно, назревал штурм. Среди горожан не было единства, ряды защитников поредели от русского огня, и дезертирства. Надежды на помощь со стороны магистра Фюрстенберга не было. Сам магистр на призывы о помощи ответил, что он «сердечно сожалеет о печальном состоянии города и высоко ценит твердость епископа и почтенной общины; он весьма не одобряет поступок дворян и ландзассов, покинувших своих господ, что, конечно, впоследствии послужит им к позору. Он (магистр) желает, чтобы другие оказали такое мужество, на какое только способен человек, для защиты славного города. Но, несмотря на всё его сожаление, он видит, что ему не удастся в настоящее время оказать сопротивление такому громадному, как то он узнал из всех разведываний, войску, какое находится теперь у врага, но, впрочем, он будет усердно молиться милостивому Богу за них, и день и ночь думать о том, как бы набрать побольше народа для войска».

Таким образом, перед лицом неминуемого разрушения укреплений и последнего штурма, исход которого был очевиден, епископ Герман решил последовать примеру Нарвы. Как писал псковский летописец: «бискоуп и немцы посадникы воеводам князю Петроу Ивановичю с товарищи град Юрьев здали по мирному советоу, июля в 20 день, на том, што им жити по старине, и с царевыми и великого князя наместникы соудити судиям их, и из домов их и из града не извести».

В сдавшемся городе русские захватили огромную добычу. Так, согласно Лебедевской летописи, «пушек взяли болших и менших пятсот пятдесят две пушки». Ливонский хронист Реннер называет ещё большее число – 700. Очевидно, что значительное число из этих пушек – крепостные ружья. Также было захвачено большое количество различного имущества. Ливонский хронист Руссов (Рюссов), понятно, что преувеличивая, писал, что «невозможно описать, сколько сокровищ взял московит в этом городе деньгами, серебром и золотом, и всякими драгоценностями и уборами от епископа, каноников, дворян и бюргеров». Интересно, что в одном из тайнике города русские нашли 80 тыс. талеров. Руссов с горечью отмечал, что дерптцы из-за своей жадности потеряли больше, чем требовал у них русский царь. Найденных средств хватило бы не только на юрьевскую дань, но и на наём войска для защиты Ливонской конфедерации.


Укрепления Дерпта к 17 веку

Разгром Ливонии

Падение Юрьева стало для Ливонской конфедерации ещё более сильным ударом, чем капитуляция Нарвы. Восточная Ливония, по сути, оказалась во власти русского царя. Ливонские замки и городки, после захвата Юрьева, сдавались без особого сопротивления. Участник русского похода, князь А. М. Курбский, писал позднее, что царские воеводы «того лета взяхом градов немецких с месты близу двадесяти числом; и пребыхом в тои земле аж до самого первозимия, и возвратихомся к царю нашему со великою и светлою победою, бо и по взятью града, где и сопротивляшеся немецкое войско к нам, везде поражаху их от нас посланными на ротмистры…».

Ливония разваливалась. Известие о падении богатого города, фактической столицы Восточной Ливонии, неплохо укрепленного и хорошо снабженного артиллерией, привело к панике вассалов дерптского епископа. Орденские и епископские должностные лица, рыцари в панике бежали, забыв о своих обязанностях по организации обороны. Местные же жители «били челом» царским воеводам, чтобы они их не «воевали». Целые городки и селения принимали присягу русскому царю. Если бы Иван Грозный действительно хотел завоевать Ливонию, то лучшего времени, чем лето – осень 1558 года, у него не было. Обветшалое здание Ордена, разъедаемое различными противоречиями и накопленными проблемами, рушилось прямо на глазах. Орден обвинял ливонских дворян в равнодушии к судьбе Ливонии, нежелании воевать. Дворяне обвиняли орденские власти, что те не выделили средства для покупки достаточного количества наемных солдат. Бюргеры же думали лишь о своих привилегиях и как сохранить имущество. Крайними же оказались, как это обычно и бывает, простые крестьяне, брошенные на произвол судьбы (войны). Фюрстенберг, не сумевший организовать отпор русскому вторжению, стремительно терял остатки авторитета и власти. Резко усилилась пропольская партия, которая сумела добиться избрания на пост магистрова коадъютора (заместителя) феллинского комтура Г. Кеттлера, сторонника ориентации на Польшу.

Но пока ливонцы судили и рядили, что делать дальше, погром и развал продолжались. Мелкие русско-татарские отряды «воевали» по Восточной и Северной Ливонии, сеяли хаос и разрушение, добирались до самых окраин Ревеля. Но их действия не имели серьёзных военных последствий. Возможно, что если бы под Ревель пришла рать Шуйского с мощным нарядом, то и этот город мог капитулировать. Но этого не случилось. Летняя кампания подходила к концу. Русское войско устало и нуждалось в отдыхе, «запас себе пасти и лошадей кормить», готовясь к новой кампании. Огромная добыча – «животы», теперь сковывала русские войска. Необходимо было вывезти добро, расселить по поместьям пленников. Кроме того, войска поредели, не столько от боевых потерь (крупных битв не было), сколько от отъехавших по домам по различным причинам детей боярских и их детей. В результате русские войска ушли на зимние квартиры в свои пределы, оставив в городах и замках небольшие гарнизоны, которые прикрывали отход основных сил и контролировали занятую местность.

Тем временем круг участников войны стал расширяться. В конфликт вмешалась Дания. Датский король Кристиан III решил, что пришло время принять участие в разделе ливонского наследства. Дания заявила свои претензии на Северо-Западную Ливонию с Ревелем и владения эзельского епископа. В августе 1558 года датские послы прибыли в Дерпт.

Ливонское контрнаступление

Пока русские праздновали победу и уходили на зимние квартиры, ливонцы вынашивали планы реванша. Подготовку контрнаступления магистр Ордена Фюрстенберг, его заместитель Кеттлер, рижский архиепископ Вильгельм и командующий войсками Рижского архиепископства фон Фелькерзам начали ещё летом 1558 года. Прибыли в Ригу первые сотни немецких наемников. Несколько тысяч солдат были наняты магистром при посредничестве Генриха II, герцога Брауншвейг-Люнебургского. Из ганзейских городов в Ливонии везли порох и свинец. Поближе к линии фронта свозили боеприпасы, провиант, фураж и другие припасы.

Приготовление противника к контрнаступлению для русских осталось неизвестным, как и начало осеннего наступления ливонской армии - незамеченным. Мелкие русские отряды продолжали свои рейды, захватывали мелкие замки поселения, приводили к присяге на верность государю местных «чёрных людей». В августе 1558 года по воеводским известиям-«отпискам» были взяты Везенберг (Раковор), Борхольм (Порхол), Лаис (Лаюс), Толсбург (Толщбор), Поддес (Потушин) и Адсель, в конце сентября – Кавелехт (Киневель) и Оберпален (Полчев). А русские летучие отряды продолжали разорять окрестности Ревеля. Казалось, что враг повержен и русским ничего не угрожает. Поэтому царь велел воеводе Шуйскому ехать в столицу. Иван Грозный награждал своих воинов. Государь «их жаловал любовными и приветными словесы… и их праведную прямую службу похваляя и жалование великое им обещая…». В Александровской слободе царь «бояр и всех воевод жаловал шубами и кубки и аргамаки и кони и доспехи давал им и землями и кормление им довольно пожаловал». Не были обделены и дети боярские, которых Иван Васильевич «многим своим жалованием жаловал, шубами и ковши и камками и денгами и конми и доспехом и кормлением и поместьи». То есть русские праздновали победу.

Осенью 1558 года под началом Кеттлера было собрано довольно серьёзное войско: ливонские источники сообщают о 2 тыс. конницы, 7 тыс. кнехтов (наемная пехота) и 10 тыс. ополченцев (по другим данным – 4 тыс. конницы, около 4 – 7 тыс. пехоты). Псковская летопись отмечала, что по сведениям взятых в бою «языков», с магистром идёт более 10 тыс. воинов. Это были немалые по европейским меркам силы. Орден потратил большие средства на рейтаров и кнехтов. Очевидно, что такое серьёзное для Ливонии войско должно было решить важную задачу – отбить Дерпт-Юрьев. Ливонское войско имело силы, что выставить заслоны и быстрым ударом взять Юрьев (используя своих сторонников в городе). Однако на пути немцев оказался небольшой замок Ринген (Рындех, Рынгол) с малочисленным, но храбрым русским гарнизоном под командованием воеводы Русина-Игнатьева. Здесь нашла коса на камень. Героическая оборона Рингена сорвала вражеское контрнаступление.

Автор:
Самсонов Александр

https://topwar.ru/133905-460-let-nazad-nachalas-livonskaya-v...

https://topwar.ru/144507-russkie-pobedy-v-livonskoy-voyne.ht...

https://topwar.ru/144556-zimniy-pogrom-livonii.html

https://topwar.ru/144602-shturm-narvy.html

https://topwar.ru/144642-osada-derpta.html

Картина дня

наверх