Дважды случалось мне быть в Тюмени, оба раза, правда, проездом, и всякий раз думал я над тем, чтобы собрать на одной странице все, что известно про Сибирское ханство и древнюю Тюмень. Однако же, всегда мое желание наталкивалось на вопиющее отсутствие материалов о дорусской Тюмени. Наконец решился я сделать усилие и над собой, и, может быть, над материалом, и осуществить свою задумку в надежде, что написанное спровоцирует читателей, более знающих, нежели я, дополнить или поправить здесь изложенное.
Еще одно необходимое предисловие. Одним из правил этого сайта является то, что все фотографии на нем сделаны лично мною. Однако, в Тюмени, где я был в очень коротких и напряженных командировках, мне просто не везло: я успевал только кое-как общаться с местными краеведами и покупать литературу, а вот погулять по городу с фотоаппаратом почти и не удавалось. Поэтому, чтобы эта страница, на которую ушло у меня так много труда, не казалось бы слепой, я вынужден брать иллюстрации с сайта Тюмени, из превосходной книги А. Иваненко “Прогулки по Тюмени”, а также из буклета “Тюмень. Областной краеведческий музей”. Я надеюсь, что обладатели прав на эти картинки мягко подойдут к этому факту, и примут во внимание, что пропаганда достоинств и истории Тюмени оправдывает “содеянное”. В еще большей степени я рассчитываю на новый свой приезд в Тюмень, когда я смогу таки увидеть своими глазами многое из того, о чем я тут написал, и заменить чужие иллюстрации собственными.
Сибирскому ханству не везло на исторической арене при жизни, не везет ему и после смерти – на ниве историографии. Литературы о ханстве – раз, и обчелся. Старые, дореволюционные исследования по большей части мало доступны, к тому же и устарели. Новые работы стали появляться лишь в самое последнее время, и чаще всего они очень тенденциозны. У историков тем больше возможностей для произвола, чем менее сохранилось подлинных источников, и от Сибирского ханства их сохранилось на самом деле очень мало. Даже о жизни “европейского” по географическому положению Казанского ханства у нас почти нет аутентичных письменных источников; от Сибирского ханства собственных источников не дошло вообще, а косвенных - очень мало, и в основном с того момента, как русские принялись его завоевывать. Поэтому-то, как заговорят о Сибирском ханстве, тут же толкуют или о Кучуме, или о Ермаке, как будто прежде них ничего там и не было. Русские так называемые “сибирские летописи” – это, конечно, никакие не летописи, составленные погодно и очевидцами, а суммирующие рассказы, написанные главным образом участниками или потомками участников походов Ермака, причем часто по заказу сибирских церковников, намеревавшихся канонизировать Ермака, собиравших для этого материал, но так и не преуспевших в этом. Так, архиепископ Киприан в 1622 году “повеле расспросити ермаковских казаков, како они придеша в Сибирь … и кого поганые убили в драке”. Казаки принесли ему в ответ на запрос свои записанные воспоминания, которые стали для Киприана основой его “синодика”, а для историков – “сибирскими летописями”. Менее тенденциозны работы тобольского дворянина Семена Ремизова, но они созданы только в конце 17 в.
С другой стороны, не лучше и с археологическими источниками, потому что практически ничего не копано, за исключением одного-двух периферийных городищ. Сама Тюмень не копана демонстративно, при строительных работах там нет даже обычая приглашать археологов, в музее нет витрины о дорусской Тюмени (да и сам музей сейчас ждет переезда и закрыт).
Нет в отношении Сибирского ханства и нумизматических источников: как Казанское и Астраханское ханства, оно не чеканило своих монет. Года два назад случилось мне услышать о якобы обнаруженной монете, чеканенной в Тюмени татарскими владетелями, но с тех пор я так ее и не увидел. Что же остается? Обрывки, осколки, да устные предания, которые крайне трудно привязать к хронологический шкале. Ну, с этим багажом и отправимся вперед.
Долгое время в науке господствовало мнение, будто татары пришли в Западную Сибирь лишь с монгольской армией (оно опиралось на то, что про ранних татар слышно в окрестностях Монголии; первое упоминание – надпись середины 6 в по РХ). Собственно, то же говорили и о Казанских татарах, отрицая их связь с древними булгарами. Как второе, так и первое очевидно неверно. Другое дело, что само имя “татары” действительно появилось только после монгольского завоевания; это - название тюркского населения Золотой Орды.
Сами же тюрки появились в Западной Сибири намного раньше. Когда? Самые ранние государства тюрков, “каганаты”, размещались в Средней Азии и ближе к Монголии, и даже крайние их границы не достигали пределов Западной Сибири, где жили себе автохтонные племена, вероятно, финно-угорского происхождения. Тюрки Западной Сибири – это, скорее всего, гунны, которые поначалу обитали возле Китая, но, изгоняемые оттуда, двумя волнами двигались на запад. Первая волна осела здесь около 93 г до РХ, вторая – в 155 г по РХ. Не пожелавшие остаться в Сибири ушли на запад, и в 4 веке по РХ навели ужас на Европу. Было еще много волн тюркских переселенцев.
К началу монгольского нашествия степи Восточной Европы населяли тюрки-кипчаки, составившие население Золотой Орды. Важно понять, что точно такие же тюрки (другие по культуре, по занятиям, но этнически те же) заселили и пространства юга Западной Сибири. Когда я ездил по окрестностям Тюмени, я обратил внимание, что, несмотря на относительную суровость пейзажа, в принципе он мало отличается от степей Украины. Кочевать можно – это главное, что привлекало тюрков. Потому они тут и оседали.
Было ли у этих тюрок государство до подчинения Монгольской империи? Вопрос остается спорным. Историк из Казани Г. Файзрахманов пишет, что “туралинские, тоболо-иртышские и барабинские татары предположительно в конце 11-начале 12 вв создали свой политический союз – образовалось государство сибирских татар”. Для обоснования этих слов автор приводит данные “одной сибирской летописи” (в списке литературы вместо названия этой “летописи” читателя отсылают к газете “Тобольские губернские ведомости” за 1883 год, где, видимо, этот источник цитировался).
Итак, эта “одна сибирская летопись” говорит, что тюрки поставили город на реке Ишим – Кызыл Туру (дословно “Красивый Город, рисунок 1). Он отождествляется с городищем в 16 км от нынешнего Тобольска. Раскопками городища дата подтверждается – начало 12 в. Обратите внимание, что слово "тура" дожило до нашего времени в названии шахватной фигуры, похожей на крепостную башню - это и есть "крепость". Еще раз посмотрите на рисунок из Ремизовской летописи, изображающий город Кызыл Туру. Мы видим, что в центре четырехугольной крепости стоит большая юрта правителя, вокруг крепости идут полукругами периферийные системы обороны, и между ними - юрты горожан. Это очень похоже на монгольскую столицу Каракокум, описанную путешественниками, поэтому рисунок можно признать реальным.
Имя первого правителя этого государства, как и название собственно державы, неизвестно. Г. Файзрахманов приводит свидетельство Абульгази, что государство носило имя “Туран”, но сам почему-то предлагает называть его “условно” Ишимским ханством. В книге Г. Файзрахманова приводится список ханов Ишимского государства, который мы воспроизводим здесь без комментариев:
Неизвестный правитель – Кызыл-тин (Краснотелый) – Девлет - Юваш – Ишим – Мамет – Куташ – Аллагул – Кузей – Ебардул – Бахмур – Яхшиметь – Юрак – Мунчак – Юзак – Мунчак и Он-сон (другие варианты имени – Он, и даже “Иван”).
Последнего, Она, сибирские летописи называют уже мусульманином. В принципе это неудивительно: связи Сибири с Волжской Булгарией зафиксированы и археологически. Эти правители, если, конечно, список реален, должны были держать власть в промежутке от примерно конца 11-го века до 1230-х годов, потому что Он-Сон, видимо, подчинился Чингиз хану. Иными словами, на 130-140 лет приходится 16 правителей, то есть каждый правил в среднем 8-9 лет, что представляется приемлемым.
Ну а насколько все-таки реален сам факт существования такого государства? Скажу честно, я испытывал на этот счет большой скептицизм, пока не пообщался с пензенским археологом Геннадием Белорыбкиным. Он рассказал мне, что на территории Волжской Булгарии зафиксировано постоянное присутствие дружин военных наемников – аскизов, с Горного Алтая. Факт сам по себе совершенно новый и пока не осознанный, нам же важно, что установлено: аскизы постоянно поддерживали контакты с Алтаем. Менялись моды на Алтае – булгарская “диаспора” тут же на это реагировала. Такая ситуация была бы невозможна, не будь между Алтаем и Волжской Булгарией “буферного” государства, помогавшего осуществлять постоянные сношения. Таким образом, на рубеже 12-13 вв государство на юге Западной Сибири на самом деле было.
К сожалению, о его истории и жизни можно судить только по той “летописи”, на которую ссылается Г. Файзрахманов (рисунок 2). Про хана Юваша там сказано, что, собрав дружину в 300 человек, он отправился покорять соседние племена. Эти соседи, очевидно, ханты и манси. С их завоеванием медлить на самом деле было нельзя, потому что северяне владели настоящим северным золотом – мехами. Хану Юраку удалось обложить данью всех в пределах Западной Сибири. При Юзаке жители ханства перешли к земледелию, что подтверждается археологическими находками (так, обнаружен чугунный сошник 9 века, привезенный из Китая; оттуда могли приглашать и “агрономов”).
Вероятно, в пору роста “Ишимского ханства” его не беспокоили династические конфликты. Когда страна достигла естественных пределов расширения, внутри правящего дома обнажились противоречия. Оба сына Юзака, Мунчак и Он-сон, претендовали на трон. Он-сон в ходе борьбы был оттеснен из Кызыл Туры, и ушел в устье Ишима, где образовал отдельный юрт (не на месте ли нынешнего города Усть Ишимска?), а потом, как полагает Г. Файзрахманов, подчинил себе брата и занял единолично трон всего “Ишимского ханства”. Как и в России, накануне монгольского завоевания внутренние противоречия в государстве достигли предела.
Западная Сибирь после монгольского завоевания
Как именно проходило завоевание монголами Западной Сибири, мы практически не знаем. Вероятно, как и в 16-м столетии русским, в 13-м столетии монголам понадобились очень ограниченные силы, чтобы привести в покорность эту слабую и малонаселенную территорию, и поход небольшого отряда просто не попал в официальные монгольские хроники. Не стоит питать иллюзий, что монголы не смогли или не захотели завоевать “Ишимское ханство”. Название Сибир упоминается в форме Шибир в “Сокровенном сказании” монголов, значит, монголы сделали свое дело и здесь.
Возможно, наши знания о монгольском завоевании пополнятся благодаря сибирским летописям. Однако, существует несколько вариантов “мифа”, и нам надо сделать свой выбор.
Первый вариант, самый ненадежный, отражен, в частности, в группе Есиповских летописей. Он говорит, что против Он-сона восстал его подданный Чингис – “его же державы от простых людей”, в котором на самом деле надо видеть Чингиз хана. Чингис убил Он-сона, и стал править его ханством. У Он-сона остался сын Тайбуга, чудом спасенный от резни. Он долго скитался по отдаленным местам, потом Чингис узнал о нем, призвал к себе, окружил доверием, дал земли, главным образом после того, как Тайбуга по его поручению покорил остяков. Именно Тайбуга построил на Туре город, который назвал Чимги Тура (предок нынешней Тюмени). Так на “особых землях” Тайбуги образовался Тюменский, или Туринский юрт.
Ремизовская летопись излагает все по-другому. Он-сон мирно умирает, его преемником по Ишимскому ханству становится Иртышак, и этого Иртышака убивает тюменский (?) хан Чингис.
Наконец, третья версия (в летописи Петра Годунова), на мой взгляд, самая надежная, сообщает, что после того, как Чингиз завоевал Бухару, некий Тайбуга выпросил у Чингиза удел по рекам Ишиму, Иртышу и Туре. Потомки Тайбуги продолжали править этими землями. О происхождении Тайбуги все говорят по-разному, но в целом сходно. Тайбугу то называют царевичем Киргиз-Кайсацкой орды, сыном хана Мамыка. То говорят, что его отца звали Шах Мурад, а жили оба в Бухаре. Этот “бухарский” Тайбуга на завоевание “Ишимского ханства” отправился с 500 воинами, среди которых были и муфтии. Очевидно, Тайбуга – лидер (хан) небольшой кочевой орды, которая перемещалась возле Бухары, а потом помогала Чингиз хану ее завоевывать.
Итак, Чингиз хан действует во всех трех вариантах. Это не случайно – тогда-то, значит, династия Тайбуги и пришла в Сибирь. Очевидно, о покорении “Ишимского ханства” речь зашла после падения Бухары (10 февраля 1220). В позднейшем Сибирском ханстве постоянно присутствовали купцы из Бухары. Вероятно, то же было и до монголов. Именно купцы могли подсказать монголам, что на севере есть страна, которую не мешало бы покорить. Предводитель одной из орд в составе монгольского войска, местной, кочевавшей возле Бухары, вызвался завоевать эти земли. Чингиз ему их пожаловал. Что значило такое “пожалование”? То же, что пожалование Восточной Европы своему сыну Джучи – хотя Восточную Европу еще предстояло захватить. Чингиз разрешал Тайбуге завоевать “Ишимское ханство”, Тайбуга обязывался платить Чингизу налоги. После завоевания Тайбуга основал на месте разгромленного “Ишимского ханства” Тюменский юрт, то есть удел, княжество, в составе Улуса Джучи (Золотой Орды), который, в свою очередь, входил в состав великой Монгольской империи.
Какие именно обязательства взял на себя Тайбуга? Ответ заключается в самом термине “Тюмень”. Вообще, “тумен” – это “10 тысяч”. Вероятно, Тайбуга обязывался или выставлять со своих владений 10 тысяч воинов, или просто платить налог с 10 тысяч человек. Последнее представляется куда более вероятным. Поскольку, кроме сибирской Тюмени, есть несколько других, на Северном Кавказе, в низовьях Волги, на юге Казахстана, такие “тюмени” всякий раз надо рассматривать как центры вассальных княжеств, плативших налоги с 10 тысяч человек. Прочие этимологические изыски, как то происхождение слова “Тюмень” от “томэн” (алтайское “нижний”), или из тюркского – “отдаленная провинция”, нужно без жалости отбросить.
Безусловно, старая династия, представленная Он-соном, была истреблена. С этого времени на трон в качестве джучидского вассала садится Тайбуга и его потомки, люди, сыгравшие выдающуюся роль в сибирской истории. Пришла в упадок старая столица Кызыл Тура, вместо нее Тайбуга построил новую, Чинги Тура (или Чимги Тура - Город Чингиза; другие этимологии нельзя признать исправными), на месте нынешней Тюмени. Перенос столицы практиковался монголами при завоевании территорий и символизировал смену элиты. Дату основания Тюмени нужно отсчитывать, стало быть, примерно от 1220 года, но никак не от 14-го столетия, как пишут в популярных книгах.
Входил ли Тюменский юрт в состав Золотой Орды, или в состав другой орды Монгольской империи? Нет, именно в состав Золотой Орды, Улуса Джучи. Границы Улуса Джучи в Сибири известны не очень хорошо, но район современной Тюмени точно входит в эти границы.
Единый в 13-м столетии Тюменский юрт, к началу 14 века разделился. В первой половине 14 века географ ал-Омари составил полный перечень улусов Золотой Орды, упомянув среди них улусы Сибирь и Ибирь (рисунок 3). Помимо этого устойчивого сочетания, в источниках встречаются обозначения “билад Сибир” (“область Сибир”), или ас-Сибир. “Двойная” форма дожила до начала 15 века – еще Иоганн Шильтбергер приводит форму Bissibur-Ibissibur. Что означает это “раздвоение”? Сибирью в более позднее время называли одноименный город (другое имя его – Искер), возле Кызыл Туры, только еще ближе к Тобольску. Можно заключить, что в начале 14 века разрушенная при завоевании старая столица еще не поднялась из пепла, зато рядом с нею вырос другой город, который вскоре становится центром самостоятельного юрта, выделившись из владений потомков Тайбуги. Тайбуга мог сам способствовать этому, отдав часть своих владений своему сыну. Основание Сибира-Искера, стало быть, также относится к времени около 1220 года.
О жизни отдаленных юртов почти ничего неизвестно. Не спасают положения лоскутные упоминания иностранцев, как, например, замечание Марко Поло о татарском “короле” в Сибири (рубеж 13-14 вв). Даже список правителей юрта практически не известен. Так, Г. Файзрахманов приводит следующий перечень:
Тайбуга – Ходжа – Мар (или Умар) – Адер (Обдер) и Ябалак (Еблак); братья, не правили – Мухаммад – Ангиш (Агай) – Казый (Касим) – Едигер и Бек Булат (братья, правили одновременно) – Сенбакта – Саускан.
Сразу бросается в глаза, что после Тайбуги сразу идет Хаджи, то есть Хаджи Мухаммад, правивший в начале 15 века (о нем речь впереди). Получается, мы просто не знаем ни одного имени владетелей юрта за 150 лет. Тем не менее, род Тайбуги не угас – до середины 16 века Тайбугиды не покидают страниц исторических хроник.
Несмотря на отдаленность от основных центров цивилизации, видеть в жителях Тюменского юрта каких-то провинциалов было бы неверным. Именно в это время в сибирских городах развивается каменное строительство. Остатков этих городов, городищ, известно в Западной Сибири довольно много, но какие из них ордынского времени, а какие поздние – ясно далеко не всегда. Город Чинги Тура на месте современной Тюмени археологически никогда не исследовался, поэтому показательны раскопки в Искере. Толщина его культурного слоя достигает 2 метров, находки золотоордынского времени достаточно представительны. Помимо этих двух пунктов В. Егоров выделяет безымянное городище Тонтур на реке Оми (Барабинская степь), также с золотоордынскими слоями, и еще массу городищ, как, например, поселение с развалинами каменной мечети на реке Иртыш, в 20 верстах ниже от устья Ишима.
Важнейшим событием в жизни юрта тех лет была попытка центральных властей Золотой Орды внедрить ислам. Самые первые ростки ислам пустил, вероятно, еще при Оне – вместе с купцами и проповедниками из Волжской Булгарии. Но то была, наверное, очень поверхностная исламизация. В эпоху Золотой Орды первые проповедники должны были прийти сюда при хане Узбеке, когда началась массовая исламизация всего государства.
Скорее всего, в Сибири начинания Узбека, успешные почти везде, имели меньший результат. Судить об этом можно по тому, что в конце 14-го столетия тут разгорелась настоящая священная война. Как говорят татарские предания, в 797 АН (1393-1394 годах AD) в юрт прибыло 336 шейхов в сопровождении солдат “хана Шейбана” (видимо, потомков Шейбана). Они встретили сопротивление, погибло 330 шейхов и 1148 воинов. Ставка шейхов располагалась в городе Сибир (Искер). Мавзолеи святых, погибших в тех войнах, рассеяны по всей Западной Сибири, по ним можно проследить географию походов шейхов в самые отдаленные кочевья поклонников язычества. Всего удалось найти могилы 39 шейхов, остальные были потеряны уже в те времена. Над могилами местные сторонники ислама установили памятники в виде многогранных срубов, названные “астана” (сравните с названием новой казахской столицы).
Вероятно, вооруженное сопротивление язычников было подавлено, поскольку трое шейхов рискнули остаться в Сибири для постоянной работы, но остальные предпочли вернуться в Бухару. Но в целом миссия оказалась недовыполнена: даже в 16-м веке Кучуму приходилось приглашать проповедников из Бухары.
Великий хан Золотой Орды Тохтамыш был выходцем из прилегающей к Тюменскому юрту Кок-Оры (Синей Орды). Кок-Орда в 13-14 веках входила в состав Улуса Джучи (Золотой Орды). Имея своего хана, вассального правителю в Сарае, она никогда не проявляла сепаратизма.
Правление Тохтамыша на престоле Золотой Орды было и блестящим, и горьким. Его “европейская” карьера закончилась в 1399 году, когда он и литовский князь Витовт потерпели сокрушительное поражение от Тимур Кутлука и Едигея в битве на Ворскле. Тохтамыш бежал, и скрылся в Западной Сибири.
Где именно он обитал, и что он там делал? Одни источники говорят, что он перемещался “в тюменских пределах”, имея в виду весь Тюменский юрт (Сибир+Ибир), другие уточняют – речь идет все-таки о Сибири (Искере).
Вопрос о статусе Тохтамыша еще сложнее. Жил ли он как простой политэмигрант, или занял трон? Хотя источники молчат, первое надо признать совершенно невероятным. Безусловно, Тохтамыш, пользуясь своей харизмой и опираясь на остатки своего войска, взял престол в Сибири (Искере), возможно, оставив потомкам Тайбуги только Чинги Туру. В районе Томска до сих пор показывают курганы, которые народная память связывает с именем Тохтамыша. Правда, Томск далеко от обеих столиц юрта.
В 1406 году “царь Шадибек [правил в 1399-1407- Е.А.] убил царя Тохтамыша в Симбирской земли”, как говорит Троицкая летопись. Смерти Тохтамыша искал Едигей (Идику), основатель Ногайского ханства. Ногаи не имели в составе своей элиты чингизидов, поэтому им приходилось рыскать по ордам, искать потомков Чингиз хана, и приглашать их к себе на трон. Шадибек, хан Кок-Орды, а потом и всей Золотой Орды, был марионеткой Едигея. Другая марионетка, Чокре, также из ханов Кок-Орды, появляется в Золотой Орде в 1414 году (ненадолго – на год). Видимо, до этого, в 1407-1413, Чокре сидел на престоле Тюменского юрта, куда его, по указанию Едигея, посадил Шадибек. В. Трепавлов прямо пишет, что в “Чинги Туре беклярибек Эдиге, основатель ногайской правящей династии, сажал на ордынский трон ханов-марионеток”. Едигей, таким образом, устроил тут “инкубатор”, откуда черпал кадры для своих европейских проектов.
При Едигее и его ближайших преемниках, сибирский и ногайский троны были сопряженными – занятие одного почти всегда подразумевало занятие и другого. Тем не менее, мы не знаем, кто сменил Чокре на престоле Сибири после его ухода в Европу. Может быть, и никто.
В 1420 году Едигей погибает, а в 1421 году его сын Мансур сажает на престол и Ногайской Орды, и Сибири, Хаджи Мухаммада. Неожиданно Хаджи Мухаммад выбирает своей столицей не Сибир (Искер), а древнюю Кызыл Туру. Это выглядит загадочным, но факт есть факт.
В 1428 году Хаджи Мухаммад погибает от руки предводителя “кочевых узбеков” (предков казахов) Абул-Хайра. Как и сам Хаджи Мухаммад, Абул-Хайр происходил от Шейбанидов, потомков родственника Чингиз хана Шибана.
Абул-Хайр был великим ханом, который поставил государство “кочевых узбеков” на неслыханную ни до, ни после высоту. Однако, от владения сибирскими юртами ему, вероятно, пришлось отказаться. По распространенной версии, в том же 1428 году сыновья убитого Хаджи Мухаммада, Махмутек и Ахмад, восстали против Абул-Хайра, выгнали его из Кызыл Туры, и сами сели на царство. Вероятность такого сценария я считаю незначительной: перед Абул-Хайром трепетали в регионе все, и уж не периферийным царевичам с ним воевать. Скорее всего, сыновья Мухаммада просто выпросили у него отцовский юрт, взяв его на правах вассалитета. Сколько они правили, вместе или раздельно – все это остается совершенно неизвестным.
Внук Хаджи Мухаммада, тем временем, находился на юге, в Ногайской Орде, и активно участвовал в политической жизни. Его звали Хаджа Мухаммад Ибрагим, или просто Ибак. В 1468 или в 1469 году вместе с ногаями он захватывает престол в Кызыл Туре – и в Ногайской Орде тоже - и начинает свое долгое правление. У кого именно он отнимает трон, остается неясным. Скорее всего, у потомков Махмутека и Ахмада, или у кого-то из них самих.
В это же время мы видим в другой сибирской столице, Чинги Туре, некоего Мара, потомка Тайбуги, который правит здесь с 1460 года. Скорее всего, все время, пока престолом в Кызыл Туре после Тохтамыша владели привлеченные ногаями шейбаниды, тайбугины не выпускали Чинги Туру из своих рук, вероятно, позиционируя себя как вассалы правителя, сидевшего в Кызыл Туре.
Поначалу мы видим, что Мар пытается ввести себя по отношению к Ибаку как вассал. Он женится на сестре Ибака. Ибак принимает эту игру, пока не чувствует в себе достаточно сил. В 1480 году Ибак организует поход на Чимги Туру, убивает Мара и объединяет два престола, демонстрируя свои недюжинные амбиции и истинные цели. Интересно, что столицей Ибак избирает стол Мара, Чинги Туру, за каковым фактом, вероятно, стоит признание главенства именно этого престола в сибирских делах. Сыновья Мара, Адер и Ебалак, бежали куда-то на окраины, а оттуда, вероятно, снеслись с Ибаком, и упросили сохранить за собой какие-то окраинные владения. Со стороны Ибака это была большая промашка. Тайбугины, не уничтоженные в корне, сыграли подрывную роль в истории сибирского государства, такую же, как война партий в Казани, что в конечном счете привело к быстрому ослаблению государства и его гибели от рук кучки захватчиков.
Ибак был очень ярким правителем, не хуже Кучума. Именно он поставил точку в судьбе Золотой Орды (Большой Орды), убив последнего великого хана этого государства, Ахмада. В 1480 году Ахмад несколько месяцев простоял на реке Угре, так и не решившись напасть на Москву. Поздней осенью 1480 года он ушел к себе на Нижнюю Волгу, и расположился на зимовку. 6 января 1481 года Ибак напал на него, и убил, Большую Орду разграбил, а “ордабазар поведе с собою в Тюмень”. Сообщив в Москву о победе над Ахмадом, Ибак положил начало дипломатическим отношениями между Сибирским ханством и Россией. Крайне показательно, что в письме к Ивану III Ибак преподносит себя как занимающего трон Батыя (ведь Большая Орда и в самом деле была политическим преемником этого трона).
Это было блестящее время в истории Сибирского ханства, его звездный час. Во-первых, победа над Большой Ордой. Во-вторых, объединение ресурсов всего Сибирского юрта (фактически уже ханства) и Ногайской Орды, ханом которой Ибак был одновременно с пребыванием на своем сибирском посту. В-третьих, активное вмешательство в дела Казани, над которой русские установили протекторат (некоторые источники даже называют его “казанским ханом”, хотя уж этот-то трон он точно не занимал ни минуты, и даже в Казани не был). Все это показывает Сибирское государство сильным, а Ибака – деятелем международного масштаба.
Эта сила Ибака и погубила. Источники дают основание говорить, что он ставил себя выше своих ногайских покровителей, хотя на самом деле был всем обязан ногайцам. Это не могло не раздражать их. В 1490 или около того ногайцы смещают его с престола своей Орды, и, хотя Ибак продолжает править в Сибири, вместо него на трон в Орде садится чисто марионеточный Аминек. Правда, в 1493 году, по просьбе ряда беклербеков, Ибака на ногайский трон возвращают. А в 1495 году Ибака убивают. Врагов у него должно было быть предостаточно. Он держал у себя политических беглецов из Казани, многим в Сибири это могло не нравится. В 1493 году по какой-то причине сорвался его поход на Астрахань, где укрылись потомки убитого Ибаком Ахмада – наверное, Ибак повернул войска, испугавшись противоречий внутри своего стана. Но это – причины косвенные. Главная причина станет понятна, когда мы посмотрим на личность убийцы. Это - Мухаммад, из рода Тайбуги, потомок убитого Ибаком Мара. Итак, сработала мира, заложенная Ибаком под фундамент государства, будущее которого обещало быть таким блестящим. Конечно, жесток совет Чингиз хана, уничтожать врагов до последнего потомка, но ведь есть в нем смысл.
После убийства Ибака первое, что сделал Мухаммад – покинул Чинги Туру (Тюмень), и перенес столицу на берег Иртыша, в город Искер (ныне - городище в 19 км от Тобольска), известный еще с времен Золотой Орды, который источники называют также Кашлык или Сибир (как мы помним, здесь находилась столица одного из двух юртов в золотоордынское время, но Хаджи Мухаммад неожиданно предпочел реанимировать Кызыл Туру). Почему он так поступил? Вероятно, он боялся скопления в Чинги Туре казанцев, которые приняли слишком большую власть, и недовольство которыми, как сказано выше, могло стать причиной убийства Ибака. Другая причина – опасность со стороны ногаев, поскольку с Ногайской Ордой отношения, понятное дело, сразу испортились.
С одной стороны, с этого момента государство можно формально называть Сибирским ханством – столицей становится город Сибирь, теперь уже до конца. С другой, в глазах тогдашней общественности Тайбугиды вообще не были ханами – так, русские летописи четко разделяют “царей” шейбанидов и “князей” Тайбугидов. Дело в том, что Тайбугиды не были чингизидами, так что могли претендовать максимум на титул “беков” (в русском переводе это и есть “князь”).
Брат Ибака, Мамык (Мамук), активный участник его международных проектов, и беклербек при Ибаке в Ногайской Орде, оказался не у дел. Есть основания полагать, что ногаи вырвали у Тайбугидов Чинги Туру, превратив ее в княжество, где и поселили Мамыка, его родственников и потомков. На самом деле, Тайбугиды, кажется, испытывали панический страх перед ногаями. Смысл существования княжества был в том, что ногаи не теряли надежды посадить на сибирский трон своего ставленника, сместив Тайбугидов.
Мамык сразу принялся действовать. В том же 1495 году, когда убит был Ибак, он – из Чинги Туры - выступил с войском на Казань, и стал там ханом. Это была авантюра, настолько явная, что она не понравилась даже многим влиятельным ногаям, часть которых едва ли не силой пытались остановить войско Мамыка. Вероятно, у чингизида были далеко идущие планы – захватив Казань, расправиться с Мухаммадом и объединить Сибирское и Казанское ханства. Но правление Мамыка в Казани было коротким и крайне неудачным – сами казанцы его и выгнали. Он тут же затеял множество бессмысленных войн с казанскими феодалами, а также поднял налоги. Как говорят источники, он показался казанцам каким-то дикарем, который не понимает, как устроено “современное” государство. Все-таки культурный уровень Казани и Тюмени сопоставлять нельзя. Во время похода на Арское княжество (вассальное в Казанском ханстве) казанцы просто заперли ворота города и не пустили Мамыка назад. Он вернулся домой, поправив всего несколько месяцев. После этих событий мы уже не видим Мамыка. Не факт, что он был убит. Его родственники продолжают время от времени действовать, очевидно, из своего “кяжества” в Чинги Туре. Так, в 1499 году брат Мамыка Агалак пытается взять Казань, но московские войска этого не дали. В 1502 году Ахмет бен Мамык ограбил крымское посольство, направлявшееся в ногайские степи. Примерно с 1502 года по 1530 мы видим в “Тюменско-ногайском княжестве” шейбанида Кулук Салтана. По его смерти Тайбугиды ликвидировали это государственное образование.
Точная дата смерти бека Мухаммада неизвестна. После него правили Ангиш и Касим, даты правления которых также представляют предмет дискуссий. В 1530 году им наследует Едигер (Ядгар бен Гази), который правил вместе с братом Бек Булатом. Едигер наконец-то смог наладить более дружественные отношения с ногаями. Между Сибирью и Ногаями засновали караваны. Породнились правители двух государств и через браки. Однако, как мы увидим в дальнейшем, это не помешало ногаям при первой возможности свергнуть Тайбугидов с трона.
На время правления братьев пришлось покорение Казани и Астрахани Москвой. Это произвело на Едигера столь сильное впечатление, что он в 1555 году поздравил Ивана IV, вряд ли искренно, с победой, и предложил … наложить на себя дань. Грозный не отказался, и повелел собрать с Сибирского “бекства” 1 тысячу соболей, и тысячу белок. Для сбора дани в Сибирь был послан из Москвы Дмитрий Непейцын, который к тому же и перепись ханства провел. В нем оказалось всего 30 700 податных душ (многие, надо полагать, “число не дали”, то есть уклонились от переписи). Москва наложила на Сибирь дань – 1000 соболей в год непосредственно московскому царю, и 1000 белок его посланнику.
Интересно, что Москва ни минуты не колебалась, взяв на себя роль “берущего дань”, которую прежде играли только чингизидские государства. Конечно, соболя на дороге не валяются, однако, в этом факте нельзя видеть заурядную жадность. Это – яркий штрих того, что в Москве действительно вообразили себя “настоящей Золотой Орды”, во главе которой стоит истинный Царь, и которая имеет право накладывать дань на все осколки старой Золотой Орды, более того, имеет право и даже историческую обязанность ликвидировать эти осколки, этих сепаратистов, присоединить их к себе, вернуть в “большой улус”, столица которого теперь не в Сарае - в Москве.
Конечно, у Едигера был свой расчет – он-то, в отличие от москвича, понимал ситуацию совсем иначе. Шейбаниды, вытесненные в 1530 году за пределы Сибирского ханства, в Ногайской орде по-прежнему были приглашенными ханами, и, конечно, мечтали о возвращении влияния в Сибири, опираясь на силы ногайцев. Помощь Москвы не помешала бы. Однако, уплата дани Москве вызывала в Сибири недовольство, а помощь Москвы оказалась эфемерной. Тогда Едигер дал команду к тихому саботажу. В 1556 году посол привез вместо тысячи соболей всего 700. Это разгневало московского царя. В 1557 году сибиряки предпочли привезти дань полностью. Наконец-то Москва узнала на себе, как неприятно, когда ты накладываешь дань, а с тобой лукавят. А раньше, когда сами Сарай обманывали, считали себя чуть ли не образцом “правды” в “неправильном” мире.
В 1557 году шейбаниды активизировались. Хан Бухары, шейбанид Абдулла бен Искандер, взял курс на восстановление власти его династии везде, где она прежде правила. Войска шейбанидов заняли Кызыл Туру, или, по крайней мере, кочевали рядом с ней. До столицы Искера оттуда – всего-то несколько десятков километров. Ханом Сибири, еще до занятия столицы, был провозглашен Муртаза бен Ибак. Его признали в Бухаре. Но Муртаза был уже стареньким. Стало ясно, что ему поход на Искер не вынести. Надежды были возложены на Кучума бен Муртазу. Как выяснилось, надежды не беспочвенные.
В 1558 году Тайбугиды прислали в Москву посольство. Без дани. Поэтому послы были просто арестованы. Конечно, не было и речи о помощи от Москвы Тайбугидам. Однако, только в 1563 году, после долгой позиционной борьбы, Кучум наконец-то захватил Искер. Едигер и Бек Булат были по его приказу убиты. Так началась блестящая эпоха Кучума – к сожалению, последняя в истории независимого сибирского государства. Независимого тем более, что, в отличие от своего деда Ибака, он был свободен от тягостной “должности” хана Ногайского – Ногайская Орда к тому времени уже отказалась от приглашенных ханов. Единственный, кому он был обязан, и вассалом кого можно считать Кучума (номинально) – бухарский хан Абдулла.
Встанем на точку зрения Москвы. Обложить данью Тайбугидов - неплохо, но непристижно, они же не чингизиды. Но вот в Сибири пришел к власти настоящий чингизид, Кучум. Если заставить платить дань его, а то и покорить его юрт, как Казань, это была бы настоящая победа. Поскольку Кучум прекрасно понимал истинные цели Москвы, но пока не чувствовал себя достаточно сильным, он предпочел на первых порах платить дань, и сполна, держа тем самым Москву в состоянии блаженной уверенности.
Слабость Кучума заключалась в том, что он столкнулся с оппозицией внутри ханства. Есть сведения, что Чинги Тура некоторое время не хотела подчиняться, потому что там сидели последние Тайбугиды. В то же время активизировались остяцкие князья на севере. Но Кучуму удалось всех их привести к покорности.
В 1569 году Кучум, подавив сопротивление внутренних врагов, прекратил выплату дани. После ряда дипломатических нот, он платил дань еще в 1571, но больше уже этого не делал. Особенно дерзким шагом с его стороны была экспедиция, возглавляемая его племянником, в Пермь, во владения Строгановых, в 1573 году. Хотя экспедиция убивала только пермяков, а не русских, это было крайне болезненно: именно пермяки, податное население, платило дань Строгановым. В том же 1573 году Москва послала человека к казахскому хану с предложением организовать единый фронт против Кучума. Потом этот же посол прибыл к самому Кучуму, предполагая, что он ничего не знает, но он – знал, и посол был убит. Кучум ездил к казанским повстанцам, или, скорее, к татарам бывшего Казанского ханства, оставшихся непокоренными после 1552 года где-то на окраинах. Оттуда он привез людей, две пушки и очередную жену. Вероятно, именно в это время его на престоле подменял брат Ахмет-Гирей бен Муртаза, которого называют правителем Искерского юрта татарские предания, и время правления которого современными историками предположительно вычисляется как 1574-1578 гг. Кучум привез из бывшего Казанского ханства также проповедников ислама, которые принялись искоренять остатки языческой религии.
Тогда же он обратился к бухарскому хану Абдулле, который по просьбе Кучума трижды присылал проповедников в Искер, сопровождаемых воинами. Проповедники, присылаемые из Бухары, были не простыми, а сеидами, то есть потомками Пророка Мухаммада, что резко поднимало авторитет ханства. Рассказывают, что Кучум, встречая делегации с сеидами, лично переплывал Иртыш, выражая свое почтение. Приглашенные сеиды в Сибирском ханстве занимали должность “главы религии” (шейх ул-ислам), и мы можем назвать имена этих “исламских патриархов”, игравших не меньшую роль, чем христианские патриархи в Москве: Ярым (1572-1574) и Дин Али (1574-до завоевания ханства Ермаком).
Если Казанское ханство было завоевано Россией в момент своего максимального ослабления, Сибирское, напротив, при Кучуме достигло политического и экономического расцвета. Внутреннее сопротивление было побеждено: кажется, перед лицом русской экспансии все признали власть Кучума. По данным летописей, в ханстве было 15 городов, каждый из которых представлял из себя прежде всего достаточно мощное укрепление. В ханстве появилось земледелие, неизвестно когда, но летопись упоминает кочевки Кучума к местам, “где у него хлеб посеян”. При раскопках Искера также найдено довольно много земледельческих орудий труда. Отношения с Ногаями были крепкими и мирными. Много ногайских мирз переселились в Сибирь. Аристократы Сибирского ханства и Ногайской Орды обзавелись родственными связями, Ногаи не препятствовали торговым сношениям ханства с югом, в том числе посылке паломников в Мекку. Единственная слабина в положении Кучума заключалась во враждебном казахском хане Хакк-Назаре, однако, после его смерти и эта проблема ушла в прошлое, потому что преемник Хакк-Назара, Шигай бен Джадик, был вассалом Бухары, как и Кучум.
Народу при Кучуме, видимо, жилось хорошо. Уже много позже завоевания русскими Сибири аборигены воевали с ними под флагом “чтобы все было, как при Кучуме”. Но ни добыть достаточного количества пушек, ни тем более научиться их производить Кучум так и не смог. Это оказалось роковым для государства.
Неверно думать, будто война Ермака с Кучумом была первой, и уже сразу удачной попыткой России воевать в Сибири. Опыт войн на севере был у русских еще от новгородцев, которые к домонгольскому времени держали в подчинении огромные территории у Ледовитого океана. В конце 15 века воины Московского княжества сделали несколько глубоких набегов в Западную Сибирь, но не на татар, а на остяков и вогулов. Особенно дерзким был рейд 1483 года, когда воеводы Курбский и Травин прошли мимо Чинги Туры, направляясь с севера на юг водным путем. В 1499 году, после разрыва остяками и вогулами даннических отношений, поход повторился, и опять путь пролегал мимо Чинги Туры. Тогда русские разрушили 41 городок, покорив 58 князей. Когда мы видим, как “гуляла” столица Сибирского ханства, мы иногда не понимаем, что именно два похода непосредственно рядом с Чинги Турой могли заставить сибиряков вынести столицу в другое место.
Но то были только набеги. Задача покорения Сибирского ханства оказалась по плечу только Строгановым. Как ни парадоксально, а на самом деле глубоко закономерно, предки Строгановых, скорее всего – выходцы из служилой знати Золотой Орды. Есть такое предание, что некий татарский мурза перекинулся к новгородцам, потом стал воевать с бывшими соплеменниками, попал к ним в плен и был изуродован, почему его сын, родившийся в Новгороде после смерти отца, получил “фамилию” Строганов, то есть “строганый”, изуродованный. Я, однако, не исключаю, что специалисты по фамилиям могут опровергнуть эту версию, которой придерживаются татарские историки.
Происходили Строгановы из Орды или нет, не так уж и важно, потому что их политика, на самом деле, в точности продолжала старый опыт так называемых Ахматовых слобод. Напомню, что в конце 13 века некий мурза Ахмат основал в пограничных землях Курского княжества некие слободы, куда, привлеченные экономическими выгодами, устремились как русские, так и татары. По сути это были свободные экономические зоны. Курскому князю это не понравилось, и он то воевал с Ахматом, то просил о закрытии зоны у хана, ну и добился своего. В этом примере мы видим ярчайший случай чисто “экономического” мышления золотоордынцев, и внеэкономического, точнее доэкономического – русских князей.
Представляя империю Строгановых, мы воображаем ее, по книгам и фильмам, по состоянию на 18-е столетие. Отсюда – мнение, будто там работали крестьяне, выписанные по принуждению из центральных районов России. Так и было, но – только в самом конце существования Строгановской империи. В самом же начале, в 16-м столетии, пограничное государство Строгановых было точной калькой Ахматовых слобод, и люди приходили туда сами, потому, что там можно было свободно работать и хорошо зарабатывать. Люди шли за экономической свободой.
Если бы Ахмату дали довести свою задумку до конца, он кончил бы тем же, чем и Строгановы: экономическая мощь его слобод вылилась бы в политическое влияние, и в итоге он подчинил бы своей власти все Курское княжество. Строгановым никто не мешал, и они действительно создали практически независимое от московского царя буферное государство у окраин Руси. На самом деле, империя Строгановых была в сущности тем же буферным княжеством, которое мы подробно анализировали, говоря, например, о Туле. Итак, это княжество столкнулось с Сибирским ханством. Понятно, что они мешали друг другу. Строгановы совершали на территорию ханства набеги, и устроили даже одну научную экспедицию, ученого голландца для этого пригласили. В свою очередь, царевичи татарские и князья “самоедские” осуществили несколько агрессивных акций против “империи” Строгановых. И Строгановы стали задумываться, что с этим делать.
30 мая 1574 года – великий день для осознания Москвы своей геополитической миссии. В этот день Иван IV, как в свое время Чингиз хан, дал “ярлык” – “жалованную грамоту” Строгановым на территорию, которую еще предстояло завоевать. На земли Сибирского ханства. Вы помните, что в свое время так поступил сам Чингиз, даровав права на захват Сибири Тайбуге. Трудно сказать, знал ли про это Иван, но, скорее всего, знал, и поступал, как Чингиз, вполне сознательно. Строгановы стали готовиться к войне.
Очень показательно, что “мотором” и героем этой новой войны стал “пришлый” человек, и также ордынец по происхождению, Ермак. Про Ермака (Токмака – таково его тюркское прозвище) рассказывают много, но неизвестно, можно ли этому верить. Якобы он был родом из Суздаля (вероятно, из татарской слободы, какие были во всех северо-западных городах), разбойничал в Муроме, сидел в тюрьме, потом воевал с “бандой” на Волге…
Единой, признанной всеми исследователями хронологии походов Ермака на ханство нет. Изложим международную обстановку и ранний этап деятельности Ермака по версии А. Шашкова. На наш взгляд, он выстроил безупречную хронологию, однако, вряд ли верно расставил акценты в мотивации поступков наших героев. Поэтому, придерживаясь хронологической канвы, интерпретацию мы будем выстраивать по своему разумению.
За год до прихода к Строгановым, в 1580 году, мы видим Ермака и его товарищей на Волге. Они похищают у ногайцев 1000 лошадей, убивая при этом знатного ногайца, карачи. Весной 1581 года казаки Ермака собирались идти воевать на Украину, а перед этим угнали у ногаев еще 60 лошадей. Оттуда они отправились на Украину, но уже в августе “войнушка” окончилась, и войскам дали команду отойти в Россию.
Между тем еще в мае 1581 года Москва получила сведения, что ногайцы постоянно грабят русские земли. Проблемы начались и у Строгановых – с сибирскими племенными князьями, подстрекаемыми Кучумом. В 20-х числах июля в их владениях начался мятеж вогулов под руководством Бегбелия Агтагова. Разграбив окрестности нескольких строгановских городков, мятежники, однако, были вскоре разбиты. Между тем в Поволжье заволновались луговые и горные черемисы (мари и чуваши), подстрекаемые ногаями. Наконец, в конце лета Строгановых потревожил пелымский князь Аблегирим, вассал Кучума. Он начал грабить городки 1 сентября, и продолжал творить свои дела еще в ноябре, убивая мирных жителей.
Москва, не имея другого способа наказать ногаев и Кучума, который явно был с ними заодно, дала полную свободу вольным казачьим станам вроде отряда Ермака. Получив “индульгенцию”, в конце июня казаки разграбили Сарайчик, столицу ногаев. Сам Ермак, выйдя с украинского театра, сразу увлекся преследованием ногайского отряда, и к середине августа оказался на переправе через Волгу в районе Соснового острова (у реки Самары). Там он встретился с другим отрядом, который только что совершил нечто, что невозможно было оправдать даже в рамках индульгенции. Он уничтожил русско-бухарско-ногайское посольство.
Посольство двигалось в Москву – вместе с русским послом Пелепелицыным, 300 ногаями, в столицу следовал караван (“ордабазар”) бухарских купцов. Когда посольство переправлялось через Волгу в районе Соснового острова на них напали казаки, и всех побили. Опасаясь кары от Москвы за самоуправство, они стояли и думали, что делать, когда к ним подошел Ермак.
Он посоветовал идти на Яик, куда два соединившихся казачьих отряда и двинулись, и откуда в конце августа 1581 года вернулись на Волгу, сели на струги, пошли на Урал, где осенью столкнулись с какими-то частями Аблегирима, вассала Кучума, и перебили их. Зимовали на Сылве, в месте, которое после того в народе слыло Ермаковым городищем. В этот момент люди Ермака и познакомились со Строгановыми, которые как раз искали воинов, способных выполнить амбициозный замысел: покарать сибиряков.
Всю зиму Ермак тренировался в небольших походах на вогульцев, наконец весной 1582 года началась подготовка к большой войне. В одной частной коллекции долгое время хранилась ныне утерянная пищаль с надписью “В граде Кергедане на реце Каме дарю я, Максим Яковлев сын Строганов, атаману Ермаку лета 7090 (1582)”. Знать бы точно число этого дара – наверняка это был день, когда Ермак и Строгановы поговорили начистоту, и решили сделать то, что было так блестяще сделано.
На конец лета казаки планировали поход на Пелымское княжество, однако, в то же время Али бен Кучум сам напал на владения Строгановых. Очень кстати для мести - пелымский князь Аблегирим был вместе с Али. Ермак, видимо, уже был “заточен” не на оборону, а на наступательный поход. Он не смог как следует противостоять вторгнувшейся рати: она, рассеявшись, нанесла большой урон Соли Камской и 1 сентября осадила Чердынь. В тот же день Ермак с товарищами, находившийся далеко от Чердыни, вдруг двинулся в самое сердце царства Кучума (рисунок 4).
Его дружина была всего 840 человек. С ним были не только собственные казаки, но литовцы с немцами (вероятно, военные инженеры), а также собственно татары, что можно уже считать системой (Казанское и Астраханское ханство брали в основном татарские войска на русской службе). Перевалив через Урал, Ермак пошел вниз по Туре. Первое столкновение – с отрядом мурзы Епанчи, сильным и многочисленным. Епанчи, несмотря на это, был разгромлен, его имение - разграблено.
Вскоре Ермак подошел к Чинги Туре. Есть разные точки зрения, был ли бой у Ермака с татарами за этот город. Большинство исследователей считают, что нет, и что Ермак просто прошел мимо. Современные татарские ученые придерживаются версии, что Ермак занял Чинги Туру с боем, и сделал ее своей базой. Здесь он держал запасы продовольствия и пленных людей Кучума, первым из которых был сборщик дани Кутугай, захваченный в Тарханском городке (ирония – “тархан” – человек, свободный от дани). Перед Кутугаем постреляли из ружей, и отпустили к Кучуму вместе с подарками. “Посол” прибыл к хану, привез подарки и рассказал, сколько у казаков огнестрельного оружия.
Всю зиму Кучум укреплял Искер. В мае следующего, 1583 года состоялась большая, на несколько дней битва у слияния Туры и Тобола. Казаки победили, как победили они и в ряде следующих битв, однако же, ни в одной сам Кучум не командовал сражением. Вероятно, он считал это ниже своего достоинства. Ведь Кучум – 13-й потомок Чингиз хана, а Ермак, как ни крути, не мог похвастаться такой генеалогией.
Однако, в бою на берегу Иртыша, на Чувашском мысу, Кучум решил руководить сам – уж больно дело у него было плохо (23 октября 1583 года). Ему удалось собрать огромную армию. У него было две пушки, но стрелять из них татары не умели, и просто столкнули их, как груз, на карабкающихся по склону казаков. Поражение огромной армии Кучума от кучки казаков было страшным. Но и казаки потеряли 107 человек, что по численности их отряда было очень много. 24 октября началось массовое дезертирство из войска Кучума, прежде всего вогульских, остяцких и периферийных татарских князей. В ночь на 26 октября Кучум покинул Искер, и ушел в неизвестном для казаков направлении. Он поступил как Кутузов, оставивший Москву.
Казаки вошли в опустевший город, найдя в нем множество мехов – “сибирского золота”. В ноябре мурза Маметкул с отрядом попытался напасть на казаков, отошедших от города, но потерпел поражение. Это была в ту осень единственная попытка даже не отбить столицу, а потрепать казаков. После нее в Искер стали стекаться окрестные князья, с дарами и выражением покорности. Ермак вел себя как новый владетель государства – принимал шерть (верность), накладывал дань (рисунок 5). Вероятно, такие права он и получил от Строганова. Что касается редкизх жестокостей против мирного населения, на это изволения получать и не надо было (рисунок 6 достаточно красноречив). 22 декабря 1583 года в Москву пошло сообщение о завоевании Сибири. В Москве эта весть была встречена с тем же восторгом, как сообщение в свое время о занятии Казани. Из Москвы отправилось в Сибирь подкрепление, которое достигло Искера в 1584 году.
В свою очередь, в Москву поехал первый знатный пленный - Маметкул. В 1590 году мы видим, как он ведет полки против шведов, а в 1598 году даже против почти соплеменников, крымских татар – царь ценными кадрами не разбрасывался. Сам Кучум, между тем, в партизаны ушел.
В марте 1584 года в Искере Ермака осадил карача Кучума (“премьер министр”), неизвестный по имени, пытавшийся прежде истребить как можно больше казаков, прибегая даже к самым низким хитростям (так, он прикинулся другом казаков и запросил у Ермака 40 воинов якобы на битву с Кучумом, а по прибытии убил их). В открытом бою карача неизменно проигрывал: так и ту осаду казаки легко отбили.
Когда весной 1584 года из Москвы прибыл воевода Болховский и привез с собой 500 человек, он увидел, что дела казаков стали хуже, и подкрепление его не спасет. Главный враг казаков – голод. Хозяйство страны было полностью разрушено. Сеять казаки не умели, да и не могли в военной обстановке, а запасы таяли.
Силы казаков таяли. Ермак погиб, убитый хитростью Кучума. Он попал в засаду в ночь с 5 на 6 августа 1584 года. Кучум распустил слух, что его люди захватили караван бухарских купцов, шедший в Искер. Ермак отправился его освобождать, и ночью, во время ночевки на берегу Иртыша, его отряд подвергся ночному налету. Ермак почти убежал, прыгнув на струг, но тот перевернулся, и Ермак, будучи в доспехах, утонул. Смерть Ермака произвела тяжелейшее впечатление на казаков, которые бежали из Сибири, оставив уже завоеванную страну на произвол судьбы.
Итак, 150 выживших в мясорубке казаков покинули Искер и вообще Сибирь, вернувшись в Россию. Искер снова заняли татары. Триумф? Однако, Кучум не сумел воспользоваться уникальным шансом. Кажется, он потерял на время власть, и даже не показался из лесов. Сначала в Искере сел сын Кучума Али. Но, как мы помним, Кучум в свое время убил тайбугида Едигера. Его племянник Сейдяк сидел все это время в Бухаре. Он пришел в Сибирь, выкурил из Искера Али, и провозгласил князем себя. В стране начался хаос.
Русские, однако, не собирались бросать уже почти доконченного дела. Но, не имея информации о плачевном положении в ханстве, они действовали очень осторожно. В конце 1585 года в Сибирь прибыл воевода Мансуров, который продвинулся до Оби, поставил там городок, потом оставил его и по весне 1586 года вернулся в Россию. Тем не менее, это была первая зимовка русских в Сибири в собственноручно построенной крепости.
В начале того же 1586 года отряд из 300 стрельцов под руководством Василия Сукина, Ивана Мясного и Данилы Чулкова 29 июня занял покинутую Чинги Туру. В тот же день они, чуть в отдалении от старой крепости, основали город, который получил древнее и еще не забытое в обиходе имя всей этой области – Тюмень. Тюмень, таким образом, считается первым полноценным русским городом в Сибири.
Уже весной 1587 года рядом с другой столицей, Искером, основан Тобольск. В это время в Искере преспокойно сидел Сейдяк, и летопись летом 1588 года видит его в окружении блестящих мурз, занятых соколиной охотой. Узрев Сейдяка за таким занятием, русские пригласили его на пир, где и пленили. Войско Сейдяка разбежалось, и Искер с тех пор опустел навсегда, став навеки чисто археологическим памятником.
Но Кучум показал себя славным партизаном. 23 июня 1590 года он впервые громко заявляет о себе, грабя местность неподалеку от Тюмени. Для его поимки предпринимались очень значительные усилия, но они шли прахом. Отвергал Кучум и переговоры. 20 августа 1598 года Кучум вместе с большим отрядом и всей своей знатью попал в засаду в какой-то глуши. Бежать удалось только ему и его сыну Али, другой его сын и множество знати попало в плен или погибло. После этого Кучум заявил, что он стар, глух и слеп, и уходит из большой политики. Своему сыну Али онг посоветовал уехать в Бухару, а сам принялся скитаться между бывшими своими подданными, ногайцами и калмыками, будучи изгоняем то оттуда, то отсюда, и все же время от времени нанося чувствительные удары по русским позициям. Погиб этот 13-й потомок Чингизхана в первый год 17-го века (1601), когда пришел к ногайцам. Ногайцы убили его со словами – “если русские узнают, что ты с нами, они и тебе, и нам лихо сотворят”. Парадокс, но успех партизанской войны Кучума объясняется именно помощью ногайцев, с которыми он, как говорил сам Кучум, был “в единенье”. Ногаи просили русских вернуть Кучума на трон, обещая поручиться, что он будет платить ясак, а самое главное, активно шпионили в новых русских городах в его пользу.
С гибелью Кучума война против русских не закончилась. Узнав о смерти отца, Али, который в этот момент находился где-то возле Уфы, объявил себя ханом. Это признали не все татары: в 1603 году татарский информатор сообщает русским, что Али не жалуют, поскольку мать его рода незнатного, и считают, что царем лучше бы поставить другого сына Кучума, Каная. В 1603 году он получил помощь от ногайцев и собирался напасть на Тюмень, но его удержало известие, что русские отпустили из плена нескольких жен Кучума, чего Али и собирался добиться своим выступлением. В 1616 году он таки попал в русский плен, и еще долго жил в пожалованном ему поместье под Ярославлем, сохраняя титул “царевича Сибирского”.
После его пленения ханом Сибири объявил себя Ишим. Человек, можно сказать, русской культуры. В 1601 году Ишим бен Кучум ездил в Москву смотреть, каково живется в России почетным пленникам. Что поразительно, его отпустили назад в Сибирь, чтобы он рассказал сородичам, как в русской столице хорошо. Неудивительно, что сразу по пленении Али его первым порывом было сдаться русским на почетных условиях, но пока шли переговоры, он сознался с калмыками, заручился их военной поддержкой, и преисполнился агрессии. Когда он сложил с себя формально ханское достоинство, точно установить не удалось. В 1628 году мы уже видим татар под руководством некоего Аблая бен Ишима, очевидно, его сына.
Вообще, вся первая половина 17 века – это борьба мелких, но очень кусачих партизанских отрядов под руководством сыновей (“царевичей”) Кучума, которых у него было не менее 15-ти. Так, крупное выступление произошло в 1648 году под руководством царевича Давлет Гирея. Последнее, и очень серьезное восстание в 1662-1664 годах, когда поднялись башкиры, к которым примкнули последние несломленные кучумовичи. Был план, захватить все русские города, столицей сделать Тобольск, посадив туда на трон Давлет Гирея. С огромным трудом оно было подавлено, причем с особой, запомнившейся жестокостью.
Не удивительно, что весь 17-й век мелкие русские крестьянские поселения Западной Сибири находились в постоянной опасности. Города были защищены хорошо, но эффективной системы обороны поселков придумано так и не было. Кочевники грабили летом, русские предпочитали делать рейды весной, зачищая местность, когда кочевники были ослаблены зимовкой. Этим занимались небольшие отряды по 20-30 стрельцов, которые медленно ездили по окрестностям и вяло грабили татар, показавшихся подозрительными. Единственной защитой для крестьян были небольшие земляные крепости с низкими частоколами, так, что можно было видеть через него противника. Пример от 1664 года: “26 апреля. Семь крестьян ездили на свою старую разоренную заимку. Наехали на них 20 татар, случился бой, 4-х крестьян убили, а 3 прибежали в Невьянский острог”.
Однако, даже в среде самых непримиримых партизан вооруженная борьба становилась все менее популярной. Москва уважала в царевичах чингизидов, и с почетом приглашала их в столицу. Альтернатива такова: либо бегать по болотам, рискуя погибнуть даже в большей степени от калмыков или ногайцев, чем от русских - или сесть на троне в Касимовском ханстве, как это удалось сделать одному из сыновей Али, или на худой конец получить в удел подмосковную землицу, что случилось едва ли не с десятками царевичей. Конечно, в конце концов почти все выбрали сытую долю.
Абулхаир был первым, кто оказался в плену в Москве (1591). Пятеро сыновей и 8 жен прибыли под почетным конвоем в Москву в 1599 году. История жизни потомков Кучума в России интересна, но выходит за рамки нашего рассказа. Иногда они играли довольно значительную роль в Русском государстве.
Так окончилось Сибирское ханство. Надо признать, что борьба за восстановление государственности в Сибири была даже более ожесточенной, чем в Казани. Однако, реально эта война не сильно повлияла на хозяйственное освоение русскими края. Русские быстро приучились жить в Сибири, как дома, обращая внимание на налеты не больше, чем жители Флориды – на ураганы.
После изгнания Тайбугидов с трона Кучумом бен Муртазой, они не были истреблены или подвергнуты репрессиям, а спокойно продолжали жить в своих уделах, сотрудничая с Кучумом. Но, конечно, с казаками такого “сотрудничества” не получилось. Тайбугиды, как правители, так и подчиненные им люди, бежали к ногаям. Так появился в Ногайской Орде Тайбугин юрт, поставивший исследователей в тупик. Все разъяснилось, когда В. Трепавлов показал, что под “юртом” надо понимать не столько территорию в Ногайской Орде, отведенную потомкам Тайбуги, сколько самих людей, сами кибитки, которые нашли приют в Орде.
Ногаи подошли к беглецам очень серьезно. Ураз Мухаммад, один из влиятельных людей Орды, мутил обстановку, потому что считал себя обделенным властными функциями. Тайбугиды пришли очень кстати – ногаи тут же придумали пост наместника над Тайбугидами, которого обозвали, не мудрствуя, “тайбугин”, обложили новых подданных налогами, а Ураз Мухаммада сделали первым тайбугином. Во властной иерархии Орды это было третье лицо.
Уже летом 1584 года в письме русскому царю этот Ураз Мухаммад хвастается этим продвижением по служебной лестнице. Самих беглецов, как пишет Трепавлов, разместили на северо-восточной окраине ногайских кочевий, где-то в самых верховьях Тобола и Ишима.
Должность тайбуги сохраняется в Ногайской Орде до 1640 года. Горькая ирония, но факт: в последние годы тайбугина назначают русские чиновники, и сама церемония проходит в посольской избе в Астрахани – Ногайская Орда попадает в зависимость от России.
Летопись скупа (даем текст по Есиповской летописи): “В лето 7093-го приидоша с Руси воеводы Василей Сукин да Иван Мясной, с ними же многия руския люди. Поставиша ж град Тюмень, иже преже бысть град Чингий, и поставиша домы себе, воздвигоша же церкви в прибежище себе и прочим православным християном”.
Город назвали “Тюмень”, и летопись, как всегда, не поясняет этого выбора. Показательно, что в названии города первое время были колебания. Сейчас “Тюмень” для нас – женского рода, но поначалу оно понималось и как мужского рода - так бывает всегда, если слово заимствовано. Ясно, что казаки не придумали это слово, а спросили у местных, которых встретили возле города – “как ваш городок называется?” И люди ответили – “Тюмень”. Мы по-кабинетному называем предшественника Тюмени Чинги Турой, но сами люди, вероятно, называли его Тюменью. Это было название государства, образованного в 1220 году Тайбугой, и название государства постепенно перешло на основанный им же в том же году город. Это блестяще подтверждается словами из Предисловия к Окладной книге, где прямо сказано: “И они же доидоша до Тюменского городища и поставиша первой город в Сибири Тюмень”.
Сохранилось описание Тюмени, неизвестно какого времени, но, очевидно, ранее: в предисловии к Есиповской летописи по списку К. Приводим его целиком: “Город Тюмень стоит на реке ж Туре ж, вниз пловучи, на правой стороне. Под ним река Тюменька. Около того Тюменского города места пашенные и многие села и деревни государевых пашенных крестьян и деревни тюменских детей боярских и служилых и посадских людей. А служилые и ясачные люди около Тюменского города тотаровя, живут кочевьем, а грамота у них по Мааметову ж закону, хлеб пашут яровой, к тому питаются скотом и рыбою. А государев ясак дают соболи и бобры, и куницы, и лисицы, и белки. А рыба в реке Туре белая, та ж, что на Верхотурье и в Туренском остроге, а красная рыба, а осетр и стерледь всходит ис Тоболака. А город Тюмень стоит на высоком месте на красном, а с одну сторону пролегла степь в Калмыки и на Уфу. Из степи приходят калмыцкие люди с торгом. А с Тюмени ходу до Тобольска восемь или девять дней рекою Турою и Тоболом и Иртишом большими судами…”
С самого раннего времени мы видим, таким образом, Тюмень как мощный военный центр, к которому тянут как татары, платящие ясак (дань) русскому “хану”, и кормящие себя земледелием, так и купцы, причем летописец выделяет не бухарцев, а калмыков, что еще не нашло должной оценки в литературе.
Вероятно, с самого начала было запланировано, что Тюмени не быть столицей Сибири. Эта роль отводилась Тобольску. Официально Тобольск стал “столицей” в 1590 году, через 3 года после основания. Это и понятно: Тобольск располагался возле Сибира, татарской столицы. Но потом постепенно Тюмень стала “главнее” – у нее таки географическое положение, с точки зрения промышленной экономики, лучше.
Дальнейший рассказ о городе мы не будем вести в хронологическом порядке, вместо этого озаботимся его исторической топографией. Как следует из исторического плана (его мы почерпнули с официального сайта города), в Тюмени выделяются следующие градостроительные блоки (далее обращайте внимание на цифры на плане): 3. Древняя Чинги Тура. 1. Русская крепость. 2. Посад русской крепости. 6. Ильинский женский монастырь. 4. Ямская слобода. 5. Троицкий монастырь. 7. Бухарская (слева) и Кожевенная слобода.
Как уже не раз говорилось, ни разу не копана. Находилась там, где ныне располагается район с говорящим названием Царево городище. Почему Царево – понятно, ведь “царем” русские называли ордынских ханов даже после того, как сами в лице Ивана Грозного обрели царя. Ныне в Царевом Городище нет ничего царского. Район со старой, деревянной застройкой 19 века, очень замусоренный, посреди оврагов. Ориентиром служит стадион “Геолог”, при строительстве которого в 1980-е годы уничтожили последние остатки культурного слоя Чинги Туры. Когда будете в Тюмени, и станете искать этот стадион, не попадитесь в ту же ловушку, что и я. В Тюмени два “Геолога” – вам нужен большой стадион на улице Коммуны, а не одноименный спорткомплекс совсем в другом районе.
Погуляйте – только днем – по этому странному району Тюмени, который и сейчас отличается своеобразным воздухом, особой физиономией. Посмотрите на карту города – даже сетка улиц располагается тут под другим углом, нежели вне этого треугольника. Ясно, что дома 19 века воспроизводят невольно градостроительную сетку дорусского периода.
Валы городища, в особенности тот, что отгораживал его с единственной, незащищенной природой стороны, примерно по линии нынешнего Товарного шоссе, видели еще в 18-м столетии, но теперь их нет и следа. В то же время встречающиеся в старой литературе утверждения, будто вал, видимый еще в 19-м столетии, от озера Лямина (ныне засыпанного; было оно у бывшей улицы Спасской – ныне Ленина) тянувшийся к Туре, являлся остатками татарского города, ошибочны: судя по расположению, речь шла о валах русского города.
Помимо валов, столица татарская, как верно подметили еще краеведы 19 века, защищена была “буераками”, или естественными оврагами. Каждый такой буерак в русское время (как и в татарское) имел свое название: Тюменка, Вишневый и Дедилов. Первое и последнее – наверняка названия, оставшиеся от татарского времени. В буераке Тюменке в старые времена стояла вода, видимо, это все-таки не просто овраг, а древний ров. Как раз между Тюменкой и Вишневым и находился город Чинги Тура.
Старые краеведы, вслед за местными жителями, считали также многочисленные курганы в окрестностях города (тогда: теперь они в черте Тюмени, в парке Горького) за остатки ханского времени. Люди говорили, что тут хоронили царей сибирских. Это, конечно, невозможно: в курганах татары не хоронили, для этого строили они мавзолеи, в Сибири чаще всего из дерева. В 20-м веке курганы раскопали, и они оказались относящимися к 8-7 вв до РХ, и не имеющими к Сибирскому ханству никакого отношения.
Русские не стали ставить Тюмень точно на месте татарской Чинги Туры. Казакам не понравилось, как стояла Чинги Тура. Тюменка-река образовывала четкий полуостров, который самим Богом предназначался для крепостного строительства. Татары этим полуостровом не воспользовались. Казаки, конечно, выбрали это идеальное, тем более, пустое пространство (рисунки 7, 8, 9). При этом они, наверное, посмеялись над татарами, город которых стоял в глубине от Туры, среди каких-то оврагов и болот. Зря. Тура – коварная река, но, чтобы это понять, нужно пожить здесь несколько десятилетий.
Как Нева, время от времени Тура разливается. Наводнения бывают страшные. Дату первого наводнения мы не знаем. Но на редких фотографиях 19 века видим мы зеркало сплошной воды, на три километра разлившееся от русла реки. С тех пор вокруг города, так опрометчиво поставленного, стали делать дамбы. Но в 1979 году и дамба чуть было не разрушилась. 9,15 метров от спокойного уровня – это был самый высокий разлив за всю историю Тюмени. Кремля, построенного Сукиным и Мясным, уже нет в принципе – с тех пор Тура съела около 200 метров берега, а их город стоял на самой кромке.
Поразительный факт, который еще предстоит осмыслить: планировка русской крепости практически не имеет аналогов среди крепостного строительства этого времени. Тюмень напоминает “улитку”, “раковину рапана” (это хорошо видно на старинной гравюре, помещенной в верху этой страницы). Тюменка и Тура образуют две расходящихся “стенки раковины”, которые поперек перекрываются несколькими “ярусами” крепостных укреплений. Поразительно, но на всей Восточно-Европейской равнине и за все Средневековье было всего два случая, когда крепость поставили точно так же. Это – Золотаревское городище в Волжской Булгарии, которое оформилось к 13-му столетию, и татарская Кызыл Тура (см. рисунок 1). Что следует из этого факта? Только то, что перед нами – отголоски какой-то очень древней градостроительной традиции. Строители русской Тюмени, вероятно, происходили с Волги. Скорее всего, эти первые казаки и стрельцы были по национальности тюрками, потомками булгаров, и сохранили понятие о том, как строили крепости на их родине. Если мое объяснение покажется читателю неудовлетворительным, он может предложить лучшее.
Первая крепость, заложенная в июне 1586 года, была, наверное, примитивной. Настоящую, с башнями поставили в 1593-1595 годах. Стена прошла по современной улице Семакова, со стороны Туры город еще долго не имел стен. “Речная” стена появилась только в 1624 году: крепость оказалась замкнутой. В том месте, где была переправа через Туру из Бухарской слободы (о ней ниже), встали на берегу две башни – что-то вроде портового укрепления на манер константинопольского.
Со стороны посада, сразу за пределами крепостной стены, в 1620 году появился деревянный женский монастырь – Алексеевский (Ильинский; на месте нынешней гостиницы “Нефтяник”). В 1668 году, после большого пожара, крепость расширили, проведя новые стены по линии нынешней улицы Челюскинцев (впрочем, между Челюскинцев и Семакова – всего два квартала). Но и старую стену не разрушили. Центральную, Спасскую башню кремля перенесли целиком на новое место, видимо, разобрав по бревнам, а на месте ее выстроили другую, снабженную надвратной колокольней, которая хорошо видна на старых планах города. Знаменские проезжие ворота стояли на пересечении Челюскинцев с Володарского, о чем напоминает Знаменский храм на Володарского.
После расширения крепости Ильинский монастырь оказался в ее пределах, а так как он тоже был обнесен бревенчатой стеной, получилась своеобразная “цитадель”. Монастырь был упразднен после пожара 1695 года.
После пожара 1687 года власти не стали восстанавливать рубленый острог, посчитав, что он слишком дорог, вместо этого возвели более дешевый “городовой острог”. Я не большой специалист в фортификации, и не могу уловить разницы между этими двумя видами острожного строительства.
В 1699 году появился проект каменного Тюменского кремля, но так и не было воплощен в кирпиче. Деревянные же стены, как и в других русских городах, постепенно были разобраны в течение 18-го столетия.
В истории Тюменской крепости не так много случаев, когда фортификация пригодилась для отражения врага: кочевники в принципе не любили брать крепости. В 1603 году ногайцы хотели взять Тюмень, но даже до нее не дошли, ограничившись грабежом деревень, и тюменские казаки их преследовали. В 1607 году на Тюмень безуспешно напали “кучумовичи”, в следующем 1608 году - ногайцы. В 1609 году татары, остяки и вогулы также вынуждены были ограничиться грабежом предместий. В 1634 году, после того, как крепость в 1630 только подновили, под Тюмень приходили какие-то кочевники, которые лишь “шиблися о надолбы”, то есть “скреблись” о стены.
Удачнее для татар был 1635 год, когда они подержали Тюмень в осаде. Сама по себе осада не принесла русским вреда - ее скоро сняли. Казаки стали их преследовать, и тут русских ждали настоящие неприятности, потому что все преследователи попали в ловушку и были убиты.
Как уже говорилось, побродить по территории сердца старой крепости невозможно: она размыта Турой. Но найти хотя бы примерно ее место несложно: ориентиром будут служить старый краеведческий музей и обелиск Победы. Теперь там еще и памятник поставили Ермаку и его казакам. Какие-то элементы старины видны в здании Гостиного двора (1835 год), поскольку главный торг русской крепости находился, конечно, в самой крепости или совсем рядом с ней.
Фортификационные сооружения неотделимы от храмового строительства. Деревянная церковь Рождества Богородицы была поставлена уже в самый момент основания города. В 1600 и 1601 годах вместо той, тесной, возведены две новые, но также деревянные: опять Рождества Богородицы непосредственно в крепости, на месте старой, и Борисоглебская на посаде.
Другой важный храм, Благовещенский собор, стоял некогда на самом берегу Туры. Построен по указанию местных властей в кирпиче в 1700 году, в том месте, где река интенсивно подмывала город. Уже в 1765 году собор уже пришлось капитально ремонтировать. Его укрепляли еще много раз, а в 1932 году взорвали. Как говорят в Сибири, “выкрасить и выбросить”.
Под Благовещенским собором находится система подземных ходов, которые тянутся на многие сотни метров и толком не исследованы. У автора этих строк нет сомнений, что построены они отнюдь не русскими, а татарами, как и в Казани, где система “нор” также еще не изучена до конца. Татары были большими мастерами в этом деле.
Система подземных ходов, как пишет А. Иваненко, находится и под площадью Борцов Революции, также находится в пределах русской крепости. Тюменский краевед связывает их с церковью Михаила Архангела (возведена в дереве – в начале 17 века, в камне – в 1780-е гг, сейчас реставрируется), стоящей на углу улиц Ленина и Тургенева. Ходы идут якобы от этой церкви к Знаменскому собору (на улице Володарского). Говорят, что эти ходы использовали и царские жандармы, в частности, через них вывели к реке, к лодке, и вывезли из города ссыльного Льва Троцкого. Что использовали и даже ремонтировали – не сомневаюсь, но строили их все-таки татары, и связь их с культовыми сооружениями русского времени объясняется тем, что церкви ставились на месте порушенных мечетей старой Чинги Туры.
Посад Тюмени стал формироваться сразу после строительства крепости (рисунок 10). Это было море деревянных домов. Еще в 1960-е годы про Тюмень говорили, что она “столица деревень” (рисунки 11, 12). Город и сейчас не производит впечатления мощного мегаполиса. “Разливанное море дерева”, - писали тогдашние путеводители, пытаясь предупредить впечатление туриста и отчасти смягчить его. Моря сейчас нет, Остались лужицы, которые пытаются, и не без успеха, тщательно высушить. Жалко до слез. Сначала в Тюмени уничтожен культурный слой, видимо, бесповоротно, дорусского города, и вот через несколько лет мы не увидим уже и русской, старой Тюмени.
Чтобы походить по старому посаду, надо зайти за улицу Челюскинцев, и, держась улицы Ленина (Спасской) убедиться: уцелело от древней Тюмени очень немного.
На улице 25 Октября стоит самое старое гражданское здание Тюмени (номер дома то ли 10, то ли 6, мне самому так и не удалось до него дойти и сфотографировать). Это – простая “изба”, выстроенная в середине 18 в. На улице Ленина до сих пор стоит Спасская церковь, которая некогда давала всей улице название (рисунок 13). В камне она построена в 1794 году, скорее всего, у нее был и деревянный прототип. Церковь Михаила Архангела, о которой мельком говорилось выше, также была посадской. Интересно, что в 1911 году на Спасской улице сподобились наконец построить и мечеть, которая занимала вместе с медресе и гостиницей для паломников почти квартал (сегодня – дом 15). После революции минарет мечети разобрали, и теперь ее непросто выделить из гражданской застройки.
Границей посада также служила крепостная стена, проходившая по улице Орджоникидзе. Ее поставили тогда, когда обносили стенами и другие посады – в 1640-1642 годах. Планировка улиц резко меняется за пределами этой давно несуществующей стены, и достаточно посмотреть на современную карту, чтобы понять границы старого посада.
Этот район заселили в 1605 году ямщики. Интересно рассказать, откуда взялись они в Тюмени (рисунок 14).
Понятно, что о ямщиках появился смысл говорить тогда, когда выстроена была наконец постоянная дорога в Европу. Несмотря на то, что страна была давно покорена и почти замирена, хорошей дороги в Россию не было. В 1595 году царь объявил конкурс на поиск дороги, и его выиграл некий посадский из Соли Камской, который и получил подряд на ее строительство. “Строительство” заключалось в том, чтобы сделать тропу пригодной для ямщиков. Через два года дорога была готова. Ее назвали Бабиновской, по фамилии этого посадского, и пользовались ею несколько сотен лет.
Ездили по ней сначала только татары. Ямское дело, как известно, было ордынским изобретением, и не случайно до 1601 года местные власти принуждали заниматься гоньбой местных татар. Те жаловались, что им это тягостно. Жалобы попали к царю. 28 января 1601 года, в том же году, как погиб Кучум, царь издал приказ об устройстве в Тюмени постоянной ямской станции с профессиональными ямщиками.
Привезли в город 50 ямщиков, русских, издалека, дали им пашни в Затюменке и позволили построить дома. Было около десятка ямщицких деревень, все с русскими названиями, ныне большинство их уже не существует. Но, как это часто бывает, домашнее хозяйство отвлекло их от профессии. Тогда стали опять понемногу понуждать татар возить почту и пассажиров – почему-то у татар это получалось лучше. Те стали опять роптать, и только в 1630 власти окончательно сформировали профессиональный, а не по национальному признаку, цех ямщиков. Некоторые из этих людей к 18-му столетию накопили достаточно денег (весь 17-й век борясь за повышение зарплаты), чтобы стать купцами, а иные даже так разбогатели, что занялись чистой наукой, как, например, выходцами из ямщиков написана Черепановская летопись в 18-м столетии. Поразительно, но в Западной Сибири профессия ямщика исчезла только в 1950-х годах.
На окраине Затюменья, практически уже за городом, находится улица Бабарынка (старое название – Барынка, по названию речки), расположенная уже практически за городом. Название упоминается еще в грамотах 17 века, когда царь решал спор между татарами и ямщиками, кому косить в этом месте. Как отмечает А. Иваненко, топонимически разгадать это слово нельзя никак, кроме разве с татарского “переправа”, и то не очень исправно. Вероятно, все-таки была тут в татарское время какая-то переправа, может быть, на другой берег Туры. Есть тут и речка одноименная.
Украшением и серьезной защитой Затюменки стал Преображенский (с 18 века – Троицкий) монастырь. Поразительно, но это – единственный в Тюменской области цельный сохранившийся монастырь. В нем только мне и удалось побывать не торопясь, походить, посмотреть, а кроме него, ничего толком в Тюмени я и не видел.
Монастырь основан в 1616 году. В 1708-1717 годах в камне возводится Троицкий собор (рисунок 15). Как и в прочих сооружениях Сибири этого времени, композиция храма восходит к древним собственно русским образцам, тогда как внешний декор решен в традициях украинского зодчества, что вместе производит непередаваемое впечатление. Облик собственно “украинских” куполов контрастирует с колокольней, которая напоминает скорее поволжские образцы “колонизационного” стиля, который выработался, когда народы Чувашии и Татарстана обращали в православие. В храме сохранились фрески, выполненные, вероятно, в 18 или в 19 веках, над которыми в свое время поиздевались коммунисты (рисунок 16). Сейчас эта роспись, поздняя по меркам Центральной России, но крайне выразительная и самобытная, понемногу реставрируется.
Другая церковь на территории монастыря, Зосимы и Савватия, или Сорока мучеников, возведена в том же 1717 году. Она также напоминала украинские образцы. К сожалению, в советское время, когда в монастыре была станция по ассенизации отходов, церковь была полностью уничтожена.
В 1741 году вокруг монастыря протянулась монументальная каменная оборонительная стена. В Центральной России в 18-м столетии таких стен уже не строили. В лучшем случае в России ограничивались простыми кирпичными стенками без бойниц, лишенными фортификационного значения. В Тюмени же, кажется, имелось в виду поставить настоящую каменную крепость – даже боевой ход есть. Хороша надвратная Петропавловская церковь с колокольней (рисунок 17), и ворота, которые возникли в тот же год (рисунок 18).
Крестовоздвиженская церковь находится поодаль монастыря, на самом краю Затюменки, ближе всего к старой Чинги Туре. Возведена в 1790 году (рисунок 19).
Находятся за Турой. В 1640-1642 годах также через постройку стен включены были в систему крепости. А вот откуда появились, и что значили для города, его культуры и экономики – это интереснейшие вопросы (рисунок 20).
Быть торговым мостом между Востоком и Западом – эту миссию Западной Сибири мы видим еще в те времена, когда Ишимское ханство служило передаточным звеном между аскизами на Алтае и в Булгарии. Татарские города при Тайбуге, Ибаке, Кучуме и любом другом правителе кишели купцами из Китая, особенно – Средней Азии, и мусульманскими торговцами с Волги. Русские сюда не проникали. В свое время, как мы видели, бухарские купцы помогли утвердиться здесь Тайбуге. Мы не можем даже предположить, насколько велико было значение купцов в политической жизни ханства, за недостатком источников. При появлении Ермака, конечно, купцы ушли.
Но ненадолго. Уже в 1595 году бухарцы обратились к русским властям с просьбой вернуться в Тюмень. Как водится, за разрешением послали спросить у самого царя. Тот отреагировал очень быстро. Указом от 31 августа 1596 года бухарцам выделялся торг за Турой (вероятно, для безопасности горожан), на том самом месте, где, скорее всего, был бой за Чинги Туру (если верить Кунгурской летописи). Указ предписывал казакам обращаться с бухарцами хорошо, в частности, не прогонять их раньше, чем они продадут свои товары. Но одновременно указ обязывал следить, чтобы купцы “не лазутили”, и не продавали татарам оружие, даже и защитное. Пользуясь разрешением, бухарцы поставили сначала свои временные кибитки и лавки, потом принялись постепенно садиться на землю, так и получилась постоянная слобода, состоящая из среднеазиатов.
В 1609 году Бухарская слобода стала еще обширнее: сюда переселили татар из старой Чинги Туры и других небольших деревенек - жить вместе с бухарцами. Экономическое значение этой слободы невозможно переоценить. Азиатских купцов в первую очередь привлекала возможность купить здесь меха. В свою очередь, они привозили товары из Китая, Джунгарии, Индии, арабских стран, Калмыкии. Доля восточных товаров доходила на ярмарках в Тюмени и Тобольске до 98 процентов. Источники называют 86 наименований торгового ассортимента. Это прежде всего ткани, готовая одежда, кожи, луки и ножи, лошади, скот, китайский фарфор, чай, котлы и металлическая посуда… Когда мы поражаемся, откуда в 17-м столетии такое обилие в русском быту восточных предметов, прежде всего кумганов и блюд для плова (которые в краеведческих музеях выдают за щиты), откуда столько бухарского оружия – благодарите Сибирь, и Бухарскую слободу в Тюмени в первую очередь. Конечно, рынок не был в разные годы равен сам себе. Так, после 1671 года арабских товаров через Сибирь уже не возят. Но рынок замещал их другими. Поскольку к тому времени знаменитая Макарьевская ярмарка на Волге уже встала на ноги, Бухарская слобода стала той “питательницей” всероссийского волжского торжища, которая превращала ее в первоклассное коммерческое предприятие для страны, нуждавшейся практически в полном ассортименте привозных товаров.
Рядом с Бухарской торговой слободой встала Кожевенная, и это соседство легко объяснимо. Выделка кож была исконным татарским ремеслом. Еще князь Владимир креститель увидел булгарских воинов в превосходных сапогах, и до сих пор в современном арабском хорошая кожа называется “булгари”. В Москве отлично прослеживается концентрация кожевенного промысла к ордынской слободе. То же и в Тюмени. Мастера, обслуживавшие татарскую знать, понемногу приходили к русским. Строительство вокруг и этих тоже “инородческих” слобод крепостной стены стало показателем доверия к татарам. Это, впрочем, объяснимо: бухарцы и татары стали понемногу принимать крещение. В 17-м столетии (точно неизвестно, когда) на улице Береговой, аккурат между Бухарской и Кожевенной слободами, появляется деревянная церковь, которая в 1789 году одевается в камень и принимает имя Вознесенской (или Георгиевской – обилие имен у одной церкви почему-то характерно для Тюмени). Сегодня она практически разрушена.
Кожевенная слобода уже в 18-м столетии стала настоящим проклятием Туры. Кожевенное производство загрязняет воду, так что задолго до настоящей промышленной революции Тура стала вонючей канавой. А. Иваненко пишет, что, когда копали котлован под цех химико-фармацевтического завода, нашли слой древесной коры, которую использовали для дубления кож, в 1,5 метра толщиной.
Но, несмотря на крещение, ислам с карты не сотрешь. Дальше за Бухарской слободой находится район Янаул, или Новые юрты (Новая деревня, на карте она еще называется Парфеновская). Это, собственно, старая татарская деревня, основанная неизвестно когда, из тех, которые упоминаются возле Тюмени уже первыми русскими летописями. Сегодня поселок украшает минарет мечети, но она сосем новая (1989).
Я был еще ребенком, когда мельком прочитанная строчка в учебнике истории поразила меня самим своим фактом: в Сибири было независимое ханство, там, в глуши!
Понять геополитическое значение ханства российская историческая наука пока не смогла. Автору представляется, что сама история давала будущей евразийской империи несколько альтернатив, несколько десятков “цветов”, которые, если вспомнить Мао Цзэдуна, должны расцветать вместе. Нам как бы говорили – а можно и так жить, и так отношения с миром строить… Нам все было не указ. Вот так появилась в итоге советская и постсоветская Западная Сибирь: нефть, газ и … и все.
Евгений Арсюхин,
Осень 2003
Литература
Г. Файзрахманов. История сибирских татар. Казань, 2002. Достоинство книги – единственное сочинение, от и до посвященное предмету. Недостаток, и очень существенный: книга написана тенденциозно, ее цель – показать великую культуру сибирских татар и “зверство” Ермака, источниками служат какие-то легенды, на которые часто вообще нет ссылки, очень многое перепутано, отдельные главы надо читать, идучи по минному полю.
В. Похлебкин. Татары и Русь, 360 лет отношений. М, 2001. Книга, не всегда надежная в других главах, изобилует ошибками особенно в главе о Сибирским ханстве. Глава, однако, полезна для чтения, поскольку дает много информации в небольшом объеме.
В. Егоров. Историческая география Золотой Орды. М, 1985. Несколько абзацев об археологии Сибирского ханства.
В. Трепавлов. История Ногайской Орды, М, 2001. Книга посвящена несколько иному предмету, но Сибирь упоминается постоянно, а поскольку В. Трепавлов, без иронии, гений, эти скупые упоминания гораздо ценнее, чем пространные измышления автора первой книги этого списка.
Сб. Tatarica. Звездный час татарской истории. Казань, 1997. Две статьи: 1. Д. Исхаков. Сеиды в позднезолотоордынских татарских государствах (отдельный раздел посвящен сеидам в Сибирском ханстве). 2. В. Трепавлов. Тайбуга. “На Мангытском Юрте третий государь”.
История народов Узбекистана. Т. II. Ташкент, 1947. Интересны несколько страниц о шейбанидах – изложение достаточно четкое.
ПСРЛ, т. 36. Сибирские летописи. Первоисточник, однако… Из двух летописей, приведенных в этом томе, особенно важна группа Есиповской летописи, Румянцевская же летопись и краткая, и очень неточная.
А. Иваненко. Прогулки по Тюмени. Тюмень, 2000. Книга, полная разнообразной информации, написанная легко и с большим чувством, но, к сожалению, автор писал, как душа звала, так что системы в изложении не ищите.
Е. Вершинин. Неверность бродячих царевичей. Журнал Родина, 1998, 1. О потомках Кучума и их битвах с русскими. Статья опубликована также где-то в интернете.
А. Шашков. Сибирский поход Ермака: хронология событий 1581-1582 гг. Сборник “Известия Уральского государственного университета”, № 7. Также опубликовано где-то в интернете.
Свежие комментарии