Маньчжурская война 1900-1901 года. Боевые действия на КВЖД.

В 1980 году я увидел у своего знакомого настоящую медаль «За поход в Китай» в виде брелка от ключей машины. Это удивило и очень заинтересовало, так как я не слышал об этом ничего. А это были не самые лучшие времена в советско-китайских отношениях. Конфронтация по всему периметру, Ангола, Мозамбик, Афганистан.

В истории российско-китайского военного конфликта 1900 года до сих пор осталось много белых пятен. Эти трагические события в течение многих лет довольно скупо освещались в историографии по идеологическим причинам. Хотя в начале XX века было опубликовано значительное количество источников и делались попытки анализа русско-китайской войны по свежим следам. События, которые происходили в Китае в те дни, и особенно с китайскими подданными, вызывают неоднозначные мнения и у историков, и у политиков обеих стран.

К концу XIX в. Китай подошел в положении страны, чье имперское величие было целиком разрушено ведущими иностранными державами. Активное проникновение иностранного влияния, подчинение страны заморским державам и продолжающееся обнищание населения, вызвали недовольство у китайцев из всех социальных слоев. Голод и стихийные бедствия 1898 года вызвали массовые восстания крестьянства и бедноты в ряде провинций Китая.

Причины боксёрского восстания коренились в экономико-политическом противостоянии Китая и великих держав того времени, в религиозном аспекте восстание выразилось во всеобщем протесте китайцев против иноземных религий заполонивших всю страну и прежде всего против христианства.

Зачинщиками и организаторами выступлений были многочисленные тайные общества, весьма традиционные для Китая. Наиболее массовым из них являлось общество Ихэтуаней, Эта тайная организация по своей сути была справедлива и выражала взгляды и интересы основной массы китайского народа. Она была радикально национал-патриотическая, хорошо изучившая иностранные действия в Китае. Она стала сеять семена ненависти к всему иностранному на китайскую почву, их семена вскоре дали превосходные всходы.

К июнь месяцу 1900 года, уже не было в северном Китае ни одного города, ни одной деревни, где не было бы «боксёров». Весь Северо-Западный Китай представлял собой сплошной лагерь, где китайская молодёжь, разжигаемая разными призывами к избиению иностранцев, училась гимнастике, фехтованию и рвалась в бой с «заморскими чертями».

 

В результате этих событий, правительство Китая, а за ним и все представители местной администрации, боясь, чтобы восставшее население после уничтожения европейцев не взялось бы и за них, начало играть двусмысленную роль, стремясь купировать смертельную угрозу своей власти и благополучия. В то время, когда европейцам обещалась полная безопасность, началось активное заигрывание с представителями разных тайных обществ, стремясь привлечь их на свою сторону.

Главный вожак Ихетуаней, грубый фанатик Лау-су, был принят и обласкан при дворе, а за тем выпущен на волю, между тем как до того он содержался под стражей. Вождями этой секты, по проискам правительства, явились сторонники двора, облекшиеся в личину сектантов и направившие цели общества исключительно против европейцев. Очевидно, правительство долго колебалось только потому, что не было убеждено в силе восстания, когда же его убедили в непобедимости и многочисленности повстанцев, то было решено пожертвовать ненавистными европейцами, чтобы спасти правящую династию и забрать то, что было потеряно в последние годы.

Регулярная китайская армия проявила самое активное сочувствие к повстанцам и ей уже не нужно было приказывать соединяться с восставшими, они и без того приняли в свои ряды толпы революционеров. Правившая страной вдовствующая императрица Цы Си после многочисленных донесений о объединение ихуэтуаней и солдат императорской армии была вынуждена всё таки определиться в политической ситуации.

Она, известная своим умением держаться за власть, откровенно боялась навлечь на себя народный гнев и потерять «трон». Уже в мае 1900 года она подписала высочайший указ, обращенный к повстанцам: «Пришло время следовать старому и испытанному пути наших предков. Помоги нам, божество Юй Хуан! Повинуйтесь и следуйте его наставлениям! Смерть иностранцам!». С повстанцами-ихэтуанями было установлено перемирие.

20 июня 1900 года вопреки позиции части сановников, императрица Цы Си подписала эдикт, объявляющий войну всем иностранным державам, участвовавшим в интервенции. В тот же день в Пекине был убит германский посланник фон Кеттелер, вопреки предупреждениям китайских властей покинувший посольский квартал.

Увы, единого фронта против иностранцев не получилось. Южные генералы-губернаторы вообще проигнорировали объявление войны со стороны императорского двора иностранцам, считая, что оно было сделано под давлением надвигающихся на Пекин отрядов ихэтуаней. А ведь именно юг, в частности провинция Гуандун и прилегающий к ней Гонконг, были основными центрами развития иностранного капитала в Китае, а поэтому выступление местных армейских подразделений против иностранцев в этих провинциях могло бы причинить существенный вред иностранцам и отвлечь силы от осады Пекина.

Основную роль в управлении страной играл уже не императорский двор, а окрепшие местные провинциальные элиты, который к тому же были сильно коррумпированы. В июне они просто заключили неформальный пакт с западными консульствами в Шанхае, гарантировав безопасность иностранцев на юге Китая, а также в пяти других провинциях по северному берегу Китая.

Китай, так долго молчавший и покорявшийся, перестал быть безвольным сломленным и униженным, он восстал на иностранцев, продажных и алчных миссионеров и правительство маньчжурской династии Цин, виня их в своих бедствиях.

Востание началось в Шаньдуне, затем охватило провинции Чжили, Шаньси и Северо-Восточный Китай, ознаменовалось вступлением ихэтуаней в крупные города, Пекин, Тяньцзинь. Главными участниками восстания являлись: китайские крестьяне, эксплуатируемые местными феодалами, на себе испытавшие все «прелести» благотворительной деятельности иностранных миссионеров, ремесленники, транспортные рабочие. В восстании участвовало немало буддийских и даосских монахов, так как борьбу народных масс вдохновляли тайные религиозные союзы. Против иностранных захватчиков выступили и правительственные войска после оккупации иностранными интервентами фортов Дагу.

Начав движение на востоке Китая против немцев, ихэтуани через два года заняли Пекин и двинулись на север, громить ненавистную русскую железную дорогу. В Пекине, на площади Тяньаньмэнь был казнен, распилен деревянной пилой, председатель правления КВЖД с китайской стороны Сюй Цзинчэн. Боевые действия русских войск в Маньчжурии развернулись в основном на территории КВЖД, на Печелийском фронте и на Амуре, в районе Благовещенск -Айгунь.

Весной 1900 года китайское население Маньчжурии усиленно и довольно беззастенчиво готовились к уничтожению всех европейцев. Русская администрация и военное командование несмотря на доклады своей агентуры и христиан-китайцев о активной деятельности Ихэтуаней и зная в подробностях о их активных приготовлениях, но не воспринимали их в серьёз. Из Харбина беспрерывно телеграфировали о том, что китайское правительство в самых дружественных отношениях к нашему, при этом упускалось из виду, что правительство Китая само может оказаться бессильным, да и выражалось ли оно в той жалкой продажной администрации, которая успокаивала наших строителей.

Но уже в 1899 году, китайское население Квантунского полуострова подстрекаемая ихэтуаньскими агитаторами выступило против русской власти. Вооружённые китайские отряды численностью 2000 человек под управлением Ма Ченкуя атаковали русскую таможенную заставу. Участились случаи неповиновения китайских крестьян недовольных налоговыми поборами, приведших к вооружённым столкновениям с человеческими жертвами. При этом все организованные выступления имели общее руководство и были тщательно подготовлены.

Район беспорядков распространился почти всю Маньчжурию. Население стало нападать на Охранную стражу, русских служащих и разрушать дорогу. Отголоски этих трагических событий были даже в Монголии и Кульдже . Ослабление русских сил Приамурского округа делало положение русских в северной Маньчжурии и в приграничной полосе весьма неблагоприятным, за исключением Харбина, где были сосредоточены основные силы русских.

Начальник охраны порт-артурской линии, полковник Мищенко, ясно убедился в опасности положения русского дела в Маньчжурии, он начал энергично настаивать на серьезных приготовлениях к противодействию мятежников. Но реальных разрешений от администрации на это добивался с большим трудом и не скоро. Высшие агенты постройки открыто высказывали, что он «порет горячку», а они считались знатоками Китая, им верили и их слушали. В конечном итоге всё таки было решено сосредоточить служащих дороги ближе к станциям, дабы иметь возможность собрать разбросанную по всей линии и разбитую на мелкие посты охранную стражу в более сильные посты. Но всеми правдами и неправдами администрация КВЖД старались оттянуть исполнение этого распоряжения.

В ответ а действия русских, китайцы в двое увеличили свои гарнизоны вновь прибывшими войсками и революционерами в Сеньючене, Инькоу, Хайчене, Ляояне, Мукдене, Телине и Каучензы. Как ни надеялись русские на лихость и подготовленность своих охранников и как ни были в действительности плохи китайские войска, численный перевес был настолько значительным, что они не считал себя готовым даже к обороне и просили начальника Квантунской области заменить все посты, расположенные в русских пределах, регулярными войсками высланными из Артура.

В российской столице, в ее официальных кругах, к народному восстанию в Китае отнеслись по-разному. По свидетельству графа С.Ю. Витте, военный министр генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин был чрезвычайно доволен начавшимся Ихэтуаньским восстанием, «потому что это… даст повод захватить Маньчжурию» и сделать из нее «нечто вроде Бухары».

Русский посланник Гирс, наблюдая за происходившими в стране событиями впадал в панику. Он чуть ли не каждый день слал телеграммы в Петербург, требуя вооруженного вмешательства России в дела Китая и конкретно ввода русских войск в Пекин. Одновременно с Гирсом интервенции в Китай требовал и Алексеевым главный начальник Квантунской области. 22 мая 1900 года он шлет депешу военному министру: «Лично считаю, что обстоятельства требуют энергичных действий в Пекине, притом внушительною силою».

День ото дня обостряющаяся обстановка на КВЖД вызывала обеспокоенность у русских военных властей на Дальнем Востоке. Еще 28 мая 1900 года начальник Главного штаба предупреждал Приамурского генерал-губернатора Н.И. Гродекова: «По сведениям из Китая, положение дел там ухудшается, и является опасение, что восстание может распространиться, направляясь к Маньчжурии и к нашим границам. Посему благоволите принять соответственные меры к предотвращению столкновений с соседним китайским населением и к бдительному надзору за нашими границами».

Однако обеспокоенность военных руководителей по поводу развития ситуации в Китае и вокруг КВЖД не разделялась администрацией железной дороги и российским МИД. Ни министр иностранных дел В.Н. Ламздорф с чиновниками из МИДа, ни военные не смогли четко определить политику России на Дальнем Востоке. Так, 19 июня чиновник МИД на правах консула в Северной Маньчжурии В.Ф. Люба сообщал: «В Гиринской и Хэйлунцзянской провинциях за последние месяцы не произошло никаких событий, которые вызвали бы серьезные опасения за будущее или необходимость в крайних мерах здесь».

24 июня главный инженер А. Югович доносил телеграммой из Харбина, что на линиях все обстоит благополучно и что губернаторы трех провинций Маньчжурии ручаются за безопасность русского персонала, если только русские сами не начнут враждебных действий.

Происходили активные контакты между Петербургом и Пекином, в частности, просьбу китайского правительства, адресованную России, не рассматривать боксёрское восстание как объявление войны, а непонятная сдержанность Николая II в этих трагических событиях удивляла. Император России, как всегда, не имел ни своего мнения, ни вообще каких то идей в области дальневосточной политики. Он традиционно колебался.

В это время на Печелийском театре военных действий дела настолько осложнились, что почти все войска из Порт-Артура были направлены туда, о Маньчжурии никто не беспокоился. Да и сам Порт-Артур в случае решительного наступления китайских повстанцев и частей регулярной китайской армии, мог бы бть захвачен. Однако русское руководство дороги, сумело так всех и себя в том числе убедить в безопасности, что когда залетела первая граната и раздался взрыв , это стало неприятным сюрпризом, и вся русская линия охраны была разнесена неожиданно, и даже сам Харбин был окружен сверх ожидания.

Согласно императорскому указу, изданному накануне нападения, китайские войска должны были полностью подчинить себе ЮМЖД. А главной задачей ихэтуаний и китайского командования, было создание условий, при которых вторжение русских войск в Маньчжурию было бы невозможным. Наиболее простым способом достижения таких условий были погромы на железнодорожных путях, многие из которых находились только на стадии строительства.

В административном отношении Маньчжурия делилась на три провинции: Гиринскую, Хайлунцзянскую и Цицикарскую. Их власти во время восстания «ихэтуаней» по-разному отнеслись к строительству КВЖД и российским гражданам, оказавшимся в Маньчжурии. Местные губернаторы - цзяньцзюни имели под личным командованием многочисленные войска и могли самым решительным образом повлиять на обстановку в своих провинциях.

Гиринский цзяньцзюнь Чан Шунь, пренебрегая опасностью быть обвиненным в сочувствии иностранцам, отказался выступить против России, отдав приказ уничтожить на территории одноимённого города отряда «боксёров».

Однако отношение к России другого императорского наместника в Маньчжурии – цицикарского цзяньцзюня Шоу Шаня было совсем иным. В ходе успехов «восстания большого кулака» глава Цицикарской провинции резко изменил свое отношение к железной дороге и ее работникам. Эта враждебность проявилась в нападении 5 июля 1900 года на русские береговые посты у города Айгуня, в откровенно провокационном обстреле через реку Амур в течение двух недель города Благовещенска.

Китайские власти в Южной Маньчжурии, по сути дела, санкционировали разрушение железной дороги на ее южном участке и Яньтайских копей местными регулярными войсками. Хотя в их обязанности, входила охрана железной дороги. Появление отрядов ихэтуаней и их нападение на КВЖД и ЮМЖД, застали врасплох прежде всего администрацию и строителей железной дороги. Тысячи русских людей стали заложниками бездарной политики в Китае русского правительства и его финансово-промышленного лобби.

22 июня враждебные действия восставших китайцев неожиданно разразились в Мукденской провинции на всем участке Телин — Генкоу. В Мукдене была разрушена католическая миссия, сожжена церковь, разграблены европейские магазины.

Между тем официальные китайские власти продолжали признаваться в дружественном отношении к русским на КВЖД. А. Югович был уведомлен о начале мобилизации в Цицикарской провинции самим губернатором, который объяснил эту меру желанием «охранять русские постройки от нападения мятежников». Однако на следующий день этот губернатор совместно с губернатором Гирина заявили главному инженеру, что в случае нападений на русских подданных они «не ручаются за поведение своих солдат».

Местные китайские власти, подчиняясь приказаниям Пекина, объявили открытую войну русским гарнизонам. Губернатор Цицикара Шоу Шань телеграфировал главному инженеру КВЖД, что он «сравняет с землей порт и город Харбин, уничтожит всех русских и победоносно войдет в Хабаровск»{310}.

24 июня русские телеграфисты со станции Телин перехватили указ маньчжурского императора, предписывавший войскам присоединиться к «боксерам». В развитие этого 25 июня губернаторы трех маньчжурских провинций предложили А. Юговичу сдать китайским агентам весь железнодорожный материал и удалиться из Маньчжурии с русскими служащими и войсками охраны. На этот фактический ультиматум китайских властей главный инженер КВЖД ответил категорическим отказом.

На следующий день китайские войска совместно с отрядами «боксеров» начали выдвигаться со всех сторон к железнодорожной трассе. 27 июня главный инженер А. Югович, поняв всю опасность положения, отдал приказ об эвакуации русского персонала и запросил войска из Квантуна для охраны Южной линии дороги.

Командующий войсками Квантунской области вице-адмирал Е.И. Алексеев немедленно направил отряд русских войск для взятия под охрану железнодорожной линии. Отряду предписывалось «ограничиться только охраной пути и телеграфа, воздержаться от враждебных действий против китайских войск и населения».

В соответствии с планом отступление персонала КВЖД должно было проводиться в строгом порядке. Персонал трех восточных участков Западной части линии и трех западных участков Восточной, шести центральных железнодорожных участков сосредоточивался в районе Харбина. Служащие участка севернее Телина на Южной линии собирались на станции Сунгари И, в 120 км к югу от Харбина на пересечении железнодорожного пути с рекой Сунгари. Персонал с остальных участков должен был отступать по наикратчайшему пути прямо к русской границе: с западных участков, в Забайкальскую область; с восточных, в Приморскую область; с участков южнее Телина, в Квантун.

Наиболее сложно и во многом трагично складывалось отступление русского персонала железной дороги и охранной стражи с Южной ветви КВЖД. Началом боевых действий в Маньчжурии можно считать 22 июня 1900 года, когда регулярные китайские войска совершили ряд нападений на полосу отчуждения ЮМЖД. В районе Ляояна начались масштабные беспорядки. Толпы озверевших китайцев стали разрушать железнодорожные пути и здания, были уничтожены Яньтайские каменноугольные копи. Командующий охранной стражей южного участка КВЖД полковник Мищенко собрав в Ляояне отряд из 224 казаков и солдат при пяти офицерах, сумел отразить неоднократные атаки превосходящих сил китайцев.

Но не имея возможности продолжать оборону он был вынужден оставить Ляоян и двинуться на юг к станции Дашицяо. Навстречу Мищенко из Инкоу вышел отряд штабс-капитана Страхова. Вместе с солдатами и казаками отступали служащие КВЖД с семьями. Отступали по бездорожью и с боями, по дороге присоединялись новые отряды, отступавшие с соседних постов, а так же и подошедшей на помощь роты 7-го Восточно-Сибирского полка из Квантуна.

Это отступление было успешным благодаря стойкости и опыту Охранной стражи, да и китайские войска действовали неслаженно и нерешительно. Потери Охранной стражи при отступлении из Ляояна составили 55 человек, в том числе 18 убитых и 6 пропавших без вести. За несколько дней китайским войскам удалось захватить большую часть ЮМЖД.

Отступление русского персонала ЮМЖД и охранной стражи с китайской территории сопровождалось множеством трудностей. Прежде всего отступающие находились под непрерывным и в некоторых местах ожесточенным обстрелом со стороны китайских войск и «боксеров». Неоднократно русским инженерам, техникам и стражникам приходилось отражать атаки и нападения противника.

Судьба небольших отрядов и групп служащих и охраны дороги часто оказывалась печальной. 23 июня китайцы напали на станцию Суетунь между Мукденом и Ляояном. Там находилось 5 русских служащих и 12 охранников. Русские отбивались до последнего патрона, а затем попытались прорваться врукопашную, но вырваться из окружения удалось лишь пятерым. Остальные русские погибли, а китайцы надругались над телами, вырезав на груди кресты. Спасшимся только 13 июля удалось добраться по реке Ляохэ до Инкоу, но один из них вскоре умер от изнеможения.

Еще более трагической оказалась судьба русского отряда в Мукдене. После нескольких дней провокаций и диверсий, 23 июня, китайские войска силой 5 тысяч человек начали наступление на русский гарнизон, состоявший из 39 чинов охранной стражи и 21 служащего, в числе которых было две женщины.

Первый налет китайцев русский отряд под командованием поручика Валевского отразил. Видя безвыходность дальнейшего сопротивления, в ночь на 24 июня русские отступили на юг вдоль железной дороги, стараясь обходить китайские населенные пункты стороной. По пути к ним присоединялись одиночные солдаты и группы охранной стражи. К вечеру 24 июня отряд Валевского наткнулся на многочисленные китайские войска. Русскому отряду пришлось «прочистить» дорогу штыками. Взяв одну из маленьких станций, Валевский нашел «два русских трупа, ужасно изуродованных, с отрубленными головами и руками и вскрытой грудью». Не застав в Ляояне русских войск, которые к тому времени уже успели покинуть этот город, Валевский решился отступать не на юг, где было много китайских войск, а на восток, к корейской границе.

28 июня русский отряд был завлечен в засаду китайским проводником. В ожесточенном бою поручик Валевский погиб, получив смертельное ранение. Гибель командира вызвала панику и разногласия в рядах русского отряда. Инженер Б.А. Верховский отказался возглавить отряд и незаметно отделился от него с группой в 10 человек, намереваясь пробиваться к югу. Остальная часть отряда в количестве 58 человек под командованием унтер-офицера Филипенко продолжила путь к востоку, как и планировал погибший Валевский. После целого ряда трудностей и лишений, ожесточенных стычек с китайцами отряд Филипенко в составе 56 человек , пройдя 340 километров в тылу противника, добрался до Сеула, а затем, Порт-Артура. .

Судьба отколовшейся от общего отряда группы инженера Верховского была трагична. Эта группа вскоре вновь разделилась, и уже маленькие группки русских просачивались в направлении юга и востока. Большинство из них попало в плен к китайцам, 5 человек были замучены в плену до смерти. Самого Верховского китайцы убили, отрезали голову и выставили ее в клетке на обозрение на крепостной стене в Ляояне.

Отступление русских гарнизонов на Южной ветке железной дороги, находящихся севернее Мукдена, производилось в сторону Харбина. Гарнизон Телина под командованием штабс-капитана С.А. Ржевуцкого, состоявший из 200 чинов охранной стражи, мужественно отражал атаки и нападения китайцев начиная с 20 июня.

Получив информацию о подходе регулярных китайских войск, Ржевуцкий решается отступить в сторону Харбина. Вместе с его отрядом выступили 200 служащих с семьями и 250 китайцев-христиан. Отряд шел с ежедневными боями, неся большие потери. Одновременно отряд вырос численно почти в два раза за счет присоединения к нему русских гарнизонов и караулов. 7 июля отряд вошел в Харбин, потеряв 10 человек убитыми и умершими, 30 ранеными и 3 без вести пропавшими.

Сложность операции по эвакуации с ЮМЖД заключалась в том, что вместе с персоналом следовали их семьи, женщины и дети, а также небольшие группы представителей других европейских государств, миссионеры, инженеры, дипломатические представители и китайцы-христиане. Затрудняло движение отступающих русских колонн наиболее ценное имущество КВЖД, которое персонал вынужден был везти с собой, кассы, документацию, некоторое оборудование. Китайцы по торошению к русским вели себя не как люди, а как звери, и не обладая никакими нравственными качествами.

Глава провинции Шоу-Шань потребовал немедленно занять города Мукдэн, Гирин, Харбин и Владивосток, тем самым лишить русских центрального управления КВЖД выгнать их из Маньчжурии.

Двадцать седьмого июня китайцы подошли к Харбину, отрезав русский гарнизон города от снабжения по Южно-Маньчжурской железной дороге. Кроме того, китайцы сумели испортить телеграф, чтобы русские не смогли вызвать подкрепление. Руководители гарнизона понимали, что в скором времени может начаться полноценная осада города. Командование обороной принял на себя генерал Гернгросс.

Город Харбин , немалую часть населения которого составляли русские, во время тех событий обезлюдел. Этому предшествовали следующие события. От цицикарского цзянцзюня Шоу Шаня было получено письмо, в котором он позволил себе писать, что до него дошел слух, будто в Харбине собралось много русских с женами и детьми и что они «от страха оглашают воздух воплями и плачем». Поэтому, мол, он гарантирует всем им безопасный отъезд в Хабаровск, но только без оружия – иначе он «всех истребит». Пока сообщение по р. Сунгари не было прервано, удалось эвакуировать из Харбина женщин и детей и тех железнодорожных служащих, которые сопровождали денежную отчетность.

С самого начала обороны Харбина главный инженер А.И. Югович и генерал-майор А.А. Гернгросс отправили из города по реке Сунгари всех женщин и детей, а мужчинам, способным держать оружие в руках, остаться в городе и вместе с Охранной стражей железной дороги защищать город от китайских войск цзяньцзюня Цицикара до подхода помощи из России. Пароходы и баржи с женщинами и детьми подверглись артиллерийскому обстрелу и буквально расстреливались с берегов хунхузами, подразделениями регулярной китайской армии и отрядами «боксёров», среди пассажиров были убитые и раненые. Но стражники мужественно защищали суда, вели бой, удерживая китайцев на значительном расстоянии. Они занимали оборону за мешками с песком, сложенными вдоль бортов судов, и вели огонь без остановки судна.

Так, благодаря мужеству и стойкости шести стражников во главе с поручиком С.А. Злобиным удалось провести из Харбина в Хабаровск караван судов, состоявший из парохода «Одесса» и двух барж, на которых перевозилось более 1000 пассажиров, это были служащие железной дороги и члены их семей. На обратном пути все пароходы везли в город оружие и боеприпасы. Город готовился к осаде. у Сеньсиня и ниже по течению Сунгари китайскими солдатами. Когда суда прибыли в Хабаровск, то на них оказалось много убитых и раненых. На пароходах из Харбина в Россию были переправлены помимо семей документация и деньги правления железной дороги. 11 июля ушел последний транспорт, увозивший раненых при отступлении с КВЖД рабочих и охранников.

Главную роль в осаде Харбина сыграли войска цзянцзюня Цицикарской провинции Шоу Шаня, из Хуланьчена, города, находившегося в 7—8 километрах к северу от Харбина. Во всех окрестных китайских населенных пунктах велась активная пропаганда против иностранцев, в отряды повстанцев вербовались добровольцы, китайские войска вели активную боевую учебу. К середине июля русские караулы и заставы полностью покинули все станции и объекты на Южной ветке железной дороги, отошли в Харбин.

В середине июля Харбин подвергся первому масштабному натиску со стороны противника, его гарнизон состоял из 8 рот, 10 сотен, 2300 штыков и 1130 сабель с тремя орудиями. Вооружение состояло преимущественно из охотничьих ружей и винтовок, имевших крайне ограниченный запас патронов. Силы осадивших Харбин китайцев оценивались русской разведкой в 8000 человек.

Благодаря принятым мерам удалось заблаговременно обнаружить приближение передового отряда противника численностью около 800 человек и занять оборону. Поэтому когда 10 июля китайцы предприняли первую попытку овладеть городом ударом с севера, она не увенчалась успехом. Отступив, мятежники решили дождаться подхода главных сил.

В это время весь русский гарнизон Харбина был сосредоточен на Пристани. С подходом главных сил, китайцы начали активное наступления и заняли кирпичный завод в километре от Нового города. Они установили там 4-орудийную батарею и начали обстрел Пристани и Нового города. 13 июля, переправившись через Сунгари, китайцы при поддержке артиллерии начали наступление на Харбин с востока. Маневр врага был своевременно обнаружен русской разведкой, и на угрожаемое направление направлено подкрепление, снятое с других участков обороны. В результате стражники не только выдержали удар, но и сами контратаковали противника во фланг. Под их натиском китайцы поспешно отступили, оставив на поле боя несколько сот убитых и раненых, а также два орудия и зарядные ящики к ним. Урон русских составил пять человек убитыми и десять ранеными. Трофейные орудия немедленно были использованы для усиления обороны. Первая победа оказала огромное вдохновляющее влияние на русский гарнизон Харбина и одновременно деморализовала китайские войска.

16 июля китайцы предприняли третью попытку овладеть городом, но и она не увенчалась успехом. Выдвижение их отрядов было вскрыто разведкой, а наступление отражено огнем с позиций, оборудованных на подступах к городу. В том бою стражники потеряли 13 человек убитыми и 44 были ранены. Пять дней спустя на выручку Харбину на пароходах из Хабаровска по р. Сунгари прибыл войсковой отряд под командованием генерала В.В. Сахарова.

Осада Харбина закончилась только с подходом русских войск из Хабаровска и Пограничной. Китайцам не удалось вытеснить русских из Харбина ни дипломатическим путем, ни путем психологического давления, ни с помощью военной силы. Столица КВЖД осталась за русскими. В дальнейшем ей суждено было сыграть важную роль в развернувшихся к тому времени военных действиях в Маньчжурии. Китайцы, имея практически трехкратное преимущество в силе, так и не смогли захватить город. Генерал Гернгросс за умелые действия был награжден Георгиевским крестом.

Китайские войска в первой половине июня еще не имели четких инструкций о том, как относиться к русским гарнизонам. В результате этого в большинстве районов КВЖД русским удавалось избегать боевых стычек с китайскими гарнизонами. Последние ставили перед собой цель не столько уничтожение русских, сколько их изгнание, «выдавливание» с территории Маньчжурии и разрушение железнодорожного полотна и станционных построек.

Отступление с западной линии КВЖД началось в сложной ситуации. 26 июня цицикарский цзянцзюнь Шоу Шань сообщил А.И. Юговичу, что мукденский цзянцзюнь предлагает русским оставить постройку железной дороги. Сам Шоу заявил, что тоже придерживается такого же мнения и в свою очередь гарантирует безопасность русских в пути и «рекомендует после водворения порядка вернуться и продолжить стройку». Югович не согласился с предложением Шоу. Но рабочие стали бросать работу, население начало самостоятельно вооружаться. Утром 28 июня китайские власти предложили покинуть дорогу непосредственно уже начальникам участков и командирам охраны. Русские заявили, что без приказа отступать не могут и будут обороняться.

В Хайларе китайский генерал трижды посылал своего официального переводчика к инженеру Рыжову, убеждая его избежать кровопролития, так как он получил приказ в 9 утра 29 июня открыть военные действия. Подобное было и на станции Фуляэрди около Цицикара. Лишь к концу дня 28 июня на западную линию пришел приказ А.И. Юговича об отступлении. Станцию Хайлар служащие и охрана 2-го участка под руководством инженера Рыжова покинули вечером 28 июня, оставив там все имущество, в том числе и 10 тыс. пудов муки. На следующий день китайцы провели салют и заняли станцию. Русский отряд в составе 200 рабочих и более 200 охранников успешно вышел на границу к Старо-Цурухайтую.

Без потерь прошло отступление и с соседних участков под руководством инженеров Пиотровского и Онуфровича. Несколько сложнее был отход 4 участка инженера Н.Н. Бочарова со станции Хинган. Русский обоз в составе 865 подвод, 56 из которых везли серебро, выступил на запад. В составе отряда были 3 тысячи русских служащих с семьями и охранная стража. По дороге Бочаров подбирал посты со станций, некоторые из которых уже приняли участие в вооруженных стычках. Хайлар русские обошли стороной, построили для этого мост через реку и 5 июля пришли в Старо-Цурухайтуй.

Трагично сложилась лишь судьба казенного обоза с мукой 4-го участка. Обоз был весь разграблен, 11 конюхов и женщина были убиты, удалось спастись лишь старшему обозному.

Тяжелее всего было отступление русских с участков между станциями Хинган и Фуляэрди. Пост со станции Няньцзышань урядника Золотарева с 12 казаками и 10 служащими около станции Чингиз-хан был встречен китайским огнем и повернул на станцию Фуляэрди. Но узнав, что и та станция уже оставлена, русские двинулись к Хайлару, соединившись с рабочими с лесозаготовок. Казаки спрятали оружие и тоже назвались рабочими, и китайские солдаты пропустили русский отряд, дав им даже провожатых до границы.

Посты со станций Ялу, Барим и Халасу несколько раз попадали под обстрел китайских войск, убито было несколько казаков и десятник, около 50 человек бежали и пропали в горах. На станции Бухэду русские посты были задержаны, от них требовали сдачи оружия, но, получив взятку, китайский полковник пропустил железнодорожников.

Главным отрядом, который собирал посты вдоль дороги, был отряд Смолянинова с 60 казаками и обоз со 100 русскими служащими с семьями, выходившими с 5-го участка дороги инженера С.Ц. Оффенберга. Он выступил 28 июня со станции Чжаланьтунь в сопровождении китайских солдат. Пройдя за 10 дней 420 верст, собрав разрозненные посты и встретив в конце пути еще 50 русских рабочих с семьями, 5-й участок 8 июля прибыл в Старо-Цурухайтуй. Этим закончилось отступление русских с железной дороги западнее Цицикара.

Отступление с участков западной линии, расположенных восточнее Цицикара, производилось в Харбин. Утром 28 июня командир 5-й сотни охранной стражи штабс-капитан Ивашкевич приехал в Цицикар, там он узнал, что ночью цзянцзюнь провел торжественное богослужение в кумирне с окроплением кровью пушек и другого оружия.

Вскоре китайский отряд занял здание Русско-Китайского банка и наложил арест на серебро. Там же посыльные передали Ивашкевичу сообщения из Хайлара и Харбина о начале военных действий. В тот же день начальник 6-го участка инженер А.А. Гершов получил приглашение от цзянцзюня на обед, но не поехал. Вечером русские загрузились в поезд и отправились на восток, оставив до утра на мосту 10 казаков дожидаться отставших. Подобрав посты по дороге, поезд 30 июня прибыл к Сунгари, и служащие переправились на пароходе в Харбин.

Отступление с восточной линии складывалось по-другому. Получив 27 июня приказ А.А. Гернгросса, полковник Денисов со своей сотней и служащими 11 -го участка отступил 29 июня от Вэйшахэ к Муданьцзяну. Все 450 служащих 11-го участка инженера М.А. Амосова затем выехали в Россию, и там, за исключением 63 человек, сразу уволились. Служащие 12-го и 13-го участков инженера Н.С. Свиянина стали также выезжать на станцию Пограничная. Однако в связи с тем, что русские войска вступили в Маньчжурию и заняли дорогу до реки Муданьцзян, решено было продолжить работы на этих участках. Но 12 июля Н.С. Свиягин телеграфировал С.Ю. Витте: "Ввиду полной невозможности производить работы приказал 12 участку привести в порядок имущество дороги, поставить при нем караулы охранной стражи под прикрытием войск и выехать со станции Мудань-цзянь в Мо-до-ши.

Для усиления охраны оставляемого имущества в этот район была направлена 17-я сотня Охранной стражи полковника Фон-Виннинга. Китайцы пытались остановить ее движение 27 июня около Мурени в лесу произошел бой. Казаки, потеряв в бою троих убитыми, разбили китайцев и заставили их отступить. Участок Муданьцзян — Пограничная остался под контролем России.

Отступление с трех западных участков восточной линии производилось в Харбин. 28 июня на двух поездах выехали служащие инженера Тихомирова со станции Имяньпо. Вечером этого же дня они забрали со станции Маоэршань участок инженера Варгасова. Паническое отступление сопровождалось пьянством, но благодаря решительным действиям штабс-капитана Скарятина все спиртное в вагонах было уничтожено и порядок восстановлен. Вечером 30 июня поезда забрали служащих со станции Сяолин с С.Н. Хилковым во главе. При отступлении все имущество сразу же растаскивалось китайцами, которые заранее занимали места у дверей и окон русских домов. Ключи от некоторых складов сдавали китайским властям. Собрав по дороге посты, благополучно миновав Ашихэ, уже оставленный охраной, поезда прибыли в Харбин.

А.И. Югович приказал восстановить линию Харбин — Эрценцзянцзы, старшим назначался С.Н. Хилков. Переговоры с властями Ашихэ оказались бесполезными, и поздно вечером от станции Ашихэ начала отступление Охранная стража штабс-капитана Баркана. Поскольку дорога уже была разрушена и около Харбина стояли китайские войска, охранники бросили поезда и пробивались в обход. Вся дорога восточнее Харбина была оставлена и разрушена.

Кроме собственно дороги, много русских работало на лесозаготовках в верховьях Сунгари. Администрация лесозаготовок находилась в Гирине, расположенном в 120 верстах от КВЖД и в 250—350 верстах от лесных участков. Русский поселок находился в 2 верстах от города, начальником совета колонии был Е. В. Даннель. Охрану осуществляла 2-я сотня штабс-капитана В.М. Савицкого и 50 солдат 1-й роты поручика Едренова. В начале июня В.М. Савицкий снял все отдаленные посты, а в середине месяца все семьи выехали в Харбин. 28 июня был доставлен приказ А.А. Гернгросса не оставлять Гирина, а обороняться и ждать подкреплений. В этот же день серебро Русско-Китайского банка было сдано на хранение цзюнцзюню, а контора КВЖД с документами и частью служащих под охраной 18 стражников выехала в Харбин, остальные служащие уехали наследующий день. В.М. Савицкий с 56 казаками имел охранную грамоту цзюнцзюня и, забрав пост охраны унтер-офицера Гарбышева с 12 стрелками, он решил дожидаться подкреплений. Но в одном из постоялых дворов китайские солдаты в упор расстреляли русский отряд. За несколько минут погибли 12 человек, 5 были ранены и 6 пропали без вести, остальные вырвались из окружения, потеряв всех лошадей. Отряд, имея на руках 4 тяжелораненых и потеряв часть своего состава по дороге, добрался до Харбина лишь 8 июля. В эти дни два отряда, посланные им на помощь, не смогли пробиться к Гирину, встреченные китайским огнем в 60 верстах от города. Несколько десятков русских обслуживали и охраняли склады и пристань КВЖД напротив города Саньсина. Руководство этой колонией взял на себя полковник в отставке Винников. На переговорах с фудутуном он выяснил, что Цзилинь не воюет с русскими, но на левом берегу реки, войска провинции Хэйлунцзян, и от них фудутун защитить русскую колонию не может.

Русский отряд в 49 человек загрузился на баржу и встал на якоре у правого берега, подбирая отдельных русских, спасавшихся от китайцев. Китайские войска с левого берега атаковали баржу. Проходивший мимо пароход "Воевода Толбузин" русским не помог, и Винников попытался самостоятельно спуститься вниз по реке. Напротив крепости Баятунь баржа села на мель и попала под огонь крепостных орудий, Винников и еще один человек погибли. Благодаря прибывшей воде баржа пошла дальше и 10 июля встретила русские войска, вскоре пароход " Молли " доставил ее в Хабаровск» .

Отступление русского персонала КВЖД и охранной стражи продолжалось в течение полумесяца. Отход русских отрядов из всех пунктов КВЖД осуществлялся в целом организованно. Вместе с тем администрацией КВЖД и охранной стражей не все было сделано для того, чтобы вовремя вывести персонал и имущество железной дороги из под ударов мятежников.

В общей сложности русские отряды при отступлении с КВЖД потеряли около 100 человек погибшими и пропавшими без вести, включая не только военнослужащих, но и железнодорожных служащих и членов их семей.

Китайцы проявили крайнюю жестокость по отношению к тем русским, кто попадал в их руки. С другой стороны, отступающие русские отряды не были ограничены в применении оружия против мирного населения китайских деревень, через которые они отступали.

Железнодорожный путь был полностью разорен. Подвижной состав, мосты, здания, склады сожжены, телеграф уничтожен, рельсы развинчены. В общей сложности ущерб от разрушений на КВЖД и ЮМЖД, причиненный ихэтуанями во время июльских набегов,составил свыше 72 миллионов рублей: из 1 300 верст железнодорожного пути было разрушено около 900. В особенности пострадал западный участок КВЖД. Пути на отдельных участках были восстановлены лишь в 1901 году охраной в виде сил новообразованного Заамурского округа Пограничной стражи.

Только с окончанием военных действий в Маньчжурии русский персонал вернулся на КВЖД, полотно и постройки на трассе были в кратчайшие сроки восстановлены и сданы в эксплуатацию.   https://cont.ws/post/290467