На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Давид Смолянский
    Что значит как справляются!? :) С помощью рук! :) Есть и др. способы, как без рук, так и без женщин! :) Рекомендации ...Секс и мастурбаци...
  • Давид Смолянский
    Я не специалист и не автор статьи, а лишь скопировал её.Древнегреческие вазы
  • кира божевольная
    всем доброго дня! не могли бы вы помочь с расшифровкой символов и мотивов на этой вазе?Древнегреческие вазы

Любор Нидерле. Славянские древности.Книга первая. История древних славян. Часть I. Праславянское единство: его происхождение и развитие. (Глава 1,2)

Любор Нидерле. Славянские древности.

Работа выдающегося чешского археолога-слависта конца XIX – начала XX века Любора Нидерле «Славянские древности» – классика жанра. Это единственная в своём роде подлинная энциклопедия истории и культуры древних славян. На этот капитальный труд ссылаются в своих работах все исследователи в данной области, без него невозможно обойтись при изучении жизни древних славян.
Печатается по изданию: Нидерле Любор. Славянские древности в 15 томах. – М.: Издательство иностранной литературы, 1956.

Данное издание представляет собой краткое авторское изложение многотомного издания «Славянских древностей».

Любор Нидерле. Славянские древности. М.: Новый Акрополь, 2010 год.
Оглавление:
Книга первая. История древних славян.
Часть I. Праславянское единство: его происхождение и развитие.
Глава I. Происхождение славян.
Глава II. Прародина славян.
Глава III. Первые исторические известия о славянах и наименования последних.
Глава IV. Дифференциация славян.
Часть II. Происхождение южных славян.
Глава V. Теории южного движения славян.
Глава VI. Возникновение и дифференциация южных славян.
Глава VII. Словенцы.
Глава VIII. Сербо-хорваты.
Глава IX. Болгары.
Часть III. Западные славяне.
Глава X. Этнический состав населения древней восточной Германии.
Глава XI. Продвижение западных славян к Эльбе, Заале и в западную Германию.
Глава XII. Продвижение славян в западную Германию.

Глава XIII. Образование отдельных народов западнославянской ветви: сербов, полабов, поморян, чехословаков и поляков.
Глава XIV. Сербы, полабы, поморяне.
Глава XV. Чехи и словаки.
Глава XVI. Поляки.
Часть IV. Восточные славяне.
Глава XVII. Восточные славяне и этнический состав древнего населения Восточной Европы.
Глава XVIII. Восточные славяне перед приходом скандинавских русов.
Глава XIX. Русы.
Глава XX. Восточные славяне, их распространение и положение в X веке.
Дополнение Автохтонность славян.
Основные работы и журналы, упоминаемые в настоящей книге.
А. Монографии.
Б. Журналы и сборники.

Книга вторая. Жизнь древних славян.
Предисловие.
Глава I. Территория и её влияние на развитие славянской культуры.
Глава II. Жизнь славян.
Физический тип.
Рождение и детство.
Брак и обряды, связанные с ним.
Уход за телом.
Мясная пища.
Растительная пища.
Болезнь и смерть.
Глава III. Древнеславянские погребения.
Формы могил и кладбища.
Глава IV. Одежда и украшения.
Глава V. Жилище и хозяйственные постройки.
Глава VI. Религия, вера и культ.
Демонология.
Боги славян.
Боги, общие для всех славян.
Боги восточных славян.
Боги балтийских славян.
Боги других славян.
Культ.
Конец язычества.
Глава VII. Начало права и государственного устройства.
Общество.
Имущественное право.
Семейное право.
Уголовное право. Суд.
Политический строй славян.
Глава VIII. Хозяйство и поселение.
Пахота (рало и плуг).
Посев.
Разведение домашних животных.
Пчеловодство, рыболовство и охота.
Поселения.
Глава IX. Ремесленные изделия.
Добыча металлов и их обработка.
Керамика и посуда из другого материала.
Прядение и ткачество.
Глава X. Торговля.
Предметы ввоза и вывоза.
Рабы.
Торговые пути и рынки.
Технические средства торговли.
Средства передвижения.
Торговые платежные средства и весы.
Глава XI. Военное дело.
Набор и организация войска.
Тактика боя.
Вооружение славян.
Конское убранство.
Оборонительные сооружения.
Глава XII. Искусство, письмо и другие знания. Архитектура и живопись.
Скульптура.
Художественная промышленность.
Песни и музыка.
Письменность.
Счёт.
Исчисление времени.
Школа.
Глава XIII. О характере и культуре славян.

http://ru-sled.ru/lyubor-niderle-slavyanskie-drevnosti/

Происхождение славян

Любор Нидерле. Славянские древности. М.: Новый Акрополь, 2010 год.
Книга первая. История древних славян. Часть I. Праславянское единство: его происхождение и развитие. Глава I. Происхождение славян.

Вплоть до конца XVIII века наука не могла дать удовлетворительного ответа на вопрос о происхождении славян, хотя он уже тогда привлекал внимание учёных. Об этом свидетельствуют относящиеся к тому времени первые попытки дать очерк истории славян, в которых был поставлен этот вопрос. Все утверждения, связывающие славян с такими древними народами, как сарматы, геты, аланы, иллирийцы, фракийцы, вандалы и т. д., утверждения, появляющиеся в различных хрониках с начала XVI века, основываются лишь на произвольном, тенденциозном толковании священного писания и церковной литературы или на простой преемственности народов, которые когда-то населяли ту же территорию, что и современные славяне, либо, наконец, на чисто внешнем сходстве некоторых этнических названий.

Так обстояло дело до начала XIX века. Лишь немногие историки смогли подняться над уровнем науки того времени, при котором решение вопроса о происхождении славян не могло быть научно обосновано и не имело перспективы. Положение изменилось к лучшему только в первой половине XIX века под влиянием двух новых научных дисциплин: сравнительного языкознания и антропологии; обе они внесли новые позитивные факты.

История сама по себе безмолвна. Нет ни одного исторического факта, ни одной достоверной традиции, ни даже мифологической генеалогии, которые помогли бы нам ответить на вопрос о происхождении славян. Славяне появляются на исторической арене неожиданно как великий и уже сформировавшийся народ; мы даже не знаем, откуда он пришёл и каковы были его отношения с другими народами. Лишь одно свидетельство вносит кажущуюся ясность в интересующий нас вопрос: это известный отрывок из летописи, приписываемой Нестору и сохранившейся до нашего времени в том виде, в котором она была написана в Киеве в XII веке1; этот отрывок можно считать своего рода «свидетельством о рождении» славян.

Первая часть летописи «Повесть временных лет»2 начала создаваться, по крайней мере, столетием раньше. В начале летописи приведён довольно подробный легендарный рассказ о расселении народов, которые когда-то пытались воздвигнуть вавилонскую башню в земле Сеннаар. Эти сведения заимствованы из византийских хроник VI–IX веков (так называемой «Пасхальной» хроники и хроники Малалы и Амартола); однако в соответствующих местах названных хроник нет ни одного упоминания о славянах. Этот пробел, очевидно, задел славянского летописца, достопочтенного монаха Киево-Печерской лавры. Он захотел восполнить его, поставив свой народ среди тех народов, которые, согласно традиции, жили в Европе; поэтому в порядке разъяснения он присоединил название«славяне» к имени иллирийцев – иллиро-славяне3. Этим дополнением он включил славян в историю, даже не изменив традиционное число 72 народов. Именно здесь иллирийцы были впервые названы народом, родственным славянам, и с этого времени эта точка зрения в течение долгого времени являлась господствующей при изучении истории славян.Славяне пришли из Сеннаара в Европу и поселились сначала на Балканском полуострове. Там и нужно искать их колыбель, их европейскую прародину, в землях иллирийцев, фракийцев, в Паннонии, на берегах Дуная. Отсюда позднее вышли отдельные славянские племена, когда распалось их первоначальное единство, чтобы занять свои исторические земли между Дунаем, Балтийским морем и Днепром.

Эта теория была принята сначала всей славянской историографией, и в частности старой польской школой (Кадлубек, Богухвал, Мержва, Chronica Polonorum, Chronica principum Poloniae, Длугош и т. д.) и чешской (Далимил, Ян Маригнола, Пшибик Пулкава, Гаек из Либочан, Б. Папроцкий); в дальнейшем она обросла новыми домыслами4.

Затем появилась новая теория. Мы не знаем, где именно она возникла. Следует полагать, что она возникла вне упомянутых школ, ибо впервые мы встречаемся с этой теорией в Баварской хронике XIII века и позднее у немецких и итальянских учёных (Flav. Blondus, A. Coccius Sabellicus, F. Irenicus, В. Rhenanus, A. Krantz и т. д.). От них эту теорию приняли славянские историки Б. Ваповский, М. Кромер, С. Дубравиус, Т. Пешина из Чехорода, Я. Бековский, Я. Матиаш из Судет и многие другие. Согласно второй теории, славяне якобы продвинулись вдоль побережья Черного моря на север и первоначально поселились в Южной России, где истории известны были вначале древние скифы и сарматы, а позднее аланы, роксоланы и т. д. Отсюда и возникла мысль о родстве этих племён со славянами, а также представление о балканских сарматах как о предках всех славян. Продвигаясь дальше на запад, славяне якобы разделились на две основные ветви: южные славяне (на юг от Карпат) и северные (на север от Карпат).

Так вместе с теорией первоначального разделения славян на две ветви появились балканская и сарматская теории; обе они имели своих восторженных последователей, обе продержались вплоть до наших дней. Ещё и теперь нередко появляются книги, в которых древнейшая история славян основана на отождествлении их с сарматами или с фракийцами, даками и иллирийцами. Тем не менее уже в конце XVIII века некоторые учёные поняли, что подобные теории, основывающиеся лишь на предположительной аналогии различных народов со славянами, не имеют никакой ценности. Чешский славист Й. Добровский писал в 1810 году своему другу Копитару:

«Меня радуют такие исследования. Только я прихожу к совершенно другому выводу. Все это доказывает мне, что славяне не являются даками, гетами, фракийцами, иллирийцами, паннонцами… Славяне – это славяне, и наиболее близки им литовцы. Итак, их нужно искать среди последних на Днепре или за Днепром»5.

Некоторые историки придерживались тех же взглядов ещё до Добровского. После него Шафарик в своих «Славянских древностях» опроверг взгляды всех предшествующих исследователей. Если в своих ранних трудах он находился под большим влиянием старых теорий6, то в «Древностях», вышедших в 1837 году, он отверг, за некоторыми исключениями, эти гипотезы как ошибочные. В основу своей книги Шафарик положил тщательный разбор исторических фактов. Поэтому его труд навсегда останется основным и незаменимым пособием по данному вопросу, несмотря на то что проблема происхождения славян в нём не разрешена – такая задача превышала возможности самого строгого исторического анализа того времени.

Другие же учёные обратились к новой науке – сравнительному языкознанию, чтобы в ней найти ответ, который не могла им дать история. Взаимное родство славянских языковдопускалось ещё в начале XII века (см. Киевскую летопись), однако ещё долгое время быланеизвестна подлинная степень родства славянских языков с остальными европейскими языками. Первые попытки, предпринятые в XVII и XVIII веках, выяснить это (G.W. Leibniz, P.Ch. Levesque, Freret, Court de Gebelin, J. Dankowsky, K.G. Anton, J. Chr. Adelung, Iv. Levanda, B. Siestrzencewicz и др.) имели тот недостаток, что были либо слишком нерешительными, либо просто необоснованными. Когда В. Джонс в 1786 году установил общее происхождение санскрита, галльского, греческого, латинского, немецкого и древнеперсидского языков, он не определил ещё место славянского языка в семье этих языков.

Только Ф. Бопп во втором томе своей известной «Сравнительной грамматики»(«Vergleichende Grammatik», 1833) решил вопрос о взаимоотношении славянского языка с остальными индоевропейскими языками и тем самым дал первый научно обоснованныйответ на вопрос о происхождении славян, который безуспешно пытались разрешить историки. Решение вопроса о происхождении языка является одновременно ответом на вопрос о происхождении народа, говорящего на этом языке.

С этого времени возникло много споров об индоевропейцах и о сущности их языка. Были высказаны различные взгляды, которые в настоящее время справедливо отвергнуты и потеряли всякую ценность. Одно лишь доказано, что ни один из известных языков не является предком остальных языков и что никогда не существовал индоевропейский народ единой не смешанной расы, который имел бы единый язык и единую культуру. Наряду с этим приняты следующие положения, лежащие в основе наших нынешних взглядов.

1. Когда-то существовал общий индоевропейский язык, который, однако, никогда не был в полной мере единым.

2. Развитие диалектов этого языка привело к возникновению ряда языков, которые мы называем индоевропейскими или арийскими. К ним относятся, не считая языков, бесследно исчезнувших, греческий, латинский, галльский, немецкий, албанский, армянский, литовский, персидский, санскрит и общеславянский либо праславянский,который в течение довольно длительного времени развился в современные славянские языки. Начало существования славянских народов относится именно к тому времени, когда сложился этот общий язык.

Процесс развития этого языка ещё неясен. Наука пока ещё не продвинулась настолько вперёд, чтобы с должной полнотой осветить этот вопрос. Установлено лишь, чтоформированию новых языков и народов способствовал ряд факторов: стихийная сила дифференциации, местные различия, возникшие в результате изоляции отдельных групп, и, наконец, ассимиляция инородных элементов. Но в какой мере каждый из этих факторов способствовал возникновению общего славянского языка? Этот вопрос почти не разрешен, а поэтому история общеславянского языка и поныне не выяснена.

Развитие арийского праязыка могло происходить двумя путями: либо путём внезапного и полного отрыва разных диалектов и говорящих на них народов от материнского ствола, либо путём децентрализации, связанной с формированием новых диалектных центров, которые изолировались постепенно, не отрываясь полностью от первоначального ядра, то есть не утратив связи с остальными диалектами и народами. Обе эти гипотезы имели своих приверженцев. Родословная, предложенная А. Шлейхером, как и родословная, составленная А. Фиком, хорошо известны; известна также теория «волн» (Übergangs-Wellen-Theorie) Иоганна Шмидта. В соответствии с различными концепциями менялся, как это видно из двух представленных ниже схем, и взгляд на происхождение праславян.

Родословная А. Шлейхера, составленная в 1865 году.

Родословная А. Фика


Тем не менее можно считать, что установлены все же некоторые существенные данные, позволяющие в настоящее время объяснить возникновение славян следующим образом.

Когда различия в индоевропейском языке стали возрастать и когда эта большая языковая общность стала распадаться на две группы – языки сатем (satem) и кентум (centum), – праславянский язык, соединенный с пралитовским языком, довольно долго входил в первую группу, так что праславянский язык сохранил особое сходство с древнефракийским (армянским) и индо-иранским языком. Связь с фракийцами была наиболее тесной в окраинных областях, где позднее жили исторические даки. Предки германцев были в группе народов кентум среди ближайших соседей славян. Об этом мы можем судить по некоторым аналогиям в славянском и немецком языках.

В начале второго тысячелетия до н. э. все индоевропейские языки, по всей вероятности, уже сформировались и разделились, так как в течение этого тысячелетия на территории Европы и Азии появляются некоторые арийские народы как уже сложившиеся этнические единицы. Будущие литовцы были тогда всё ещё объединены с праславянами. Славяно-литовский народ и поныне представляет (за исключением индо-иранских языков) единственный пример первобытной общности двух арийских народов7; его соседями всегда были с одной стороны германцы и кельты, с другой стороны фракийцы и иранцы.

После отделения литовцев от славян, происшедшего, по всей вероятности, во II или в I тыс. до н. э., славяне образовали единый народ с общим языком и лишь едва наметившимися слабыми диалектными различиями и оставались в таком состоянии вплоть до начала нашей эры. В течение первого тысячелетия нашей эры их единство начало распадаться, развивались новые языки (правда, еще очень близкие друг к другу)8 и возникли новые славянские народы. Таковы сведения, которые дает нам языкознание, таков его ответ на вопрос о происхождении славян.

Наряду со сравнительным языкознанием появилась ещё одна наука – антропология, также принёсшая новые дополнительные факты. Шведский исследователь А. Ретциус в 1842 году стал определять место славян среди остальных народов с соматологической точки зрения, основываясь при этом на форме их головы, и создал систему, в основу которой было положено изучение относительной длины черепа и величины лицевого угла9. Он объединил древних германцев, кельтов, римлян, греков, индусов, персов, арабов и евреев в группу «долихоцефальных (длинноголовых) ортогнатов», а угров, европейских турок, албанцев, басков, древних этрусков, латышей и славян в группу «брахицефальных (короткоголовых) ортогнатов». Обе группы были различного происхождения, поэтому раса, к которой относились славяне, была совершенно чужда расе, к которой относились германцы и кельты. Очевидно, что одна из них должна была быть «ариизирована» другой и принять от неё индоевропейский язык. А. Ретциус особенно и не пытался определить отношение между языком и расой. Этот вопрос возник позднее в первых французских и немецких антропологических школах. Немецкие учёные, опираясь на новые исследования немецких погребений меровингской эпохи (V–VIII) с так называемыми «Reihengraber», создали в соответствии с системой Ретциуса теорию древней чистой германской расы с относительно длинной головой (долихоцефалы или мезоцефалы) и с некоторыми характерными внешними чертами: довольно высокий рост, розовый цвет лица, белокурые волосы, светлые глаза. Этой расе была противопоставлена другая, более мелкая, с более короткой головой (брахицефалы), более тёмным цветом кожи, каштановыми волосами и тёмными глазами; главными представителями этой расы должны были быть славяне и древние обитатели Франции – кельты, или галлы.

Во Франции школа выдающегося антрополога П. Брока (Е. Нашу, Ab. Hovelacque, P. Topinard, R. Collignon и др.) приняла примерно ту же точку зрения; так в антропологической науке появилась теория о двух первоначальных расах, которые когда-то заселили Европу и из которых образовалась семья народов, говорящих на индоевропейском языке. Оставалось выяснить – и это вызвало много споров, – какая же из двух первоначальных рас была арийской и какая была «ариизирована» другой расой.

Немцы почти всегда считали первую расу, длинноголовую и белокурую, расой праарийцев, и эту точку зрения разделяли ведущие английские антропологи (Thurnam, Huxley, Sayce, Rendall). Во Франции же, напротив, мнения разделились. Одни присоединились к немецкой теории (Lapouge), другие же (их было большинство) считали вторую расу, тёмную и брахицефальную, называемую часто кельтско-славянской, первоначальной расой, которая передала индоевропейский язык североевропейским белокурым иноплеменникам. Так как основные черты её, брахицефалия и тёмная окраска волос и глаз, приближали эту расу к среднеазиатским народам со сходными особенностями, то было даже высказано предположение о её родстве с финнами, монголами и туранцами. Место, предназначаемое, согласно этой теории, праславянам, легко определить: праславяне пришли из Средней Азии, у них была относительно короткая голова, тёмные глаза и волосы. Брахицефалы с тёмными глазами и волосами заселили Среднюю Европу, главным образом её горные области, и смешались частью с северными длинноголовыми и белокурыми соседями, частью с народами более древними, а именно с тёмными долихоцефалами Средиземноморья. Согласно одной версии, праславяне, смешавшись с первыми, передали им свою речь, по другой же версии, напротив, они сами восприняли их речь.

Однако сторонники этой теории туранского происхождения славян основывались в своих выводах на ошибочной или, по меньшей мере, на недостаточно обоснованной гипотезе. Они опирались на результаты, полученные при изучении двух групп источников, очень отдаленных друг от друга по времени: первоначальный германский тип был определен по ранним источникам – документам и погребениям V–VIII веков, праславянский же тип был установлен по относительно поздним источникам, так как ранние источники были в то время ещё мало известны. Таким образом, сравнивались несравнимые величины – современное состояние одного народа с былым состоянием другого народа. Поэтому, как только были открыты древнеславянские погребения и выявились новые краниологические данные, сторонники указанной теории сразу же встретились с многочисленными затруднениями, в то же время углубленное изучение этнографического материала также дало ряд новых фактов. Было установлено, что черепа из славянских погребений ΙΧ-ΧΙΙ веков в большинстве своём такой же удлиненной формы, как и черепа древних германцев, и очень близки им; было отмечено также, что исторические документы дают описания древних славян как белокурого народа со светлыми или голубыми глазами, розовым цветом лица.Оказалось, что у северных славян, по крайней мере, у большинства из них, некоторые из этих физических черт преобладают до сего времени10.

Древние погребения южнорусских славян содержали скелеты, из которых 80–90 % имели долихоцефальные и мезоцефальные черепа; погребения северян на Пселе – 98 %; погребения древлян – 99 %; погребения полян в Киевской области – 90 %11, древних поляков в Плоцке – 97,5 %, в Слабожеве – 97 %; погребения древних полабских славян в Мекленбурге – 81 %; погребения лужицких сербов в Лейбенгене в Саксонии – 85 %; в Бургленгенфельде в Баварии – 93 %12. Чешские антропологи при изучении скелетов древних чехов выяснили, что среди скелетов древних чехов черепа долихоцефальных форм встречались чаще, чем у современных чехов. И. Геллих установил (в 1899 году) среди древних чехов 28 % долихоцефальных и 38,5 % мезоцефальных индивидуумов; эти цифры возросли с тех пор.13

Можно считать, что там, где ныне наблюдается преобладание брахицефальных форм, население VIII XII веков было мезоцефальным или даже долихоцефальным, что с каждым годом всё более подтверждается новыми открытиями.

В первом тексте, в котором упоминается о славянах VI столетия, обитавших на берегах Дуная, говорится, что славяне не черные и не белые, а тёмные блондины: «τά δέ σώματα καί τας κόμας οΰτε λευκοί ές αγαν, ή ξανθοί είσιυ, οΰτε πη ές τό μέλαν αύτοΐς παντελώς τέτραπται, άλλ’ ύπέρυθροί είσιν άπαντες»14.

Почти все древнеарабские свидетельства VII–X веков характеризуют славян как русых (ashab); один лишь Ибрагим ибн Якуб, еврейский путешественник X века, отмечает: «интересно, что жители Чехии смуглые». Слово «интересно» выдает его удивление по поводу того, что чехи смуглые, из чего можно заключить, что остальные северные славяне в целом не были таковыми15. Впрочем, и в настоящее время среди северных славян преобладает тип блондина, а не шатена.

Некоторые исследователи, основываясь на этих фактах, приняли новую точку зрения в вопросе происхождения славян и отнесли их предков к белокурой и долихоцефальной, «германской расе», сформировавшейся в Северной Европе. Они утверждали, что в течение столетий первоначальный славянский тип изменился под влиянием среды и скрещивания с соседними расами. Эту точку зрения отстаивали у немцев Р. Вирхов, И. Кольман, Т. Пеше, К. Пенка, а среди русских А.П. Богданов, Д.Н. Анучин, К. Иков, Н.Ю. Зограф; я также присоединился к этой точке зрения в своих первых трудах.

Однако проблема оказалась более сложной, чем считали раньше, и не может быть разрешена так легко и просто.

Во многих местах в славянских погребениях были найдены брахицефальные черепа, остатки тёмных или чёрных волос; с другой же стороны, необходимо признать, что современное соматологическое строение славян очень сложно и свидетельствует лишь об общем преобладании тёмного и брахицефального типа, происхождение которого объяснить трудно. Нельзя считать, что это преобладание было предопределено средой, его также нельзя удовлетворительно объяснить более поздним скрещиванием. Я стремился использовать данные всех источников, как старых, так и новых, и, исходя из них, пришёл к убеждению, что вопрос о происхождении и развитии славян гораздо сложнее, чем его до сих пор представляли; я полагаю, что наиболее правдоподобна и вероятна гипотеза, построенная на совокупности всех этих сложных факторов.

Праарийский тип не представлял собой чистый тип чистой расы. В эпоху индоевропейского единства, когда начали увеличиваться внутренние языковые различия, на этот процесс оказали влияние уже различные расы, особенно североевропейская долихоцефальная светловолосая раса и среднеевропейская брахицефальная тёмная раса. Поэтому отдельные народы, формировавшиеся в течение третьего и второго тысячелетия до н. э., не были уже чистой расой с соматологической точки зрения; это относится и к праславянам. Нет сомнения в том, что они не отличались ни чистотой расы, ни единством физического типа, ибо они получили начало от двух упомянутых великих рас, на стыке земель которых была их прародина; самые древние исторические сведения, как и древние погребения, в равной мере свидетельствуют об этом отсутствии единства расового типа у праславян. Этим объясняются также те большие изменения, которые произошли у славян в течение последнего тысячелетия. Несомненно, предстоит еще тщательно рассмотреть эту проблему, но решение её – я в этом убежден – может быть основано не столько на признании влияния среды, сколько на признании скрещивания и «борьбы за существование» («struggle for life») основных имеющихся в наличии элементов, то есть северной долихоцефальной светловолосой расы и среднеевропейской брахицефальной темноволосой расы.

Тысячи лет назад среди славян преобладал тип первой расы, поглощенной в настоящее время другой расой, более жизнеспособной.

Археология сегодня не в состоянии разрешить вопрос о происхождении славян.Действительно, нельзя проследить славянскую культуру от исторической эпохи до тех древних времен, когда формировались славяне. В представлениях археологов о славянских древностях до V века н. э. царит полная путаница, и все их попытки доказать славянский характер лужицких и силезских полей погребений в восточной Германии16 и сделать из этого соответствующие выводы являлись до настоящего времени безуспешными. Принадлежность лужицких и силезских полей погребений славянам доказать не удалось, так как связь этих памятников с безусловно славянскими погребениями до сих пор не может быть установлена. В лучшем случае можно допустить лишь возможность такого толкования17.

Некоторые немецкие археологи предполагают, что праславянская культура была одной из составных частей великой неолитической культуры, называемой «индоевропейской» или лучше «подунайской и закарпатской» с разнообразной керамикой, часть которой раскрашена. Это также допустимо, однако для этого у нас нет позитивных доказательств18, так как связь этой культуры с исторической эпохой нам совершенно неизвестна.

—————————————————- ***

1. Древнейшими списками летописи являются Лаврентьевская летопись монаха Лаврентия из Суздаля (XIV век) и Ипатьевская – из монастыря св. Ипатия в Костроме.

2. Все отрывки из «Повести временных лет» даны в переводе Д.С. Лихачева и Б.А. Романова, изд. АН СССР, 1950, часть I. Написание подлинных текстов также дано в соответствии с этим изданием. – Прим. пер.

3. Лаврентьевская летопись. В другом месте этой летописи читаем: «Нарци еже суть словене», то есть «норики, которые и есть славяне».

4. С этой теорией связана легенда о «грамотах» Александра Великого и привилегии, предоставленной им в Александрии славянам в знак благодарности за их отличную службу. Эти подделки возникли в XIII веке, и источником для них служили древние сведения об отношениях между Александром Македонским и скифами (Arrian, Anabasis, IV.15).

5. Ягич В. Письма Добровского и Копитара. – СПб., 1885. – С. 119.

6. См., в частности, его книгу «IJber die Abkunft der Slawen nach Lorenz Surowiecki», Ofen, 1828. «Древности» были изданы в 1836–1837 годах в Праге в двух томах; доступен также немецкий перевод Мозига фон Эренфельда (1844) (Paul Joseph Schafariks Slavische Alterthiimer, deutsch von Mosig von Aehrenfeld, Bd. I–II, Leipzig, 1843–1844).

7. Когда-то предполагалось славяно-германское единство (Шлейхер, Фик) и славяно-иранское единство; ныне эти гипотезы отвергнуты. А. Мейе, а до него Ф. Миклошич, П. Брадке и А. Погодин отвергают и балто-славянское единство [ «Introduction a l’etude comparee des langues indo-europeennes», 5, 1922, с. 48; «Les dialectes indo-europeens», 1908, с. 48, «Avant-propos de la reimpression» (предисловие к новому изданию этого сочинения), 1922, с. 10–11]. Однако их мнение горячо оспаривалось славянскими исследованиями, особенно А. Брюкнером (Zeitschrift f. vgl. Sprachforschung, 46, 1914, с. 217), В. Пожезинским, Эндзелиным и Я. Розвадовским («Rocznik slawistyczny», IV, V).

8. Евангелическая миссия Кирилла и Мефодия, родившихся в Солуни, могла иметь успех в Моравии только благодаря тому, что их южномакедонское наречие легко понималось.

9. «От formen af Nordboernes Granier», 1842; см. «Mtillers Archiv fur Anatomie», 1845, с. 97; 1858, с. 105.

10. См. статьи о белорусах и великорусах в «Revue anthropologique russe», 1900, 1905; см. там же о поляках, 1901.

11. Talko Hryncewicz J. Przyczynek do poznania świata kurganowego Ukrajny (Materiały, Krakow, 1899, IV).

12. См. журнал «Światowit», III, c. 50; VIII, c. 106; IX, c. 104, а также библиографию в моих «Slov. star.», I, с. 93 и сл.

13. Hellich J. Praehistoricke lebky v Cechach. – Praha, 1899. – C. 18.

14. («Цвет тела и волос у них и не совсем белый или золотистый и, с другой стороны, не совершенно черный, но все они красноватые».) Procopios, В. G., III, 14. Анонимный Стратегикон (Anonymni Strategicon, изд. Мюллера) называет их εθνη ξάνθα (желтым народом).

15. «Slov. star.», I, с. 97. Различные свидетельства собраны in extenso в «Ziv. st. Slov.», I, с. 54.

16. По старому административному делению; в настоящее время значительная часть этой территории входит в состав Польши. – Прим. ред.

17. См. мои статьи «Pravlast Slovanu a archeologie» (в сборнике в честь Ватрослава Ягича, Берлин, 1908, 670) и «Poznamky k otazce slovanskosti nasich poli popelnicovych» (в «Pamatkach archeologickych», 26, 1914, c. 181).

18. Это новая теория Г. Коссины и Г. Вилке (Kossinna. Das Weichselland. – Danzig, 1919. – С. 10; Wilke. Mannus, IX, с. 52).

Источник

http://ru-sled.ru/proisxozhdenie-slavian/

Прародина славян

Любор Нидерле. Славянские древности. М.: Новый Акрополь, 2010 год.
Книга первая. История древних славян. Часть I. Праславянское единство: его происхождение и развитие. Глава II. Прародина славян.

Вопрос о прародине славян, то есть о территории, где сформировались славяне и где они обитали вплоть до своего разделения и переселения на новые земли, тесно связан с рассматривавшимся выше вопросом о происхождении славян. Прародина других индоевропейских народов, соседних славянам, могла быть определена без особого затруднения. Известно, что первоначальная территория германских племен включала Скандинавию, Данию и прилегающие к ней острова, а также прибрежную полосу между Эльбой (Лабой) и Одером (Одрой) и что эти племена заселили собственно Германию лишь в первом тысячелетии до н. э.1 Литовцы, несомненно, почти полностью сохранили свою прародину на побережье Балтийского моря. Древние фракийцы жили, вероятно, гораздо севернее, чем обычно считают, на склонах Карпат, название которых, по Я. Розвадовскому, очевидно, фракийского происхождения (по-албански «karpe» – скала); по-видимому, фракийские племена оставались там и в историческую эпоху.

Что же касается славян, то, очевидно, они довольно долгое время обитали где-то по соседству со всеми этими народами. На это указывает их принадлежность к индоевропейской языковой семье сатем, кроме того, соседство с фракийцами, особенно с северными, именовавшимися часто даками, и, наконец, тесная связь с литовцами в эпоху «литовско-славянского единства». С бассейнами каких рек связана прародина славян и каковы были её границы – таковы первоочередные вопросы, стоящие перед исследователем древнейшей истории славян. Это тем более важно, что в зависимости от решения этих вопросов находятся наши представления как о самом начале истории славян, так и об их первоначальной культуре. Прародину славян разные исследователи определяют по-разному, и даже между наиболее выдающимися из них нет согласия по данному вопросу.

В то время как Я. Пейскер, историк и социолог, считает, что прародина славян находится в болотах у Рокитны (в бассейне Припяти), а Н. Ростафинский значительно расширяет её границы к югу и востоку за счёт обширных и плодородных областей, русский историк В.О. Ключевский ищет её на Дунае; чешский же археолог И.Л. Пич, искавший её сначала в Подунавье и Венгрии, в своих последних работах определяет её между Эльбой и Вислой; наконец, два выдающихся славянских лингвиста Я. Розвадовский и А.А. Шахматов ищут прародину славян севернее, в долине Двины вплоть до озера Ильмень2. Я уже не говорю о разных «автохтонистских» теориях, которые помещают праславян на территории всей Центральной Европы, на восток от Роны и Рейна. Хотя эти теории научно совершенно не обоснованы, они тем не менее удерживаются до настоящего времени. Однако оставим эти теории в стороне; я подробно изложил их в своих «Славянских древностях»3, здесь они неуместны, ибо бесполезность их совершенно очевидна.

Первый вопрос формулируется так: к северу или к югу от Карпат находилась прародина славян? По этому вопросу долгое время существовали две точки зрения: одни помещали её на север, в древнюю Сарматию (отсюда и название этой теории «сарматская»), другие же искали её на среднем и нижнем Дунае (отсюда название теории «дунайская»). Дунайская теория утратила свое былое значение, однако в прошлом столетии её отстаивали многочисленные исследователи: А. Беловский, М. Погодин, Фр. Рачки, М. Дринов, Ив. Филевич, И. Пич, Дм. Самоквасов и В. Ключевский; ещё и теперь она имеет своих сторонников и будет их иметь и в будущем, поэтому мы должны рассмотреть основные её аргументы и сравнить их с аргументами, приводимыми в пользу северной прародины славян.

Главным доказательством являлась Киевская летопись, которую можно назвать «свидетельством о рождении» славян. Последнее содержится уже в начале летописи, в главе, названной «Се повести времяньных летъ, откуду есть пошла руская земля, кто въ Киеве нача первее княжити», в главе, которая была написана в XI веке, а частично уже в X веке4 монахом Киево-Печерской лавры, использовавшим древние церковные летописи и византийские хроники5. Текст гласит:

«Спустя много времени6 сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. И от этих славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими, где кто сел на каком месте. Так, например, одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава, а другии назвались чехи. А вот ещё те же славяне: белые хорваты, и сербы, и хорутане. Когда волохи напали на славян на дунайских и поселились среди них и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи – лутичи, иные – мазовшане, иные – поморяне.

Так же и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие – древлянами, потому что сели в лесах, а ещё другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами по речке, которая впадает в Двину и носит название Полота. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, прозвались своим именем – славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Семи, и по Суле и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась „славянская“»7.

Итак, по мнению автора, славяне жили когда-то на среднем Дунае и, выйдя оттуда, расселились по территории Чехии, Моравии, Германии, Польши и России. Эта точка зрения подтверждается в летописи ещё дважды. В том же тексте имеется упоминание о том, что славяне были изгнаны со своих первоначальных земель влахами (волохами), и далее добавляется в части, посвященной св. апостолу Павлу, что «ту бо есть Илюрикъ, его же доходилъ апостолъ Павел; ту бо беша словене первое»8.

Эти три места из древнейшей славянской летописи являются, несомненно, важнейшим источником при изучении истории происхождения славян и свидетельствуют о том, какое представление об этом предмете имели сами славяне в X, XI и XII веках; они считали, что расселение различных славянских групп началось вблизи нижнего и среднего Дуная, в областях, которые назывались в то время «землями Булгар и Угров». Это представление было господствующим затем для большинства славянских историков и летописцев, в частности в Польше у Кадлубека, Богухвала и Длугоша, и сохранялось вплоть до конца XIX века. В их работах мы встречали лишь несущественные различия в деталях, касающихся точного определения границ этой прародины. Паннония часто называлась «mater et origo omnium sclavonicarum nationum» («матерью и началом всех славянских народов») или «prima et vetus Slavorum sedes parens et alumna» («первоначальная и древнейшая родина славян»)9.

Особая традиция сообщает о том, как предки чехов, поляков и русских вышли из Хорватии и Сербии под предводительством братьев Чеха, Леха и Руса. Доказано, что подобные традиции являются всего лишь вымыслами, возникшими в чешских и польских монастырях XII и XIII веков10. Однако, несмотря на это, русская летопись и в дальнейшем оставалась позитивной базой дунайской теории даже для самых авторитетных исследователей. Её рассматривали как достоверную традицию, как подлинное воспоминание о землях, населенных предками славян, которое летописец записал по народному преданию. И даже Шафарик посвятил целую главу в своих «Древностях» доказательству достоверности этой традиции.

К сожалению, свидетельство Киевской летописи нельзя признать ни подлинным, ни правдивым. Это лишь часть той сети вымыслов, которую создал летописец, рассказывая об отходе славян от Вавилонской башни по дорогам через Малую Азию к Балканскому полуострову, который будто бы стал их первым местом жительства, их европейской прародиной. Отсюда отождествление древних иллирийцев со славянами, что мы и находим в летописи, отсюда также идея об их первом месте жительства на среднем Дунае, где в XII веке находились земли болгар и угров.

Утверждение русского летописца не основывается даже на народной традиции. Это чистые вымыслы, использованные летописцем, если только он сам не создал их или не воспринял от другого летописца, который был их создателем. Такой вывод вытекает не только из общей концепции летописца, из всецело библейского характера его исходных положений и из некоторых других сведений (так, например, мы узнаем, что духовенство южных славян создавало различные легенды с целью доказать древность славян в Хорватскомкоролевстве), но и из всех фактических данных о древнейшей истории Подунавья и Балкан11.

Эта история убеждает нас в том, что иллирийцы, фракийцы, паннонцы, сарматы, галлы и другие народы, жившие когда-то в этих местах, не имеют ничего общего со славянами, что их языки были совершенно отличны от славянского языка и что до христианской эры в этих местах нет никаких следов пребывания славян. В действительности же все фактические данные заставляют нас искать прародину славян в областях, откуда началась их миграция, а именно на север от Карпат, вдали от Дуная и от Балкан. Таков вывод, к которому нас неизбежно приводят все имеющиеся сведения.

История, как я уже говорил, не нашла ни малейших следов пребывания славян по нижнему и среднему течению Дуная в период до нашей эры. Название местностей, рек, гор и самих народов, а также памятники их письменности указывают нам на распространение в этих областях иных языков, каждый из которых так же близок к славянскому, как и к любому другому индоевропейскому языку.

А ведь именно в ту эпоху, в которую мы тщетно ищем славян на Дунае, до Рима дошли уже первые сведения о славянах, сведения, в которых сообщается о большом народе, живущем по ту сторону Германии, на другом берегу Вислы, и именуемом венедами.То, что венеды должны рассматриваться как славяне, я докажу ниже12. А пока ограничимся тем, что допустим существование славян к северу от Карпат. Мы увидим вскоре, что оттуда они постепенно продвигались к югу, к Дунаю, наконец, перешли его, но нигде в истории мы не встретим описания миграции славян в обратном направлении, то есть с юга на север.

Киевской традиции, которая помещает прародину славян на юг от Карпат и которая представляется нам совершенно неправдоподобной, мы можем противопоставить два других исторических источника, более достоверных, подлинных и значительных, явно свидетельствующих в пользу северной прародины славян. Первый источник – свидетельство анонимного Равеннского космографа (1.12): «Sexta ut hora noctis Scytharum est patria unde Sclavinorum exorta est prosapia». Речь идёт о Скифии на северо-востоке Европы. Точно неизвестно, в каком веке жил автор этого свидетельства, но, несомненно, это было не позднее VII века; следовательно, он по времени жил ближе к событиям, связанным с началом переселения славян со своей прародины, нежели киевский летописец XII века.

Второе свидетельство содержится в кратком описании славянских народов, также анонимном, написанном, вероятнее всего, в IX веке славянским монахом одного из баварских монастырей. Этот Баварский аноним (Anonymus Bavarus), как его называют, включает в число народов к северу от Дуная (такая локализация подтверждается самим названием его списка) народ, названный «Zeruiani, quod tantum est regnum ut ex eo cunctae gentes Sclauorum exortae sint et originem sicut affirmant ducant»13. Правда, мы не знаем, какой народ имеет в виду Баварский аноним под названием Zeruiani, (скифы-сколоты называли себя царями) не является ли оно искаженным названием сарматов или сербов и не идёт ли здесь речь о названии северян позднейшей Руси; во всяком случае, здесь говорится о народе, который жил к северу от Дуная и от Карпат, где-то в глубине древней Сарматии. Итак, это и есть место происхождения всех славян, определенное народной традицией IX века, традицией подлинной и ни в коем случае не вымышленной, так как её сохранял сам народ («sicut affirmant»).

К этим двум свидетельствам можем добавить и третье: само представление историков VI века, согласно которому в то время, когда начали намечаться места жительства и переселения славян, они имели свою прародину где-то к северу от Дуная. Нет ни одного сообщения, которое свидетельствовало бы об обратном. Итак, очевидно, что в эпоху, когда славяне стали известны в Европе, весь южный мир считал их народом северного происхождения.

Лингвистические доводы, приводимые иногда сторонниками дунайской теории с целью защитить свою точку зрения, не имеют решающего значения. Сторонники этой теории ссылаются на распространенность названия Дунай14 в песнях и в топонимике славянских народов, а именно тех народов, вся история которых протекала вдали от этой реки; однако если принять во внимание те отношения, которые должны были всегда связывать поляков и русских с Подунавьем (чехи и словаки всегда были очень близки к нему), то нельзя признать эти доказательства в пользу дунайской прародины славян справедливыми и решающими. Наоборот, если для решения вопроса обратиться к исследованию всех индоевропейских языков и их взаимосвязей, то славянский язык был тесно связан, с одной стороны, с фракийским (дакийским), иранским и германским языками, а с другой стороны, с литовским и финским языками. Вряд ли можно найти более подходящую территорию, где могли бы развиваться эти разносторонние связи, чем область в районе Закарпатья. Сам характер этой области более чем что бы то ни было другое соответствует названиям флоры и фауны, сохранившимся в древнеславянском словаре15.

Напомним, кстати, выводы антропологии по вопросу о первоначальном физическом типе славян, заключения, правда, пока ещё очень неопределенные, к которым пришли археологина основании добытых ими материалов, и разобранная выше гипотеза предстанет в ещё более достоверном виде. Таковы доводы, которые, я полагаю, дают нам право отнестипрародину славян на север от Карпат. Нам остается определить её размеры и наметить, насколько возможно, её границы. Сторонники северной прародины определяют её местонахождение довольно различно: то на восток, то на запад от Вислы, и даже в низовьях Немана и Двины, вплоть до побережья озера Ильмень. Это вызвано тем, что решение этой проблемы является действительно делом трудным.

Приступая к определению области, в которой жили славяне до своего расселения, то есть около начала нашей эры, можно прежде всего считать установленным, что славяне долгое время не переходили Карпатские горы. Я не стану отрицать, что отдельные группы славян могли проникать через главные Карпатские перевалы, в частности через Яблоновский и Ужоцкий, вплоть до нынешней Словакии.

Однако народ в целом всё ещё оставался на территории к северу от самих гор и, естественно, от галицийских лесов, окружавших эти горы. Необходимо напомнить, что как древняя карпатская топонимика, так и исторические названия главных карпатских горных цепей — Карпаты, Татра, Фатра, Матра, Магура, Бескид — чужды славянскому языку. Однако Подолье и Волынь должны были быть славянскими уже в эпоху Геродота, судя по его сообщениям о жителях этих областей, которых он называетневрами (Νευροί) (IV. 100–118) и славянское происхождение которых вполне очевидно16.

Трудно определить, шла ли западная граница славянской прародины по Эльбе или по Висле. Определение этой границы зависит от того, удастся ли археологам выяснить этническую принадлежность археологической культуры полей погребений лужицко-силезского типа. Если удастся доказать славянскую принадлежность полей погребений, то старая граница прародины славян конца второго тысячелетия до н. э. продвинется до Эльбы и Заале, если же не удастся доказать это, то граница останется в области Вислы. Такова точка зрения, которую я принимаю в настоящее время. Её подтверждает ещё один лингвистический довод. Славянам было вначале неизвестно слово «бук» (Fagus silvatica), так как, будучи в семье индоевропейских народов, они относились к большой группе, жившей за восточной границей распространения этого дерева, то есть восточнее приблизительной линии Кенигсберг (Калининград) – Кременец – Одесса17. Однако они узнали это дерево ещё в эпоху своего единства, так как приняли германское название (Buche), из чего можно заключить, что славяне достигли Вислы уже во времена до нашей эры. Перешли ли они тогда же эту реку и достигли ли Эльбы – таков вопрос, на который, как мы видели, должна ответить археология.

Однако здесь следует учесть ещё одно обстоятельство. Если удастся доказать славянское происхождение археологической Культуры полей погребений, относящихся целиком к первому тысячелетию до н. э., то надо будет предположить, что славяне, проникнув за Эльбу, были во второй половине этого тысячелетия вытеснены кельтами, двигавшимися с запада, а затем германцами с севера, так что Висла опять стала их западной границей и оставалась ею вплоть до начала великого славянского переселения. Все древние авторы сходятся во мнении, что Висла является границей Германии и Сарматии18, и нет никаких причин предполагать, что это их мнение не имеет реального основания.

В равной степени не ясна и восточная граница славян. Известно, что Поволжье было некогда областью распространения угро-финских народов и что их земли когда-то простирались на запад, включая полностью районы Угры, Оки, а возможно, и Дона. Лишь область Днепра относилась к славянской прародине. Название этой реки, безусловно, не славянского происхождения19, древнее название Борисфен можно лишь с трудом вывести из древнеславянского «берстъ», русского «берест»20. Однако имеются иные доказательства, побуждающие нас включить средний Днепр в число славянских рек.Принимая во внимание то, что в VI веке н. э. территория севернее Азовского моря, или точнее Подонье, была уже истинным средоточием славян (Прокопий, IV. 4, говорит о «бесчисленных племенах антов»: εθνη άμετρα των Άντών), мы, несомненно, имеем право присоединить начиная с нашей эры к первоначальным землям славян среднее течение Днепра, а одновременно и его притоки Березину и Десну21, названия которых, бесспорно, славянские.

Полагаю далее, что будинов Геродота (Βουδΐνοι, IV.21, 102, 108), вероятно, можно считать славянами. Места их жительства были где-то на Десне и в близлежащих к ней районах Подонья.22 Скифы-земледельцы, живущие между Бугом и Днепром(Herodot, IV.17, 18, 53, 54) над порогами и ведущие совершенно иной образ жизни по сравнению с подлинными скифами-кочевниками, не могли быть никем иным, кроме какпредками восточных славян. В то время к Черному морю славяне проникали лишь как торговцы. Этим и объясняется древнеславянское слово «корабль», взятое из греческого καράβιον, – слово, которое славяне заимствовали еще до нашей эры.

На севере долины Немана и Двины были сначала литовскими; полоса бесчисленных озёр и болот, тянувшаяся между Пруссией и Мазовией и дальше между притоками Нарева и Припяти, представляла естественную границу, которую позднее славяне лишь частично перешли23. Литовская территория простиралась ранее даже на северо-восток, к верхнему течению Днепра, где и отделяла славян от западных и восточных финнов.

Река Днепр, Припять и её притоки

В какую же эпоху славяне проникли вплоть до Немана и верхнего Днепра? Известно, что в IX веке н. э. славяне прочно заселяли берега озера Ильмень и даже берега Невы и Ладожского озера; но это было в эпоху, очень отдаленную от времени существования их общей прародины и славянского единства. А. Соболевский, выдающийся русский филолог, предполагает, что сюда славяне проникли уже довольно рано, до распада языкового единства, и основывается при этом на древнеславянских формах названий Немънъ, лит. Nemunas и Seregěrъ, или Seližаrъ (Селигер – название озера около Осташкова); однако его выводы вызвали возражения24. Вопрос остается открытым, я же сам скорее склонился бы к отрицательному решению. По моему мнению, едва ли возможно искать северную границу славян за городом Смоленском.

Из всего сказанного вытекает, что территория, населенная славянами до их расселения, простиралась между Эльбой и средним Поднепровьем (с Десной, Припятью и Березиной), однако в эту территорию не следует включать западную часть, расположенную между Эльбой и Вислой, пока не будет доказана славянская принадлежность археологической культуры полей погребений в этой области, если она вообще будет когда-либо доказана. Итак, славяне во время своего этнического и языкового единства жили на территории современной восточной Польши, южной части Белоруссии (в районе среднего течения Березины, а также по течению Сожа и Ипути), в северной части Украины, Подолии, Волыни и Киевщины с Десной25. Подобное размещение общеславянских мест поселения наилучшим образом согласуется с данными древних источников (Равеннского и Баварского анонимов), а также со сведениями, относящимися к I–IV векам н. э., о большом народе венедов. Равным образом доказывает нам это и изучение взаимосвязи между древнеславянским, древнеиранским, литовским и западнофинским языками. Здесь мы также встречаем природу, флора и фауна которой соответствуют тому, что нам сохранил древнеславянский словарный фонд о фауне и флоре славянской прародины. В этом отношении моя точка зрения полностью совпадает с точкой зрения Ростафинского, однако я не согласен с Пейскером, который проводит границу прародины славян только по Припятьским болотам26.

Еще один вопрос представляет определенную трудность – вопрос о названиях водных путей. Естественно было бы ожидать, что эти названия в областях, долгое время заселенных славянами, будут исключительно славянскими. Однако наиболее выдающиеся филологи постоянно подкрепляют всё новыми доказательствами утверждения, что названия водных путей в древней Польше большей частью не славянского происхождения, например Висла, Виар, Нида, Раба, Рона, Сан, Мень, Мрога, Брда, Одра, Особлога, Лабунька, Вда, Сола, Орава, Морава, Видава и т. д. Два славянских исследователя, Ян Розвадовский (Краков) и Александр Шахматов (Петроград), в особенности защищали эту точку зрения; они рассматривали большую часть этих названий как галльские. На этом основании они относили прародину славян за область нижнего Немана, в район Двины и на берега озера Ильмень; однако и здесь, к сожалению, не были обнаружены названия древнеславянского происхождения. Шахматов считал, что на Припяти и Двине жили финны, а в восточной части Повисленья – галло-венеды27, славяне же якобы поселились здесь лишь в III веке н. э.

Так как все эти различные точки зрения представлены филологами в равной мере известными, то решить проблему очень трудно. Тем не менее решение должно быть найдено. В одинаковой мере нельзя допустить как кельтскую, так и финскую принадлежность вышеназванных областей, как это утверждает Шахматов, так же как нельзя полностью исключить наличие там славян. Такой путь мог бы привести к абсурдному выводу, что в Европе вообще не существует области, которую можно было бы считать славянской прародиной28, так как нет области, где бы географическая терминология была чисто славянской. Пришлось бы исключить славян из числа обитателей древней Европы, предположив, что они появились здесь лишь несколькими столетиями позднее, уже в нашей эре.

Однако, исключить славян из числа обитателей древней Европы невозможно с исторической точки зрения. Если бы был доказан кельтский характер висленской терминологии – напоминаю, что выводы Шахматова встретили резкий отпор со стороны некоторых выдающихся славянских филологов29, – то и тогда следовало бы принять во внимание древнее заселение этих земель протокельтами или другими индоевропейцами в течение первого периода их развития до поселения там праславян. Однако это не исключало бы того, что славяне заняли эту территорию после распада индоевропейского единства и поселились здесь в течение второго и первого тысячелетий до н. э.

Мы ищем территорию славян именно в период распада индоевропейского единства, а не ту область древней индоевропейской территории, где славянство зарождалось. Теория Шахматова, если бы она была обоснована, доказывала бы лишь то, что в определенную эпоху эта территория была заселена также кельтами, а отнюдь не то, что мы должны отказаться от поисков славянской прародины в этой области, когда есть причины, побуждающие нас к этому. Стоит лишь вспомнить о том, что, например, для славянизации терминологии восточной Германии оказалось достаточно лишь нескольких столетий.

Характер областей, где мы ищем прародину славян, хорошо известен географам. Это земли, средняя часть которых (Припятьский бассейн) ещё и поныне покрыта бесчисленным количеством стоячих и проточных вод и бесконечными сосновыми, буковыми, березовыми лесами, ольшанником и ивняком. Климат здесь суровый, в котором могут жить только охотники и рыболовы. К тому же эти условия два-три тысячелетия тому назад были много хуже, тогда как в настоящее время они значительно улучшены30. Наиболее плодородные области, пригодные для земледелия, находились лишь на окраинах этой территории, то есть на востоке и на юго-востоке.

Народ, живущий на землях, средняя часть которых (Припятьский бассейн) , должен былмного трудиться, чтобы превратить болота и леса в обработанную землю. Именно эти условия способствовали развитию общественных отношений, основанных на совместном труде больших семей и на социальном равенстве. Это способствовало развитию демократии, не допускавшей концентрации политической и экономической власти в руках отдельных лиц.

Ещё одно обстоятельство заслуживает внимания: по всём вышеуказанным причинам этот народ долгие столетия жил в относительном покое, вне бурь, которые либо угрожали старому свету, либо потрясли его, но также и вне областей великих цивилизаций древности. Земли славян всегда были очень плохо известны грекам и римлянам. Славяне долго жили «дома» и «для себя», в стороне от чужих влияний, и потому могли превратиться в большой народ («самый многолюдный народ» – «μέγιστον έθνος», говорит о них Птолемей), что не привлекали к себе особого внимания.

Такова была прародина славян, таковы были первоначальные условия их существования.

———————————————- *****

1. Г. Коссина, профессор Берлинского университета, тщетно пытался доказать, что Польша и Украина в конце неолита были заселены германцами («Das Weichselland, ein uralter Heimatboden der Germanen», Danzig, 1919).

2. См. мою статью «Nove theorie о pravlasti slovanske» в Чешском историческом журнале (XXI, 1915, I–II).

3. Подробности см. в моих «Slov. star.», II, с. 71; III, с. 32, и в приложении к этой книге.

4. Редакция Киевской летописи в том виде, в каком она сохранилась до нас, датируется началом XII века.

5. См. выше, с. 7.

6. После вавилонского столпотворения «сели славяне по Дунаю…».

7. Повесть временных лет, 1950, I, с. 207.

8. Повесть временных лет, 1950, I, с. 22 («Там же находится и Иллирия, до которой доходил апостол Павел и где первоначально жили славяне»)

9. Хроника Богухвала («Monumenta Poloniae historica», II, с. 468) и Длугоша («Historia polonica», I, initio).

10. Эта традиция ведет начало от краковского епископа Богухвала.

11. Например, легенда, согласно которой апостолы, в частности св. Павел, проповедовали в славянских землях евангелие, а св. Иероним, умерший в 420 году, создал древнеславянскую письменность – глаголицу. См. «Киевская летопись» (указанное место), а также Письмо папы Иоанна X (914–928) («quis enim ambigit Sclavinorum regna in primitiae [sic/]. Apostolorum esse commemorata») и Письмо папы Иннокентия IV от 1248 года: «in Sclavonia est litterata specialis quam illius terrae clerici se habere a beato leronimo asserentes».

12. См. следующую главу, с. 35 и сл.

13. Ср. Шафарик, Slov. star., II.711. Название сообщения гласит: «Описание общин и областей к северу от Дуная» («Descriptio civitatum et regionum ad septentrionalem plagam Danubii»). Летопись, открытая Гормайером, хранится в Мюнхенской библиотеке.

14. Название Дунай – чуждого, не славянского происхождения. Предполагают, что славяне приняли кельтское название (ср. лат. Danuvius, Danubius, греч. Δάνουβις и т. д.), которое было передано им германцами (гот. Donavis, Donama). Древнеславянская форма Дунавъ, позднее Дунай.

15. См. труды Шулька (Pogled iz biljarstva u praviek Slavena, Rad XXXIX, 1887) и Ростафинского (О pierwotnych siedzibach i gospodarstwie Słowian, Sprawozdania Krakowske akademie, II, 1908, III).

16. См. соответствующий комментарий в моих «Славянских древностях», I, с. 266.

17. По мнению Брюкнера, выдающегося польского филолога, первым всеобщим названием бука было grabb, grabra («Zeitschrift fur vergleichende Sprachforschung», XLVI.193). Было бы неверно, однако, если бы славян удаляли от Вислы на этом основании; да и сама теория Брюкнера, я полагаю, несколько натянута. Прародина славян не знала также слова тис (tisb, Taxus baccata), дерева, распространение которого относится лишь к западной части определяемой территории.

18. Прежде всего М. Vips. Agrippa (Plin., IV.81, 97, Dimens, prov., 19); затем Pomp. Mela, III.l, 82; III.3, 25; Ptolem., 11.11, 1, 4, 8, 10, III.l, 8; Marc., 11.31, 36–38. Название Вислы считалось либо славянского происхождения (Добровский, Крек, Гануш, Кавчинский, А. Погодин), либо славяно-германского (Фирлингер, Шрадер), либо германского (Ферстеман, Будилович), либо, наконец, галльского. Последнюю точку зрения разделяли выдающиеся современные филологи (Розвадовский, Шахматов, Фасмер, Буга, Бремер). Однако мы не можем не обратить внимание на то, что подобные или очень близкие названия широко распространены в славянской топонимике. Тут мы встречаем не только Вислоку, Вислок (приток Вислы) в Галиции, но и Вислицу, Вислоч, Вислувку в Польше, Свислочь в Белоруссии и Виславу (Wiszly) в Венгрии. Прибавлю, что русский филолог А. Соболевский относит даже связи славян с саксами к эпохе славянского единства.

19. Предполагается, что оно скифо-сарматского происхождения (oset. dan — «вода»),(См. Л. Нидерле. Starovgke zpravy о zemich vychodni Evropy. – Praha, 1899. – С. 58 и А. Соболевский. Archiv fur slavische Philologie. – 1905. – C. 240.)

20. Слав, берстъ, «jilm» (Niderle L. Starovgke zpravy. – C. 70, 84); см. похожее название Днепровского притока Березины, образование от береза («bfiza»).

21. См. Vasmer. Rocznik slawistyczny, IV, с. 164; V, с. 138: VI, с. 177.

22. См. Vasmer. Rocznik slawistyczny, IV, с. 31.

23. Кочубинский А.А. Территория доисторической Литвы. ЖМНП. 1897. I.– С. 60. 24. Соболевский А. Лингвистические и археологические наблюдения. – Варшава, 1910; см. также возражения ему А. Погодина, «Изв. отд. русск. яз. и слов.», 1905, Х.З, с. 11.

25. Самого культурного единства никогда не существовало. Население Повисленья было всегда под влиянием иных культур, чем население Поднепровья, а культура западных славян была всегда отлична от культуры славян восточных.

26. Впрочем, этот исследователь сам допускает распространение славян уже в доисторическую эпоху и вне Припятьской области.

27. А. Шахматов. Изв. отд. русск. яз. и слов, 1911, с. 707; «Archiv fur slavische Philologie», 1911, с. 51; J. Rozwadowski. Spravozdania Krakovske akademie, 1901, XI, 1906, III; Almae matri Jagiellonicae, Львов, 1900, с. 107. Однако в самой последней своей статье Розвадовский высказывается довольно осторожно и отказывается от теории кельтской принадлежности венедов («Rocznik slawistyczny», VI, с. 39, 269), но поддерживает ту точку зрения, что до нашей эры славяне жили не между Вислой и Днепром, а севернее Немана.

28. См. мою статью «Nove theorie о pravlasti slovanske» в «Чешском историческом журнале» («Cesky ćasopis historicky», XXI, 1915, I–II).

29. См. критику К. Буги и М. Фасмера («Rocznic slawistyczny», VI, с. 1–28, 179). Эти авторы совсем отвергали галльский характер приведенных названий (кроме названия Вислы) и обозначали их как индоевропейские. Наконец, А. Шахматов сам признал незадолго до смерти «слабость и неудовлетворительность» своих несчастных кельтских теорий (A. Meillet. Revue des Etudes slaves. I. – 1921. – C. 190, прим. 1).

30. До 1900 года здесь было осушено для земледелия 7 832 000 га; 328 000 га были превращены в луга, таким образом, осталось только 2 644 000 га болот.
Источник

http://ru-sled.ru/prarodina-slavyan/

Картина дня

наверх