Скандинавские болотные клады оружия
Начиная со второй половины XIX века на территории северной Германии, Дании и южной Швеции в болотистых и влажных почвах время от времени археологи находят богатые клады. Эти находки включают сотни и даже тысячи разнообразных предметов: керамические и бронзовые сосуды, ювелирные украшения, оружие и инструменты, предметы домашней утвари и т.д., а также мумифицированные останки людей и животных. Их датировка простирается от эпохи мезолита вплоть до раннего средневековья со значительным преобладанием находок эпохи скандинавского железного века. О них и пойдёт речь.
Находки
На фоне других кладов выделяются примерно три десятка находок, в составе которых особенно сильно выражен военный компонент. Все они связаны с территорией Ютландского полуострова, особенно восточной его частью, а также островами Фюн и Зеландия. Большей частью предметы датируются эпохой позднего римского века между 200 и 450 годами н.э. К этому времени относятся наиболее знаменитые находки (Иллеруп, Торсберг, Нидам, Эйсбол, Вимосе).
Карта распространения болотных кладов с оружием железного векаКак правило, эти находки были сделаны на дне болот, когда-то являвшихся озёрами близ побережья, иногда соединявшимися с морем. Все они включают большое количество оружия (мечи, копья, дротики, топоры), элементы защитного снаряжения (щиты, шлемы, кольчуги), зачастую хорошо сохранившуюся одежду (рубахи, штаны, плащи, ременные пояса и портупеи, кошельки и ножны мечей) и предметы личного пользования (фибулы для плащей, пряжки и поясные накладки, гребни, игральные кости и т.д.). Большинство предметов, включая элементы из органических тканей (текстиля, кожи и меха) и дерева (древки копий и дротиков, рукояти мечей, щитовые доски и т.д.), хорошо сохранились. Отсутствие воздуха и кислая среда препятствовали процессам разложения.
Количество находок в составе кладов поражает воображение. В одном только Иллерупе на поверхность было поднято около 150 мечей, 500 наконечников копий и примерно столько же дротиков, 300 умбонов от щитов — всего более 15 000 предметов. Этого оружия должно было хватить для армии численностью от 500 до 1 000 воинов, а возможно и больше, поскольку остаётся неизвестным, все ли предметы были извлечены на поверхность.
Распределение предметов вооружения по крупнейшим кладамХотя Иллеруп считается самым крупным из ныне известных депозитов, остальные по количеству артефактов сопоставимы с ним. В Нидаме, втором по величине комплексе находок, было найдено 14 000 предметов, в Торсберге — 8 000 и т.д. При оценке этих находок важно, что все они имеют несомненное сходство в оформлении и технологии производства и, соответственно, относятся приблизительно к одной эпохе. Одни находки дополняют другие. Сравнивая различные комплексы друг с другом, исследователи получают широкие возможности для построения шкал датировки. Также важно, что за этими находками стоит история войн и набегов за добычей, никак не отражённая в повествовательных источниках своего времени. Соответственно, этот материал имеет огромное значение для древней истории Северной Европы.
Происхождение и интерпретация
В середине XIX века, когда началось систематическое изучение болотных находок, было выдвинуто несколько основных их интерпретаций. Датский археолог Конрад Энгельхардт, в 1858–1861 годах руководивший раскопками в Торсберге, Вимосе и Нидаме, вначале придерживался гипотезы о том, что это трофеи, собранные и спрятанные после состоявшегося здесь сражения. Параллельно выдвигалось предположение об оружейном складе, принадлежавшем местному князю.
На несостоятельность обеих версий указывали многочисленные следы преднамеренной порчи оружия. Клинки многих мечей, прежде чем оказаться на дне озера, были отожжены в пламени костра и зазубрены, наконечники копий и дротиков также отожжены и согнуты, умбоны щитов, в том числе искусно сделанные и украшенные серебром и золотом, пробиты во многих местах или даже разрублены на части и т.д. Чтобы объяснить этот парадокс, другой датский археолог Йенс Якоб Асмуссен Ворсо в 1865 году выдвинул признаваемую сегодня всеми гипотезу о религиозном характере происхождения этих находок. Предметы, помещённые в болота, были ритуально «убиты» — либо для того, чтобы обеспечить их переход в иной мир, либо чтобы уничтожить связанную с ними враждебную магию, поскольку большинство являлось боевыми трофеями, взятыми у побеждённых на поле боя.
Предметы, помещённые в болота, были преднамеренно приведены в негодность, что, несомненно, было связано с ритуалами жертвоприношенияНа существовавший у германцев обычай посвящать богам всю или по крайней мере часть захваченной у врага добычи указывали римские авторы. Вот что, например, пишет Тацит о конфликте, разразившемся в 58 году н.э. между двумя германскими племенами:
«Война для гермундуров была удачной, а для хаттов гибельной, так как обе стороны заранее посвятили, если они победят, Марсу и Меркурию войско противника, а по этому обету подлежат истреблению у побеждённых люди, кони и всё живое».
Ещё одно описание принадлежит перу Павла Орозия. Он рассказывает о катастрофе, постигшей римское войско в сражении у Араузиона: 6 октября 105 года до н.э. оно было полностью уничтожено кимврами:
«Враги, захватив оба лагеря и огромную добычу, в ходе какого-то неизвестного и невиданного священнодействия уничтожили всё, чем овладели: одежды были порваны и выброшены, золото и серебро сброшено в реку, воинские панцири изрублены, конские фалеры искорёжены, кони низвергнуты в пучину вод, а люди повешены на деревьях. В результате ни победитель не насладился ничем из захваченного, ни побеждённый не увидел никакого милосердия».
Весьма схожий обычай Цезарь описывал у галлов:
«Перед решительным сражением они обыкновенно посвящают ему будущую военную добычу, а после победы приносят в жертву всё захваченное живым, остальную же добычу сносят в одно место. Во многих общинах можно видеть целые кучи подобных предметов в освящённых местах».
Иллеруп и Торсберг: хронология находок
Конрад Энгельхардт был убеждён в закрытом характере всех кладов, которые с его точки зрения являлись своеобразными «капсулами времени». Однако по мере того, как появлялись новые знания о типологии входивших в их состав предметов, исследователи стали обращать внимание на время от времени встречавшиеся нестыковки в датах. Чтобы объяснить вкрапления более позднего времени, в 1936 году немецкий археолог Герберт Янкун даже выдвинул гипотезу длительного формирования кладов. Он предположил, что находки в Торсберге и Вимосе являлись приношениями местных жителей, регулярно бросавших их в озеро на протяжении многих десятков и даже сотен лет.
Эта идея нашла широкую поддержку исследователей и породила оживлённую дискуссию о происхождении болотных кладов и характере их пополнения. Точка в спорах была поставлена лишь после новых находок в Иллерупе, Эйсболе и Нидаме. Раскопки в целом подтвердили сложившиеся к тому времени основные линии интерпретаций. Как и предполагалось в соответствии с точкой зрения Ворсо-Энгельхардта, болотные клады формировались в результате единоразовой акции и, соответственно, являются изолированными по времени комплексами. Однако стало также ясно, что многие из них, включая крупнейшие из находок в Торсберге и Иллерупе, содержат не один, а несколько разновременных комплексов, отделённых друг от друга большим временным интервалом.
Крупнейший на сегодняшний момент клад в Иллерупе включает не менее пяти отдельных комплексов, относящихся к разному времени. Находки первого типа, так называемый «Иллеруп А», датируются временем между 180 и 200 годами н.э. К ним относятся 776 предметов (55% от общего числа находок), включая 60 мечей, около 60 наконечников копий и 90 наконечников дротиков, более 100 наконечников стрел, примерно 60 ножей, 50 умбонов щитов, но только 20 фрагментов оковки и 25 пряжек. Прежде чем оказаться на дне озера, все предметы были изломаны и разбиты, затем разложены по группам, завёрнуты в ткань и сброшены в воду — частично с берега, а частично с лодок, поскольку ареал их распространения охватывает всю площадь раскопа, около 40 000 м2.
Сквозная шкала датировки и типологические признаки предметов вооружения в составе кладовНаходки второго типа, так называемый «Иллеруп В», относятся к более позднему периоду между 200 и 250 годами н.э. Они включают 240 предметов (17% от общего числа находок), в том числе около 100 мечей, около 40 наконечников копий и дротиков, несколько комплектов лошадиной сбруи. Концентрация находок у южного берега озера наталкивает на мысль, что их забрасывали в воду прямо с берега или с деревянных помостов, установленных на сваях.
«Иллеруп С» относится к ещё более позднему периоду, около 400 года н.э., и включает 177 предметов (13% от общего числа находок), в том числе наконечники копий и умбоны. Относящиеся к этому комплексу предметы не только изломаны, но и несут на себе следы обжига, так что дерево и другие органические элементы исчезли полностью, а серебро и бронза частично расплавились. Наконец, «Иллеруп D», а также более поздние стадии Е и G, насчитывают лишь десяток объектов, которые датируются временем между 400 и 450 годами н.э.
В Торсберге мы имеем дело минимум с тремя кладами оружия. Первый относится к периоду между 180 и 200 годами н.э. и является синхронным комплексу «Иллеруп А». Второй содержит до 95% найденных на месторождении предметов и датируется временем между 220 и 240 годами н.э. Фибулы указывают на принадлежность предметов из этого комплекса культурному кругу германских племён нижнего течения Эльбы. На германское происхождение указывают найденные здесь же умбоны щитов, треть из которых имеет римское происхождение или по меньшей мере происходит из местности, находившейся под сильным римским влиянием. Третий комплекс датируется временем около 300 года н.э. и, судя по обнаруженным здесь поясным пряжкам и золотым браслетам с характерными головками змей, вероятнее всего принадлежит выходцам из южно-скандинавских областей. Кроме того, в незначительном числе среди находок встречаются предметы, датируемые гораздо более ранним временем и привезённые, возможно, из областей к югу от балтийского побережья. Последние указывают скорее на мирные формы контактов между регионами, связанные с торговлей и рыбной ловлей.
Северогерманский князь, реконструкция XIX века по результатам раскопок в Торсберге, Нидаме и Вимосе. Воин облачён в кольчугу и носит на груди две роскошных фалеры. На голове у него серебряный шлем-маска. Вооружение включает тяжёлое копьё и несколько дротиков, а также меч в ножнах, который подвешивается на портупееОружие
Оружие в составе клада в целом оказывается характерно для всей германской части Европы. Воины вооружались тяжёлыми копьями и дротиками с длинными и узкими наконечниками, имели деревянные, обтянутые кожей щиты круглой формы с металлическим умбоном в центре для защиты корпуса. Шлемы и доспехи, в соответствии со словами Тацита, остаются практически неизвестны.
Почти все найденные мечи были римского производства, половина из них имеет ремесленные клейма. Большинство мечей были новыми: лишь немногим из них было 20–30 лет. Это свидетельствует о том, что мечи не передавали из отца к сыну, а каждое поколение сражалось своим оружием. На севере Европы мечи появлялись контрабандным путём или в результате военной службы своих хозяев в качестве вспомогательных войск или наёмников. Их ввозили в виде клинковых полос. Рукояти монтировались позже и обычно, также как и ножны, оформлялись в соответствии со вкусами местных заказчиков в северном стиле. Для украшения использовались серебро, золото, а также слоновая кость и другие импортные материалы. Оружие из скандинавских кладов показывает, насколько тесными были связи между Римской империей и северной Европой, а также связи между разными регионами Скандинавии.
Мечи из Нидама. Почти все клинки римского производства, многие имеют ремесленные клейма. Музей археологии Шлезвиг-Гольштейна, Готторпский замок, ШлезвигВойны
Широкое распространение кладов и концентрация находок в составе различных комплексов, особенно между 200 и 250 годами н.э., а затем около 300 года н.э., свидетельствуют о неспокойной ситуации в регионе, об обострении в это время войн и конфликтов. Быть может, они были дальним отголоском войн, бушевавших в это время у германских границ Римской империи. Объём оружия в кладах и стоящая за этими цифрами численность задействованных сил также свидетельствуют скорее в пользу крупномасштабных столкновений, нежели о спорадических набегах за добычей.
Ареал военных действий за период 200–250 годов н.э. и около 300 года н.э.Локализовать нападавших позволяют находки вещей, не типичных для местной культурной среды. Оружие — особенно зубчатые наконечники копий и дротиков, бутероли мечей, сосновые древки стрел — скорее говорит о Скандинавском полуострове, нежели о территории Дании. О том же свидетельствуют кресала и гребни из лосиного рога, найденные в Иллерупе, Вимосе, Торсберге, Польскъере и Нидаме. Топография кладов свидетельствует о том, что в первой половине III века н.э. нападения с территории южной Норвегии и западной Швеции концентрируются на берегах, близких к Каттегату, на восточном побережье Ютландии и на севере Зеландии. К началу IV века н.э. их область сдвигается к югу и востоку Ютландии и датских островов.
Литература:
- Клиндт-Йенсен, О. Дания до викингов / О. Клиндт-Йенсен ; пер. с англ. яз. А. П. Саниной. — СПб.: Евразия, 2003.
- Ilkjaer, J. Der Moorfund im Tal der Illerup-Ä bei Skanderborg in Ostjütland (Dänemark) / J. Ilkjaer, J. Lonstrup // Germania. — 1983. — Bd.61. — S.95—115.
- Ilkjaer, J. Les sacrifices de butin de guerre dans le sud de la Scandinavie à partir des recherches de la vallée d’Illerup au Danemark / J. Ilkjaer // La noblesse romaine et les chefs barbares du IIIème au VIIème siècle. /F. Vallet, M.Kazanski (Hrsg.). – Paris, 1995. — p.1—10.
- Ilkjaer, J. Römische Militaria aus der jüngeren römischen Kaiserzeit in Norwegen — «Export» römischer negotiatores oder «Import» germanischer principes? / J. Ilkjaer, C. von Carnap-Bornheim // Münstersche Beiträge z. antiken Handelsgeschichte. — Vol. 19:2. — Р. 40—61.
- Ilkjaer, J. Untergegangen. Germanische Heeresverbände und skandinavische Kriegsbeuteopfer / J. Ilkjaer, R. Iversen // Varusschlacht im Osnabrücker Land Museum und Park Kalkriese (Hg.): 2000 Jahre Varusschlacht. Konflikt. — Stuttgart 2009. — S. 140—147.
- Carnap-Bornheim, C. von. Die germanische Gefolgschaft. Zur Interpretation der Mooropfer der jüngeren römischen Kaiserzeit in Südskandinavien / C. von Carnap-Bornheim // Peregrinatio Gothica 3. E. Straume / E. Skar, (Hrsg.). — Universitetets Oldsaksamlings Skr. 14. — Oslo, 1992. — S. 45—52.
- Blankenfeldt, R. Skandinavische Kriegsbeuteopfer. Befunde, Funde und Interpretationen / R. Blankenfeldt, A. Rau // Varusschlacht im Osnabrücker Land Museum und Park Kalkriese (Hg.): 2000 Jahre Varusschlacht. Konflikt. — Stuttgart 2009. — S. 132—139.
- Blankenfeldt, R. Weapon Deposits in ihe «Thorsberger Moor» — 150 years of Research and new Perspectives / R. Blankenfeldt // Inter Ambo Maria. Northern barbarians from Scandinavia towrds the Black Sea / I. Khrapunov u. F-A. Stylegar (Hrsg.). — Kristiansand—Simferopol, 2013. — Р. 26—38.
https://warspot.ru/users/12927-aleksey-kozlenko/published
Кто такие хёвдинги?
Единство родового коллектива было зафиксировано в понятии fraendr (franta, frinta) — «родичи». Прежде всего, в их число входили, согласно «Эдде» Снорри Стурлусона, все поколения кровных родственников по мужской линии. Кроме того, существовала особая ритуальная процедура, позволявшая принять в состав «родичей» чужака, который таким образом становился полноправным членом рода.
Залогом единства «родичей» было неотчуждаемое, священное, родовое земельное владение — одаль (oðal). В случае переселения на новое место, занятый участок земли подвергался обряду «освящения» (helga sér landit) — переселенцы обносили его границы огнем, что знаменовало вступление в права собственности на землю. Владение землей на протяжении четырех поколений превращало ее в одаль.
Совладельцы одаля (ближайшие родственники трех поколений по мужской линии) носили титул — «господин земли», «хозяин» (бонд). Рано или поздно из их числа выделялся один или несколько наиболее сильных и влиятельных лиц, которых называли «могучие бонды». Постепенно они образовали прослойку родовой знати, опиравшейся на крупные наследственные земельные владения и многочисленные семьи, включавшие домочадцев и лично зависимых работников — слуг и рабов. В древнескандинавских памятниках «могучие бонды» называются хёвдингами, херсирами, ярлами, «малыми конунгами» и т. д.
Термин хёвдинг, скорее всего, значит «предводитель народа» (от höf — главный, глава и ðing — тинг, вече). Но, возможно также, что первый корень происходит от «хоф» (hof) — святилище. Во всяком случае, в языческие времена хёвдинги выполняли также и жреческие функции. В «Саге о Хаконе Добром» приводится перечень норвежских вождей, руководивших жертвоприношениями в Мэрии в середине Х в.: четверо хёвдингов из Внешнего Трандхейма и столько же из Внутреннего Трандхейма. Они же играли ведущую роль в своих округах. Усадьбы этих хёвдингов, занимавшие стратегически важные места, служили административными центрами и использовались для сбора податей с населения.
Удачливый, наделенный сакральной силой вождь должен был принести людям процветание — «хорошие времена» (fred). За это сородичи обеспечивали хёвдинга и его людей всем необходимым.
Хёвдинги окружали себя дружинами. Известно, что норвежские хёвдинги и ярлы возглавляли фюльк (fylki) — округ, который выставлял 12 кораблей, с 60–70 воинами на каждом судне. Глава фюлька обычно снаряжал собственный корабль с дружиной.
Располагая собственными военными отрядами, хёвдинги могли организовать военные походы или торговые экспедиции. В так называемом «рассказе Оттера», записанном в присутствии английского короля Альфреда Великого около 890 г., говорится, что Оттер, норвежский хёвдинг, живший неподалеку от современного Тромсё, предпринял плавание далеко на восток и добрался до земли «беормов» — легендарной Биармии (топоним пока что не имеет общепринятой локализации).
Случалось, что хёвдинги оседали в чужой земле и превращались в конунгов (королей). В ирландских анналах читаем, что в 839 г. норвежский хёвдинг Тургейс, прибывший в Северную Ирландию во главе большой флотилии, провозгласил себя «конунгом над всеми чужестранцами в Эрин». Завоеватели построили несколько приморских крепостей, главная из которых носил название Дублин (по-ирландски, «черная заводь»). Население было обложено тяжелыми податями, но главное, викинги вознамерились вернуть местных жителей, которые уже четыре века исповедовали христианство, к языческим верованиям. Спустя пять лет возмущенные ирландцы подняли восстание, Тургейс был утоплен в море.
Со временем, впрочем, норвежцы сами крестились, а один из их предводителей даже принял монашество. К началу X в. завоеватели уже прочно укоренились среди ирландцев: «В каждом округе был норвежский конунг, в каждом клане — хёвдинг, в каждой церкви — аббат, в каждой деревне — судья, в каждом доме — воин», — пишет ирландский анналист. Пустовавшие земли были поделены между пришельцами. Согласно «Книге о заселении Исландии», для этого достаточно было зажечь костры по границам земельного участка, который можно было обойти за один день. Землевладельцем дозволялось стать и женщине — ей доставалось вся земля, которую она обходила до захода солнца, с коровой в поводу. Хёвдинги, присвоившие самые обширные наделы, затем распределяли их между родственниками и другими переселенцами на условиях вассальной службы.
Эти внезапно разбогатевшие самозваные «короли» не пользовались уважением среди настоящих конунгов. «Сага об Ингваре Путешественнике» упоминает о сватовстве Аки — хёвдинга из Свитьода (Швеции) — к дочери Эйрика Победоносного: «Конунгу показалось унизительным выдать свою дочь замуж за человека незнатного происхождения», и хёвдинг получил отказ. Позже дочь Эйрика была отдана в жены «конунга с востока из Гардарики». Оскорбленный Аки вторгся в Гардарики, убил соперника, а дочь Эйрика силой увез в Свитьод и женился на ней. От этого брака родился Эймунд, отец заглавного героя саги.
Впрочем, чаще всего удачи в заморских краях искали не сами хёвдинги, а их младшие сыновья, у которых было мало шансов добиться высокого положения на родине. «Сага об Эгиле» рассказывает, что хёвдинг Скаллагрим никогда не ходил в походы, в отличие от его младшего брат Торольва, который с юных лет привык быть «в викинге» (грабительском набеге). Двое других персонажей той же саги — Берганунд и Атли — наследуют высокое положение отца, о брате же их Хадде говорится, что он «ходил в викингские походы и редко бывал дома». Младшим сыном в знатном роду был и легендарный завоеватель Нормандии Роллон (в исландских сагах — Хрольв Пешеход), уступивший отцовский титул старшему брату и отправившийся на поиски подходящего куска земли.
Нередко эти викинги, и возмужав, сохраняли зависимость от родителей-хёвдингов. Торольв снарядил корабли и воинов в свой первый поход за счет отца. Другой герой «Саги об Эгиле», Бьярн, который «плавал по морям иногда как викинг, а иногда занимаясь торговлей», однажды должен был изменить свои планы и отправиться вместо викингского похода в торговую поездку, так как отец сказал ему: «И не надейся, боевого корабля и людей я тебе не дам».
Привыкнув быть полновластными господами в своей округе, хёвдинги оказывали упорное сопротивление королевской власти, утверждавшей в северных странах новые порядки и новую религию. В «Пряди об Эймунде» конунг Олав Святой убивает девятерых хёвдингов, в том числе отца Эймунда, и забирает себе их земли. Но затем «могучие бонды» берут над ним верх и в 1030 г. убивают его в битве при Стикластадире.
Предводителем бондов в Трандхейме и одним из самых могущественных людей в Норвегии начала XI в. был Эйнар Потрясатель тетивы. Датский король Кнут I Великий считал его самым благородным человеком в стране из людей, не имеющих высокого достоинства. Снорри Стурлусон характеризует его следующим образом: «Эйнар Потрясатель тетивы был наиболее выдающимся предводителем всех бондов в Трандхейме. Он защищал их на тинге от преследований со стороны людей конунга. Эйнар был хорошо осведомлен в законах. У него не было недостатка в энергии отстаивать свое мнение на тингах, даже в присутствии самого конунга. Все бонды его поддерживали». Это гневало конунга Харальда Сурового, сына Сигурда. Однажды, наблюдая многочисленную свиту Эйнара, Харальд сказал вису (вид скальдической поэзии): «Могучий хёвдинг надеется занять трон конунга; я часто думаю, что не столь многолюдная дружина следует и за ярлом. Этот воин, Эйнар, прогонит меня из страны, если только ему не придется поцеловать тонкие уста топора». К его радости вскоре Эйнар был убит.
Неизбежность крушения родоплеменного строя и объединения страны вокруг фигуры короля острее всего чувствовали младшие родичи хёвдингов. «Сага об Эгиле» рассказывает о войне Харальда Прекрасноволосого, в ту пору конунга Вика — одной из южных областей Норвегии, с исландскими конунгами. Хёвдинг Квельдульв («Вечерний Волк»), дед Эгиля, отец скальда Скаллагрима и викинга Торольва, предпочел держаться в стороне от этой схватки, но прозорливо заметил, что младший его сын, Торольв, который сейчас «в викинге», наверняка не откажется пойти на службу к Харальду. И точно, вернувшись, Торольв упрекнул отца и брата за то, что они упустили случай стать дружинниками конунга, — одними из «самых выдающихся мужей», которых «уважают больше, чем кого бы то ни было здесь в стране». Торольв отринул родовую солидарность и без обиняков заявил: «Я очень хочу попасть в их число, если только они пожелают меня принять». Препятствий к этому не возникло, и он вместе со «своими людьми», вступил в дружину Харальда.
Термин «хёвдинг» в норвежском, шведском и немецком языках дожил до наших дней в качестве обозначения племенного вождя. В шведском, кроме того, от него образованы слова губернатор (Landshövding) и магистр права (Häradshövding) — последний в силу того, что в старину был наделен определенной административной властью.
Археологи нашли в Англии следы мифической "Великой армии" викингов
Гигантская массовая могила, открытая на севере Англии четыре десятка лет назад, является последним пристанищем воинов из легендарной «Великой языческой армии», разграбившей кельтские королевства Британии в середине средневековья, заявляют археологи в статье, опубликованной в журнале Antiquity.
«Корректная датировка останков из могилы в Рептоне крайне важна для нас, так как мы почти ничего не знаем о первых походах викингов на Англию, которые послужили фундаментом для постройки первых поселений скандинавов на острове. И хотя эти даты не являются однозначным доказательством того, что здесь захоронены воины „Великой армии“, теперь мы можем сказать, что это, скорее всего, действительно так», — заявила Кэт Джармэн (Cat Jarman) из Бристольского университета (Великобритания).
Время легенд
Жители Британских островов, как повествует «Англосаксонская хроника», впервые познакомились с викингами в конце 8 века, когда на западные берега Англии начали совершать набеги небольшие группы морских разбойников-«язычников». Скандинавы быстро осознали, что монастыри и церкви были богатым и легким источником добычи, и частота их походов на Альбион резко усилилась в последующие десятилетия.
Когда англосакские короли и феодалы стали вести борьбу с морскими разбойниками, викинги резко сменили тактику и отправили в Англию гигантскую армию, состоявшую из нескольких тысяч датских и норвежских воинов. Достигнув берегов Альбиона в 865 году, викинги успешно высадились, разгромили силы Нортумбрии и других восточных англосакских королевств и отправились вглубь страны.
Получив несколько подкреплений в последующие годы, в 874 году викинги завоевали Мерсию, одно из двух самых сильных королевств англосаксов, существовавших на территории Англии в то время. После покорения Мерсии викинги, как пишут авторы «Хроники», остановились на зимовку в городке Рептон в современном графстве Дербишир.
В конце 1970 годов, как рассказывает Джармэн, археологи обнаружили гигантский могильник в окрестностях одной из церквей Рептона, где было захоронено свыше двух сотен мужчин и женщин. Манера их захоронения, украшения и оружие заставили многих археологов считать, что эта массовая могила была следом «Великой армии».
Эти надежды были обрушены практически сразу после открытия этой массовой могилы – первый же радиоуглеродный анализ останков показал, что они попали под землю не в девятом, а в 7-8 веках, и накапливались там на протяжении многих десятилетий. С другой стороны, фрагменты артефактов и оружия имели «правильный» возраст, соответствующий времени похода «Великой армии». Это породило массу споров среди ученых, многие их которых продолжаются и по сей день.
«Старящая» диета
Джармэн и ее коллеги провели повторную датировку этих останков, обратив внимание на то, что их предшественники не знали об одной важной закономерности, связывающей диету людей и изотопный состав их костей и других тканей тела.
«Если мы питаемся только рыбой или другими морепродуктами, то в наш организм попадает большое количество углерода, чей „возраст“ гораздо выше, чем углерода из сухопутной пищи. Это вносит искажения в датировки и заставляет нас учитывать то, как много морской пищи мог есть обладатель тех или иных останков», — объясняет Джармэн.
Подобная корректировка показала, что все две сотни людей были захоронены в могиле фактически одновременно, примерно в 872-885 году нашей эры, что вполне соответствует времени похода и зимовки «Великой армии» викингов.
Как предполагают ученые, захоронение в Рептоне не обязательно было простой братской могилой викингов, убитых во время сражений с войском англосаксов. К примеру, археологи обратили внимание на то, что периметр могилы был «украшен» челюстью овцы, рунными могильными камнями, а останки детей были расположены необычным образом относительно друг друга, что говорит о ритуальном характере погребения.
Вполне возможно, что подобным образом воины «Великой армии» решили почтить память вождя, погибшего в битве, чье изувеченное тело было захоронено отдельно от всех остальных викингов вместе с его оружием и амулетом в виде серебряного молота Тора.
В ближайшее время Джармэн и ее коллеги планируют перепроверить возраст других массовых могил времен раннего средневековья, найденных на востоке Англии. Среди них, как надеются ученые, могут скрываться и другие следы «Великой армии» и прочих групп викингов, о существовании которых ученые сейчас и не подозревают.
Свежие комментарии