На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Давид Смолянский
    Что значит как справляются!? :) С помощью рук! :) Есть и др. способы, как без рук, так и без женщин! :) Рекомендации ...Секс и мастурбаци...
  • Давид Смолянский
    Я не специалист и не автор статьи, а лишь скопировал её.Древнегреческие вазы
  • кира божевольная
    всем доброго дня! не могли бы вы помочь с расшифровкой символов и мотивов на этой вазе?Древнегреческие вазы

Война Сицилийской вечерни. Части 1-3

Война Сицилийской вечерни: борьба за корону

Средневековому конфликту, войне Сицилийской вечерни, предшествовала борьба за корону между фактическим правителем Сицилии Манфредом Гогенштауфеном и ставленником папского престола Карлом Анжуйским.
Война Сицилийской вечерни: борьба за корону
Битва при Беневенто

Сицилию не назовешь неудобно расположенным островом – местонахождение в центральной части Средиземного моря дает его владетелю очевидные военные, торговые и экономические преимущества. Уже в античные времена за обладание этим островом без устали скрещивали мечи государства-соперники. На его территории сражались и погибали армии, города и крепости осаждали и брали штурмом, а в окрестных водах бились и тонули целые флоты. В Средние века в этом регионе было не менее шумно и оживленно, ведь количество участников представления на тогдашней международной арене только увеличилось. Во второй половине XIII века остров Сицилия в очередной раз стал центром круговерти событий, получивших название Войны Сицилийской вечерни.

Короли и наследство

В силу своего расположения остров Сицилия постоянно находился в поле внимания монархов, желающих прославиться далеко не в области богословия или философии. После падения Римской империи островом последовательно владели остготы и вандалы, которых в середине VI века прогнали византийцы. В конце IX века последних сменили арабы, а в XI столетии Сицилия перешла во владение удачливых искателей приключений и дополнительных земельных наделов – рыцарей братьев Рожера и Роберта Гвискара Отвильских. В родном герцогстве Нормандском существование этих достойных мужей было скудным, и они решили поискать военной удачи на чужбине.

Однако Сицилийское королевство, основанное выходцами из Нормандии, сохраняло независимость не более ста лет. В 1194 году, после вмешательства императора Священной Римской империи в очередной междусобойчик, королевство стало владением династии Гогенштауфенов. Кроме непосредственно острова в него входили обширные территории Южной Италии.

Скончавшийся в 1250 г. император Фридрих II заботливо оставил Сицилийское королевство своему незаконному сыну Манфреду. В дополнение к наследству сыновья почившего императора (у Манфреда был брат по отцу Конрад, которому в правление досталась Германия) получили малоприятный довесок в виде вражды с Папой Римским.

Проживающий в изгнании в Лионе папа Иннокентий IV с воодушевлением встретил смерть императора Фридриха II, который в силу политических обстоятельств своего противостояния со Святым Престолом был зачислен чуть ли не в антихристы. Ненавистный для папы монарх скончался, и конфликт перешел по наследству. Иннокентий IV, разумеется, не признал прав сына своего злейшего врага на престол Сицилийского королевства и принялся искать управу на Манфреда. Все переговоры между противоборствующими сторонами ни к чему не привели. Попытки принудить Манфреда отказаться от притязаний на Сицилийский престол в обмен на значительные земельные наделы в Северной Италии оказались безуспешными, и политическое противостояние скоро переросло в военное.

На волне успехов Манфреда, который в Южной Италии располагал мощной армией, в 1254 году Иннокентий IV умирает. Новым Папой Римским становится Александр IV. Он недолго думая отлучает все более усиливающегося Манфреда от церкви и пытается организовать против фактического правителя Южной Италии крестовый поход с привлечением английского и норвежского королей. Однако эти шаги не дали сколько-нибудь ощутимых результатов – сын Фридриха мечтал о возрождении былой силы и влияния династии Гогенштауфенов.

В Риме были готовы пообещать сицилийский престол любому, кто смог бы его завоевать, – настолько серьезно в Вечном городе расценивали угрозу объединения Германии и Южной Италии. И подходящая кандидатура на роль борца с «родом гадюк» (именно так при Святом Престоле было принято называть представителей династии Гогенштауфенов) была найдена. Это был Карл Анжуйский, брат короля Франции Людовика IX Святого.
Коронация Манфреда


Тем временем в 1258 году, всё более уверенный в своих силах, Манфред короновал себя королем Сицилийского королевства, не дожидаясь одобрения Папы или кого-то еще. Интриги в ситуацию добавляло то, что у его брата Конрада имелся маленький сын Конрадин, который как прямой потомок законного наследника Фридриха II имел права на Сицилийский престол.

Рыцарь и Остров

Пока в Риме лихорадочно для неспешной средневековой поры искали, кому бы поручить непростой вопрос сицилийской короны, опять сменился глава Святого Престола. На этот раз набожного добряка Александра IV сменил целеустремленный прагматик Урбан IV. Сын сапожника из Труа, поднявшийся по церковной иерархии из низов, новый понтифик смотрел на происходящее вокруг под несколько иным, чем его предшественник, углом.


Папа Римский Урбан IV

Последние годы перед своим восшествием на папский престол Урбан провел на клокочущем Ближнем Востоке и мог оценить обстановку в Западной Европе свежим глазом. Понимая, что прямо под рукой нет никого, кто мог бы помериться силами со «злодеем» Манфредом, под контролем которого в той или иной степени находилась к тому времени вся Италия, новый папа обратил взор к своей родине – Франции.

Весной 1262 года в Париж были направлены представители Римского Папы для переговоров. Поначалу затея склонного к интригам Урбана не вызвала прилива энтузиазма при французском дворе. Людовику выскочка Манфред откровенно не нравился, однако король всей душой и телом стремился отправиться в Крестовый поход на Ближний Восток и не горел желанием застрять в местной войне за Сицилию. Людовик IX, несмотря на свое прозвище «Святой», не был лишен искушенности и изворотливости в политике. Стремясь, с одной стороны, не увязнуть в итальянских делах, а с другой – не желая ссориться с папой, французский король принял изощренное компромиссное решение. Людовик отказался от прав и претензий на сицилийский престол, но был вовсе не против, если бы это интересное предложение было сделано его родному брату – Карлу Анжуйскому.

Карл Анжуйский. Статуя на фасаде королевского дворца, Неаполь

Карл Анжуйский был колоритной фигурой, требующей отдельного повествования. Это был младший из четырех братьев, сыновей Людовика VIII. В обширной семье ему почти не доставалось внимания, и мальчик рос сам по себе. Несмотря на этот факт, Карл получил хорошее образование и был отлично развит физически. По королевскому завещанию он получил в наследство область Анжу, во владение которой вступил в 1246 году.

Удачно женившись, Карл присовокупил к своим владениям и графство Прованское. Прованс в силу своего расположения находился в вассальной зависимости от Священной Римской империи, и поэтому, чтобы соблюсти все формальности, Карлу нужно было принести вассальную присягу еще царствующему на тот момент императору Фридриху II Гогенштауфену. Однако от этой процедуры Карл отказался, чем положил начало недопониманию между ним и представителями императорской династии.

В 1248 г. Карл отправился вместе с Людовиком IX и другими братьями в Седьмой крестовый поход. В этом, хоть и неудачном, походе граф Анжуйский показал себя смелым воином и способным командиром. Пока Карл воевал в Египте, в его прованских владениях вспыхнуло восстание, спровоцированное местной знатью. С разрешения короля граф вернулся во Францию, и в 1252 году восстание в Провансе было подавлено – при этом Карл был довольно снисходителен к мятежникам. Ему удалось расширить границы собственных владений, приобретя несколько областей у поиздержавшихся хозяев. Доходы от богатого Прованса впоследствии помогли Карлу набирать и содержать армии приличного качества.

В 1262 году с соизволения короля Людовика IX, своего брата, Карл начинает переговоры с представителями Папского Престола. Как бы ни был богат и силен граф во Франции, но шанс получить свою королевскую корону практически из рук папы был весьма заманчив. Начались переговоры. Однако Урбан вовсе не был добрым простаком. Корону Сицилийского королевства Карл получал на четко определенных условиях. Он не мог назначать кого-либо на духовные посты, решать или даже вмешиваться в любые вопросы, имеющие церковную юрисдикцию. Не мог будущий король и собирать налоги с духовенства.

Кроме внутригосударственных имелся целый ряд династических ограничений. Заключая договор, Карл не имел права претендовать на императорский престол и даже занимать какой-либо пост во владениях Священной Римской империи в Италии. Он также обязывался по первому требованию папы выставить армию или флот и ежегодно выплачивать папству налог в 10 тыс. унций золота. Взамен Урбан IV милостиво разрешил Карлу по-прежнему собирать десятину в своих владениях Анжу и Провансе, даже когда он станет королем Сицилии. И, разумеется, графу совершенно безвозмездно было даровано высокое покровительство Папского Престола.

Договор был явно более выгоден хитрому Урбану IV, однако этот факт уравновешивался амбициями самого Карла, которому уже порядком наскучило быть просто графом. Вполне возможно, свое слово сказала и его супруга Беатриса Прованская. Ее родные сестры уже прочно вошли в самые высокие слои тогдашней политической элиты Западной Европы. Одна сестра Беатрисы была замужем за королем Франции Людовиком IX, а другая – стала женой английского монарха Генриха III. Во время торжественных обедов жене Карла как простой графине приходилось садиться за стол, который занимала публика более низкого ранга, а не сидеть рядом с сестрами-королевами. Это обстоятельство ее сильно обижало, поэтому графу были сделаны соответствующие внушения на предмет построения карьеры.

Но Карл и без влияния Беатрисы желал стать королем. Правда, на пути к короне ему придется решить проблему Манфреда и его сильной армии. Но чего не сделаешь ради того, чтобы въехать в Палермо или Неаполь на белом коне!

Карл собирает войско

Соответствующий договор между Карлом Анжуйским и Урбаном IV был заключен в июне 1263 года. Вполне вероятно, папа понимал, что берет в партнеры человека, которого тяжело будет удерживать в столь узких рамках. Однако Манфред был угрозой серьезной, так что в методах ее устранения выбирать не приходилось.

Людовик IX выразил младшему брату свое полное понимание и обещал посильную помощь. Карл Анжуйский начал показывать свой характер другой высокой договаривающейся стороне уже вскоре после подписания. Его представители, находившиеся в Италии, начали торговаться с папой за смягчение условий договора – и особенно в той его части, которая касалась экономической составляющей. Граф стремился показать, что роль официального защитника Папы Римского чего-нибудь да стоит, особенно если учесть довольно опасное положение самого Урбана IV.

У понтифика к этому времени ощущался острый дефицит полезных союзников, он всерьез опасался за свою жизнь, полагая, что Манфред подошлет к нему наемных убийц. Пока Карл Анжуйский готовился к походу в Италию, попутно стремясь выторговать себе более выгодные условия, в октябре 1264 года Урбан IV скончался.

Граф, чья готовность стать королем Сицилии уже не вызывала никаких сомнений, был обеспокоен: продолжит ли новый папа дело, начатое его предшественником? Не выйдет ли из игры, главным призом которой для Карла станет Сицилия и Южная Италия? Выборы очередного главы Святого Престола длились долго – почти четыре месяца. Кардиналы разделились. Одни стояли за выражение полного доверия Карлу Анжуйскому, другие же ратовали за возможность переговоров с Манфредом.

Наконец, в феврале 1265 года новый папа под именем Климента IV был выбран. Он был сыном дворянина из провинции Лангедок. С первых шагов своего правления Климент стремился подчеркнуть, что все договора, заключенные его предшественником, остаются в силе – связь с Карлом Анжуйским поддерживалась постоянно. Его попросили как можно скорее прибыть в Италию.

10 мая 1265 года Карл Анжуйский, так и не закончив все приготовления, погрузился с небольшой армией на корабли и отплыл из Марселя. Благодаря непогоде, ему удалось ускользнуть от патрулировавшей в Лигурийском море сицилийской эскадры и через десять дней высадиться в Остии, после чего Карл спешно двинулся в Рим.

Его появлению в Вечном городе обрадовались все – папа и его сторонники вздохнули с облегчением, горожане рукоплескали, а Манфред был доволен тем, что он с восторгом охарактеризовал как «птичка в клетке». Карл Анжуйский по настоянию папы поселился в сенаторском дворце на Капитолийском холме и зажил припеваючи, окруженный почетом и уважением. Еще бы – у Климента IV не было других действенных аргументов в борьбе против Манфреда.

Общественная поддержка, высказанная Карлу, повлияла в некоторой степени на расстановку сил в Италии. Чувствуя изменение розы политических ветров, с папой помирились несколько сильных союзников Манфреда. Его позиции ослабли, и действующий глава Сицилийского королевства был вынужден отступить на юг Италии.

У Карла пока что не хватало сил для энергичного противодействия сопернику. Привезенная с собой армия была невелика, а для снаряжения большего контингента требовались деньги. Климент IV, кроме одобрения и благословения, мог мало чем помочь – уже многие годы папы пользовались услугами таких мирских представителей, как тосканские банкиры. Эти господа, не слишком уверенные в успехе Карла, поначалу давали деньги неохотно. Карлу и Клименту IV пришлось пойти буквально на отчаянные шаги для получения средств: были заложены сокровища папской капеллы, церковное серебро и имущество нескольких римских храмов. Беатриса Прованская не пожалела для возвышения мужа своих семейных драгоценностей.

Наконец, к осени 1265 года были собраны необходимые финансы, для того чтобы заплатить войскам за несколько месяцев. Войско Карла формировалось в Лионе – в Италию оно должно было прибыть пешим порядком через Ломбардию. Все время, пока его противники буквально по сусекам наскребали деньги, Манфред беззаботно предавался охотам и пирам, надеясь, что враги не совладают с охватившими их денежными затруднениями. Однако Карл был не из тех, кто привык отступать.

Набранная им армия в октябре 1265 г. выступила из Лиона под командованием Ги де Мелло. Хронисты свидетельствовали о шести тысячах отлично вооруженных рыцарей, шести тысячах конных лучниках и двадцати тысячах пехотинцев. Учитывая склонность к преувеличениям авторов подобных трудов, можно предположить, что в распоряжении Карла Анжуйского была все же армия меньших размеров, хоть и отменного качества. Войска, совершив трудный переход, прибыли в район Рима в январе 1266 года к большому облегчению Климента IV.

Коронация Карла Анжуйского

Почувствовав за собой силу, Карл Анжуйский намекнул, что неплохо бы получить некоторый политический аванс за труды, не забыв предварительно послать за женой, которая прибыла морем. 6 января 1266 года Карл и Беатрис в Соборе Святого Петра были торжественно коронованы как король и королева Сицилии. Торжества, впрочем, были коротки – денег у новоиспеченного короля было мало, и они катастрофически улетучивались.

20 января армия Карла выступила из Рима. Появление крупного вражеского войска в Италии стало полной неожиданностью для Манфреда, который до последнего был уверен, что его соперники надолго увязнут в денежных проблемах. Ему пришлось прервать свою праздность и начать действовать.

Пока Гогенштауфен спешно приводил в порядок изрядно расслабившиеся войска, его оппонент совершил бросок на юг. Встреченные крепости, не получившие поддержки от Манфреда, сдавались без сопротивления или с минимальным противодействием.

Битва при Беневенто

Наконец обе противостоящие армии встретились у города Беневенто. Манфред занимал более выгодную позицию и ждал подкреплений от союзников, однако дух его войск был не на высоте, а союзники делались всё менее надежными. Его силы оценивались в 5–6 тыс. конницы и пехоты. Наиболее боеспособными из них считались 1,5 тысячи германских наемников. Карл Анжуйский располагал сопоставимыми силами. Его люди еще не отошли от последствий трудного марша через всю Италию, были утомлены и страдали от недостатка продовольствия.

26 февраля 1266 г. обе армии выстроились для сражения. Манфред, понимая, что теперь время работает против него, решил атаковать первым. На передней линии его позиции располагались легковооруженные конные лучники, вторую составляли немецкие наемники. В третью линию входили наемники из Ломбардии и Тосканы.
Представители противоборствующих сторон: слева воины Манфреда, справа – анжуйцы. Из экспозиции Исторического музея, г. Лучера. Фото из открытых источников

Карл Анжуйский расположил своих людей также тремя линиями. Вперед он поставил пехоту, в числе которой было много арбалетчиков. Основу второй и третьей линии составляла тяжелая конница. Войска Карла были более однородные по составу: это были французы и небольшие итальянские контингенты.

Сражение при Беневенто началось с атаки лучников и пехоты Манфреда. Она была с успехом отражена арбалетчиками и прованской конницей. Тогда в дело вступили германские наемники на отличных лошадях и облаченные в пластинчатые доспехи. Прованцы были опрокинуты и отступили, понеся большие потери.

Казалось, германские всадники были неуязвимы, однако французы заметили, что, когда их противники поднимали руки для удара, подмышки оказывались незащищенными. Воины Карла сократили дистанцию боя, сделав малополезными их длинные мечи, и тогда в дело пошли острые кинжалы. Манфред допустил роковую ошибку, вовремя не введя в бой третью линию своих войск – очевидно, он переоценил возможности своих германских наемников.

Когда ломбардцы и тосканцы подошли к месту боя, они увидели погибающую немецкую конницу и ликующих французов. После непродолжительного сопротивления наемники Манфреда были обращены в бегство. Сам всё еще король Сицилии имел возможность спастись, однако выбрал иную участь.

Вместе с группой ближайших соратников Манфред Гогенштауфен ринулся в гущу боя, где встретил свою смерть, как и подобает рыцарю. Разгром его армии был полным, причем победители охотно добивали раненых. Победа Карла была неоспорима – уже из занятого им Беневенто он написал Папе Римскому об успехе предприятия.

Тело Манфреда было с трудом обнаружено через два дня. Выражая уважение к поверженному, но храброму врагу, Карл приказал положить тело соперника в яму, и каждый из солдат французской армии бросил туда по камню. Впоследствии это место получило название Скала Роз. Такой способ погребения был выбран из-за того, что еще папа Александр IV отлучил Манфреда от церкви. Позже его перезахоронили.

Дав отдых и время для грабежа своей армии, Карл Анжуйский вместе женой 7 марта торжественно въехал в Неаполь. Сицилийское королевство лежало у его ног, однако существовал еще человек, который мог оспорить это обстоятельство. Это был сын императора Конрада IV и внук Фридриха II молодой Конрадин, с которым французам еще предстояло скрестить мечи.

https://topwar.ru/142814-voyna-siciliyskoy-vecherni-borba-za...

Война Сицилийской вечерни. Последний Штауфен возвращается в Италию

Первую и наиболее крутую ступень к обретению сицилийского трона Карл Анжуйский преодолел на полях под Беневенто. Теперь под солнечным небом Италии был только один король, имевший титул короля Сицилии, а неудачливый соперник покоился под грудой камней у основания моста. Впрочем, папа Климент IV вскоре распорядился перезахоронить отлученного от церкви Манфреда Штауфена. Впереди у Карла Анжуйского были политические и военные хлопоты.
Война Сицилийской вечерни. Последний Штауфен возвращается в Италию
Конрадин Штауфен. Портрет из Манесского кодекса

Обретение Италии

Папа Климент IV, вполне вероятно, испытывал смешанные чувства облегчения и озабоченности. С одной стороны, угрожавший ему Манфред Штауфен был убран с шахматной доски, а с другой – Карл Анжуйский был фигурой вполне самодостаточной. Для роли карманного короля он был все же несколько великоват – к тому же, у Папы Римского не было такого прочного «кармана». Не было у него и достаточной силы для подчеркнуто покровительственного отношения к победителю.

Впрочем, Карл ни в чьем покровительстве уже не нуждался. В качестве трофеев ему досталась не только весьма увесистая казна королевства, но и жена Манфреда Елена с дочерью Беатрисой и тремя внебрачными сыновьями погибшего короля. Вдову с семейством от греха подальше заточили в замок Кастелло дель Парко. Там Елена и скончалась в 1271 году. Беатриса оказалась на свободе 1284 году и даже удачно вышла замуж. Что же касается сыновей, то никто из них так и не покинул Кастелло дель Парко – все они скончались в заточении.

После гибели Манфреда сопротивление Карлу на юге фактически сошло на нет – города один за другим присягали ему на верность, представители знати демонстрировали покорность, опасаясь репрессий. Но Карл Анжуйский показал себя вполне рациональным и прагматичным политиком и государственным деятелем: всем своим противникам он милостиво провозгласил амнистию. Что же касается простого люда, то ему было все равно, кому платить налоги, и чья конница топчет поля и грядки – под штандартами Манфреда Гогенштауфена или Карла Анжуйского.

Папа Климент IV посильно пытался влиять на процесс, периодически посылая письма рекомендательного характера своему «возлюбленному сыну Карлу». Особенно понтифик дал волю, впрочем, весьма сдержанно, своему красноречию, когда ему стало известно о том, что после победы над Манфредом анжуйцы разорили Беневенто.

Впрочем, надо отдать должное Карлу, подобный случай был единственным, и в дальнейшем он тщательно следил, чтобы его армия не решала проблем довольствия и денежного содержания за счет местного населения самостоятельно. В Сицилии и южной Италии им была введена новая система налогов, сбор которых осуществляла большая группа чиновников, разъехавшихся по стране. Новые налоги были более высокими, чем при Манфреде, и от их уплаты стало гораздо труднее уклониться.

Несмотря на усилия Карла, его солдаты c трудом находили общий язык с итальянцами, вели себя заносчиво и грубо. Экономическая система королевства была хоть и приведена в порядок, однако оказалась для подданных слишком жесткой. И совсем скоро правление Манфреда, популярность которого в последние годы из-за конфликта с церковью и праздного образа жизни была не слишком убедительной, стало ассоциироваться с чем-то вроде «старых добрых времен».

Чиновники Карла Анжуйского без устали выкачивали звонкую монету из населения, поскольку король имел далеко идущие планы, простирающиеся гораздо дальше оконечности Итальянского сапога. И разумеется, эти планы требовали денег. К Его Святейшеству потек становившийся все более полноводным ручей жалоб на слишком жестокое и бессердечное правление короля Карла, однако их приходилось убирать под сукно. Климент IV зависел от сицилийского короля гораздо в большей степени, чем тот от папы.

Скрепя сердце понтифик дал добро Карлу Анжуйскому на наведение порядка в северной Италии. В частности, в Ломбардии было достаточно городов, где были сильны партии гибеллинов – сторонников императора Священной Римской империи.

В начале 1267 года папа попросил Карла отправить свою армию в Тоскану, причем просьба была сформулирована таким образом, что король Сицилии должен был послать только войска, а сам занимался бы государственными делами на юге. Очевидно, дабы в его венценосную голову не лезли всякие глупые мысли, например, немного расширить границы своего королевства на север.
Кавалерист, пехотинец и рыцарь XIII века. Северная Италия (рисунок из военно-исторического альманаха «Новый солдат» №206)

Но Карл Анжуйский не был карманным папским рыцарем, поэтому решил принять непосредственное участие в событиях. Его бравые вояки выдвинулись на север в конце марта, а уже в середине апреля без боя была взята Флоренция. Позже были заняты Прато и Пистоя. Отряды гибеллинов и их сторонников отходили без боя. В начале мая 1267 года подзадержавшийся в дороге Карл организовал себе торжественный въезд во Флоренцию, после чего Климент IV отчетливо занервничал.

Из крупных городов в руках политических оппонентов осталась только Сиена и Пиза, которые Карл оставил на десерт. Папа, чей градус обеспокоенности все поднимался, вызвал своего «возлюбленного сына Карла» на беседу в свою резиденцию в Витербо. В ходе столь трогательной беседы папа настоял, что Карл, так и быть, получит под управление Тоскану для наведения порядка – но только сроком на три года и не более. Каким бы амбициозным ни был сицилийский король, но ссориться с Климентом он готов не был. Карлу пришлось проглотить эту не очень сладкую с острым привкусом недоверия пилюлю.

Неугомонный папа, который никак не мог обрести покоя, начал забрасывать сицилийского короля, с некоторой долей досады занявшегося хорошо укрепленной крепостью Поджибонси, посланиями. Он велеречиво отговаривал Карла бросить сию бесполезную затею, которая способствует развитию гордыни, и вернуться на юг. Однако король лишь вяло отмахивался. И только в конце ноября, когда после пятимесячной осады Поджибонси пала, Карл смог более пристально взглянуть на окружающую его политическую действительность.

А в действительности наметились изменения – и очень существенные. И именно они заставляли Климента IV ерзать на троне и донимать Карла своими отеческими петициями. В суматохе борьбы с Манфредом как-то упустили из виду тот факт, что у Конрада, брата Манфреда, был сын Конрадин. После смерти отца Конрадин в двухлетнем возрасте остался единственным живым Гогенштауфеном, а теперь мальчику шел уже пятнадцатый год, и его государственные амбиции были развиты не по годам. И мальчик этот смотрел на юг – туда, где под властью Карла Анжуйского глухо ворчала Сицилия.

И снова схватка за престол

Конрадин вырос в Баварии под присмотром своей матери, вдовы Конрада, Елизаветы и ее братьев Генриха и Людвига Баварских. Дядюшки с юных лет придали мальчику нужный вектор развития. К 1267 году в активе Конрадина было негусто: владения его семьи в Германии, в частности Швабия. Кроме того, он получил сведения, что в далекой от Европы Святой Земле местная знать провозгласила его Королем Иерусалимским. В сложившейся ситуации пользы от этого было не больше, чем от титула Императора Огненной Земли.

Конрадин хорошо знал, что имеет права на трон Сицилийского королевства – формально Манфред правил от его имени, правда, факт этот как-то позабылся. Эти права у юноши никто официально не отнимал, поэтому у Конрадина сложился вполне определенный план: заставить Карла Анжуйского освободить трон. Елизавета уговаривала сына бросить эту авантюру, поскольку брат французского короля был фигурой серьезной.

Ближайшим другом Конрадина, подбивавшим более юного приятеля на авантюры, был Фридрих Баденский, являвшийся генератором идей и сочинителем проектов самого разного уровня лихости. Он-то и посоветовал Конрадину не слушать мать, а отобрать причитающийся ему трон. Со всей Италии ко двору Конрадина, хватаясь за старые раны, начали стекаться выжившие соратники, друзья и сторонники Манфреда, которые призывали к мести «жестокому Карлу».

На съезде недовольных в Аугсбурге, состоявшемся в октябре 1266 года, при бурном одобрении собравшихся Конрадин официально объявил о своих притязаниях на Сицилийский престол. Выступить планировалось в ближайшее время. Ни мать, ни дядюшки, которые считали, что в сицилийскую игру мальчику вступать рановато, отговорить его не смогли.

Державший руку на пульсе при помощи своих многочисленных шпионов, Климент IV немедленно издал буллу, в которой прямо грозил анафемой всем, кто поддержит Конрадина в его походе в Италию. Однако папа был далеко не в том состоянии, чтобы влиять на происходившие процессы так, как ему хотелось. Приунывшие после гибели Манфреда и победоносного похода Карла Анжуйского в Ломбардию гибеллины вновь почувствовали дуновение ветра перемен.

Рыцарь, легковооруженный пехотинец, мусульманский гвардеец из Лучеры. XIII век, Южная Италия (рисунок из военно-исторического альманаха «Новый солдат» №206)

В довершение всего на Сицилии вспыхнуло восстание, нашедшее поддержку в разных слоях общества. Это событие произошло не без прямого участия доверенного лица Конрадина Коррадо Капече, который был наместником острова при Манфреде. Жесткая налоговая политика новых хозяев оказалась настолько не по нраву местному населению, что оно решило ее «реформировать», вооружившись чем Бог послал.

Впрочем, чаяния сицилийцев горячо поддержал не кто иной, как султан Туниса, отправив на остров не только оружие, но и деньги на его приобретение. Вот почему покой Климента IV улетучивался, как дым курившихся благовоний. Он настоятельно советовал Карлу вернуться на юг, навести порядок на Сицилии и готовиться к встрече с Конрадином, визит которого явно не был данью вежливости.

Дела на острове действительно были далеки от солнечного состояния – власть Карла была столь непопулярна, что в вскоре его наместники смогли удерживать только Палермо и Мессину. Проживающие в Лучере сарацины также не смогли себе отказать в удовольствии поддержать повстанцев, тем более опираясь на поддержку тунисского султана. В этом небольшом городе на юге Италии проживали жители одноименного эмирата, принудительно высланные с Сицилии после завоевания его нормандцами.

Уже все решивший для себя Конрадин тем временем (в октябре 1267 года) выступил из Баварии, имея в распоряжении, по разным источникам, от трех до четырех тысяч рыцарей. У него было мало пехоты и не хватало денег на наемников. Германская знать пребывала в нерешительности. Ведь одно дело перейти Альпы и вдоволь погулять по Ломбардии, завоевав славу и, главное, трофеи, но Конрадин жаждал выяснить отношения с самим Карлом Анжуйским. А в исходе этого обещающего насыщенную программу рандеву возникали серьезные сомнения. Ведь Манфред, располагал куда более мощными силами, чем Конрадин, и в итоге оказался в прямом и переносном смысле «под мостом».

Но решительность и оптимизм Конрадина были непоколебимы. В его окружении было больше итальянцев, чем немцев. Он милостиво принимал политических беженцев, уверявших, что вся Италия ждет молодого Гогенштауфена. Некоторые из приверженцев «имперской партии» не сидели сложа руки, а действовали. Например, инфант Энрике, родной брат короля Альфонса X Кастильского, подготавливал почву в Риме для перехода города под власть Конрадина.

Сам возмутитель спокойствия и без того лишенной покоя Италии успешно перешел через Альпы и в конце октября прибыл в Верону, где задержался на три месяца. Здесь молодой Гогенштауфен дал волю своему красноречию. По всей Италии рассылались воззвания и призывы встать под его знамена. Карл Анжуйский был официально провозглашен буквально врагом народа, которого следовало изгнать.

Время шло, а войско Конрадина продолжало квартировать в Вероне и начинало проявлять признаки нетерпения, которые в первую очередь почувствовали на себе местные жители. К тому же, Климент IV не желал быть просто статистом в идеологической войне и в ноябре 1267 года отлучил Конрадина и всех его сторонников от церкви. Подобный шаг оказал большое впечатление на его германских союзников, и их число начало стремительно таять, как содержимое винного погреба таверны в ярмарочный день. Его оставил даже родной дядя Людвиг Баварский и многие немецкие князья и князьки. Однако ряды тех, кто убыл из идеологических соображений, не менее быстро восполнялись итальянскими гибеллинами.

17 января 1268 года войска Конрадина покинули уже немного подуставшую от собственной гостеприимности Верону и начали продвижение на юг. При его приближении многие города без колебаний переходили под его контроль, а квартировавшие там гарнизоны, оставленные Карлом Анжуйским, уничтожались или изгонялись. В апреле 1268 года под власть Конрадина охотно переходит богатая Пиза, которая вскоре станет для него источником золота и наемников.

А что же его главный оппонент – Карл? Несмотря на требования папы, переросшие практически в отчаянные мольбы вернуться на юг и подавить восстание, несмотря на не менее проникновенные письма его наместников о помощи, король Сицилии не спешил оставлять Тосканскую область, где он сейчас находился. Справедливо считая, что Конрадин является главной угрозой его существования, Карл решает устранить сначала своего крепнущего оппонента, и уже после решить вопрос с положением на Сицилии.
Тосканские воины XIII века (рисунок из военно-исторического альманаха «Новый солдат» №206)

Он вежливо отвечает папе, прося его успокоиться и не паниковать. Ведь Климент очень боялся, что его «возлюбленный сын Карл» останется без королевства, и чего доброго в его голову полезут дерзновенные мысли. Впрочем, в начале лета 1268 г. король Сицилии отошел из центральной Италии и осадил Лучеру, которая являлась одним из главных очагов восстания, охватившего не только Сицилию, но и юг Апеннинского полуострова.

Пока Карл Анжуйский боролся с сарацинами, его противник добился успехов, и не только политических. В середине июня войска молодого Гогенштауфена, для удобства тоже именующего себя королем Сицилии, нанесли поражение французскому отряду Жана де Брезельва, полководца Карла, у реки Арно. Отряд был разбит, а сам де Брезельв попал в плен. Это боевое столкновение еще более подняло политический рейтинг Конрадина: казалось, его отчаянное предприятие как никогда близко к успеху.

Окрыленные тактической по своей сути победой войска молодого альтернативного короля Сицилии промаршировали через Витербо, где находилась резиденция Папы Римского. Формально отлученный, Конрадин не удостоил Климента IV ни мольбой о покаянии, ни даже просьбой об аудиенции. Впрочем, папа и не настаивал. По легенде, авторство которых зачастую принадлежит победителям, понтифик, глядя на происходящее, заметил что-то о ягненке, которого ведут на бойню.

Впрочем, сам «ягненок», у которого хватало еще остро отточенных клыков, был далек от размышлений о суетности бытия. Ведь пока что это бытие было хоть и суетным, однако по большей части обнадеживающим. 24 июня 1268 г. армия Конрадина, пополнившаяся многочисленным итальянским контингентом, триумфально вошла в Рим. Современники отмечали, что никогда еще этот город не устаивал столь пышного и почти истерически радостного приема официальному папскому врагу, к тому же отлученному от церкви.

Инфант Энрике, фактический лидер римской партии гибеллинов, заверил прибывшего короля в самой своей искренней преданности. Когда волна празднеств и торжественных шествий несколько спала, 14 августа 1268 года Конрадин выступил из Рима уже на покорение Сицилии. Окрыленный оказанной ему встречей, он был уверен в успехе.

https://topwar.ru/143158-voyna-siciliyskoy-vecherni-posledni...

Война Сицилийской вечерни. Два короля на одно королевство

Два врага, два короля одного королевства, были уже готовы к окончательному разрешению всех династических разногласий. Право в подобных спорах измерялось количеством воинов под штандартами, а законность – умением и искусством вовремя послать их в бой. В августе 1268 года король Сицилии Карл Анжуйский и король Сицилии Конрадин Гогенштауфен стали как никогда близки к завершению сицилийского раздора, точка в котором была поставлена в битве при Тальякоццо.
Война Сицилийской вечерни. Два короля на одно королевство
Битва при Тальякоццо

Армия Конрадина, покинув Рим, двинулась в Апулию. Маршрут ее следования был проложен таким образом, что он проходил через владения лояльных к юному Штауфену сеньоров. Преодолев на последнем участке пути пересеченную местность, 22 августа 1268 г. Конрадин разбил лагерь в долине речки Сальто. Войска были измотаны долгим маршем, однако, по мнению короля, здешние места как нельзя лучше подходили для использования его главной ударной силы – тяжелой германской кавалерии.

Карл Анжуйский также искал встречи. Получив от своих шпионов сведения, что его враг покинул Рим, он прекратил осаду Лучеры и двинулся навстречу сопернику. Его солдаты показались на противоположном берегу реки Сальто всего через несколько часов после Конрадина. Равнина Скурцоле была хорошо известна анжуйскому королю Сицилии, и это факт придавал ему еще большую уверенность. Вскоре после того, как обе армии встали лагерем, произошла стычка конных отрядов, не принесшая успеха ни одной стороне. Противники берегли силы, желая отдохнуть перед решающим сражением, и не были настроены пробовать друг друга на зуб глубже, чем следует.

Близость противника зародила в Конрадине шпионобоязнь. Юный король начал сомневаться в лояльности некоторых своих союзников, опасаясь, кроме того, лазутчиков и подосланных убийц. Все эти неутихающие страхи привели в итоге к неожиданному событию. Вечером накануне битвы Конрадин отдал приказ казнить захваченного в плен Жана де Брезельва, военачальника Карла Анжуйского. Это распоряжение повергло в недоумение даже ближайших соратников юного Штауфена, ибо шло вразрез с тогдашними обычаями. Вряд ли смерть безоружного знатного пленника сильно подняла боевой дух армии Конрадина перед решающей схваткой, которая произошла на следующий день.

Во вторник 23 августа 1268 года оба войска выстроились в долине речки Сальто. Конрадин разделил свое воинство на три части. Авангард под командованием не вызывающего сомнений и подозрений инфанта Энрике занял позицию на левом берегу. Под его командованием находились испанские рыцари из его свиты и приближенных, а также отряды гибеллинов из Рима и Кампании. За авангардом располагались главные силы, состоящие из гибеллинов Тосканы и Ломбардии, разбавленные теми, кто сбежал с Сицилии и горячо ненавидел Карла Анжуйского. Для придания боевой устойчивости тут же находилось некоторое количество немецкой конницы.
Лучшую часть войска – германских рыцарей – поставили позади всех. На них возлагались особые надежды. Этой ударной группой командовал сам Конрадин при активной помощи своего друга принца Фридриха Баденского. В общей сложности, по разным оценкам, армия сторонников последнего Гогенштауфена насчитывала в своих рядах от 6 до 7 тысяч человек.

Войско Карла Анжуйского по численности уступало своему оппоненту. Под его знаменами находилось около 5 тыс. бойцов, и они также были разделены на три части. Восточный берег реки Сальто занял передовой отряд, состоявший из гвельфов и усиленный выходцами из Прованса, владения Карла. За ним расположились главные силы французского войска под командованием маршала Анри де Кузанса.

В данном случае Карл пошел на хитрость. Он знал, что враг осведомлен о меньшей численности французской армии, и поэтому сделал всё, чтобы Конрадин и его окружение думали, что это вся его армия. Для верности Анри де Кузанс надел королевскую мантию, а знаменосцу маршала вверили королевский штандарт.

Сам же Карл Анжуйский с тысячей лучших рыцарей занял позиции в миле от своей армии, укрывшись за холмом. Вместе с ним был и опытный военачальник, недавно вернувшийся из Крестового похода, – французский камергер Эрар де Сен-Валери. Таким образом, противник видел перед собой только две части французского войска. Несмотря на меньшую численность, воины Карла Анжуйского большей частью были закаленными в боях ветеранами, воевавшими в Италии не первый год.

Утром 23 августа 1268 года началась битва, которая на долгое время определила владельца короны Сицилийского королевства. Первый ход сделал инфант Энрике и его авангард. Мерным шагом в четком боевом порядке его итальянцы выдвинулись к мосту через реку Сальто, на другой стороне которого стояли солдаты Карла. Не понять намерений Энрике мог разве что человек, лишенный каких-либо способностей и знаний в военном деле, однако инфант всё же попытался сыграть свою наспех поставленную комедию.

Его воины в виду противника начали давать представление под названием «постройка лагеря». Этой нехитрой уловкой брат короля Альфонса X Кастильского стремился показать, что война сегодня не входит в его планы. Премьера без особого успеха длилась до 9 утра, когда люди Энрике, побросав «лагерный» реквизит, оседлали коней и бросились на мост. Малоубедительное зрелище оказалось халтурным, и «артистов» встретили плотные шеренги гвельфов и провансальцев. Начался бой, который стремительно приобрел все характерные признаки жаркого.

Энрике на ратном поприще был более искусен, чем на театральном. Французы держались стойко, и в усиление к авангарду, защищавшему мост, де Кузанс выдвинул дополнительные силы. Рубка была настолько жестокой, что в разгаре сражения воины Карла не заметили, как от отряда Энрике отделился крупный контингент (это были гибеллины, которыми командовал Гальвано Ланца, родственник покойного Манфреда) и двинулся на юг, вверх по реке. В полумиле от моста имелся хороший брод, и они быстро преодолели его.

Вскоре рубаки Ланца обрушились на левый фланг французской армии. Удар по войскам Карла, до того момента вполне успешно удерживающим мост, был внезапным и стремительным. Солдаты Анри де Кузанса дрогнули и отступили, что позволило отряду Энрике полностью захватить мост. Натиск армии Конрадина усилился – сам де Кузанс пал в бою, а знамя Карла Анжуйского стало трофеем торжествующих солдат Гогенштауфена.

Далеко не все в войсках Карла Анжуйского знали о переодевании де Кузанса, и вскоре паническое известие о том, что «король убит», привело к их полной дезорганизации. Французы начали отступать, а потом и просто побежали. Их потери к этому моменту были уже очень большими. И авангард, и главные силы Конрадина с всё большим увлечением втягивались в погоню вслед за удирающим противником.

Когда сам юный Гогенштауфен во главе со своей отборной бронированной конницей пересек мост и прибыл к месту событий, казалось, что всё уже кончено. Считавшие себя победителями тут же нашли гораздо более интересное и полезное занятие, чем погоня за деморализованным врагом. Перед ними во всей нетронутой красе лежал лагерь Карла Анжуйского, ждущий отчаянного грабежа и дележа добычи. Итальянцы Гальвано Ланца немедленно приступили к процессу самообогащения, в который охотно включились и немецкие рыцари. Вскоре Конрадин остался на недавнем поле боя в окружении лишь небольшой свиты.

В это время наблюдавший за столь неблагоприятным ходом сражения Карл был преисполнен гнева. Его первой мыслью было немедленно контратаковать, однако от этих импульсивных действий короля отговорил суровый крестоносец Эрар де Сен-Валери. Объяснение его было крайне простым: своих гибнущих людей он все равно не спасет из-за большого расстояния, которое надо было преодолеть, но при этом король демаскировал бы местоположение своего резерва. Камергер советовал подождать, дать врагу время расслабиться и увлечься грабежом.

Так и случилось – вскоре Карл увидел лишь полностью потерявшую порядок толпу, которая азартно потрошила лагерь его армии. Тогда король скомандовал атаку. Он помчался во главе своих отборных и свежих рыцарей, мотивация которых просто зашкаливала. Мысленно подсчитывая объем потолстевших кошельков, мешков и седельных сумок, уже считавшие себя победителями даже не предполагали, что мчавшийся во весь опор по долине отряд рыцарей – на самом деле свежая часть французской армии. Конрадин и его окружение подумали, что это возвращается насытившийся погоней и резней инфант Энрике.

Однако это был вовсе не он. Немногочисленная горсточка рыцарей, находившаяся рядом с юным Гогенштауфеном, физически не могла защитить его от многократно превосходящего врага. Большая часть же армии находилась в упоительном состоянии грабежа. Французы налетели на небольшой отряд противника железной лавиной. Начался ожесточенный бой, который сразу стал неблагоприятным для обороняющихся.

Видя совсем небольшой набор вариантов развития событий, приближенные уговорили Конрадина бежать. Молодой Гогенштауфен не по-юношески трезво оценил свои шансы и вместе с неразлучным другом принцем Фридрихом Баденским и одним личным телохранителем галопом поскакал по дороге на Рим. Большинство защищавших его рыцарей погибли, знаменосец Конрадина был убит, и его знамя с черным орлом стало трофеем французов.

Чаша весов военного счастья, прежде уверенно склонявшаяся в сторону претендента на Сицилийский престол, внезапно дрогнула и стремительно пошла вверх. Утрата собственного знамени теперь сыграла свою роль и в отношении армии Конрадина. Увидев, что их знамя захвачено противником, немцы и их итальянские союзники из числа гибеллинов бросили разграбленный лагерь и пустились наутек. Среди рядов недавних победителей начала быстро распространяться паника.

В короткое время войско Гогенштауфена утратило любое подобие организованности и превратилось в стремительно разбегающуюся толпу. Тем временем инфант Энрике, даже не подозревавший о происходившей за его спиной драме, продолжал неистово преследовать бегущих французов. Лишь поднявшись на возвышенность при выходе из долины, он понял, что произошло. Инфант увидел агонизирующую армию и большой, по виду свежий, отряд французов.

Энрике немедленно приказал повернуть назад, и его воины двинулись к месту событий. Разгоряченный погоней авангард уже разбитого войска Гогеншатуфена был полон решимости вырвать победу из рук врага. Карл без труда заметил поворот Энрике и, поскольку тому еще предстояло проскакать значительное расстояние, позволил своим рыцарям снять шлемы и перевести дух. Его рыцари, несмотря на скоротечный бой, все еще были полны сил в отличие от воинов инфанта, которые не только учувствовали в кровавом бою за мост через реку Сальто, но были измотаны долгой погоней.

Теперь же им предстояла смертельная схватка. Несмотря на изнуренность, ряды тяжелой испанской и итальянской конницы выглядели столь убедительно, что даже такой суровый рубака, как Эрар де Сен-Валери предложил Карлу сымитировать ложное отступление и ударить в лоб. Численно французы уступали своим противникам. Карл дал свое согласие на этот маневр, и камергер повел большой отряд французской конницы в противоположную от приближающихся лавин Энрике сторону, имитируя панику.

Несмотря на приказы инфанта, его подчиненные азартно проглотили наживку, сломали строй и бросились догонять якобы удирающих противников. Тщетно инфант призывал своих подчиненных не вестись на очевидную ловушку. Но было поздно – внезапно Эрар де Сен-Валери и Карл Анжуйский развернули своих рыцарей и ударили по противнику. Началась упорная схватка.

Противники не уступали друг другу в упорстве, умении и храбрости. С обеих сторон отчаянно рубилась тяжелая кавалерия. Но люди инфанта были слишком измучены, а им противостояли лучшие воины Карла. Гибеллины и испанцы в конце концов дрогнули и начали отступать. Те, кто еще имел под собой не очень загнанных коней, без промедления и сомнений покидали поле боя, которое вскоре стало полем избиения.

Так закончилась битва, вошедшая в историю как битва при Тальякоццо, хотя это местечко располагалось в пяти милях позади лагеря Конрадина. Несмотря на тяжелейшие потери, Карл Анжуйский смог одержать убедительную победу. Множество воинов вражеской армии остались лежать в долине реки Сальто, многие были захвачены в плен. Инфанту Энрике, бросившему свою изнуренную лошадь, удалось скрыться. Конрадин Гогенштауфен тоже пока находился на свободе.

Последний из Гогенштауфенов

Несостоявшийся сицилийский король вместе с Фридрихом Баденским и несколькими спутниками прибыл в Рим 28 августа. Здешний предводитель гибеллинов Гвидо да Монтефельтро (тот самый, из восьмого круга Дантова ада) славился особо острым чутьем на перемену политического ветра. Известие о проигранном сражении уже достигло Вечного города. Он отказался принять у себя потерпевшего поражение Гогенштауфена, а в других знатных домах Конрадину был оказан явно холодный прием, который был дополнен советом доброжелателей поскорее покинуть Рим.

Видя, что вчерашние сторонники, восторженные крикуны и бросатели цветов вскоре с не меньшим энтузиазмом будут отдавать должное Карлу, Конрадин не преминул этим советом воспользоваться. В Риме опереться ему уже было не на кого. Беглецы двинулись в небольшой порт Астуру с целью найти корабль для того, чтобы отплыть в Геную, где Гогенштауфен рассчитывал найти поддержку.

Однако в Астуре они были опознаны и арестованы сторонниками Карла Анжуйского. Под стражей оказались сам Конрадин, его друг Фридрих Баденский, Гальвано Ланца и несколько знатных гибеллинов. Еще раньше был схвачен инфант Энрике, нашедший временное прибежище в одном из монастырей. Гальвано Ланца вскоре был казнен вместе с одним из своих сыновей по обвинению в государственной измене. Самых важных пленников перевели в Неаполь, где они дожидались суда.

Карл Анжуйский был настроен самым решительным образом: если после его победы под Беневенто он амнистировал своих противников, то сейчас у него не было и следа милосердия. В отношении Конрадина король Сицилии был настроен бескомпромиссно – Гогенштауфен должен был умереть. Такая позиция была горячо поддержана папой Климентом IV, который едва начал успокаиваться после столь бурной череды событий.

При всей своей жестокости Карл был поборником законности – он хотел довести дело до публичной казни, произведенной по приговору суда, а не просто тайно прирезать своего оппонента в какой-нибудь монастырской келье. Подобные смерти имеют свойство быстро обрастать слухами, легендами и самозванцами. А Карл Анжуйский не мог спокойно сидеть на Сицилийском престоле, пока был жив Гогенштауфен.

Поэтому Карл собрал команду судей, целью которых и было привести процесс к закономерному и заранее оговоренному финалу. Конрадина обвинили в разбое и государственной измене. Не забыли упомянуть и казнь пленного Жана де Брезельва. В итоге Штауфена без особого труда признали виновным. Такая же участь постигла и Фридриха Баденского, который разделил с несостоявшимся королем не только последние годы жизни, но и его печальную судьбу.
Казнь Конрадина

29 октября 1268 года в Неаполе при большом стечении народа Конрадин и принц Фридрих были обезглавлены. Вместе с ними были казнены и несколько знатных гибеллинов. Казнь последнего из Гогенштауфенов шокировала обычно не склонную к сантиментам Европу – публичные казни отпрысков знатных и могущественных королевских фамилий еще не стали обыденностью. Это событие вызвало негативный резонанс даже при формально лояльном Карлу французском дворе. Но Анжуйский считал совершенное им поступком если не праведным, то политически верным. Инфант Энрике, учитывая его значительные родственные и политические связи, был оставлен в живых, но заплатил за это двадцатью тремя годами заключения.

Властитель Италии

После победы под Тальякоццо положение Карла Анжуйского, несмотря на кажущуюся шаткость, только укрепилось. Двое его опаснейших противников, каждый из которых имел больше прав на престол Сицилийского королевства, чем он сам, были мертвы. После гибели Манфреда и казни Конрадина эпоха Гогенштауфенов для Италии завершилась. Прямых потомков этого рода по мужской линии попросту не осталось.

Амбиции и планы Карла стали расти как на дрожжах. Папа Римский, уже порядком надоевший королю своими нравоучительными посланиями, теперь был нужен ему гораздо меньше, чем еще совсем недавно. Эта политическая фигура была бы удобнее в качестве послушного инструмента и рупора политики Карла Анжуйского. Впрочем, папа Климент IV скончался в ноябре 1268 года. Место понтифика было пока что вакантным (и пустовало целых три года) – влияние короля Сицилии сильно сказывалось на способности кардиналов выдвинуть подходящую кандидатуру.

Карлу было вполне комфортно и без Папы Римского. В 1269 году его войска подавили очаги сопротивления уцелевших оплотов гибеллинов в Тоскане и Ломбардии. Всюду в тамошних городах, в частности в Пизе, были приведены к власти сторонники гвельфов. В 1270 г. Карл успешно подавил восстание на Сицилии. Теперь под его рукой находились обширные владения, включавшие в себя Южную Италию, Анжу и Прованс. Кроме того, король являлся протектором многих территорий в Центральной и Северной Италии. И Апеннинский сапог стал казаться ему все более тесным.

В таком хлопотном и сложном деле, как превращение бассейна Средиземного моря в собственную империю, Карл рассчитывал на помощь своего набожного брата Людовика IX. К 1270 году французскому королю исполнилось уже 65 лет. Он болезненно переживал неудачу, постигшую его в Седьмом крестовом походе, из которого король вернулся еще в 1254 году, разочарованный и подавленный. Тени прошлого преследовали его, и самой мучительной из них было воспоминание о погибшей в Египте армии и многочисленных пленных, томящихся в заточении у мамлюков.

Людовик дал самому себе обещание вернуться на Святую Землю, однако в течение долгих лет иные заботы донимали монарха. Сначала гражданская война, потом подорванная ею экономика не позволяли королю осуществить задуманное. И вот, наконец, в 1270 г. Людовик IX начинает готовиться к отъезду в Палестину. Для этого масштабного предприятия он затребовал помощи у своего брата, короля Сицилии. Карл не имел возможности отказать старшему брату, но ему не очень хотелось слоняться по ближневосточным пескам. Неизвестно, как бы сложился этот крестовый поход, если бы Карл Анжуйский вдруг не выступил с неожиданным предложением.

Дело в том, что эмир Туниса аль-Мустансир был крайне неудобным и опасным соседом для Сицилийского королевства. Он не только без устали занимался пиратством, вредя торговле, но и всячески баламутил политическую воду на острове и юге Италии во время восстания, направленного против Карла. Король Сицилии глазом не сморгнув рассказал своему брату о прелюбопытных слухах: якобы мусульманский правитель Туниса решил взяться за ум, остепениться и принять христианство. Нелегко было найти в то время байку более нелепую, однако Людовик к искреннему ужасу и изумлению своих приближенных и соратников в нее поверил.

Карл Анжуйский, умело играя на чувствах брата, просто хотел его руками устранить опасного соседа. Плацдарм в Тунисе, увещевал он набожного брата, позволит укрепить положение христианских стран во всем Средиземном море. Карл скромно умалчивал, что самую большую выгоду от данной экспедиции получит его сицилийское величество. Ведь совместный поход на Константинополь, предложенный Анжуйским ранее, Людовик категорически отверг – он считал, что негоже христианам убивать христиан, пусть даже они являются приверженцами другого обряда.

1 июля 1270 года Людовик IX вместе с тремя своими сыновьями и армией торжественно отплыл из порта Эг-Морт в Тунис. Никто даже не озаботился такой мелочью, как проверка истинности слухов о христианских фантазиях тунисского эмира. Когда в конце июля французская армия высадилась на африканское побережье, очень быстро выяснилось, что местная власть меньше всего на свете озабочена переходом в другую веру. Эмир аль-Мустансир спешно собирал армию и укреплял стены городов.

Смерть Людовика IX в Тунисе

Но главным врагом крестоносцев в Тунисе стала не вражеская армия, а невыносимая жара и начавшаяся вскоре эпидемия дизентерии и брюшного тифа. Спустя немного времени болезнями была поражена бо́льшая часть армии. Король Людовик заболел одним из первых. Он слабел на глазах, и только сильная воля позволяла ему присутствовать на мессах в походной церкви. Когда в августе 1270 г. войска Карла высадились в Тунисе, ему сообщили, что его брат уже скончался, а верховное командование перешло в руки старшего сына Людовика – Филиппа.

Несмотря на то, что королю Сицилии удалось нанести ряд поражений противнику, положение армии крестоносцев продолжало ухудшаться. Эпидемия не утихала, шторм разметал корабли крестоносного флота. Обе стороны склонялись к миру, причем аль-Мустансир был очень не против выпроводить столь беспокойных «проповедников» христианства обратно. В ноябре 1270 года был подписан мир, согласно которому эмир выплачивал крестоносцам солидную компенсацию (треть от которой получил Карл), освобождал пленных и выдавал всех диссидентов, бежавших с Сицилии.

Ослабленные африканским солнцем и болезнями войска крестоносцев отплыли домой, причем французская армия возвращалась на родину через Италию. Карл сопровождал своего племянника, ставшего королем Филиппом III, и всю дорогу вёл с ним воспитательные беседы. Филипп был впечатлительным человеком и, с одной стороны, восхищался своим рыцарственным дядей, а с другой – находился под влиянием матери, Маргариты Прованской, ненавидевшей короля Сицилии.

Завершение крестового похода в Тунис позволило Карлу сосредоточиться на внешнеполитических задачах, которых у него накопилось немало. Давний замысел короля – завоевание Константинополя – пришлось отложить на неопределенное время, поскольку для такой масштабной операции у Сицилийского королевства не хватало ресурсов, а рассчитывать на помощь французского короля не приходилось – Филипп III не только восхищался своим родственником, но и прислушивался к матери. Поэтому Карл плотно занялся балканскими делами, вмешавшись в семейную распрю между сыновьями умершего эпирского деспота Михаила Эпирского.

Карл Анжуйский управлял своим королевством довольно искусно для того времени, хотя это управление и не вызывало особого восторга среди местного населения. Налоговая система была весьма суровой, и на притушенной, но вовсе не погасшей Сицилии продолжали тлеть угли яростного недовольства. Пламя вырвалось наружу в 1282 году, спутав все планы могущественного короля Сицилии, когда грандиозная резня послужила началом очередного восстания и разгоревшейся вслед за ним войны.

Автор: Денис Бриг

https://topwar.ru/142814-voyna-siciliyskoy-vecherni-borba-za...

https://topwar.ru/143158-voyna-siciliyskoy-vecherni-posledni...

https://topwar.ru/143493-voyna-siciliyskoy-vecherni-dva-koro...

Картина дня

наверх