Главная дорога. Как русская армия впервые взяла Берлин

28 сентября (9 октября по новому стилю) 1760 года русские войска овладели столицей Пруссии.

Фридрих против «союза трёх баб»

Взятие Берлина советскими войсками в 1945 году поставило победную точку в Великой Отечественной войне. Красный флаг над Рейхстагом даже десятилетия спустя остаётся наиболее ярким символом Победы.

Но советские солдаты, шедшие на Берлин, не были первопроходцами. Их предки впервые вступили на улицы капитулировавшей германской столицы за два столетия до этого.

Начавшаяся в 1756 году Семилетняя война стала первым полномасштабным европейским конфликтом, в который была втянута Россия.

Стремительное усиление Пруссии под властью воинственного короля Фридриха II обеспокоило русскую императрицу Елизавету Петровну и заставило её примкнуть к антипрусской коалиции Австрии и Франции.

Фридрих II, не склонный к дипломатии, назвал эту коалицию «союзом трёх баб», имея в виду Елизавету, австрийскую императрицу Марию-Терезиюи фаворитку французского короля маркизу де Помпадур.

Война с оглядкой

Король Пруссии Фридрих II. Фото: www.globallookpress.com

Вступление России в войну в 1757 году было достаточно осторожным и нерешительным. Во-первых, русская армия до того времени не имела опыта сражений с пруссаками, которые создали себе славу блестящих воинов. Извечный русский пиетет перед иностранцами и здесь работал не в нашу пользу. Второй причиной, по которой русские военачальники не стремились форсировать события, было ухудшающееся состояние здоровья императрицы. Было известно, что наследник престола Пётр Фёдорович — горячий поклонник прусского короля и категорический противник войны с ним.

Первое крупное сражение русских с пруссаками, произошедшее при Гросс-Егерсдорфе в 1757 году, к великому удивлению Фридриха II, завершилось победой русской армии. Успех этот, однако, был нивелирован тем, что командующий русской армией генерал-фельдмаршал Степан Апраксин приказал отступать после победного сражения.

Этот шаг объяснялся новостями о тяжёлой болезни императрицы, и Апраксин опасался прогневать нового императора, который вот-вот должен был вступить на трон.

Но Елизавета Петровна выздоровела, Апраксина сняли с должности и отправили в тюрьму, где он вскоре и скончался.

Чудо для короля

Война продолжалась, всё больше переходя в борьбу на истощение, которая была невыгодна Пруссии — ресурсы страны значительно уступали запасам противника, и даже финансовая подпитка союзной Англии не могла компенсировать эту разницу.

В августе 1759 года в битве при Кунерсдорфе союзные русско-австрийские силы наголову разбили армию Фридриха II.

Состояние короля было близким к отчаянию. «По правде говоря, я верю в то, что всё потеряно. Гибели моего Отечества я не переживу. Прощайте навсегда», — писал Фридрих своему министру.

Дорога на Берлин была открыта, однако между русскими и австрийцами возник конфликт, в результате чего момент для захвата прусской столицы и окончания войны был упущен. Фридрих II, воспользовавшись внезапной передышкой, сумел собрать новую армию и продолжить войну. Промедление союзников, спасшее его, он назвал «чудом Бранденбургского дома».

Весь 1760 год Фридриху II удавалось сопротивляться превосходящим силам союзников, которым мешала несогласованность. В битве при Лигнице пруссаки нанесли поражение австрийцам.

Александр Коцебу. «Кунерсдорфское сражение» (1848)

Неудачный штурм

Французы и австрийцы, обеспокоенные ситуацией, призвали активизировать свои действия русскую армию. В качестве цели для неё был предложен Берлин.

Столица Пруссии не представляла собой мощную крепость. Слабые стены, переходящие в деревянный палисад, — прусские короли не рассчитывали, что им придётся сражаться в собственной столице.

Сам Фридрих был отвлечён борьбой с австрийскими войсками в Силезии, где у него были отличные шансы на успех. В этих условиях, по просьбе союзников, русской армии была дана директива провести рейд на Берлин.

К прусской столице выдвинулся 20-тысячный русский корпус генерал-поручика Захара Чернышёва при поддержке 17-тысячного австрийского корпуса Франца фон Ласси.

Русским авангардом командовал Готтлоб Тотлебен, урождённый немец, долго живший в Берлине и мечтавший о единоличной славе покорителя прусской столицы.

Войска Тотлебена прибыли к Берлину раньше основных сил. В Берлине колебались относительно того, стоит ли держать оборону, однако под влиянием Фридриха Зейдлица, командующего кавалерией Фридриха, проходившего в городе лечение после ранения, решились дать бой.

Попытка первого штурма закончилась провалом. Пожары, начавшиеся в городе после обстрела русской армией, были быстро потушены, из трёх атакующих колонн лишь одной удалось прорваться непосредственно к городу, но и им пришлось отступить из-за отчаянного сопротивления обороняющихся.

Граф Готтлоб Курт Генрих фон Тотлебен. Источник: Public Domain

Победа со скандалом

Вслед за этим на помощь Берлину подошёл прусский корпус принца Евгения Вюртембергского, что заставило Тотлебена отступить.

В столице Пруссии ликовали рано — к Берлину подошли основные силы союзников. Генерал Чернышёв стал готовить решительный штурм.

Вечером 27 сентября в Берлине собрался военный совет, на котором было принято решение — ввиду полного превосходства противника город сдать.

При этом парламентёров отправили к честолюбивому Тотлебену, полагая, что договориться с немцем будет проще, нежели с русским или австрийцем.

Тотлебен действительно пошёл навстречу осаждённым, позволив капитулировавшему прусскому гарнизону покинуть город.

В тот момент, когда Тотлебен входил в город, он встретился с подполковником Ржевским, который прибыл договариваться с берлинцами об условиях капитуляции от имени генерала Чернышёва. Тотлебен велел подполковнику передать: он уже взял город и получил от него символические ключи.

Чернышёв прибыл в город вне себя от ярости — самодеятельность Тотлебена, подкреплённая, как потом оказалось, взяткой от властей Берлина, его категорически не устраивала. Генерал отдал приказ начать преследование уходящих прусских войск. Русская конница настигла отступающие к Шпандау части и разбила их.

«Если Берлину суждено быть занятым, то пускай это были бы русские»

Население Берлина было в ужасе от появления русских, которых описывали как абсолютных дикарей, но, к удивлению горожан, солдаты русской армии вели себя достойно, не учиняя бесчинств в отношении мирных граждан. Зато австрийцы, имевшие личные счёты с пруссаками, себя не сдерживали — грабили дома, прохожих на улицах, громили всё, до чего могли дотянуться. Дошло до того, что урезонивать союзников русским патрулям приходилось при помощи оружия.

Пребывание русской армии в Берлине продлилось шесть дней. Фридрих II, узнав о падении столицы, немедленно двинул армию из Силезии на помощь главному городу страны. В планы Чернышёва сражение с основными силами прусской армии не входило — свою задачу по отвлечению Фридриха он выполнил. Собрав трофеи, русская армия покинула город.

Король Пруссии, получив донесение о минимальных разрушениях в столице, заметил: «Спасибо русским, они спасли Берлин от ужасов, которыми австрийцы угрожали моей столице». Но эти слова Фридриха предназначались лишь для ближайшего окружения. Монарх, высоко ценивший силу пропаганды, приказал сообщать подданным о чудовищных злодеяниях русских в Берлине.

Поддерживать этот миф, однако, хотели далеко не все. Немецкий учёный Леонид Эйлер так написал в письме другу о рейде русских на прусскую столицу: «У нас здесь было посещение, которое в других обстоятельствах было бы чрезвычайно приятно. Впрочем, я всегда желал, что если бы когда-либо суждено было Берлину быть занятым иностранными войсками, то пускай это были бы русские…»

Что Фридриху спасение, то Петру — смерть

Уход русских из Берлина был для Фридриха событием приятным, однако не имевшим ключевого значения для исхода войны. К концу 1760 года он совершенно утратил возможности для качественного пополнения армии, загоняя в её ряды военнопленных, которые очень часто перебегали на сторону противника. Наступательных операций армия вести не могла, и король всё чаще подумывал об отречении от престола.

Русская армия взяла под полный контроль Восточную Пруссию, население которой уже присягнуло на верность императрице Елизавете Петровне.

В этот самый момент Фридриху II помогло «второе чудо Бранденбургского дома» — смерть российской императрицы. Сменивший её на престоле Пётр III не только немедленно заключил мир со своим кумиром и вернул ему все завоеванные Россией территории, но и предоставил войска для войны со вчерашними союзниками.

То, что оказалось счастьем для Фридриха, дорого обошлось самому Петру III. Русская армия и, в первую очередь, гвардия широкого жеста не оценила, сочтя его оскорбительным. В результате переворот, вскоре организованный супругой императора Екатериной Алексеевной, прошёл, как по маслу. Вслед за этим низложенный император погиб при до конца не выясненных обстоятельствах.

Но дорогу на Берлин, проложенную в 1760 году, русская армия запомнила твёрдо, чтобы всякий раз возвращаться, когда это потребуется.

http://www.aif.ru/society/history/glavnaya_doroga_kak_russka...

Предатель Родины. Как фельдмаршал Апраксин лишил Россию исторической победы

Первая победа над Пруссией была потеряна из-за главнокомандующего-интригана.

В семье не без урода

Древний род Апраксиных немало потрудился на благо России, многие его представители честно дослужились до высоких чинов на военной и гражданской службе. Адмирал Фёдор Матвеевич Апраксин вошёл в историю русского флота, командуя им в его первом победном сражении при Гангуте.

Но, как говорится, в семье не без урода. Деяния Степана Фёдоровича Апраксина, командующего русской армией в Семилетней войне, не украшают историю ни рода Апраксиных, ни русской армии, ни нашей страны в целом.

Однако помнить стоит не только о том, чем нужно гордиться, но и о том, чего нужно стыдиться. Хотя бы для того, чтобы не допускать новых исторических ошибок.

Блестящая карьера Степана Апраксина была предопределена фактом его рождения в столь родовитой семье. Он появился на свет 30 июля (10 августа по новому стилю) 1702 года. Отцом его был царский стольник Фёдор Карпович Апраксин. Правда, отец умер, когда мальчику было пять лет. Впрочем, второй брак матери, Елены Леонтьевны, в девичестве Кокошкиной, принёс Стёпе Апраксину дополнительные выгоды — отчимом его стал сам начальник Тайной розыскной канцелярии Андрей Иванович Ушаков.

Воспитывался Стёпа Апраксин в доме своего родственника, Петра Матвеевича Апраксина, сподвижника Петра I и героя Северной войны. А родным братом Петра Матвеевича был как раз Фёдор Матвеевич Апраксин, герой Гангута.

Карьера родовитой бездарности

В общем, с такими родственными связями Стёпе Апраксину не было смысла беспокоиться за будущее. Образование он получил блестящее, отлично владел немецким языком, но с юности для себя решил, что интриги и связи значат больше, нежели талант и целеустремлённость.

В 1718 году Степан Апраксин зачислен солдатом в гвардию, в Преображенский полк, и менее чем через девять лет дослужился до звания гвардейского капитана.

Влиятельный отчим всячески продвигал пасынка. Перейдя в другой гвардейский полк, Семёновский, где Андрей Ушаков был подполковником, Степан Апраксин вскоре получил звание секунд-майора.

В 1738 году русские войска под командованием Христофора Миниха осадили Очаков. В составе русской армии находился и Степан Апраксин, полное отсутствие военных талантов которого к тому времени было уже очевидно всем.

Командующий Миних решил одним выстрелом убить двух зайцев — забрав Апраксина к себе в штаб, он, с одной стороны, избавил боевых офицеров от «балласта», а с другой, расположил к себе влиятельного Ушакова, поскольку в каждом письме императрице Анне Иоанновне расхваливал заслуги родовитой бездарности.

Так и просидел при штабе Степан Апраксин четыре военных года, получая при этом щедрые награды. В 1739 году он стал генерал-майором.

«Сердюков» XVIII века

После окончания войны генерал Апраксин был отправлен с посольством в Персию, а когда вернулся, то узнал, что многие из его прежних друзей в опале — в результате переворота на престол взошла императрица Елизавета Петровна.

Но Степан Апраксин оказался непотопляем — у него нашлись связи и среди приближённых новой императрицы, первейшим из которых стал канцлер Алексей Бестужев-Рюмин, к слову сказать, главный враг прежнего благодетеля Миниха.

Никакими угрызениями совести Апраксин не мучился, поскольку в его карьере начался новый взлёт. Чины, награды, деньги — милости сыпались на него, как из рога изобилия.

«Паркетный военачальник» к 1746 году дослужился до звания генерал-аншефа и стал президентом Военной коллегии. В армии назначение Степана Апраксина на эту должность было воспринято примерно так же, как в наше время было воспринято назначение Анатолия Сердюкова.

В 1757 году Россия, чьё влияние в Европе стремительно росло, заключив союзный договор с Австрией, вступила в Семилетнюю войну, где её главным соперником стала Пруссия.

Главнокомандующим русской армии стал Степан Апраксин, которого по такому случаю произвели в фельдмаршалы.

Нежданная встреча

Среди русской знати существовал страх перед прусской армией, которую называли непобедимой. У боевых русских генералов таких страхов почти не было, однако фельдмаршала Апраксина при всём желании «боевым» не назовёшь.

Потому в мае 1757 года 100-тысячная русская армия выступила из Лифляндии по направлению к Неману, мучимая страхом и колебаниями своего главнокомандующего.

Иоганн фон Левальд. Фото: Commons.wikimedia.org

В Пруссии о боевых качествах русской армии также имели смутное представление, полагая, правда, что она значительно уступает пруссакам. Несмотря на это, прусский король Фридрих II отдал своим генералам приказ не искать полного разгрома русской армии, а одной решительной победой принудить Россию к выходу из войны.

Сам король, занятый сражениями на другом направлении, поручил оборону Восточной Пруссии фельдмаршалу Иоганну фон Левальду.

Несмотря на нерешительность Апраксина, русским войскам удалось взять Мемель и встать хорошо укреплённым лагерем между реками Прегель и Ауксина. Фельдмаршал фон Левальд, видя нерешительность русских, несмотря на двукратный перевес противника, решил атаковать русский лагерь.

Апраксин после долгих сомнений 29 августа 1757 года дал приказ выступить навстречу прусской армии, о планах и расположении которой имел весьма смутное представление. Передовым русским частям пришлось начинать движение через густой лесной массив, на выходе из которого 30 августа они и столкнулись с прусскими полками.

Встреча на этом месте оказалась неожиданной для обеих сторон, однако русская армия в сложившихся условиях не могла развернуться в боевые порядки целиком, что нивелировало её преимущество в живой силе.

Сражение при Гросс-Егерсдорфе. Фото: Commons.wikimedia.org

Самоуправство генерала Румянцева

Началось Гросс-Егерсдорфское сражение — первая схватка русских и прусских солдат.

Яростное давление опытных пруссаков разбивалось о стойкость русских частей. Тем не менее войскам фон Левальда удалось продавить правый фланг русских позиций, что поставило армию Апраксина на грань поражения.

Портрет П. А. Румянцева-Задунайского работы неизвестного художника конца XVIII века. Фото: Commons.wikimedia.org

Пока русский фельдмаршал пребывал в нерешительности, ответственность на себя взял генерал-майор Пётр Румянцев, в будущем один из самых успешных русских военачальников.

Имея в своём распоряжении четыре пехотных полка, генерал Румянцев ударил по левому флангу прусской пехоты, заставив противника отступить. Прусские артиллеристы, не ожидавшие такого поворота, по ошибке ударили по шеренгам своей пехоты, что превратило отступление в бегство.

Грос-Егерсдорфское сражение закончилось победой русской армии, получившей возможность преследовать противника и нанести ему окончательное поражение.

Однако вместо этого фельдмаршал Апраксин вновь разбил лагерь, где провёл неделю, не предпринимая ничего.

Отступление великого комбинатора

Затем Апраксин внезапно приказывает отступать к Неману. Пруссаки, узнав, что русские отходят, поначалу не поверили в это, а затем развернули преследование. Впрочем, нанести серьёзный ущерб им не удалось — куда больше русских потрепала эпидемия оспы.

Фактическое бегство армии после выигранного сражения потрясло как русское общество, так и саму армию. Апраксин ссылался на то, что войска испытывали серьёзные трудности со снабжением, однако большинство современников и историков считали эти проблемы сильно преувеличенными.

Возможно, неспособный к военному командованию Апраксин действительно растерялся и поспешил отступить, испугавшись собственной тени.

Но, скорее всего, причиной действий Апраксина стали политические интриги. Фельдмаршал, чья карьера была построена именно на них, не был заинтересован в разгроме прусской армии.

Дело в том, что в этот период в Петербурге тяжело болела императрица Елизавета Петровна. Наследник престола, великий князь Пётр Фёдорович, был фанатичным поклонником Фридриха II и не собирался продолжать войну с Пруссией. Фельдмаршал Апраксин, полагая, что императрица умрёт со дня на день, решился увести армию назад к Неману, надеясь угодить новому монарху.

Не исключено также, что политическая комбинация планировалась более сложной, и её «мотором» был не Апраксин, а канцлер Бестужев-Рюмин, готовивший очередной дворцовый переворот. Поскольку с восшествием на престол Петра Фёдоровича канцлеру грозила опала и потеря влияния, Бестужев-Рюмин намеревался отстранить его от власти, возведя на царство малолетнего царевича Павла Петровича при регентстве его матери, Екатерины Алексеевны. Для реализации своих планов канцлер и приказал Апраксину вернуть армию, которой предстояло стать движущей силой переворота.

«ГУЛАГ» для фельдмаршала

Все эти хитроумные интриги, реальные и мифические, были разрушены выздоровлением Елизаветы Петровны. Канцлер Бестужев-Рюмин попал в опалу и был отправлен в ссылку.

Участь фельдмаршала Апраксина была ещё менее завидной. От командования армией он был отстранён и попал под следствие по подозрению в государственной измене. Он был арестован в Нарве и заключён во дворце «Три Руки» под Санкт-Петербургом.

Выйти из заключения фельдмаршалу Апраксину было не суждено. Разночтения существуют в дате смерти — по одной версии, его не стало в августе 1758 года, по другой — в августе 1760 года. Всё это время Апраксин подвергался допросам, один из которых и стал для него последним — по официальной версии, фельдмаршала сразил апоплексический удар.

Дворец «Три Руки», где держали Апраксина во время суда. Фото: Commons.wikimedia.org

http://www.aif.ru/society/history/predatel_rodiny_kak_feldma...

Измена гастарбайтера. Как граф Тотлебен провалил взятие Берлина

История первого взятия Берлина русскими окончилась шпионским скандалом — виновник торжества, «лихой немец на русской службе», оказался саботажником, предателем и мздоимцем.

Муза истории Клио обладает изрядным, хотя и несколько извращённым чувством юмора. Если в России что-либо затевается в сорок первом году, дело неминуемо закончится падением Берлина. Нет-нет, речь пойдёт не о Великой Отечественной, а о событиях гораздо более давних. В 1741 г. на русский престол взошла императрица Елизавета Петровна. А в 1760 г., как раз 28 сентября, ей была направлена победная реляция — наши войска взяли Берлин.

Это громкое событие было эпизодом одного из самых масштабных конфликтов XVIII столетия — Семилетней войны.

Так вышло, что представление о ней многие имеют весьма смутное. Альянс Пруссии и Англии с одной стороны, альянс Франции, Австрии и России — с другой. Целая серия крупных сражений. Пруссия в лице короля Фридриха Великого элегантно избивает австрийцев и французов, однако терпит оглушительные поражения от русских. Наши уверенно побеждают по очкам. Но тут умирает императрица Елизавета. К власти приходит большой поклонник Фридриха, Пётр III. Он заключает с Пруссией сепаратный мир, и даже военный союз. Одним махом перечёркивает все достижения, оплаченные огромными жертвами. Возвращает все завоёванные земли. Победа у России украдена, а ведь наши триумфально взяли Берлин…

Проходной двор

В этом школьном пересказе, который вполне тянет на добротную «четвёрку», так или иначе, нуждается в серьёзных поправках каждое второе утверждение. И начать стоит, пожалуй, с главного. С берлинского триумфа.

В целом операция по захвату Берлина действительно выглядела эффектно. Что дало возможность Ивану Шувалову, фавориту императрицы Елизаветы, произнести свой знаменитый пророческий афоризм: «Из Берлина до Петербурга не дотянуться, а вот из Петербурга до Берлина достать всегда можно».

На деле же всё получилось несколько иначе. Берлин тогда представлял собой если не проходной двор, то близко к тому. В 1757 г. его с налёту взял австрийский генерал, венгр Андраш Хадик. Истребовал контрибуцию, всласть пограбил, наделал своей «гусарской выходкой» изрядного переполоху и ввёл Фридриха Великого в депрессию. Самые серьёзные потери при этом понёс комендант Берлина генерал Ганс Фридрих фон Рохов, заслуживший прозвище «феноменальный осёл» — ограбленные жители забросали его тухлыми яйцами и камнями, а также оплевали с головы до ног.

Три года спустя русское командование решает сделать нечто похожее. И графу Готтлобу фон Тотлебену, немцу на русской службе, отдаётся приказание — силами летучего отряда взять Берлин, имея целью следующее: «От города требовать знатную контрибуцию. Для обеспечения контрибуции взять из ратуши двух особ и от знатного купечества трёх особ в заложники. Тамошние арсеналы, пушечный, литейный дом, все магазины (армейские склады), оружейные и суконные фабрики вконец разорить. Жителям же города обид и разорения отнюдь не чинить».

Граф Готтлоб Курт Генрих фон Тотлебен. Фото: Commons.wikimedia.org

«Русский» авось

Расклад по силам был примерно такой. У Тотлебена 2 тысячи пехоты при 3 орудиях, 1 тысяча конных гренадер при 4 орудиях, 1 тысяча гусар, 1,5 тысячи казаков, а также 12 полевых орудий. Всего выходит около 6 тысяч человек и 19 пушек. Гарнизон Берлина — 1300 пехотинцев и 240 сабель. Полное превосходство русских. Если же учесть, что комендантом города по-прежнему оставался «феноменальный осёл» фон Рохов, то превосходство не просто полное, а оглушительное. Как говорится, «бери — не хочу».

Внезапно оказалось именно что «не хочу». 21 сентября Тотлебен подошёл к городу, 22 сентября начал штурм, а 24 сентября в главной квартире командования оказывается рапорт: «От генерал-майора графа Тотлебена известие. Вчерашнего числа учинено им штурмом на Берлин покушение, но с потерянием нескольких гренадер и за повреждением нескольких орудиев отступить принуждён».

«Журнал о взятии Берлина» говорит о действиях Тотлебена так: «С 22 числа, когда приступ желанного действия не возымел, и до 26 числа, ничего знатного не случилось».

Одно из базовых правил стратегии гласит: «Имеющий преимущество обязан атаковать под угрозой потери этого преимущества». Оно постоянно подтверждается практикой. Так произошло и в тот раз. Пока «русский немец» Тотлебен не предпринимает «ничего знатного», на другой стороне не дремлют. В Берлин является принц Евгений Вюртембергский. А с ним — корпус в 14 тысяч человек.

По большому счёту, на этом история рейда на Берлин закончилась. И, придётся признать, полным поражением русских. Летучий отряд задачу не выполнил. Берлин выстоял и даже укрепился.

Глупость или измена?

На первый взгляд может показаться, что командир летучего отряда, «русский немец» Тотлебен был либо излишне робок, либо простоват до откровенной глупости. Однако дальнейшие события показывают, что всё не так уж очевидно.

Граф Захар Чернышёв. Фото: Commons.wikimedia.org

Потому что вскоре к Берлину подошёл уже настоящий русский — граф Захар Чернышёв. И, в общем, сделал всю основную работу. Во-первых, привёл солидные силы. Теперь против 14 тысяч прусского корпуса стояло уже 37 тысяч наших. Во-вторых, когда пруссаки отступили, грамотно организовал их преследование. В-третьих, войдя в город, начал было решать главную задачу — уничтожать военные производства и захватывать арсеналы.

Но внезапно оказалось, что делать всего этого он не имеет права. Тотлебен тут же начал вставлять Чернышёву палки в колёса. Формальная правда была на стороне «русского немца» Тотлебена, по сути — наёмного, приглашённого специалиста. Гастарбайтера. Он действительно был назначен начальником экспедиции на Берлин.

Результат ошеломил всех окружающих, и даже самих берлинцев. Символические ключи от города и капитуляцию гарнизона принял Тотлебен. По всем законам и обычаям войны он становился полным хозяином в городе. Берлин приготовился к пожарам и разрушениям военных складов и производств, что, собственно, и было целью рейда. А также к выплате ураганной контрибуции в 4 млн. талеров золотом.

Что же делает Тотлебен?

Сумма контрибуции волшебным образом снижается с четырёх миллионов золотом до полутора миллионов серебром. Да и то — не живыми деньгами, а векселем.

Вдобавок к этому никаких заложников, ни из муниципалитета, ни из купечества, Тотлебен не берёт. Вместо них, по совету некоего «патриота Берлина, польского дворянина и купца Гочковского», в заложниках под миллионный (!) вексель оказываются два мелких еврейских торговца — какие-то Ицка и Эфраим.

Все представители русской военной администрации опять-таки, как по волшебству, внезапно оказываются немцами.

Из сдавшегося в плен берлинского гарнизона в русский тыл отправлено всего лишь 500 человек.

В неприкосновенности остаются огромная суконная фабрика, обеспечивающая мундирами прусскую армию, а также арсенал и главный провиантский склад.

По условиям капитуляции, горожане обязаны были сдать всё оружие. Это, в принципе, происходит. Но как? Вот свидетельство того самого купца Гочковского: «Мне нравится ваше усердие во благо города и берлинцев, — сказал мне его сиятельство граф Тотлебен. — Я велю, чтобы принесли на площадь несколько сотен старых и негодных ружей. Казаки сломают их и побросают в воду. Таким образом, и это приказание будет мною для вида исполнено».

Фридрих II Великий. Фото: Commons.wikimedia.org

Вообще-то всё, что делает Тотлебен, можно трактовать уже не как робость или глупость. А как прямой саботаж и даже измену.

Да, обвинение слишком громкое. Его надо ещё доказать. Но происходит и это. На следующий год перехватывают переписку Тотлебена. С кем? С самимФридрихом Великим. Королём Пруссии. Главой враждебного государства и военачальником неприятельской армии. Это уже не выдумки. Это реальный шпионаж — в письмах «русского немца» подробно рассказано о передвижениях наших войск, об их численности и вооружении.

За такое полагается смертная казнь. И «покоритель Берлина» был к ней приговорён. Но отделался всего-навсего лишением чинов, наград и «пожизненной высылкой из пределов России за вредные намерения».

Первое взятие Берлина русскими оказалось, в общем, событием хоть и громким, но бесплодным. И уж точно не завершённым так, как полагалось. Приглашённый иностранный специалист оказался изменником. Надежда на то, что гастарбайтер сделает ту же работу, что и свой, дала осечку. Не в первый, и не в последний раз.

http://www.aif.ru/society/history/izmena_gastarbaytera_kak_g...