Присягнувшие тьме. Волчата на охоте
«Жалею, что жизнь кончилась!»
Вова родился в 1923 году в Свердловске. На первый взгляд, он был самым обыкновенным советским подростком. Вот только в отличие от большинства своих сверстников, он ходил до морозов и снега не в дерматиновой или парусиновой обуви, а в кожаной. И уже из нее «прыгал» в валенки. По улице Володя щеголял не в обычной шапке, а в настоящем танкистском шлеме. А в кармане держал швейцарский перочинный ножик. При себе у него всегда были деньги, причем суммы по тем временам внушительные — до двадцати рублей. В общем, одноклассники ему, конечно, сильно завидовали. В их представлении Вова являлся настоящим богачом, у которого было все, о чем только могли мечтать мальчишки того времени. Учился Винничевский в школе №16, жил в полной семье. Отец Георгий Иванович трудился мастером в местном коммунхозе, а мать Елизавета Петровна работала счетоводом. Хотя Володя и довольно часто пропускал школу, учителя отзывались о нем хорошо. Во-первых, мальчишка всегда был в первых рядах активистов по сбору металлолома и макулатуры. Во-вторых, он прекрасно пел. Поэтому в школе у Винничевского была репутация главного запевалы на различных праздниках и мероприятиях. Особенно Володя уважал песню «Герои Хасана» и мечтал стать танкистом. В общем, примерный и приличный школьник, о котором никто не мог подумать плохо. Этот-то образ Вова впоследствии и использовал для своего прикрытия.
В 1938 году он отважился на преступление. Причем первые два нападения для следователей оставались неизвестными вплоть до поимки малолетнего преступника. Он сам об этом рассказал. После чего начались поиски погибших детей и их родственников. Но выяснить, кого убил Винничевский так и не удалось. Главная проблема заключалась в том, что родственники исчезнувших детей побоялись обратиться в правоохранительные органы. О причинах можно только догадываться. Скорее всего, они испугались, что милиционеры не станут заниматься поиском маньяка, а повесят «глухарей» на самих же обратившихся. Не стоит забывать, что в середине 30-х годов начались масштабные «чистки» и людей могли «закрыть» по доносу или малейшему подозрению. Поэтому многие люди старались держаться как можно дальше от стражей порядка. Наверное, среди них были и родственники убитый детей.
Володя прекрасно сориентировался в ситуации, царящей в стране. Боязнь милиционеров, халатность, касавшаяся безопасности детей — все это он использовал с максимальной для себя выгодой. Играя роль прилежного школьника, Винничевский лишь с жертвами выпускал на свободу себя настоящего. Он не только убивал, он еще пытался насиловать. Сначала в естественной форме, потом в извращенной. Затем душил жертву или же добивал ее холодным оружием.
Четырехлетняя Герта Грибанова — первая жертва маньяка, о которой узнали свердловские милиционеры. Винничевский, проявил максимальный уровень цинизма, он ее изнасиловал и убил прямо в огороде у ее же дома. То есть, маньяк девочку даже не похищал. Он разработал свой метод — Винничевский заходил во дворы частных домов или подъезды и смотрел. Если ему встречался ребенок и поблизости не было взрослых, Володя подходил к нему и начинал разговаривать. После короткой беседы уводил, но недалеко. А если неожиданно появлялись взрослые, то убийца мгновенно выдавал заготовленную фразу, мол, ищу металлолом, нет ли у вас чего-нибудь? Комсомольцу-общественнику верили, ведь в то время это считалась обычным занятием у школьников. Поэтому легенда всегда срабатывала. И даже тогда, когда город наводнили слухи об ужасном маньяке-педофиле, рыскающем по улицам. Никто не мог представить, что убивает и насилует детей обычный школьник.
Винничевский убил Герту буквально в двадцати метрах от ее же дома. Володя зашел во двор, увидел девочку, сидящую возле дров, и заговорил с ней. Как уже была сказано, к появлению взрослых подросток был готов. Но они так и не появились. Поэтому Винничевский завел девочку в огород, повалил ее на землю и стал душить. После того, как она затихла, Вова достал нож и стал им наносить удары в голову жертвы. Восьмого удара лезвие уже не выдержало и обломилось. И часть холодного оружия осталось в голове Грибановой.
Сломав нож, Винничевский поспешно удалился. А затем избавился от орудия преступления. И этим поступком подросток обхитрил и судебно-медицинского эксперта, и милиционеров. Первый предложил в качестве улики использовать череп Грибановой. Поскольку, если бы убийца так и не избавился бы от ножа, то можно было бы провести экспертизу. И таким образом доказать или опровергнуть предположение, что преступник орудовал именно этим оружием. Следователи согласились с предложением эксперта, поэтому, после процедуры декапитации, отдали родственникам тело Грибановой без головы. Но Вова оказался прилежным учеником, поэтому решил использовать или отвертку, или более надежный швейцарский ножик. Вообще, обучаемость Винничевского оказалась фантастической (для реалий того времени, конечно). Не стоит забывать, что тогда не было триллеров, детективных сериалов или фильмов ужасов. Да и с книгами соответствующих жанров наблюдалась схожая картина. Настоящие детективы являлись редкостью, да и они вряд ли смогли бы «обучить» Володю чему-то новому. Он был полноценным автором собственного триллера с элементами хоррора. Поэтому Винничевский, пораскинув мозгами, догадался, что совершать убийства нужно в разных местах, причем максимально удаленных друг от друга. Кстати, семья Винничевских жила неподалеку от известного дома Ипатьева, в котором был расстрелян Николай Второй и его семья. Но для охоты Вова выбирал не центр Свердловска, что логично, а его окраины.
Будучи человеком с явными психическими расстройствами, Винничевский не обращал внимания на пол ребенка. Поэтому одной из его жертв оказался четырехлетний Боря Титов. Мальчик встретил убийцу возле дверей своего дома. Винничевский мгновенно сообразил, каким образом втереться в доверие к ребенку. Дело в том, что Боря возле дверей стоял с санками, но покатать его было некому. Конечно, добрый Володя предложил ему свои «услуги». Усадив мальчишку на санки, Винничевский быстро отвез его на пустырь, расположенный в конце улицы. Потом напал и, когда ребенок перестал подавать признаки жизни, бросил его тело в сугроб. А сам ушел, прихватив, кстати, с собой санки. Сделал он это специально, чтобы усложнить работу милиционерам. Он намеревался оставить их в другом месте, чтобы до тела мальчика добрались как можно позже. Но этот расчет не оправдался. Борю случайно нашли прохожие и его спасли. По сути, Титов стал первым ребенком, который официально выжил после встречи с маньяком. Но, в силу возраста и психологической травмы, мальчик практически ничем не сумел помочь следователям. Он не сказал, что роль матерого сексуального маньяка-педофила исполняет не взрослый человек, а подросток.
Совершив еще несколько преступлений, Вова решил сменить «декорации». Дошел ли он до этой мысли сам или же его что-то насторожило – неизвестно. Но свою седьмую жертву Винничевский встретил в городе Кушма, расположенном почти в двухстах километрах от Свердловска. Убив трехлетнюю Валю Лобанову, он сбросил ее тело в общественный уличный туалет. Этот способ избавления от трупов стал его своеобразной «фишкой». Волчонок догадался, что смрад, идущий из ямы, способен скрыть запах разлагающегося тела. Кстати, следователи далеко не сразу поняли, что убийство Лобановой совершил маньяк из Свердловска. Значительное расстояние и место, где было обнаружено тело, сыграли свою роль.
Точно также Винничевский поступил и с четырехлетней Раей Рахматулиной – своей девятой жертвой. Как и в случае с Борей, Володя не пустил в ход нож, ограничившись удушением. Когда девочка отключилась, маньяк сбросил ее тело в отхожее место и удалился. Но Рая быстро пришла в себя и начала звать на помощь. Девочку спасли. Но и она не смогла описать нападавшего. Милиционеры все еще не подозревали, что имели дело с хладнокровным подростком-комсомольцем…
Весну 1939 года Винничевский встретил новой жертвой. Лида Сурина была убита в лесу недалеко от железнодорожной станции «Аппаратная». Маньяк нанес ей более двадцати ударов ножом, а тело спрятал, замаскировав ветками. Однако девочку быстро начали искать и вскоре ее сумели найти. К сожалению, было уже слишком поздно.
К тому моменту у следователей, по сути, была лишь одна зацепка. Было точно установлено, что маньяк-педофил никогда не уводил своих жертв дальше одного километра от места похищения. Поэтому, если ребенка начинали искать быстро, то иногда успевали найти его еще живым. Но это было редкостью. Чаще всего милиционеры обнаруживали уже трупы. А вот тело трехлетней Вали Камаевой так и вовсе сумели отыскать лишь спустя несколько месяцев. Поэтому лишь с помощью экспертизы удалось установить личность ребенка.
Кроме Бори и Раи, выжить удалось еще одной жертве – трехлетней Але Губиной. Она являлась тринадцатой «главой» в кровавом романе Винничевского. Володя похитил девочку возле железнодорожной станции «Спецстрой», что на отшибе Свердловска. Маньяк заманил ребенка в лес, находящийся буквально в паре сотен метров от жилых бараков. Здесь он ее сначала душил, потом попытался изнасиловать, а после несколько раз ударил ножом. Последним штрихом стал порез длиной около двадцати пяти сантиметров от правой лопатки до тазобедренного сустава. Благодаря тому, что исчезновение девочки быстро заметили родители и тотчас обратились в милицию. Ребенка удалось не только найти, но и вернуть с того света, несмотря на большую потерю крови. А Винничевский направился домой в полной уверенности, что Аля уже мертва.
Постепенно маньяк начала расширять географию своих преступлений. После Кушмы он еще добрался до Нижнего Тагила. Здесь его жертвой стала Рита Фомина. И только летом 1939 года следователи поняли, что убийства в Свердловске и тех двух городах на руках одного и того же человека. С большой осторожностью милиционеры объединили все убийства, ведь преступник то душил, то бил ножом, то насиловал свои жертвы. У представителей правоохранительных органов не было стопроцентной уверенности, что все это дело рук одного человека. К тому же, избавлялся от тел он тоже по-разному: то прятал и маскировал в лесу или на пустырях, то скидывал их в выгребные ямы. Да и нападал он в разных местах. Если в действиях убийцы и была какая-то система, то понять ее милиционеры не могли. Усугубляло ситуацию и отсутствие каких-либо улик. Поэтому никто не знал, кого именно нужно искать. Были версии, что преступник – тяжело больной человек, возможно даже инвалид. Единственная информация, которой располагали следователи, заключалась в том, что их цель – молодой мужчина. Но насколько он молод – неизвестно. При этом стражи порядка не сомневались, что у маньяка за плечами уголовное прошлое. И скорее всего он уже отбывал срок именно за преступления на сексуальной почве.
Конечно, власти города делали все, чтобы информация о преступнике не стала достоянием общественности. Но долго скрывать «сериал» не получилось. Благодаря «сарафанному радио» Свердловск наводнили слухи о невиданном доселе маньяке-педофиле. Летом 1939 года город начал потихоньку погружаться в пучину паники.
И даже в этот момент ни у кого не мелькнула мысль, что все это время ищут не того. Поэтому Вова чувствовал себя в безопасности. Он продолжал ходить по дворам, высматривая одиноких детей, прикрываясь при необходимости легендой о металлоломе. И, несмотря на тихую панику, у людей не возникало подозрений и опасений. Подросток в эти моменты, наверное, чувствовал себя господом-богом.
Семнадцатой жертвой стала четырехлетняя Тася Морозова. Винничевский пообещал ребенку купить мороженое и сумел выманить с территории дома. Причем район, где было совершено убийство, был, что называется, совершенно голым: ни пустырей, ни кустов, ни оврагов. Поэтому Вова выбрал общественное отхожее место. Здесь он изнасиловал девочку, убил ее, раздел и сбросил в яму. А одежду забрал с собой (ее он затем выбросил в нескольких сотнях метров от места преступления). Он так поступил, потому что понял, из-за одежды тело может не утонуть и тогда Тасю найдут слишком быстро. А с помощью одежды жертвы маньяк надеялся запутать милиционеров. Но стражи порядка не купились на уловку. Кстати, к тому моменту стражи прядка задержали порядка трех сотен подозреваемых. Все они имели, конечно, имели судимости. Кого-то «закрыли» по старой памяти, кого-то – сразу же после освобождения. Стражи порядка работали без выходных и отпусков, а город наводнили патрулями в штатском. В общем, милиционеры перестраховывались как могли, но это не помогало. Кровожадный волчонок раз за разом оставлял их в дураках.
Но именно скрытый патруль сыграл в деле Винничевского главную роль. Вова был пойман без какой-либо аналитики, мозговых штурмов или прочих «киношных» схем. В конце октября Володя похитил трехлетнего Славу Волкова от подъезда дома, где жил ребенок. Мама забыла какие-то вещи и поднялась в квартиру, оставив сына одного буквально на пару-тройку минут. Но Вове большего и не требовалось. За этот короткий временной отрезок он успел обработать Славу и увести его. А чтобы поскорее оторваться от возможных преследователей, Винничевский с Волковым сели в трамвай. И здесь-то ему впервые за два года не повезло. В этом же общественном транспорте возвращались в общежитие после дежурства на улицах курсанты школы милиции. Поскольку они состояли в группе скрытого патруля, то их одежда была вполне обычной, поэтому Володя ничего подозрительно не заметил. А вот курсанты сразу обратили внимание странную парочку. И хотя Винничевский вел себя спокойно и уверенно, всеми силами демонстрируя, что он – старший брат трехлетнего ребенка, стражи порядка решили его проверить. Чем дальше уезжал трамвай, тем сильнее курсанты убеждались в своей правоте. И вот парочка собралась на выход на остановке «Медный рудник». Курсанты прекрасно знали это глухое место, где кроме пары полуразрушенных бараков ничего и не было. Народ там обитал соответствующий. Поэтому они решили проследить за «братьями». Как только курсанты покинули трамвай, сразу рассредоточились, чтобы не вызвать подозрений. Но Володя их и так не замечал. Он до того был уверен в собственной безопасности и безнаказанности, что потерял всякую бдительностью.
Парочка углубилась в лесной массив. Затем Винничевский начал действовать по отлаженной схеме: он повалил мальчика и начал его душить. У курсантов сомнений не оставалось, поэтому они выскочили из своих укрытий и моментально скрутили преступника. И вдруг… раздался громкий плач, потекли слезы. Нет, это не Слава, а Вова. Бледный и трясущийся Винничевский сквозь слезы промямлил: «Жалею, что жизнь кончилась!».
Оказавшись в отделении, Володя сразу во всем сознался и начал активно сотрудничать со следствием. Он лично вызвался чертить схемы, по которым стражи порядка могли бы обнаружить тела убитых детей. Тогда-то стало точно известно, что кровь детей из Кушмы и Нижнего Тагила на руках Винничевского.
***
Когда чета Винничевских узнала, что маньяк – это их сын, то принесли в областную газету «Уральский рабочий» письмо: «Мы, родители, отрекаемся от такого сына и требуем применить к нему высшую меру — расстрел. Таким выродкам в советской семье жизни быть не может. 1 ноября 1939 г. 12 часов дня».
Вова прекрасно понимал, что за его преступления ему грозит смертная казнь, поэтому всячески старался содействовать следствию, надеясь, что его все-таки помилуют. Ведь в то время расстрел применялся к несовершеннолетним, достигшим двенадцатилетнего возраста. Это предложение было выдвинуто девятнадцатого марта 1935 года Наркомом обороны Ворошиловым. Климент Ефремович объяснял это инициативу пугающей статистикой детской преступности в Москве. А в качестве примера приводил эпизод нападения девятилетнего мальчика на сына заместителя прокурора. И уже восьмого апреля того же года было опубликовано постановление ЦИК и Совнаркома СССР «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних». В этом документе как раз и говорилось применении о смертной казни для преступников с двенадцатилетнего возраста. В том же апреле появился циркуляр, дававший разъяснения по поводу постановления: «Надлежит считать отпавшими указание в примечании к ст. 13 «Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик» и соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик (22 ст. УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик), по которым расстрел к лицам, не достигшим 18-летнего возраста, не применяется». То есть, статья 22 Уголовного кодекса РСФСР была отменена.
За границей к такому закону отнеслись негативно. Известно, что писатель Ромен Роллан во время встречи со Сталиным в конце июня 1935 года, выразил свое негодование по этому поводу. На что Иосиф Виссарионович ответил: «Этот декрет имеет чисто педагогическое значение. Мы хотели устрашить им не столько хулиганствующих детей, сколько организаторов хулиганства среди детей… Декрет издан для того, чтобы устрашить и дезорганизовать взрослых бандитов и уберечь наших детей от хулиганов… А могли ли мы дать разъяснение в том смысле, что этот декрет мы издали в педагогических целях, для предупреждения преступлений, для устрашения преступных элементов? Конечно, не могли, так как в таком случае закон потерял бы всякую силу в глазах преступников».
Винничевского приговорили к смертной казни шестнадцатого января 1940 года. После объявления приговора он подал прощение о помиловании и попросился на фронт (тогда шла война с Финляндией). Мол, кровью готов заслужить прощение. Но суд отклонил прошение. Винничевского расстреляли.
Вот что интересно: другом Володи был Эрнст Неизвестный, который затем стал известным скульптором. Они учились в одной школе, жили по соседству, часто вдвоем ходили в кино и бывали на представлениях в театре музыкальной комедии. Вот что рассказал о своем друге Неизвестный во время допроса (семнадцатое ноября 1939 год): «Я могу сказать, что он был мальчик очень смирный, стеснительный, любил бывать один, часто в школе он станет где-либо в угол у стенки и стоит. Бывая с ним вместе, я вел разговоры о девочках, он всегда отзывался о них с какой-то брезгливостью и говорил, что он половых сношений не любит и никогда не имел… Я лично часто замечал за ним, что он, уходя в уборную, оставался там очень долго, что он там делал, мне неизвестно».
В СССР тела расстрелянных хоронили в секретных местах. Скорее всего, Винничевского «положили» на двенадцатом километре Московского тракта. Именно там хоронили казненных преступников Свердловска, причем не делали разграничений по статьям. Поэтому в братской могиле лежали и серийные убийцы, и политические. В 90-х годах это место превратили в мемориальный комплекс памяти жертв репрессий. А двадцатого ноября 2017 года здесь был открыт памятник «Маски скорби: Европа-Азия». Причем сделал его именно Эрнст Неизвестный.
Летом 1938 года пятнадцатилетний Володя Винничевский, житель Свердловска, вышел на охоту. Его третьей добычей стала четырехлетняя Герта Грибанова. В те времена о серийных убийцах и сексуальных маньяках не знали, поэтому о безопасности детей особо не задумывались. Этим и воспользовался волчонок, растянув свою охоту на два года. А спустя двадцать шесть лет за добычей отправился пятнадцатилетний житель Ленинграда Аркаша Нейланд. Мотивы, как и методы у малолетних преступников были разными, а вот итог один: их приговорили к высшей мере наказания. Не спас и юный возраст.
Трудный подросток
С самого начала все было против Аркаши. Ему повезло лишь в одном — он родился в Ленинграде. Произошло это событие двадцать восьмого января 1949 года. Но на этом лимит везения был исчерпан. Мальчишка рос в большой, но неблагополучной семье. Его отец работал слесарем, мать — санитаркой. Денег в семье постоянно не хватало. И не то чтобы родители мало зарабатывали — доход был обычным для того времени — просто все «лишние» средства они спускали на алкоголь. За малейшую провинность (а иногда и просто так из-за «настроения») родственники били мальчишку, «забывали» его кормить. В общем, Аркаша рос, словно затравленный волчонок, испытывая священную ненависть ко всем. Особенно его раздражали дети из благополучных семей. Все это привело к тому, что Аркаша начал то и дело убегать из дома и заниматься бродяжничеством. Милиционеры его, конечно, находили и возвращали домой, но история повторялась раз за разом. Стоило отцу или матери поднять руку на сына, как тот сбегал. Жизнь на улице требовала средств к существованию, поэтому Нейланд сызмальства промышлял мелким воровством. По его собственному признанию, он уже в семь лет встал на учет в детской комнате милиции.
До двенадцати лет Аркаша кое-как проскрипел в обычной школе. Но затем его исключили. Несмотря на постоянную воспитательную работу учителей, мальчишка становился все озлобленней. Справиться с ним было нереально. Он воровал у одноклассников и других учеников школы, часто ввязывался в драки, не учился. Поэтому его определили в интернат для трудных подростков. Но и здесь Аркадий надолго не задержался. Он продолжал промышлять воровством, часто дрался, неуважительно относился к учителям, сбегал. Однажды Нейланд уехал в Москву, надеясь там начать новую жизнь. Но милиционеры вернули его домой. Затем его пристроили на «Ленпищмаш». Конечно, работа у него была тяжелая, но ему платили вполне приличные деньги. Но… очередным шансом на законопослушную жизнь Нейланд не воспользовался. Он вновь начал воровать, драться (с коллегами и начальством) и прогуливать смены. За это время список его «дел» пополнился нападением на девушек и случайных встречных на улице мужчин (угрожая им кастетом, подросток требовал деньги и ценные вещи), несколько раз «выносил» квартиры. Но… до суда Нейланд так и не добрался. Его спасало одно — несовершеннолетие. Своим возрастом он постоянно прикрывался, нагло утверждая стражам порядка, что они «ему ничего не сделают».
В конце января 1964 года Аркадий сделал окончательный выбор насчет своего будущего. Он бросил работу, совершил очередную кражу и попался милиционерам. Но на сей раз подросток не стал ждать. Рассудил он вполне логично: все равно же отпустят, чего сидеть? Поэтому сбежал из-под стражи, находясь в полной уверенности, что и на сей раз все обойдется. Оказавшись на свободе, Нейланд начал продумывать «страшное убийство», чтобы «отомстить». Правда, кому именно — непонятно. Но для подростка это не играло роли. Аркадий задумал убийство богатого человека, чтобы разжиться деньгами и уехать в Сухуми. И уже там «начать новую жизнь».
Вскоре Нейланд вернулся домой. Встреча с родственниками завершилась руганью и рукоприкладством. Поэтому Аркадий, прихватив туристический топорик, навсегда ушел из родительской квартиры.
А спустя пару дней — двадцать седьмого января — Нейланд испачкал руки кровью двоих человек. Вот отрывок из книги «Уголовный розыск. Петроград - Ленинград — Петербург»: «27 января 1964 года у ленинградцев было праздничное настроение — отмечалась двадцатая годовщина снятия блокады. Однако многим пожарным, находившимся в тот день на дежурстве, было не до праздника — как и в будние дни, то здесь, то там вспыхивали пожары, и их надо было тушить. Лезть через окна, ломать, если нужно, двери, выводить ослепших от дыма людей, кому-то вызывать «скорую». Но это были трудности из разряда привычных. А вот к тому, с чем пришлось столкнуться боевому расчету, выехавшему в 12.45 на тушение 9 квартиры дома № 3 по улице Сестрорецкой, нормальный человек привыкнуть, наверное, не сможет никогда… Двери оказались заперты, и пожарным пришлось забираться на балкон, а оттуда по раздвижной лестнице в квартиру. Огонь к тому моменту уже успел охватить комнату, но сбить его удалось довольно быстро. А потом командир расчета приказал осмотреть другие помещения — вдруг там остались люди. Пригибаясь пониже к полу — там дым пореже и лучше видно,— двое пожарных двинулись в другую комнату, но через минуту выскочили оттуда как ошпаренные:
— Там двое мертвых: женщина и ребенок.
— Задохнулись?
— Нет, там лужи крови...»
Преступление Нейланда
Вскоре на место преступления прибыла большая часть сотрудников «убойного» отдела во главе с Вячеславом Зиминым. Когда милиционеры поднялись в квартиру, то увидели, как пожарные занимались своей рутинной работой: заливали оставшиеся очаги пламени, вытаскивали обгоревшую мебель на балкон. И, несмотря на пожар, нужно отдать должное огнеборцам — они с максимальной осторожностью работали в квартире. Один из пожарных сообщил, что на кухне был включен газ, поэтому вентиль перекрыли, чтобы не произошел взрыв. А возгорание началось на деревянном полу из-за поджога.
Благодаря оперативной работе пожарных, комната, где было совершено преступление, оказалась практически не тронута, огонь успели вовремя потушить (такой расторопности преступник явно не ожидал). Вот как было описано место преступления в «Уголовном розыске. Петроград - Ленинград — Петербург»: «Но беспорядок был страшный: ящики выдвинуты, вещи разбросаны, мебель перевернута. И всюду кровь, кровь, кровь... На полу, кровати, кресле, входной двери... Кровь и на лице женщины, лежащей у пианино, рядом маленький детский башмачок, чуть дальше — трупик маленького мальчика с глубокой раной на лбу. Увы, как ни старались огнеборцы ничего не трогать, но пожар и процесс его тушения не лучшее подспорье в работе криминалистов. И первый след, который мог бы вывести на убийц домохозяйки Ларисы Купреевой и ее 2,5-летнего сынишки Георгия — а это был отпечаток ладони на боковой поверхности пианино, не принадлежащий ни убитым, ни мужу Ларисы, ни их друзьям и знакомым, ни пожарным,— был обнаружен только 29 января».
Орудие преступления — тот самый туристический топорик — оперативники вскоре обнаружили. Причем стражам порядка пришлось практически полностью разобрать обгоревший хлам на балконе. На полу, под всей этой кучей, и был найден почерневший топорик без рукоятки (она, конечно, сгорела). Экспертам потребовалось сделать порядка двух сотен экспериментальных ударов, постоянно меняя угол и силу удара, чтобы понять, является ли этот топор орудием убийства. Причем опыты с ударами ставили на мыле, пластилине, дереве и воске. В конце концов, следы на голове жертвы и на образце совпали.
В этот же день милиционеры допросили мужа покойной Ларисы. Он рассказал, что жили они скромно, на одну его небольшую зарплату. Лариса являлась домохозяйкой и занималась воспитанием ребенка. Ничего и никого подозрительного в последнее время он не замечал и не мог понять, ради чего стоило убивать его жену и ребенка. Следователи выяснили, что женщина сама впустила преступника в дом, поскольку следы взлома на дверном замке отсутствовали. Купреев после осмотра сообщил, что из квартиры было похищено пятьдесят семь рублей, пачка облигаций, фотоаппарат, а также фрукты из холодильника.
Милиционеры в первую очередь «перекрыли каналы сбыта, притоны, начали работу с ранее судимыми за убийства и ограбления, профессиональными домушниками, которые могли действовать по наводке знакомых, с первым мужем убитой и его знакомыми». И вскоре Аркадий Нейланд являлся чуть ли не главным подозреваемым в двойном убийстве. Причем выйти на него удалось благодаря глупости самого подростка. При опросе жителей подъезда выяснилось, что несколько человек слышали крики, доносившиеся из квартиры. А дворничиха вспомнила, что на лестничной площадке возле двери встретила высокого подростка с отталкивающей внешностью. Причем эта встреча произошла в период с десяти до одиннадцати часов, то есть, когда и произошло убийство.
Дальше — дело техники. Так в «Уголовном розыске. Петроград - Ленинград — Петербург» описывается Нейланд: «Пробив сообщенные приметы по картотекам ранее судимых и находящихся на учете в милиции, оперативники вышли на некоего Аркадия Нейланда, который к своим пятнадцати годам имел уже достаточно богатый послужной список. О нем было известно следующее. Аркадий — младший в большой семье: родители, сестра, братья и жена одного из них. Проживал в Ждановском районе. С детства был предоставлен самому себе. Уже после 5-го класса был исключен из школы. Вот какую характеристику ему дали в школе-интернате № 67 города Пушкина: «...показал себя как плохо обучаемый ученик, хотя был не глупым и способным ребенком... часто прогуливал. Учащиеся не любили его и избивали. Он не раз был уличен в кражах у учеников интерната денег и вещей». Проводились неоднократные собрания, но Нейланд свое поведение не изменил, и родителям было рекомендовано забрать его из интерната. Кормить развитого не по годам нахлебника родители не желали, и в 1962 году тому пришлось устроиться подсобником на «Ленпищемаш». Но поскольку трудиться Аркадий не любил, то оставил здесь о себе память как о злостном прогульщике, хулигане и мелком «несуне». В декабре 1963-го он и вовсе прекратил появляться на работе. А в течение двух месяцев перед этим несколько раз попадался на криминале: обокрал киоск «Союзпечати», баню, несколько парикмахерских, покушался на ограбление женщины и разбойное нападение на мужчину, хулиганил. Даже у собственного брата украл костюм и деньги. Все эти «подвиги» заставили прокуратуру Ждановского района возбудить против Аркадия Нейланда уголовное дело. Однако он поплакался, «раскаялся», и с учетом его возраста дело было прекращено».
Дворничиха узнала Аркадия. Стало понятно, что Нейланд как минимум причастен к двойному убийству. Это косвенно подтвердили родители подростка, рассказ милиционерам о пропавшем туристическом топорике.
После работы с населением, стражи порядка узнали, что Нейланда встречали несколько человек за несколько дней до трагедии возле дома, где жила семья Купреевых. Более того, Аркадия вместе с подельником Кубаревым уже однажды арестовывали за кражу как раз в этом доме. Тогда убийства не произошло. Преступники, используя приготовленную заранее связку ключей, что называется, «методом тыка» сумели открыть замок. Хозяев в квартире не оказалось. Все ценные вещи преступники упаковали в найденную же здесь сумку. Но когда они с ворованным добром покидали квартиру, нарвались на хозяйку. Она узнала свою сумку и закричала. На крик выбежали соседи, и двум подросткам не удалось скрыться. Именно в тот раз Нейланд решил, что нет смысла сидеть и ждать «у моря погоды». Милиционеры все равно отпустят, поэтому сбежал.
Дни на свободе Аркадий посвятил поиску богатой квартиры. Но почему он остановился на квартире Купреевых – точно неизвестно. Сам же Нейланд впоследствии объяснил, что о благополучном финансовом положении хозяев говорил золотой зуб Ларисы и цветной телевизор. Об этих «богатствах» преступник узнал, когда обходил квартиры под предлогом сбора макулатуры. Также Аркадий заметил, что в рабочее время в квартире женщина находилась одна с маленьким ребенком. В общем, Купреева казалась ему идеальным вариантом.
Около десяти утра Нейланд подошел к квартире Купреевых. Несколько минут стоял, слушал. И в конце концов, нажал на кнопку звонка. Когда дверь распахнулась, Аркадий навалился на Ларису и достал топор. Ударив женщину несколько раз по голове, он расправился и с ее ребенком. Затем занялся поиском денег и драгоценностей. Но, как выяснилось, поживиться особо было нечем. Уложив скудную добычу в чемодан, Аркадий наспех смыл с себя кровь и отправился на кухню. Пообедав, он открыл газ, поджог деревянный пол и вышел из квартиры. На вокзале сел на поезд до Москвы. В столице Нейланд купил билет до Сухуми и вскоре отправился на встречу «новой жизни». О своей безопасности подросток не волновался, поскольку был уверен, что взрыв в квартире уничтожит все следы его преступления.
Арест и наказание
Стражи порядка добились, чтобы фотография Аркадия Нейланда была показана по телевидению. А описание его примет получили милиционеры по всему Союзу. Поэтому поимка преступника была лишь делом времени. И уже тридцатого января Нейланд был арестован. Как только подросток оказался на перроне в Сухуми, его взяли и отвезли в отделение. Вскоре сюда же прилетела и ленинградская опергруппа. Во время обыска у Аркадия были найдены похищенные у Купреевых вещи и большая связка ключей. А на одежде криминалисты обнаружили засохшие пятка крови, от которой преступник так и не удосужился избавиться. Затем Нейланда перевезли в Ленинград. Во время допросов подросток держался уверено и даже нагло. Он подробно рассказал о своем преступлении и в содеянном не раскаивался. Аркадий знал о гуманном советском законодательстве и был уверен, что до смертной казни дело не дойдет. В СССР после XX съезда несовершеннолетних не расстреливали.
Поскольку дело Нейланда было предано огласке, советское общество бурно отреагировало на его арест. Советскому руководству приходило много писем. Вот одно из них: «Преступник пойман и скоро предстанет перед судом, но по закону ему угрожает только тюремное заключение, а если он ухитрится разыграть послушание, то через 5—6 лет, в возрасте 20 лет, выйдет на свободу преступник высшей квалификации, и тогда горе людям, которых он наметит очередными жертвами. Советские законы гуманны, они дают возможность честно трудиться не только тем, кто оступился, но и тем, кто совершил преступление, однако и гуманности должен быть свой предел». Или вот: «Если суд найдет преступление этого бандита доказанным, требуем применить к убийце высшую меру наказания — расстрел. Мы просим вынести на обсуждение народа законопроект о применении высшей меры наказания к несовершеннолетним преступникам, совершившим особо опасные преступления. Убийца — это не человек, это выродок, и он должен быть уничтожен». Смысл других писем похож. Мало кто испытывал жалость к Нейланду.
Несмотря на травлю подростка и оголенный нерв судебного заседания, вердикт оказался неожиданным для всех: «Учитывая большую общественную опасность совершенного преступления — убийства при отягчающих обстоятельствах, а также личность Нейланда, судебная коллегия считает необходимым применить суровое наказание — высшую меру, руководствуясь Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 17 февраля 1964 за № 2234... по совокупности совершенных преступлений в силу статьи 40 УК РСФСР окончательное наказание по ст. 102 — приговорить к смертной казни — расстрелу».
Этот суровый вердикт вызвал бурную и неоднозначную реакцию. Советская интеллигенция и юристы были возмущены суровым приговором и нарушением не только действующего в стране законодательства, но и международных соглашений. Рядовые же граждане СССР поддержали решение судьи. Если бы «дело Нейланда» осталось в пределах страны, то народные массы поспорили бы и успокоились, но произошла, если можно так выразиться, утечка информации. О вердикте стало известно за границей. И, конечно, тамошние юристы и журналисты быстро преподнесли это, как несоблюдение человеческих прав и наплевательское отношение к собственному же законодательству.
Хрущеву даже было направлено несколько писем, в которых неравнодушные просили его лично отменить смертельный приговор. Но эти послания Никита Сергеевич оставил без внимания.
Не сидел сложа руки и сам волчонок. Он, придя в себя, подал кассационную жалобу: «Я признаю полностью свою вину. Если бы Купреева меня не останавливала, то все могло быть иначе. Я бы охотно отдал жизнь, чтобы вернуть то, что я наделал. Но это, к сожалению, невозможно». Но Нейланда не простили и одиннадцатого августа 1964 года его расстреляли. На момент казни Аркадию были всего пятнадцать лет.
Свежие комментарии