Адмирал Василий Яковлевич Чичагов. На защите от каперов
Баталии русско-турецкой войны 1768–1774 гг. остались позади, и, вернувшись в Санкт-Петербург, Василий Яковлевич Чичагов вернулся к размеренным обязанностям командира Кронштадтского порта. Его заслуги перед Отечеством были отмечены присвоением ему летом 1775 года звания вице-адмирала. В августе его ввели в состав Адмиралтейств-коллегии, а командование над Кронштадтским портом было передано Самуилу Карловичу Грейгу. В марте 1776 года Чичагова по личной просьбе отправили в отпуск для улаживания семейных и имущественных дел.
По возвращении весной 1777 г. Василий Яковлевич вновь был поставлен командовать Практической эскадрой Балтийского моря. Общепризнанными в этом деле были его немалый опыт и полученные результаты. Экипажи кораблей Четвертой Архипелагской эскадры, обучением которых занимался Чичагов, хоть и прибыли в Средиземное море уже к концу войны, обладали хорошей выучкой и опытом.
В кампанию 1777 г. учебное плавание практической эскадры, в отличие от предыдущих лет, было недолгим. С одной стороны это объяснялось наличием в экипажах большого количества ветеранов Архипелагской экспедиции, а с другой – осуществлялась сомнительная политика «экономии» – из-за нее в пригодном для плавания состоянии держалась лишь небольшая часть флота. Корабли ветшали, а команды постепенно утрачивали свои профессиональные навыки. Осуществив короткое учебное плавание, Чичагов отправился в Санкт-Петербург для работы в Адмиралтейств-коллегии. Но вскоре морская стихия вновь затребовала его, огородив от стихии бумажной.
Вооруженный нейтралитет
В Европе в очередной раз стало шумно, поскольку уважаемые западные партнеры вновь перессорились. В 1775 году английские колонии в Северной Америке подняли против метрополии вооруженное восстание, быстро переросшее в полноценную войну. Причин у этого события было много, но основные сводились к яростному недовольству заокеанских джентльменов, что джентльмены островные во главе королем всячески ограничивают тамошний бизнес. Утомившись трясти от злости париками и охрипнув от криков в защиту честной торговли, американские подданные Его Величества взяли в руки мушкеты.
События за океаном вызвали живейший интерес во многих царствующих домах Европы, особенно в Версале. Слишком свежа была память об огромных просторах потерянной в результате Семилетней войны Новой Франции. Помнили и о храбром маркизе де Монкальме, погибшем при обороне Квебека. Восстание в английских колониях было встречено с горячим сочувствием, хотя первое время оно выражалось лишь в помощи деньгами и оружием. Но желание подергать британского льва за хвост и задать ему хорошую трепку за все причиненные обиды (которых еще со времен царствования Людовика XIV накопилось немало) всё более укреплялось.
Союзником Франции могла выступить Испания, для которой островная монархия была не меньшим врагом. 13 марта 1778 года французский посланник в Лондоне сообщил английскому правительству о том, что Его Величество Людовик XVI признает независимость Соединенных Штатов и заключает с ними торговый и оборонительный союз. Англия немедленно отозвала своего посла из Парижа, и оба государства начали интенсивно готовиться к боевым действиям.
Обе противоборствующие стороны обладали значительными военно-морскими силами, и в Атлантике скоро стало тесно. Английский королевский флот имел на начало войны примерно 150 линейных кораблей. Его главный оппонент, военно-морские силы Франции, значительно усилившиеся за предыдущие годы количественно и качественно, располагал 80 линейными кораблями. Вступившая в войну в 1779 году на стороне Парижа Испания дала союзной коалиции еще 60 линейных кораблей.
Основные усилия противоборствующих сторон оказались сосредоточены на борьбе за контроль над океанскими коммуникациями, связывающими Европу и главный сухопутный театр войны в Северной Америке. Боевые действия на море развернулись и на других театрах: в водах Южной Америки, в Карибском бассейне и Индийском океане. Кроме линейных флотов, к активной деятельности приступили и многочисленные истребители торговли. Это были не только корабли военно-морских сил, но и те, капитаны которых приобрели каперский патент.
Разумеется, от все более расширяющейся охоты страдали не только коммерческие корабли противоборствующих сторон. Грань между капером, занимающимся лицензированным грабежом, и обычным пиратом, делавшим то же самое по призванию, была более чем размыта. Под горячую руку охотников за удачей во имя того или иного Величества попадали суда, грузы и люди, не имеющие к войне никакого отношения.
В 1778 г. в Северной Атлантике начали действовать и американские корсары, причем зачастую объектами их нападения стали корабли, идущие в Архангельск. Это фактор стал прямо вредить уже русской торговле. Для профилактики подобных морских «вольностей» в этом же году была послана эскадра контр-адмирала Степана Петровича Хметевского с задачей патрулирования этого кризисного для свободной морской торговли региона.
Некоторые шаги были предприняты Россией и на внешнеполитической арене. Были проведены переговоры с Данией, а позже со Швецией для совместной защиты торгового судоходства на Балтике. Однако этих мер оказалось недостаточно. С расширением масштаба военных действий увеличилось и количество инцидентов, связанных с захватом отечественных торговых судов либо иностранных с русскими товарами. Например, в районе Гибралтара испанскими корсарами были задержаны два русских торговых корабля под предлогом того, что они якобы доставляли провиант в эту осажденную английскую крепость.
Ясно было, что одними лишь протестами и недовольством на уважаемых западных партнеров воздействовать недостаточно. Более вдумчивому пониманию сути вещей должны были поспособствовать несколько иные способы, нежели возмущенные речи послов. Лучше всего для этой цели подходили жерла орудий, выдвинутые из артиллерийских портов линейных кораблей и фрегатов.
Россия решила для начала строго задокументировать свою позицию. 28 февраля 1780 года императрица Екатерина II подписала документ, получивший название «Декларация о вооруженном нейтралитете». За основу этого документа был взят старинный испанский свод морских законов и обычаев «Consolato del Mare», уходящий своими страницами в XIII – XIV век. Воюющим государствам, в первую очередь Англии, Франции и Испании, было объявлено, что для защиты собственной торговли и своих интересов Россия будет руководствоваться определенными правилами.
Суть этих правил была в следующем. Во-первых, корабли под нейтральным флагом могут беспрепятственно ходить из одного порта в другой, в том числе и у берегов воюющих стран. Во-вторых, товары и имущество подданных воюющих стран, находящихся на нейтральных судах, являются неприкосновенными, за исключением товаров и материалов военного назначения. В-третьих, товарами и материалами военного назначения признаются только оружие и боеприпасы. В-четвертых, блокированным портом может считаться только тот, который находится непосредственно в зоне боевых действий между противоборствующими флотами.
Одновременно с провозглашением Декларации Россия предложила присоединиться к этому документу другим странам. Предложение было адресовано как нейтральным, так и находящимся в состоянии войны государствам. В течение нескольких лет к Декларации присоединились Дания, Швеция, Пруссия, Австрия, Португалия, Нидерланды и Королевство обеих Сицилий. Франция, Испания и Соединенные Американские Штаты вынуждены были признать право вооруженного нейтралитета и обязались исполнять его, хотя Декларацию не подписывали.
Единственной стороной, которая не признала вооруженный нейтралитет, явилась Великобритания. Просвещенные мореплаватели ограничились расплывчатыми формулировками и уклончивыми ответами, общая суть которых сводилась к тому, что они, мол, всегда уважали русский флаг. Декларация о вооруженном нейтралитете была не только документом, бумагой, скрепленной витиеватыми подписями и тяжелыми печатями. На базе этого соглашения сформировался союз стран-единомышленников.
Вскоре последовали первые практические шаги к осуществлению права на защиту нейтральной торговли. Уже в 1780 году Россия, Швеция и Дания договорились о закрытии Балтийского моря от военных кораблей противоборствующих сторон. Кроме того, стороны взаимно обязались защищать провозглашенные принципы.
В том же 1780 году для осуществления задач по защите принципов вооруженного нейтралитета были снаряжены и отправлены три эскадры, состоящие из пяти линейных кораблей. Позже они были усилены двумя фрегатами каждая. Первая из эскадр под командованием контр-адмирала Александра Ивановича фон Круза ушла в Северное море. В Атлантике действовал Никифор Львович Палибин. Третья эскадра была направлена в Средиземное море под командованием контр-адмирала Ивана Антоновича Борисова.
Командующие корабельными соединениями получили четкие инструкции: всячески защищать охраняемые и конвоируемые ими суда, не допускать нападения чьей-либо стороны. Не менее важной, если не главной обязанностью адмиралов и их подчиненных было соблюдение правила, «чтобы флаг наш надлежащим образом уважаем был». К защите торгового судоходства присоединились и военные флоты других нейтральных государств, заключивших оглашение о вооруженном нейтралитете.
Вполне возможно, у Ее Величества были куда более далеко идущие планы, нежели только защита русской морской торговли, объем которой на тот период был скромным. Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 года был всего лишь очередным перемирием между войнами. Балтийскому флоту, чей новый штат был утвержден в 1776 г., требовалась интенсивная плавпрактика, поскольку в случае новой войны с Османской империей снаряжение очередной Архипелагской экспедиции было неизбежным. Поэтому морская служба по поддержанию вооруженного нейтралитета стала хорошим способом повышения квалификации офицеров и нижних чинов. Ротация кораблей проходила регулярно, и все большее число моряков участвовало в кампании. В 1782 году Василию Яковлевичу Чичагову вновь довелось увидеть красоты Средиземноморья.
И вновь Средиземное море
Эскадра контр-адмирала Борисова, посланная в 1780 году для патрулирования Средиземного моря, осталась там на зиму. В 1781 г. ее сменили корабли контр-адмирала Якова Филипповича Сухотина. 30 мая 1782 г. Василий Яковлевич Чичагов был вызван в Адмиралтейств-коллегию, где получил приказ: вице-адмирал должен был возглавить очередную эскадру, которая уходила в Ливорно, и сменить в Средиземном море контр-адмирала Сухотина.
Кроме того, под временным командованием Чичагова находилось корабельное соединение контр-адмирала Александра Ивановича фон Круза, которое должно было патрулировать в Атлантике. Круз формально находился в подчинении вице-адмирала до Ла-Манша. Средиземноморская эскадра имела стандартный состав из пяти линейных кораблей («Святослав», «Давид», «Константин», «Ианнуарий», «Победоносец») и двух фрегатов («Слава» и «Патрикий»). Контр-адмирал Александр Иванович фон Круз располагал аналогичным количеством кораблей.
Василий Яковлевич Чичагов прибыл на эскадру 15 июня 1782 г. и поднял свой флаг. 16 июня состоялся смотр, а 18 июня корабли осмотрел старый знакомый Чичагова еще по организации Полярной экспедиции граф Иван Георгиевич Чернышёв. Приготовления были закончены, провиант погружен, и 20 июня 1782 г. русские корабли покинули рейд Кронштадта. Должное внимание было уделено кадровым вопросам: в плавание на эскадре отправлялись и гардемарины – 81 человек.
В качестве адъютанта Чичагов взял своего сына Павла, будущего адмирала. Начало похода было бурным – 23 июня у острова Гогланд соединение попало в сильный шторм. Ряд кораблей получили повреждения, некоторые лишились якорей. После устранения поломок эскадра продолжила поход. 30 июня состоялось радостное событие: произошла встреча с кораблями контр-адмирала Сухотина, которые возвращались в Кронштадт из Средиземного моря. Воспользовавшись случаем, с них приняли якоря взамен утерянных во время шторма 23 июня.
13 июля 1782 года эскадры Чичагова и Круза прибыли в гавань Копенгагена. Пополнив запасы провизии, они двинулись далее и 27 июля вошли в Каттегат. После его форсирования 1 августа корабли контр-адмирала Круза отправились выполнять поставленную задачу в Атлантике, а Чичагов отвернул к Английскому каналу. В Ла-Манше дули сильные противные ветры, что задержало эскадру. Лишь в начале сентября она оказалась в Бискайском заливе, встретившем ее штормами.
Линейный корабль «Константин» лишился руля и на несколько часов остался неуправляемым. К счастью, непогода улеглась, но сменилась туманом. Как это часто бывает, в условиях плохой видимости часть кораблей отделилась от основной группы. Линейные корабли «Ианнуарий», «Победоносец» и фрегат «Патрикий» дальше следовали к месту назначения самостоятельно. Налившись пресной водой в испанском Кадисе, они впоследствии благополучно прибыли в Ливорно.
Чичагов же с тремя остальными линейными кораблями и одним фрегатом зашел для ремонта и пополнения запасов в Лиссабон. Во время стоянки командующий разрешил гардемаринам осмотреть город. В процессе этого произошел трагический инцидент. Шлюпка с линейного корабля «Константин» была протаранена португальским парусником, который скрылся, не оказав помощи. В итоге семеро гардемаринов и три члена экипажа погибли.
4 октября русские корабли сосредоточились в Ливорно. Только тут Василий Яковлевич Чичагов узнал, что еще 28 июня Высочайшим указом он был произведен в адмиралы и награжден Орденом Святого Александра Невского. Эскадра занялась ремонтом. Тем временем война между Англией с одной стороны и Соединенными Штатами, Францией и Испанией с другой близилась к своему завершению. После поражения британской армии генерала Корнуоллиса в битве при Йорктауне мало кто по обе стороны Атлантики верил в способность Лондона удержать контроль над своими взбунтовавшимися колониями. И хотя Великобритании удалось отыграть некоторое количество очков, одержав решительную победу над французским флотом в Доминиканском сражении (апрель 1782 года) и пленив адмирала де Грасса, повлиять на результат войны это уже не могло.
Французы не смогли перебросить очередную порцию подкреплений в Америку и перехватить инициативу в морских операциях, однако на берегах Темзы склонялись к миру. Серьезных противников, желающих повоевать с Францией, найти не удалось – обычно для подобных целей использовалось либо золото, либо подковерные интриги, а воевать практически в одиночку против нескольких соперников было не в традиции Туманного Альбиона.
Служба русских кораблей в Средиземном море проходила размеренно и спокойно. Ее пребывание в здешних водах затянулось – вскоре между враждующими сторонами начались мирные переговоры, поэтому очередная ротация была отменена по политическим причинам. Екатерина II приняла решение не нагнетать ситуацию. Тем не менее флот на Балтике находился в повышенной боевой готовности на всякий случай – к походу были готовы 15 линейных кораблей, 8 фрегатов и 50 галер. Эскадра Чичагова весь 1783 год базировалась на Средиземном море, регулярно выходила в море и проводила учения.
В феврале 1784 г. поступил, наконец, приказ из Петербурга возвращаться. Война закончилась подписанием Версальского мирного договора, закреплявшего независимость Соединенных Штатов. В мае русские корабли отправились домой и в августе 1784 года вернулись в родной Кронштадт. Адмиралтейств-коллегия отметила, кроме всего прочего, весьма небольшое количество больных среди личного состава, что в то время было значительным достижением. Офицеры и гардемарины получили хороший опыт длительного морского похода вдали от своих берегов.
Эти знания и умения понадобятся русскому флоту очень скоро. На юге империи снова начало пахнуть порохом, и Швеция, наш северный сосед, жаждала реванша.
Погрузка припасов на рейде, XVIII век. Художник Сергей Варленович Пен
По возвращении весной 1777 г. Василий Яковлевич вновь был поставлен командовать Практической эскадрой Балтийского моря. Общепризнанными в этом деле были его немалый опыт и полученные результаты. Экипажи кораблей Четвертой Архипелагской эскадры, обучением которых занимался Чичагов, хоть и прибыли в Средиземное море уже к концу войны, обладали хорошей выучкой и опытом.
В кампанию 1777 г. учебное плавание практической эскадры, в отличие от предыдущих лет, было недолгим. С одной стороны это объяснялось наличием в экипажах большого количества ветеранов Архипелагской экспедиции, а с другой – осуществлялась сомнительная политика «экономии» – из-за нее в пригодном для плавания состоянии держалась лишь небольшая часть флота. Корабли ветшали, а команды постепенно утрачивали свои профессиональные навыки. Осуществив короткое учебное плавание, Чичагов отправился в Санкт-Петербург для работы в Адмиралтейств-коллегии. Но вскоре морская стихия вновь затребовала его, огородив от стихии бумажной.
Вооруженный нейтралитет
В Европе в очередной раз стало шумно, поскольку уважаемые западные партнеры вновь перессорились. В 1775 году английские колонии в Северной Америке подняли против метрополии вооруженное восстание, быстро переросшее в полноценную войну. Причин у этого события было много, но основные сводились к яростному недовольству заокеанских джентльменов, что джентльмены островные во главе королем всячески ограничивают тамошний бизнес. Утомившись трясти от злости париками и охрипнув от криков в защиту честной торговли, американские подданные Его Величества взяли в руки мушкеты.
События за океаном вызвали живейший интерес во многих царствующих домах Европы, особенно в Версале. Слишком свежа была память об огромных просторах потерянной в результате Семилетней войны Новой Франции. Помнили и о храбром маркизе де Монкальме, погибшем при обороне Квебека. Восстание в английских колониях было встречено с горячим сочувствием, хотя первое время оно выражалось лишь в помощи деньгами и оружием. Но желание подергать британского льва за хвост и задать ему хорошую трепку за все причиненные обиды (которых еще со времен царствования Людовика XIV накопилось немало) всё более укреплялось.
80-пушечный линейный корабль 3 ранга. В 1780 г. испанский корабль «Феникс» был захвачен англичанами. В британском флоте получил название «Гибралтар»
Союзником Франции могла выступить Испания, для которой островная монархия была не меньшим врагом. 13 марта 1778 года французский посланник в Лондоне сообщил английскому правительству о том, что Его Величество Людовик XVI признает независимость Соединенных Штатов и заключает с ними торговый и оборонительный союз. Англия немедленно отозвала своего посла из Парижа, и оба государства начали интенсивно готовиться к боевым действиям.
Обе противоборствующие стороны обладали значительными военно-морскими силами, и в Атлантике скоро стало тесно. Английский королевский флот имел на начало войны примерно 150 линейных кораблей. Его главный оппонент, военно-морские силы Франции, значительно усилившиеся за предыдущие годы количественно и качественно, располагал 80 линейными кораблями. Вступившая в войну в 1779 году на стороне Парижа Испания дала союзной коалиции еще 60 линейных кораблей.
Основные усилия противоборствующих сторон оказались сосредоточены на борьбе за контроль над океанскими коммуникациями, связывающими Европу и главный сухопутный театр войны в Северной Америке. Боевые действия на море развернулись и на других театрах: в водах Южной Америки, в Карибском бассейне и Индийском океане. Кроме линейных флотов, к активной деятельности приступили и многочисленные истребители торговли. Это были не только корабли военно-морских сил, но и те, капитаны которых приобрели каперский патент.
Разумеется, от все более расширяющейся охоты страдали не только коммерческие корабли противоборствующих сторон. Грань между капером, занимающимся лицензированным грабежом, и обычным пиратом, делавшим то же самое по призванию, была более чем размыта. Под горячую руку охотников за удачей во имя того или иного Величества попадали суда, грузы и люди, не имеющие к войне никакого отношения.
В 1778 г. в Северной Атлантике начали действовать и американские корсары, причем зачастую объектами их нападения стали корабли, идущие в Архангельск. Это фактор стал прямо вредить уже русской торговле. Для профилактики подобных морских «вольностей» в этом же году была послана эскадра контр-адмирала Степана Петровича Хметевского с задачей патрулирования этого кризисного для свободной морской торговли региона.
Некоторые шаги были предприняты Россией и на внешнеполитической арене. Были проведены переговоры с Данией, а позже со Швецией для совместной защиты торгового судоходства на Балтике. Однако этих мер оказалось недостаточно. С расширением масштаба военных действий увеличилось и количество инцидентов, связанных с захватом отечественных торговых судов либо иностранных с русскими товарами. Например, в районе Гибралтара испанскими корсарами были задержаны два русских торговых корабля под предлогом того, что они якобы доставляли провиант в эту осажденную английскую крепость.
Ясно было, что одними лишь протестами и недовольством на уважаемых западных партнеров воздействовать недостаточно. Более вдумчивому пониманию сути вещей должны были поспособствовать несколько иные способы, нежели возмущенные речи послов. Лучше всего для этой цели подходили жерла орудий, выдвинутые из артиллерийских портов линейных кораблей и фрегатов.
Россия решила для начала строго задокументировать свою позицию. 28 февраля 1780 года императрица Екатерина II подписала документ, получивший название «Декларация о вооруженном нейтралитете». За основу этого документа был взят старинный испанский свод морских законов и обычаев «Consolato del Mare», уходящий своими страницами в XIII – XIV век. Воюющим государствам, в первую очередь Англии, Франции и Испании, было объявлено, что для защиты собственной торговли и своих интересов Россия будет руководствоваться определенными правилами.
Голландская серебряная медаль, выпущенная в память декларации о вооруженном нейтралитете 1780 г.
Суть этих правил была в следующем. Во-первых, корабли под нейтральным флагом могут беспрепятственно ходить из одного порта в другой, в том числе и у берегов воюющих стран. Во-вторых, товары и имущество подданных воюющих стран, находящихся на нейтральных судах, являются неприкосновенными, за исключением товаров и материалов военного назначения. В-третьих, товарами и материалами военного назначения признаются только оружие и боеприпасы. В-четвертых, блокированным портом может считаться только тот, который находится непосредственно в зоне боевых действий между противоборствующими флотами.
Одновременно с провозглашением Декларации Россия предложила присоединиться к этому документу другим странам. Предложение было адресовано как нейтральным, так и находящимся в состоянии войны государствам. В течение нескольких лет к Декларации присоединились Дания, Швеция, Пруссия, Австрия, Португалия, Нидерланды и Королевство обеих Сицилий. Франция, Испания и Соединенные Американские Штаты вынуждены были признать право вооруженного нейтралитета и обязались исполнять его, хотя Декларацию не подписывали.
Единственной стороной, которая не признала вооруженный нейтралитет, явилась Великобритания. Просвещенные мореплаватели ограничились расплывчатыми формулировками и уклончивыми ответами, общая суть которых сводилась к тому, что они, мол, всегда уважали русский флаг. Декларация о вооруженном нейтралитете была не только документом, бумагой, скрепленной витиеватыми подписями и тяжелыми печатями. На базе этого соглашения сформировался союз стран-единомышленников.
Вскоре последовали первые практические шаги к осуществлению права на защиту нейтральной торговли. Уже в 1780 году Россия, Швеция и Дания договорились о закрытии Балтийского моря от военных кораблей противоборствующих сторон. Кроме того, стороны взаимно обязались защищать провозглашенные принципы.
В том же 1780 году для осуществления задач по защите принципов вооруженного нейтралитета были снаряжены и отправлены три эскадры, состоящие из пяти линейных кораблей. Позже они были усилены двумя фрегатами каждая. Первая из эскадр под командованием контр-адмирала Александра Ивановича фон Круза ушла в Северное море. В Атлантике действовал Никифор Львович Палибин. Третья эскадра была направлена в Средиземное море под командованием контр-адмирала Ивана Антоновича Борисова.
Командующие корабельными соединениями получили четкие инструкции: всячески защищать охраняемые и конвоируемые ими суда, не допускать нападения чьей-либо стороны. Не менее важной, если не главной обязанностью адмиралов и их подчиненных было соблюдение правила, «чтобы флаг наш надлежащим образом уважаем был». К защите торгового судоходства присоединились и военные флоты других нейтральных государств, заключивших оглашение о вооруженном нейтралитете.
Вполне возможно, у Ее Величества были куда более далеко идущие планы, нежели только защита русской морской торговли, объем которой на тот период был скромным. Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 года был всего лишь очередным перемирием между войнами. Балтийскому флоту, чей новый штат был утвержден в 1776 г., требовалась интенсивная плавпрактика, поскольку в случае новой войны с Османской империей снаряжение очередной Архипелагской экспедиции было неизбежным. Поэтому морская служба по поддержанию вооруженного нейтралитета стала хорошим способом повышения квалификации офицеров и нижних чинов. Ротация кораблей проходила регулярно, и все большее число моряков участвовало в кампании. В 1782 году Василию Яковлевичу Чичагову вновь довелось увидеть красоты Средиземноморья.
И вновь Средиземное море
Эскадра контр-адмирала Борисова, посланная в 1780 году для патрулирования Средиземного моря, осталась там на зиму. В 1781 г. ее сменили корабли контр-адмирала Якова Филипповича Сухотина. 30 мая 1782 г. Василий Яковлевич Чичагов был вызван в Адмиралтейств-коллегию, где получил приказ: вице-адмирал должен был возглавить очередную эскадру, которая уходила в Ливорно, и сменить в Средиземном море контр-адмирала Сухотина.
Линейный корабль «Победоносец»
Кроме того, под временным командованием Чичагова находилось корабельное соединение контр-адмирала Александра Ивановича фон Круза, которое должно было патрулировать в Атлантике. Круз формально находился в подчинении вице-адмирала до Ла-Манша. Средиземноморская эскадра имела стандартный состав из пяти линейных кораблей («Святослав», «Давид», «Константин», «Ианнуарий», «Победоносец») и двух фрегатов («Слава» и «Патрикий»). Контр-адмирал Александр Иванович фон Круз располагал аналогичным количеством кораблей.
Василий Яковлевич Чичагов прибыл на эскадру 15 июня 1782 г. и поднял свой флаг. 16 июня состоялся смотр, а 18 июня корабли осмотрел старый знакомый Чичагова еще по организации Полярной экспедиции граф Иван Георгиевич Чернышёв. Приготовления были закончены, провиант погружен, и 20 июня 1782 г. русские корабли покинули рейд Кронштадта. Должное внимание было уделено кадровым вопросам: в плавание на эскадре отправлялись и гардемарины – 81 человек.
В качестве адъютанта Чичагов взял своего сына Павла, будущего адмирала. Начало похода было бурным – 23 июня у острова Гогланд соединение попало в сильный шторм. Ряд кораблей получили повреждения, некоторые лишились якорей. После устранения поломок эскадра продолжила поход. 30 июня состоялось радостное событие: произошла встреча с кораблями контр-адмирала Сухотина, которые возвращались в Кронштадт из Средиземного моря. Воспользовавшись случаем, с них приняли якоря взамен утерянных во время шторма 23 июня.
13 июля 1782 года эскадры Чичагова и Круза прибыли в гавань Копенгагена. Пополнив запасы провизии, они двинулись далее и 27 июля вошли в Каттегат. После его форсирования 1 августа корабли контр-адмирала Круза отправились выполнять поставленную задачу в Атлантике, а Чичагов отвернул к Английскому каналу. В Ла-Манше дули сильные противные ветры, что задержало эскадру. Лишь в начале сентября она оказалась в Бискайском заливе, встретившем ее штормами.
Линейный корабль «Константин» лишился руля и на несколько часов остался неуправляемым. К счастью, непогода улеглась, но сменилась туманом. Как это часто бывает, в условиях плохой видимости часть кораблей отделилась от основной группы. Линейные корабли «Ианнуарий», «Победоносец» и фрегат «Патрикий» дальше следовали к месту назначения самостоятельно. Налившись пресной водой в испанском Кадисе, они впоследствии благополучно прибыли в Ливорно.
Чичагов же с тремя остальными линейными кораблями и одним фрегатом зашел для ремонта и пополнения запасов в Лиссабон. Во время стоянки командующий разрешил гардемаринам осмотреть город. В процессе этого произошел трагический инцидент. Шлюпка с линейного корабля «Константин» была протаранена португальским парусником, который скрылся, не оказав помощи. В итоге семеро гардемаринов и три члена экипажа погибли.
4 октября русские корабли сосредоточились в Ливорно. Только тут Василий Яковлевич Чичагов узнал, что еще 28 июня Высочайшим указом он был произведен в адмиралы и награжден Орденом Святого Александра Невского. Эскадра занялась ремонтом. Тем временем война между Англией с одной стороны и Соединенными Штатами, Францией и Испанией с другой близилась к своему завершению. После поражения британской армии генерала Корнуоллиса в битве при Йорктауне мало кто по обе стороны Атлантики верил в способность Лондона удержать контроль над своими взбунтовавшимися колониями. И хотя Великобритании удалось отыграть некоторое количество очков, одержав решительную победу над французским флотом в Доминиканском сражении (апрель 1782 года) и пленив адмирала де Грасса, повлиять на результат войны это уже не могло.
Французы не смогли перебросить очередную порцию подкреплений в Америку и перехватить инициативу в морских операциях, однако на берегах Темзы склонялись к миру. Серьезных противников, желающих повоевать с Францией, найти не удалось – обычно для подобных целей использовалось либо золото, либо подковерные интриги, а воевать практически в одиночку против нескольких соперников было не в традиции Туманного Альбиона.
Служба русских кораблей в Средиземном море проходила размеренно и спокойно. Ее пребывание в здешних водах затянулось – вскоре между враждующими сторонами начались мирные переговоры, поэтому очередная ротация была отменена по политическим причинам. Екатерина II приняла решение не нагнетать ситуацию. Тем не менее флот на Балтике находился в повышенной боевой готовности на всякий случай – к походу были готовы 15 линейных кораблей, 8 фрегатов и 50 галер. Эскадра Чичагова весь 1783 год базировалась на Средиземном море, регулярно выходила в море и проводила учения.
В феврале 1784 г. поступил, наконец, приказ из Петербурга возвращаться. Война закончилась подписанием Версальского мирного договора, закреплявшего независимость Соединенных Штатов. В мае русские корабли отправились домой и в августе 1784 года вернулись в родной Кронштадт. Адмиралтейств-коллегия отметила, кроме всего прочего, весьма небольшое количество больных среди личного состава, что в то время было значительным достижением. Офицеры и гардемарины получили хороший опыт длительного морского похода вдали от своих берегов.
Эти знания и умения понадобятся русскому флоту очень скоро. На юге империи снова начало пахнуть порохом, и Швеция, наш северный сосед, жаждала реванша.
Адмирал Василий Яковлевич Чичагов. Главное сражение флотоводца
По возвращении из экспедиции по обеспечению вооруженного нейтралитета адмирал Василий Яковлевич Чичагов приступил к работе в Адмиралтейств-коллегии. При этом он формально занимал должность командующего 2-й флотской дивизией. Это были относительно спокойные (по сравнению с предыдущими и будущими) годы службы.
Мало кто сомневался в скорой очередной войне с турками. Отношения между двумя империями оставались более чем напряженными и стремительно портились. Присоединение в 1783 году Крымского полуострова к России было крайне болезненно и враждебно встречено в Стамбуле. Подзуживаемый партией реванша, с одной стороны, и вежливо кивающими послами некоторых западных партнеров – с другой, султан становился все более резким в высказываниях.
На севере обстановка также была далека от спокойствия. Еще десять лет назад, в августе 1772 года под жерлами пушек и при щедром иностранном финансировании король Густав III решил существенно упростить систему государственного обустройства Швеции. Полномочия риксдага были существенно урезаны – он был низведен до совещательного органа, созываемого по приказу монарха. Обожавшему театр королю, очевидно, надоело играть в окружении массовки, и он решил продолжить свое выступление в виде сольного монолога.
Беда для Швеции заключалась еще в том, что ее очередной правитель, кроме увлечения высокими искусствами, питал страсть к военной славе. Шведы начали полномасштабную подготовку к войне, и чем громче лязгала оружием Оттоманская Порта, тем энергичнее стучали шведские топоры, обращая старые дубовые рощи и сосновые леса в линейные корабли и фрегаты.
Осенью 1787 года началась ожидаемая русско-турецкая война. Как и ранее, на Балтике стали готовить к походу эскадру для боевых действий в Архипелаге, фактически в тылу у турок. Однако, в отличие от прошлой войны, на Черном море Россия имела хоть и небольшие, но уже полноценные военно-морские силы, а не только Азовскую флотилию с ее плоскодонными кораблями. Командование новой Архипелагской эскадрой было поручено Самуилу Карловичу Грейгу.
Сведения о вооружении и оснащении русских военных кораблей в Кронштадте и Ревеле шведы использовали в своей информационной подготовке к войне. По всей Балтике были распущены слухи о том, что, дескать, русские готовят свой флот, чтобы внезапно напасть на весьма миролюбивого северного соседа. Под этот шум в Швеции начались мобилизация флота и развертывание армии. Все попытки русской дипломатии подчеркнуть свое миролюбие и уговорить соседей не лезть на рожон к успеху не привели.
Внушительная финансовая помощь от Франции и Турции только укрепляли воинственные амбиции Густава III. В июне 1788 г. шведский король выдвинул России ультиматум: отдать обратно территории в Финляндии, вошедшие в состав России после подписания мирных договоров 1721 и 1743 гг., и всю Карелию. Кроме того, Густав требовал наказать русского посла в Стокгольме графа Андрея Кирилловича Разумовского, поскольку тот сеет смуту и плетет интриги. Настоящей жемчужиной этой сияющей незамутненной глупостью композиции являлось требование возвратить Османской империи Крым. Прочитав этот документ, прусский посол в России граф Келлер высказал серьезные опасения на счет здоровья шведского короля, особенно его психической составляющей. Так началась последняя из трех в XVIII веке русско-шведская война.
Балтика снова в огне
План шведского командования был прост и агрессивен. Вначале русскому флоту до́лжно было навязать сражение в Финском заливе и, после его несомненного победного результата, атаковать и сжечь Кронштадт. В это же время гребной флот осуществил бы десантную операцию с целью захвата Гельсингфорса. Уверенность в успехе базировалась не только на желании Густава III встать в истории в один ряд со своими знаменитыми предками, но и отличным состоянием шведского флота. Полностью боеготовый, снаряженный и укомплектованный обученными экипажами, на начало войны он имел 26 линейных кораблей и 14 фрегатов.
На бумаге русский флот имел 46 линейных кораблей и 15 фрегатов. Однако далеко не все из них находились в боеспособном состоянии. Так что по количеству кораблей силы сторон были в целом сопоставимы. Конкретный план войны со шведами также отсутствовал, несмотря на устойчивое похолодание русско-шведских отношений, начиная с середины 1770-х гг. Возможно, в Петербурге рассчитывали на проблески здравого смысла у короля-театрала. Но Густав жаждал бенефиса – и непременно в Зимнем дворце. Когда началась война, было решено вывести флот в море, найти неприятеля и нанести ему решительное поражение.
После получения сообщения о начале боевых действий русскому флоту было приказано готовиться к выходу из Кронштадта. Во главе него Екатерина II поставила адмирала Самуила Карловича Грейга, который до этого момента являлся командующим так и не состоявшейся Средиземноморской экспедиции. Разумеется, Грейг не мог сразу выполнить поставленную задачу – далеко не все корабли были готовы, а команды – укомплектованы. 28 июня Грейг наконец-то вывел свой флот в море, имея в распоряжении 17 линейных кораблей и 7 фрегатов.
А что же Чичагов? С началом войны главная должность командующего действующим флотом обошла адмирала – императрица назначила Грейга. Василий Яковлевич посчитал себя обиженным из-за того, что ему предпочли иностранца, и сказался больным. Чичагов считал, что своим неназначением он был обязан большой и довольно шустрой «иностранной партии», толкущейся возле русского трона. Тот факт, что не он, а Грейг возглавил флот в новой войне, тем не менее не вызвало неприязни между двумя заслуженными адмиралами. Чичагов высоко оценил победу, одержанную Грейгом у Гогланда, которая фактически сорвала шведский план войны в 1788 году. Неприятельский флот поспешил укрыться за крепкими фортами Свеаборга, Грейг в свою очередь взял этот порт в полную блокаду. Однако во время блокирования порта Самуил Карлович тяжело заболел и 15 октября 1788 года скончался в Ревеле, куда его спешно доставил флагманский корабль «Ростислав».
Принявший командование над флотом контр-адмирал Тимофей Гаврилович Козлянинов вскоре свернул блокаду Свеаборга и отправился на зимовку в гавани Кронштадта и Ревеля. Воспользовавшись полученной возможностью, шведский флот смог перейти в Карлскруну, выскользнув из ловушки.
Кампания 1789 года представлялась в сложившихся условиях весьма не простой. Требовалось объединить Кронштадтскую, Ревельскую эскадры и отряд кораблей под командованием вице-адмирала Вилима Петровича Фондезина, стоявшего в Копенгагене, прежде чем противник, превосходящий каждое из этих соединений в отдельности, сам выйдет в море и атакует. Из всех возможных кандидатур императрица Екатерина II однозначно выбрала Василия Яковлевича Чичагова.
Во главе флота
Адмирал прибыл в Ревель для того, чтобы принять участие в похоронах Самуила Карловича Грейга. Вскоре Чичагов получил Рескрипт от 27 ноября 1788 г., согласно которому его назначали командовать Ревельской эскадрой и самим портом. Разумеется, всякую «хворь» у Василия Яковлевича как рукой сняло.
Вверенное ему хозяйство адмирал нашел в весьма запущенном состоянии. Ревельский порт длительное время использовался большей частью в коммерческих целях, преимущественно для вывоза зерна, и в таком качестве мало был пригоден к базированию крупной эскадры. Пришлось заниматься восстановлением и реконструкцией портовых сооружений, был построен водопровод. В городе не было подходящего здания для оборудования госпиталя, и императрица передала для этой цели недавно отремонтированный дворец.
Чичагов много делал для повышения боеготовности вверенной ему эскадры в условиях постоянной нехватки необходимых ресурсов и материалов. Весной 1789 г. Василия Яковлевича вызвали в Санкт-Петербург, где и довели до сведения указ Екатерины о назначении его командующим флотом. Под командованием Чичагова теперь находилась не только Ревельская, но и Кронштадтская эскадра, а также отряд русских кораблей в Копенгагене.
Подготовка к предстоящей кампании шла полным ходом. В мае 1789 г. в Ревель прибыла Кронштадтская эскадра под командованием контр-адмирала Алексея Григорьевича Спиридова, сына героя Чесмы. 2 июля русский флот вышел в море. Чичагов имел в своем распоряжении 19 линейных кораблей, 5 фрегатов, 2 бомбардирских корабля и несколько госпитальных и транспортных судов.
Встреча с противником, который, по данным разведки, уже покинул Карлскруну, состоялась 14 июля у острова Эланд. Шведский флот под командованием герцога Сёдерманландского имел в своем составе 21 линейный корабль и 8 фрегатов, два из которых являлись большими двухдечными. По количеству артиллерии русская сторона имела паритет с противником.
На следующий день 15 июля оба противоборствующих флота выстроились в кильватерные колонны и, следуя параллельно друг другу, завязали перестрелку, которая длилась более 6 часов. С наступлением ночи бой затих сам собой, утром шведский флот, не желая продолжения, ушел в Карлскруну. Потерь в кораблях стороны не понесли, лишь некоторые получили незначительные повреждения. Несмотря на неопределенные тактические результаты, стратегический успех был за русской стороной. Так как шведы ушли, Чичагов беспрепятственно встретил отряд кораблей из Копенгагена, что ощутимо увеличило его наличные силы. Не встретив более врага, в августе русская объединенная эскадра прибыла на Ревельский рейд.=
Действия адмирала Чичагова в Эландском сражении вызвали острое недовольство Екатерины II. Императрица предписала Военному совету разобраться с этим делом. В своем письме она указывала, «что шведы атаковали его, а не он их». Бой свелся к ленивой и малорезультативной перестрелке, в результате которой «потерян капитан бригадирского ранга и несколько сот прочих воинов без всякой пользы Империи». К слову сказать, линейный корабль «Дерись», понесший наибольшие потери среди эскадры Чичагова (15 убитых и около 30 раненых), пострадал вовсе не от шведских ядер, а от трех собственных разорвавшихся пушек.
Несмотря на гнев государыни, казавшийся некоторым историкам справедливым, Военный совет, изучив подробности Эландского сражения, вынес оправдательный вердикт, указав, что в данной ситуации Чичагов действовал в рамках данных ему инструкций. Действительно, адмирал беспрепятственно встретил копенгагенский отряд и сопроводил его в Кронштадт, отбив перед этим нападение, впрочем, вялое, шведского флота. Чичагов остался на занимаемой им должности и, как оказалось впоследствии, не зря.
Решающие сражения
В кампанию 1790 года король-театрал еще не утратил желания сыграть свой бенефис в Петербурге. Тому способствовали некоторые обстоятельства. Шведский флот за счет довольно щедрых английских субсидий пополнился новыми кораблями. Под давлением Англии и отчасти Пруссии союзная России Дания «выразила сожаление» и вышла из означенного союза. Густав III знал, что Россия воюет на два фронта, и не терял веры в победу. Екатерина II в своем успехе также не сомневалась – ее просто раздражала медлительность достижения этого успеха, тем более что с южного театра военных действий регулярно приходили рапорты об очередных победах.
России нужен был решительный перелом в войне со Швецией. От Чичагова и флота под его командованием требовалось надежно прикрыть воды Финского залива, пока русский шхерный флот перережет водные коммуникации, по которым снабжалась шведская армия в Финляндии, а далее, разбуженный от зимней спячки, граф Мусин-Пушкин, командующий сухопутной армией, проявит некоторое подобие решительных действий.
Василию Яковлевичу нелегко дался 1789 год: недовольство императрицы, впрочем, впоследствии нейтрализованное, затем 17 ноября скончался его сын Григорий, бывший при нем адъютантом. В кампанию 1790 года его место занял следующий сын Чичагова – Василий, переведенный из гвардии. Кроме того, еще один Чичагов-младший, Павел, командовал флагманским линейным кораблем во флоте отца.
Шведы с начала кампании стали проявлять активность. Вышедший из Карлскруны вражеский флот в составе 22 линейных кораблей, 4 фрегатов и нескольких более мелких судов 2 мая 1790 года появился в виду Ревельского рейда. Эскадра под командованием Чичагова, которая стояла на якорях в ожидании подкреплений из Кронштадта, насчитывала 9 линейных кораблей, 5 фрегатов и 2 бомбардирских корабля. Несмотря на ощутимое превосходство в силах, Карлу Сёдерманландскому не удалось достичь хоть какого-то успеха – Чичагов успешно отбил все атаки вдвое превосходящего противника.
Попытка попробовать на крепость ревельский орех обошлась шведскому флоту в два «сломанных зуба». Один линейный корабль, «Принц Карл», был поврежден и сдался. Второй, «Раксен Стендер», сел на риф и был сожжен собственной командой. Несколько других кораблей получили повреждения. Победа Чичагова была полной – за Ревельское сражение он был награжден Орденом Андрея Первозванного.
Следующий раз Василий Яковлевич встретился с врагом 22 июня 1790 года в Выборгском заливе. Под его командованием были уже и Ревельская, и Кронштадтская эскадры в составе 27 линейных кораблей, 5 фрегатов, 8 гребных фрегатов и некоторого количества более мелких кораблей. В операции также принял участие русский гребной флот под командованием принца Нассау-Зигена. Шведский флот насчитывал 22 линейных корабля, 10 фрегатов и около 200 гребных кораблей и судов шхерного флота.
В результате прорыва вражеского флота из Выборгского залива произошло ожесточенное сражение, итогом которого стала вновь полная победа русской стороны. Король Густав III в этот день лишился 7 линейных кораблей, 3 фрегатов и 54 гребных и вспомогательных судов. Потери личного состава достигали около 2 тыс. пленных и несколько тысяч погибших. Урон русской стороны исчислялся сотней убитых и двумя сотнями раненых. Из-за традиционно осторожной, тщательно просчитанной и неторопливой манеры вести сражения, свойственной Чичагову, шведскому флоту все-таки удалось укрыться в Свеаборге и Роченсальме. Флотоводец не реализовал возможность полностью уничтожить вражеские военно-морские силы и одним ударом выиграть войну. Тем не менее за эту победу адмирал первым из моряков был награжден орденом Святого Георгия I степени.
Последние годы
Отгремела война со Швецией – горячая от вредных мечтаний голова короля Густава III была, наконец, охлаждена Верельским миром. Адмирал Чичагов фактически командовал Балтийским флотом на протяжении 1791–1795 гг. Международная обстановка была чрезвычайно сложной – начало революционных войн во Франции, восстание в Польше требовали поддерживать постоянную боеготовность флота. Адмирал Чичагов постоянно выводил свои корабли в море, занимаясь учебой и боевой подготовкой.
Начиная с 1794 г., Василий Яковлевич работал в специальной комиссии, утверждавшей штаты Черноморского флота. С вступившим на престол в ноябре 1796 года Павлом I у старого моряка отношения не сложились – в 1797-м он по собственному желанию был уволен в отставку. По мнению его сына Павла, адмирал ушел с флота из-за нежелания подчиняться инструкциям императорского любимца Г. Г. Кушелёва на морских маневрах в июле 1797 года – Григорий Григорьевич когда-то служил у Чичагова мичманом.
Последние годы жизни моряк, полярный исследователь и флотоводец прожил в своем имении. При Павле I Чичагов находился фактически в опале – ему не разрешали приезжать в Петербург даже для свидания с сыном. Скончался 4 апреля 1809 года и похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской Лавры. На его памятнике выбиты строки, написанные Екатериной II после Ревельского сражения: «С тройною силою шли шведы на него. Узнав, он рек: Бог защитник мой. Не проглотят они нас. Отразив, пленил и победы получил».
Выборгское сражение. Художник В. М. Петров-Маслаков
Мало кто сомневался в скорой очередной войне с турками. Отношения между двумя империями оставались более чем напряженными и стремительно портились. Присоединение в 1783 году Крымского полуострова к России было крайне болезненно и враждебно встречено в Стамбуле. Подзуживаемый партией реванша, с одной стороны, и вежливо кивающими послами некоторых западных партнеров – с другой, султан становился все более резким в высказываниях.
На севере обстановка также была далека от спокойствия. Еще десять лет назад, в августе 1772 года под жерлами пушек и при щедром иностранном финансировании король Густав III решил существенно упростить систему государственного обустройства Швеции. Полномочия риксдага были существенно урезаны – он был низведен до совещательного органа, созываемого по приказу монарха. Обожавшему театр королю, очевидно, надоело играть в окружении массовки, и он решил продолжить свое выступление в виде сольного монолога.
Беда для Швеции заключалась еще в том, что ее очередной правитель, кроме увлечения высокими искусствами, питал страсть к военной славе. Шведы начали полномасштабную подготовку к войне, и чем громче лязгала оружием Оттоманская Порта, тем энергичнее стучали шведские топоры, обращая старые дубовые рощи и сосновые леса в линейные корабли и фрегаты.
Осенью 1787 года началась ожидаемая русско-турецкая война. Как и ранее, на Балтике стали готовить к походу эскадру для боевых действий в Архипелаге, фактически в тылу у турок. Однако, в отличие от прошлой войны, на Черном море Россия имела хоть и небольшие, но уже полноценные военно-морские силы, а не только Азовскую флотилию с ее плоскодонными кораблями. Командование новой Архипелагской эскадрой было поручено Самуилу Карловичу Грейгу.
Сведения о вооружении и оснащении русских военных кораблей в Кронштадте и Ревеле шведы использовали в своей информационной подготовке к войне. По всей Балтике были распущены слухи о том, что, дескать, русские готовят свой флот, чтобы внезапно напасть на весьма миролюбивого северного соседа. Под этот шум в Швеции начались мобилизация флота и развертывание армии. Все попытки русской дипломатии подчеркнуть свое миролюбие и уговорить соседей не лезть на рожон к успеху не привели.
Внушительная финансовая помощь от Франции и Турции только укрепляли воинственные амбиции Густава III. В июне 1788 г. шведский король выдвинул России ультиматум: отдать обратно территории в Финляндии, вошедшие в состав России после подписания мирных договоров 1721 и 1743 гг., и всю Карелию. Кроме того, Густав требовал наказать русского посла в Стокгольме графа Андрея Кирилловича Разумовского, поскольку тот сеет смуту и плетет интриги. Настоящей жемчужиной этой сияющей незамутненной глупостью композиции являлось требование возвратить Османской империи Крым. Прочитав этот документ, прусский посол в России граф Келлер высказал серьезные опасения на счет здоровья шведского короля, особенно его психической составляющей. Так началась последняя из трех в XVIII веке русско-шведская война.
Балтика снова в огне
План шведского командования был прост и агрессивен. Вначале русскому флоту до́лжно было навязать сражение в Финском заливе и, после его несомненного победного результата, атаковать и сжечь Кронштадт. В это же время гребной флот осуществил бы десантную операцию с целью захвата Гельсингфорса. Уверенность в успехе базировалась не только на желании Густава III встать в истории в один ряд со своими знаменитыми предками, но и отличным состоянием шведского флота. Полностью боеготовый, снаряженный и укомплектованный обученными экипажами, на начало войны он имел 26 линейных кораблей и 14 фрегатов.
На бумаге русский флот имел 46 линейных кораблей и 15 фрегатов. Однако далеко не все из них находились в боеспособном состоянии. Так что по количеству кораблей силы сторон были в целом сопоставимы. Конкретный план войны со шведами также отсутствовал, несмотря на устойчивое похолодание русско-шведских отношений, начиная с середины 1770-х гг. Возможно, в Петербурге рассчитывали на проблески здравого смысла у короля-театрала. Но Густав жаждал бенефиса – и непременно в Зимнем дворце. Когда началась война, было решено вывести флот в море, найти неприятеля и нанести ему решительное поражение.
После получения сообщения о начале боевых действий русскому флоту было приказано готовиться к выходу из Кронштадта. Во главе него Екатерина II поставила адмирала Самуила Карловича Грейга, который до этого момента являлся командующим так и не состоявшейся Средиземноморской экспедиции. Разумеется, Грейг не мог сразу выполнить поставленную задачу – далеко не все корабли были готовы, а команды – укомплектованы. 28 июня Грейг наконец-то вывел свой флот в море, имея в распоряжении 17 линейных кораблей и 7 фрегатов.
А что же Чичагов? С началом войны главная должность командующего действующим флотом обошла адмирала – императрица назначила Грейга. Василий Яковлевич посчитал себя обиженным из-за того, что ему предпочли иностранца, и сказался больным. Чичагов считал, что своим неназначением он был обязан большой и довольно шустрой «иностранной партии», толкущейся возле русского трона. Тот факт, что не он, а Грейг возглавил флот в новой войне, тем не менее не вызвало неприязни между двумя заслуженными адмиралами. Чичагов высоко оценил победу, одержанную Грейгом у Гогланда, которая фактически сорвала шведский план войны в 1788 году. Неприятельский флот поспешил укрыться за крепкими фортами Свеаборга, Грейг в свою очередь взял этот порт в полную блокаду. Однако во время блокирования порта Самуил Карлович тяжело заболел и 15 октября 1788 года скончался в Ревеле, куда его спешно доставил флагманский корабль «Ростислав».
Принявший командование над флотом контр-адмирал Тимофей Гаврилович Козлянинов вскоре свернул блокаду Свеаборга и отправился на зимовку в гавани Кронштадта и Ревеля. Воспользовавшись полученной возможностью, шведский флот смог перейти в Карлскруну, выскользнув из ловушки.
Вид Свеаборга. Художник С. В. Пен
Кампания 1789 года представлялась в сложившихся условиях весьма не простой. Требовалось объединить Кронштадтскую, Ревельскую эскадры и отряд кораблей под командованием вице-адмирала Вилима Петровича Фондезина, стоявшего в Копенгагене, прежде чем противник, превосходящий каждое из этих соединений в отдельности, сам выйдет в море и атакует. Из всех возможных кандидатур императрица Екатерина II однозначно выбрала Василия Яковлевича Чичагова.
Во главе флота
Адмирал прибыл в Ревель для того, чтобы принять участие в похоронах Самуила Карловича Грейга. Вскоре Чичагов получил Рескрипт от 27 ноября 1788 г., согласно которому его назначали командовать Ревельской эскадрой и самим портом. Разумеется, всякую «хворь» у Василия Яковлевича как рукой сняло.
Вверенное ему хозяйство адмирал нашел в весьма запущенном состоянии. Ревельский порт длительное время использовался большей частью в коммерческих целях, преимущественно для вывоза зерна, и в таком качестве мало был пригоден к базированию крупной эскадры. Пришлось заниматься восстановлением и реконструкцией портовых сооружений, был построен водопровод. В городе не было подходящего здания для оборудования госпиталя, и императрица передала для этой цели недавно отремонтированный дворец.
Чичагов много делал для повышения боеготовности вверенной ему эскадры в условиях постоянной нехватки необходимых ресурсов и материалов. Весной 1789 г. Василия Яковлевича вызвали в Санкт-Петербург, где и довели до сведения указ Екатерины о назначении его командующим флотом. Под командованием Чичагова теперь находилась не только Ревельская, но и Кронштадтская эскадра, а также отряд русских кораблей в Копенгагене.
Подготовка к предстоящей кампании шла полным ходом. В мае 1789 г. в Ревель прибыла Кронштадтская эскадра под командованием контр-адмирала Алексея Григорьевича Спиридова, сына героя Чесмы. 2 июля русский флот вышел в море. Чичагов имел в своем распоряжении 19 линейных кораблей, 5 фрегатов, 2 бомбардирских корабля и несколько госпитальных и транспортных судов.
Встреча с противником, который, по данным разведки, уже покинул Карлскруну, состоялась 14 июля у острова Эланд. Шведский флот под командованием герцога Сёдерманландского имел в своем составе 21 линейный корабль и 8 фрегатов, два из которых являлись большими двухдечными. По количеству артиллерии русская сторона имела паритет с противником.
На следующий день 15 июля оба противоборствующих флота выстроились в кильватерные колонны и, следуя параллельно друг другу, завязали перестрелку, которая длилась более 6 часов. С наступлением ночи бой затих сам собой, утром шведский флот, не желая продолжения, ушел в Карлскруну. Потерь в кораблях стороны не понесли, лишь некоторые получили незначительные повреждения. Несмотря на неопределенные тактические результаты, стратегический успех был за русской стороной. Так как шведы ушли, Чичагов беспрепятственно встретил отряд кораблей из Копенгагена, что ощутимо увеличило его наличные силы. Не встретив более врага, в августе русская объединенная эскадра прибыла на Ревельский рейд.=
Линейный корабль «Густав IV Адольф». Художник Якоб Хагг
Действия адмирала Чичагова в Эландском сражении вызвали острое недовольство Екатерины II. Императрица предписала Военному совету разобраться с этим делом. В своем письме она указывала, «что шведы атаковали его, а не он их». Бой свелся к ленивой и малорезультативной перестрелке, в результате которой «потерян капитан бригадирского ранга и несколько сот прочих воинов без всякой пользы Империи». К слову сказать, линейный корабль «Дерись», понесший наибольшие потери среди эскадры Чичагова (15 убитых и около 30 раненых), пострадал вовсе не от шведских ядер, а от трех собственных разорвавшихся пушек.
Несмотря на гнев государыни, казавшийся некоторым историкам справедливым, Военный совет, изучив подробности Эландского сражения, вынес оправдательный вердикт, указав, что в данной ситуации Чичагов действовал в рамках данных ему инструкций. Действительно, адмирал беспрепятственно встретил копенгагенский отряд и сопроводил его в Кронштадт, отбив перед этим нападение, впрочем, вялое, шведского флота. Чичагов остался на занимаемой им должности и, как оказалось впоследствии, не зря.
Решающие сражения
В кампанию 1790 года король-театрал еще не утратил желания сыграть свой бенефис в Петербурге. Тому способствовали некоторые обстоятельства. Шведский флот за счет довольно щедрых английских субсидий пополнился новыми кораблями. Под давлением Англии и отчасти Пруссии союзная России Дания «выразила сожаление» и вышла из означенного союза. Густав III знал, что Россия воюет на два фронта, и не терял веры в победу. Екатерина II в своем успехе также не сомневалась – ее просто раздражала медлительность достижения этого успеха, тем более что с южного театра военных действий регулярно приходили рапорты об очередных победах.
России нужен был решительный перелом в войне со Швецией. От Чичагова и флота под его командованием требовалось надежно прикрыть воды Финского залива, пока русский шхерный флот перережет водные коммуникации, по которым снабжалась шведская армия в Финляндии, а далее, разбуженный от зимней спячки, граф Мусин-Пушкин, командующий сухопутной армией, проявит некоторое подобие решительных действий.
Василию Яковлевичу нелегко дался 1789 год: недовольство императрицы, впрочем, впоследствии нейтрализованное, затем 17 ноября скончался его сын Григорий, бывший при нем адъютантом. В кампанию 1790 года его место занял следующий сын Чичагова – Василий, переведенный из гвардии. Кроме того, еще один Чичагов-младший, Павел, командовал флагманским линейным кораблем во флоте отца.
Шведы с начала кампании стали проявлять активность. Вышедший из Карлскруны вражеский флот в составе 22 линейных кораблей, 4 фрегатов и нескольких более мелких судов 2 мая 1790 года появился в виду Ревельского рейда. Эскадра под командованием Чичагова, которая стояла на якорях в ожидании подкреплений из Кронштадта, насчитывала 9 линейных кораблей, 5 фрегатов и 2 бомбардирских корабля. Несмотря на ощутимое превосходство в силах, Карлу Сёдерманландскому не удалось достичь хоть какого-то успеха – Чичагов успешно отбил все атаки вдвое превосходящего противника.
Ревельский бой. Художник А. П. Боголюбов
Попытка попробовать на крепость ревельский орех обошлась шведскому флоту в два «сломанных зуба». Один линейный корабль, «Принц Карл», был поврежден и сдался. Второй, «Раксен Стендер», сел на риф и был сожжен собственной командой. Несколько других кораблей получили повреждения. Победа Чичагова была полной – за Ревельское сражение он был награжден Орденом Андрея Первозванного.
Следующий раз Василий Яковлевич встретился с врагом 22 июня 1790 года в Выборгском заливе. Под его командованием были уже и Ревельская, и Кронштадтская эскадры в составе 27 линейных кораблей, 5 фрегатов, 8 гребных фрегатов и некоторого количества более мелких кораблей. В операции также принял участие русский гребной флот под командованием принца Нассау-Зигена. Шведский флот насчитывал 22 линейных корабля, 10 фрегатов и около 200 гребных кораблей и судов шхерного флота.
В результате прорыва вражеского флота из Выборгского залива произошло ожесточенное сражение, итогом которого стала вновь полная победа русской стороны. Король Густав III в этот день лишился 7 линейных кораблей, 3 фрегатов и 54 гребных и вспомогательных судов. Потери личного состава достигали около 2 тыс. пленных и несколько тысяч погибших. Урон русской стороны исчислялся сотней убитых и двумя сотнями раненых. Из-за традиционно осторожной, тщательно просчитанной и неторопливой манеры вести сражения, свойственной Чичагову, шведскому флоту все-таки удалось укрыться в Свеаборге и Роченсальме. Флотоводец не реализовал возможность полностью уничтожить вражеские военно-морские силы и одним ударом выиграть войну. Тем не менее за эту победу адмирал первым из моряков был награжден орденом Святого Георгия I степени.
Последние годы
Отгремела война со Швецией – горячая от вредных мечтаний голова короля Густава III была, наконец, охлаждена Верельским миром. Адмирал Чичагов фактически командовал Балтийским флотом на протяжении 1791–1795 гг. Международная обстановка была чрезвычайно сложной – начало революционных войн во Франции, восстание в Польше требовали поддерживать постоянную боеготовность флота. Адмирал Чичагов постоянно выводил свои корабли в море, занимаясь учебой и боевой подготовкой.
Надгробный памятник В. Я. Чичагову
Начиная с 1794 г., Василий Яковлевич работал в специальной комиссии, утверждавшей штаты Черноморского флота. С вступившим на престол в ноябре 1796 года Павлом I у старого моряка отношения не сложились – в 1797-м он по собственному желанию был уволен в отставку. По мнению его сына Павла, адмирал ушел с флота из-за нежелания подчиняться инструкциям императорского любимца Г. Г. Кушелёва на морских маневрах в июле 1797 года – Григорий Григорьевич когда-то служил у Чичагова мичманом.
Последние годы жизни моряк, полярный исследователь и флотоводец прожил в своем имении. При Павле I Чичагов находился фактически в опале – ему не разрешали приезжать в Петербург даже для свидания с сыном. Скончался 4 апреля 1809 года и похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской Лавры. На его памятнике выбиты строки, написанные Екатериной II после Ревельского сражения: «С тройною силою шли шведы на него. Узнав, он рек: Бог защитник мой. Не проглотят они нас. Отразив, пленил и победы получил».
Свежие комментарии