На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Давид Смолянский
    Что значит как справляются!? :) С помощью рук! :) Есть и др. способы, как без рук, так и без женщин! :) Рекомендации ...Секс и мастурбаци...
  • Давид Смолянский
    Я не специалист и не автор статьи, а лишь скопировал её.Древнегреческие вазы
  • кира божевольная
    всем доброго дня! не могли бы вы помочь с расшифровкой символов и мотивов на этой вазе?Древнегреческие вазы

А.М. Ременников. Борьба племён Северного Причерноморья с Римом в III веке. Главы 4,5.

Военные поражения римлян и война 253 года со скифами

А.М. Ременников. Борьба племён Северного Причерноморья с Римом в III веке.
Войны на нижнем Дунае в 50-е годы III века н.э. и овладение скифами Дакией и Северных Побережьем Чёрного моря Военные поражения римлян в борьбе с Персией и германскими племенами. Война 253 года между римлянами и скифами.

Поражение римлян в битве со скифами под Абриттом — это та грань, за которой в Римской империи начинается резкое усиление кризиса III века. В провинциях империи свирепствовала чума; вооруженные силы Рима были страшно ослаблены как войнами на Дунайской границе, так и кампаниями на Востоке; хозяйственная жизнь приходила во всё большее расстройство. После гибели императора Деция уцелевшая часть римской армии провозгласила императором его ближайшего сподвижника — полководца Требониана Галла, который признал своим соправителем сына Деция — Гостилиана. Авторитет центральной власти в Риме был подорван, преемник Деция Требониан Галл не пользовался популярностью ни в армии, ни среди гражданского населения — его считали виновником гибели императора Деция, приписывали ему беды, постигшие империю.

Менее чем два года спустя после поражения при Абритте, против Галла восстали легионы в Мёзии, Галл погиб в борьбе, но и новый император Эмилиан правил всего лишь несколько месяцев, после чего и он был свергнут войсками, расположенными на Рейне. Поражение римлян на Дунае, а затем и взрывы внутренней борьбы повлекли за собой активизацию всех внешних врагов Рима. Как и двадцать лет назад, на римскую империю одновременно и дружно напали персы, германцы, «скифы».

В период, когда на Дунае следовала одна война за другой (245—247 годов, 248 года, 250—251 годов), на Востоке, после мира, заключенного Филиппом Арабом с персами, было относительно спокойно. Однако, это было спокойствие перед бурей. Сын Ормизда II, персидский царь Шапур, из династии Сасанидов, правил в 240/243 — 272/273 годах, воспользовавшись передышкой, успешно подавил волнения внутри страны и даже расширил территорию Персии за счёт соседних племён. Упрочив своё положение, царь Шапур начал строить планы возобновления войны с Римом. Первым объектом политики экспансии персидского царя Шапура стала Армения. Риму, занятому борьбой на Дунае, было трудно оказать ему серьезное противодействие. Царь Шапур, используя междоусобицу среди армянской правящей верхушки, сверг покорного римлянам царя Хозроя Армянского, а затем изгнать из страны его сына и наследника Тиридата. Армения была оккупирована персидскими войсками.

Таким образом, Армения — сильнейший бастион римской обороны на Востоке и плацдарм для действий против Месопотамии и Сирии оказался в руках персов, и уже в правление Галла персы напали на Месопотамию и осадили Низибис. Началась новая многолетняя война Рима с Персией, в которой перевес был на стороне персов. Персы, развивая своё наступление, взяли Низибис: их отряды прорвались в Каппадокию и Сирию.Успешная оборона Эмесы, предпринятая местным населением под руководством Урания Антонина, не могла существенно изменить положения. Римское владычество на Востоке находилось под угрозой. Персам удалось овладеть важнейшим опорным пунктом римлян в восточных провинциях — Антиохией — столицей Сирии.

Время взятия Антиохии Шапуром вызывает разногласия, но поскольку дата падения Антиохии имеет существенное значение для определения времени первых морских походов, на ней следует остановиться особо. Единственное указание на время падения Антиохии имеется у Малалы, но, к сожалению, сообщаемая им (в Антиохийской эре) дата явно искажена (τ’.δ’). При переводе этой даты в обычное летосчисление получается 265—266 годы, то есть тот период, когда персы, после блестящих успехов римской армии Одоната, не могли и думать ни о каких наступательных действиях. Учёные, пытаясь восстановить истинную дату, предлагают — 255—256 годы или 261—262 годы н. э. Самым правильным будет предположение о том, что сирийская столица Антиохия дважды попадала в руки персов — первый раз в 255—256 годах, второй раз — в 261—262 годах. О первом падении Антиохии имеется упоминание у Зосима; он же рассказывает и о мерах, принятых императором Валерианом, для восстановления пострадавшего от войны города.

Таким образом, всего три года спустя после возобновления войны с Римом персы одержали над ним крупные победы. Требовались неотложные меры к тому, чтобы хоть в какой-то мере восстановить положение. Стало совершенно очевидным, что, в условиях разбросанности и большой протяженности фронтов, руководство из одного центра не представлялось возможным и для успеха дела римлянам необходимо разграничение сфер военного руководства. Того же требовала и борьба с внутренними волнениями. Первым шагом римлян было разделение военного командования для Запада и Востока.Император Валериан и произвёл эту реформу, оставив Галлиену руководство на Западе, сам он направился на Восток. О его деятельности на Востоке в этот период сохранились крайне скудные известия; во всяком случае, Валериану удалось, задержать дальнейшее наступление персов. Уже одно возобновление войны с Персией было для империи тягчайшим ударом. Но этим дело не ограничилось — не меньшая угроза возникла на Рейне и на Верхнем Дунае.

Поражение, которое германцы понесли от Максимина, долго удерживало их от нападений на империю, и в 40-е годы III века н. э. можно говорить лишь об отдельных эпизодических столкновениях с германскими племенами, причём римская граница в этот период не подверглась серьезной опасности. Положение резко изменилось в начале 50-х годов III века н. э. Германны успели оправиться от поражений 30-х годов III в. н. э., силы их значительно возросли; наряду со старыми племенными союзами появились новые, мощные племенные образования. На берегах Нижнего Рейна создалось франкское объединение племён, в состав которого вошли многие готские племена: хамавы, сикамбры, узипеты, бруктеры и другие племена. Уже два года спустя после битвы при Абритте германцы возобновляют свой вторжения через границы Римской империи. Летом 253 года полководец Валериан, находясь в пограничной рейнско-ретийской территории, готовился к походу против «варваров». Бои кипели, видимо, в том же 253 году; первые удары германцев пришлись на пограничные римские провинции: Нижнюю и Верхнюю Германию, Рецию и Норик. Возникла угроза для галльских провинций. В ходе своего наступления германские племена уничтожили предмостные укрепления римлян, расположенные на левом берегу Рейна, почти полностью разгромили укрепления рейнского лимеса и тем самым проложили себе дорогу в глубинные области империи. Галлиен был вынужден лично взять на себя оборону Галлии, поручив своим полководцам борьбу с задунайскими племенами.

Омо в своей работе, посвященной Галлиену, восторженно говорит о успехах римского полководца в борьбе с германцами, об их «истреблении» и «блестящих» победах Галлиена. С этим вряд ли можно согласиться. Сам Омо признает, что многие римские укрепления попали в руки германцев, что оборонительная «линия германо-рецийского лимеса форсировалась повсюду». Вместе с тем, из повествования Зосима явствует, что все усилия Галлиена были направлены на то, чтобы удержать за римлянами важнейшие переправы через Рейн, помешать дальнейшему проникновению германцев на римскую территорию. Однако,Галлиену пришлось отказаться от чисто военного метода и прибегнуть к средствам дипломатии. По сообщению того же Зосима, Галлиен заключил договор с некоторыми германскими вождями, явно пытаясь противопоставить одних противников другим, это достигалось путём крупных уступок со стороны Рима. Придерживаясь подобной же политики «разделяй и властвуй» и на Среднем Дунае, Галлиен заключил договор с маркоманнским вождем Атталом,причем маркоманны получали земли для поселения и вступали с Римом в военный союз.

Нехватка вооруженных сил и растущий перевес врагов были главной причиной этой, очень опасной для Рима, дипломатии. Тем не менее, сама обстановка толкала римлян на подобную политику уступок. Опасность грозила римской империи отовсюду: ожесточенно нападали на империю и племена на Среднем Дунае, особенно квады и языги; объектом их нападений явилась Паннония: борьба германских племен на Рейне через посредство маркоманнов, языгов, квадов сливалась с борьбой «скифских» племён Причерноморья. Под ударами оказались и африканские провинции Рима: в 254—255 годах происходят сильные нападения на Нумидию, причём вторгшиеся племена получали поддержку от низов местного населения.

На Нижнем Дунае вновь резко возросла активность скифо-сарматских племён. О новых войнах на Дунае сообщают ценные сведения византийские историки Зонара и Зосим. Это, прежде всего, их рассказ об успехе Омилиана в войне со «скифами», затем сведения о развитии военных действий на Дунае в период вспыхнувшей в Риме междоусобной борьбы. Зонара и Зосим называют здесь точно районы военных действий, рассказывают подробно об оборонительных мероприятиях в Греции; их рассказ о войнах тесно переплетается с повествованием о внутренних римских событиях, причём данные историков о внутриполитическом положении империи подтверждаются как латинскими авторами, так и материалами нумизматики.

Ход военных событий, на основе свидетельств этих двух авторов (Зонара и Зосим), представляется следующим образом. Первые полтора-два года после битвы под Абриттом и мира, заключенного Галлом, на дунайской границе было сравнительно спокойно, ибо карпыуже во второй раз явились к Эмилиану за ежегодной данью, обусловленной мирным договором. Этот мир, конечно, не мог быть прочным, особенно учитывая бедственное положение римской империи, дальнейшее усиление «скифских» племён и их вековую ненависть к Риму. Тем не менее, необходимость для карпов некоторой передышки после огромного напряжения войн 248 года и 250—251 годов и получаемая ими дань от римлян могли бы заставить карпов не возобновлять борьбу, если бы не действия Эмилиана, наместника провинции Нижней Мёзии.

Эмилиан, то ли по указанию Рима, то ли по собственной инициативе, уменьшил размер ежегодной дани карпам. Учитывая новые большие расходы на борьбу с Персией и тяжелое финансовое состояние империи, шаг этот являлся вполне понятным, тем более, что выплата дани скифам постоянно напоминала и свидетельствовала о позоре поражения римлян в войне 251 года. Однако послы карпов, прибывшие в Мёзию за получением дани, были крайне раздражены подобным нарушением договора со стороны римлян и удалились с угрозами. Война стала неизбежной. Эмилиан, очевидно, понял это и провёл подготовку к отражению нападения. Труднее всего было поднять дух солдат, которые после Абритта с ужасом думали о новой встрече со страшным врагом. Эмилиан добился своей цели, подкрепив рассуждения о достоинстве римского имени обещанием отдать солдатам римской армии всю ту дань, которая предназначалась для скифов. Между тем карпы не замедлили с вторжением на римскую территорию. Это нападение произошловесной 253 года, если учесть, что после своего успеха Эмилиан был провозглашен императором не сразу, а по истечении трёх-четырёх месяцев правления был свергнут, причём уже в октябре 253 году документально устанавливается правление Валериан. Войско Эмилиана нанесло тяжёлое поражение вторгшимся в империю скифам, во главе с карпами.После этого Эмилиан прошёл военным походом по территории противников, сея там смерть и разрушение. «Уничтожив большинство их, он затем переправил войско на их землю, неожиданно истребил все, что попалось на пути». Зосим и Зонара, следуя безусловно за Дексиппом, превозносят победу Эмилиана и её значение для Рима; так, по словам Зосим Μ, Эмилиан «вопреки всякому ожиданию освободил подвластные римлянам земли от их [варваров] неистовства».

Вполне понятно, что успех Эмилиана, последовавший после позорных поражений римской армии и унизительного мира, был восторженно встречен как армией, так и населением; сам Эмилиан считал, что после этой победы для него нет ничего невозможного. Несомненно, что эти радужные настроения и надежды отразила в какой-то мере римская историческая традиция. Однако те же самые источники, которые так восхваляют дело Эмилиана, позволяют убедиться в ограниченном характере его военных успехов.Прежде всего, из обращения Эмилиана к сенату узнаём, что он обещает освободить от врагов и Фракию ; следовательно, несмотря на его победу, важнейшая римская провинция — Фракия всё же находилась в руках скифов. Уже одно это определяет местный характер его успеха. С другой стороны, из того же Зонары явствует, что силы Эмилиана были очень невелики; и Зосим и Зонара подчеркивают, что своими успехами он был обязан лишь тем, что ему удалось застать противника врасплох.

Таким образом, военный успех Эмилиана носил частичный и в значительной степени случайный характер и эта победа оказалась не только ограниченной, но и крайне непрочной. Возможно, что Эмилиан одержал победу лишь над одним из племён, принявших участие в нападении на придунайские районы, тогда как главные силы врага не были почти совсем задеты в ходе этой кратковременной кампании. Эмилиан одержал последнюю для тех лет победу над племенами Причерноморья, после которой последовали многие годы сокрушительных и неотразимых скифских вторжений в римскую империю. Солдаты Эмилиана, обрадованные победой и богатой наградой, провозгласили его императором. Тогда Эмилиан, оставив на произвол судьбы Мёзию и Фракию, со всей своей армией поспешил на запад, чтобы врасплох захватить Галла и Волузиана. Те, в свою очередь собрав войско, двинулись ему навстречу. После первого же удачного для Эмилиана столкновения, войска Галла и Волузиана убили обоих полководцев и перешли на сторону Эмилиана, провозглашённого императором. Императорский титул Эмилиана был признан сенатом, провинцией Египет и остальными восточными провинциями римской империи. Эмилиан обещал сенату широкие права в гражданском управлении, взяв на себя лишь функции военачальника; планы его носили широкий и смелый характер и были направлены прежде всего на отражение персидского и скифо-сарматского вторжения, но эти планы так и остались планами. Ещё во время движения Эмилиана на запад, Галл приказал полководцу Лиципию Валериану привести к нему легионы из Реции. Но Галл вскоре погиб, а Лиципий Валериан сам был провозглашен войсками императором. «Солдатского императора » Эмилиана, двинувшего свои войска на нового претендента, постигла судьба Галла: он был убит, а его войско перешло на сторону более сильного и авторитетного полководца. Возможно, что сенатская тенденция правления Эмилиана сыграла свою роль в подобном поведении его армии.

Уход Эмилиана и его армии с Дуная и развернувшаяся затем гражданская война в римской империи, а также военные действия на Востоке способствовали тому, чтоплемена Причерноморья с удвоенной силой обрушились на Дунайские провинции. «Во время беспечного правления Галла скифы сначала тревожили соседние с ними народы, а затем, двигаясь дальше, опустошили все области до самого моря» (Zosim., I, 26, 1). Вряд ли будет верно, как то делает Раппапорт, отрывать это наступление от похода весной 253 года и представлять его лишь как «поход мести» за понесенное скифами поражение.

Успех Эмилиана отнюдь не носил решающего характера,— уходя на запад, он оставил во Фракии скифские отряды. Возможно, здесь идёт речь о вторжении новых сил скифов, которые и соединились с отрядами, действовавшими ещё на римской территории. Эта новая волна скифского вторжения произошла вскоре после ухода Эмилиана на запад, то есть летом 253 года. Натиск скифов отличался огромной мощью, так как в наступление на Дунае включались новые племена. Зосим говорит о том, что в наступлении скифов участвовали «скифы из восставших племён и к тому же маркоманны». Борьба, таким образом, кипела во всех придунайских провинциях.

Территория империи, подвергнувшаяся нападению скифов, была огромной. В непреодолимом порыве наступающие скифские войска прорвались в Македонию и вышли на берег Эгейского моря. Здесь они начали ожесточенную осаду города и крепости Фессалопики. Время осады города приходится уже на осень 253 года, так как Зосим повествует о ней сразу же после рассказа о приходе Валериана к власти и его добрых намерениях.

Осада Фессалоник представляет собой кульминационный пункт всей войны 253 года. Фессалоники, важнейший оплот римской мощи на Балканах, были одновременно и одной из главных римских крепостей и крупнейшим военно-морским портом, через который осуществлялась связь с силами римлян, расположенными на Востоке.

Овладение этим городом создало бы придунайским племенам прочный плацдарм в Македонии и облегчило бы наступление как на запад, так и на юг — против Греции. В Греции поняли нависшую над ней опасность, и приняли ряд оборонительных мер. Источники дают яркую картину паники, охватившей Грецию, за столетия римского господства в Греции ее население почти совсем отвыкло от военного дола и, находясь в глубоком тылу, считало себя в полной безопасности. Римские власти по той же причине не уделяли внимания обороне этих районов, укрепления греческих городов пришли почти в полный упадок, достаточных воинских сил не было, поэтому по всей Греции начался набор войск. Фермопилы были заняты гарнизоном, пелопоннесцы укрепляли Истмийский перешеек, афиняне вновь возводили стены, разрушенные ещё во времена Суллы, но на этот раз опасность миновала Грецию.

Главные силы «скифов» были заняты у крепости Фессалоники, а предпринятые греками меры обороны и гористая местность Греции, непривычная для многих скифов, видимо, достаточно хорошо защитили греков от нападения небольших отрядов. Источники не сохранили подробных сведений об осаде Фессалоник, какие даются в описаниях осад Марцианополя и Филиппополя, происходивших в предшествовавших войнах. Однако, письменные источники отмечают, что осада Фессалоник носила крайне упорный и ожесточенный характер и что город едва не попал в руки припонтийских племён, тем не менее город удалось отстоять, благодаря храброй защите горожан и, в не меньшей степени, его прекрасным укреплениям. Отказавшись от дальнейшей осады города Фессалоники, скифы возвратились на родину, увозя с собой огромную добычу.

Военная кампания 253 года была, очевидно, на этом закончена. Неизвестно, удалось ли Валериану после его прихода к власти сразу же активно вмешаться в военные события на Дунае. Можно лишь предположить, что прекращение междоусобной войны в римской империи дало возможность перебросить на Дунай значительные силы и это, равно как и приближение зимы ускорило отступление «скифов».
Источник

http://ru-sled.ru/voennye-porazheniya-rimlyan-i-vojna-253-go...

Морские походы скифов Северного Причерноморья на римлян в 256-257 гг.

А.М. Ременников. Борьба племён Северного Причерноморья с Римом в III веке. Начало морских походов в 256-257 годах. Вторжение придунайских племён в район Пропонтиды в 258 году

Войны скифов с Римом в 250—260 годах привлекли внимание почти всех историков, изучавших историю императорского периода и особенно проблемы взаимоотношений Рима с его периферией. В оценке этих войн и их характеристике буржуазная историческая наука так и не смогла прийти к единому взгляду. Это относится и к проблеме «морских походов» против римлян, развернувшихся в период наивысшего обострения кризиса III века. Вопрос сводится, прежде всего, к определению времени этих походов, а затем и их предпосылок. Б. Раппапорт1 относит все морские походы ко времени Валериана и Галлиена, но Т. Моммзен, Феликс Дан, и Альфёльди считают возможным утверждать, что уже в начале 50-х годов н.э. начались частые морские набеги скифо-сарматских племен.

Подобный довольно распространенный взгляд нашёл своё самое яркое выражение в труде Моммзена, где он развивает идею о том, что ещё при Деции готы опустошили малоазийские греческие острова и Памфилию, а при Требониане Галле разгрому подвергались все более и более широкие территории Малой Азии. Мнение Моммзена и некоторых других, солидарных с ним учёных, является совершенно необоснованным. Так, для описания морских походов, имевших якобы место ещё во времена Деция, Моммзен целиком базируется на одном весьма беглом замечании Аммиана. По Аммиану этом отрывке говорит безусловно о походе 269—270 годов, что подтверждает и приводимая им цифра скифских судов, принявших участие в этой войне, и остальные его детали.

Ничуть не меняет положения то, что в рассказе Аммиана имеется упоминание о гибели Дециев, ибо в своем экскурсе Аммиан Марцеллин вовсе не стремился к точному хронологическому изложению событий. Цель его была совсем иная — бегло, но ярко доказать своим современикаам, что и в прошлом внешние враги наносили империи тяжелые удары. И, наконец, совершенно непонятно, почему древние авторы, с таким интересом отнесшиеся к войне 250—251 годов, ни слова не говорят о том, что наряду с сухопутной войной шла ещё и огромная морская война.

Таким образом, возможность каких-либо морских походов во времена Деция — совершенно отпадает. Гораздо более сложен вопрос о реальности или нереальности морских походов в период правления Требониана Галла. Зосим и Зонара, рассказывая о военных событиях 252—253 годов, тут же приводят сведения и о морских набегах, прямо относя их ко времени правления Галла, причем нерадение Галла представляется Зосимом как одна из важнейших причин нападений скифов. Однако более внимательное рассмотрение данных как Зосима, так и Зонары с несомненностью приводит к тому выводу, что оба эти автора дают в указанных отрывках не что иное, как общий обзор скифских нападений на римскую империю в 50-е и 60-е годы III века. Слова Зосима о том, что «ни один из народов подвластных римлянам, не уцелел от этих [нападений]», его утверждение о «взятии скифами всех не укрепленных и большей части укрепленных городов» ясно свидетельствуют именно о таком обзорном характере его рассказа, носящего при том следы явной риторики. Важно отметить, что большая часть событий, упомянутых в обзоре, нашла своё более детальное и конкретное описание и у самого Зосима и у других писателей — SHA и Иордана. Взятие Эфеса Vita Gallieni (VI, 2 и lord., XX, 107) относят уже ко времени правления Галлиена; также датируют и поход в Галатию и Каппадокию Vita Gallieni, (XI, 1; Syncell., 1, стр. 716). Наконец, если Зосим экспедицию в Вифинию (258 году) называет вторым морским походом, то тогда непосредственно ему предшествовавший поход на Питиунт и Трапезунт в 255—257 годах был первым морским походом; но раз это так, то как же Зосим, а вернее его источник Дексипп, могли обойти в своей «нумерации» крупнейшие морские походы 252—253 годов?

Таким образом, взгляд Моммзена по вопросу о начале морских походов оказывается совершенно необоснованным данными источников. Источники дают яркое представление о том, как народы Причерноморья лишь постепенно, преодолевая большие трудности,освоили морское дело и расширили сферу своих морских походов. То было дело многих лёт и его невозможно объяснить тем, что морские набеги на Понте Эвксинском (Чёрное море) в сущности никогда не прекращались — и масштаб и характер морских походов 50—60-х годов III века н. э. резко отличался от простых пиратских нападений. Излагая предпосылки этих морских походов, многие буржуазные учёные сводят всё преимущественно к появлению на берегах Чёрного моря новой волны германских переселенцев, ищущих добычи и мест для поселения. Среди этих германских переселенцев, «отважных и неукротимых», особенно большая роль принадлежала «германцам-герулам»,переселившимся с балтийских берегов и в силу этого хорошо знакомым с морским делом. Из других факторов отмечается лишь упадокримской империи, ослабление правительственной власти, который «сказался, естественно, прежде всего в дальнейшем упадке морской полиции» . Но если ссылки па слабость правительства и «упадок» морской полиции в какой-то, пусть в незначительной степени, отражают реальное положение вещей, то упорное выдвижение германцев как организаторов морских походов и их ведущей силы является совершенно необоснованным.

Источники с неопровержимостью показывают, что инициаторами и организаторами первых морских походов были не готы, но племя боранов, не германское племя, ибо источники ни слова не говорят об их германском происхождении. Быть может, бораны идентичным с бурами или булонами Птолемея, но наиболее верным представляется, однако, их отождествление с борусками. Таким образом, боран, борун или боруски было какое-то скифо-сармато-аланское или славянское племя.

Что же касается герулов, то безусловно им принадлежала крупная роль, на некоторых этапах даже ведущая, но нет никаких оснований считать, что герулы побережья Азовского моря идентичны с герулами Балтийского побережья. Источники сообщают о переселении готов, вандалов, но ничего не говорят о переселении герулов. Но зато Стефан Византийский определенно указывает на то, что герулы — «народ скифский»; по Иордану, этот народ населяет болотистые места в так называемой «Hylaia». Поэтому вполне обоснованной кажется гипотеза А. Д. Удальцова, который считает герулов коренным населением Меотиды. Возможно, что этот термин, появившийся в более позднее время, носил обобщающий характер, охватывая не одно какое-нибудь племя, но ряд племён по Меотиде, в том числе племя боранов, о которых в 60-е годы уже ничего не слышно.

Конечно, в морских походах принимали участие и готы, но вместе с другими племенами Причерноморья; морские походы, как и предшествующие войны 230—240 годов, носили также коалиционный характер: среди их вождей встречаются иногда чисто славянские имена. Сам Моммзен вынужден признать это, говоря:

«В числе этих народов встречаются и готы, однако, поскольку дело касается морских походов в собственном смысле слова, о которых имеются довольно точные сведения, участия в них готов не было особенно значительным: эти походы, собственно говоря, было бы правильнее называть не готскими, а скифскими». (Моммзен. История Рима, т. V, М., 1949, стр. 211)

Морские походы стали возможны лишь в силу тех больших успехов, которые уже одержали племена Северного Причерноморья в борьбе с Римом. К ним относится, прежде всего, разгром римской армии под Абриттом, оккупация Дакии и овладение всём побережьем Чёрного моря в его северной и северо-восточной частях. Крушение римского владычества сопровождалось захватом скифами плацдарма и баз, снабженных плавучими средствами, которые и использовались в ходе их морских экспедиций. Важнейшей предпосылкой морских походов было также активное участие в борьбе восточных племен Причерноморья (бораны, герулы и др.), которые явились инициаторами и ударной силой морских походов.

Тысячекилометровые пространства суши отделяли их от римских границ на Дунае, гористый Кавказ— от Малой Азии; перенесение войны на море не только компенсировало эти огромные географические минусы, но и открывало новые, блестящие перспективы. Силы скифо-сарматских племён, раньше лишь эпизодически участвовавшие в борьбе на собственно римской территории, теперь смогли получить значительно более полное применение. Наконец, вся внешняя и внутриполитическая обстановка, сложившаяся в Риме в 50-е годы III века, в высшей степени способствовала развертыванию этой новой формы борьбы. Почти все римские регулярные войска были отозваны на Рейн и на Евфрат, которые считались у римлян главными фронтами огромной борьбы. Защита малоазийеких и греческих провинций была предоставлена главным образом местным ополчениям—недисциплинированным и мало обученным. Критическое положение римской империи и крайний упадок её экономики, как и следовало ожидать, сказались на состоянии римского флота, некогда безраздельно господствовавшего на Чёрном море. Хотя в середине III века н. э. и встречаются некоторые упоминания о римском флоте в западных районах Чёрного моря, но он никак но проявил себя в период целого ряда крупнейших морских походов и фактически долгое время не участвовал в войне.

Первый морской поход причерноморских племён, то были, как указывает Зосим, бораны, был направлен на Питиунт — крайний опорный пункт римлян на западном побережье Кавказа. Получив от боспорцев суда, бораны добрались до Питиунта и смело напали на него. Однако город был хорошо укреплен, а во главе его гарнизона оказался мужественный и энергичный командир Сукцессиан, успешно отразивший нападение боранов и даже пытавшийся преследовать их. Нападавшие оказались в очень трудном положении. Уверенные в успехе, они отослали обратно корабли боспорцев и теперь им грозила опасность быть отрезанными от моря и истребленными римлянами, тем более что гарнизон Питиунта мог легко получить подкрепления не только из Диоскуриады и Фасиса, но из-за самого Трапезунта.

«Скифы, — пишет Зосим, — опасались, что гарнизоны соседних крепостей могут узнать о создавшемся положении, соединиться с солдатами из Питиунта и полностью их истребить». (Zоsim., I, 31, 1)

Скифов спасла здесь, как и во многих других случаях, их инициатива и смелость. Они захватили в окрестностях Питиунта достаточное количество кораблей и, преодолев большие опасности, все же достигли родных берегов.(Zоsim., I, 31, 1) Однако первый морской поход окончился полной неудачей; потери боранон были очень велики. В довольно ясном рассказе Зосима, описавшего эту первую экспедицию, вызывает некоторое недоумение лишь его замечание о какой-то «великой опасности», которую претерпели скифы на их обратном пути. Вряд ли это было преследование со стороны римских кораблей, ибо Зосим ничего не говорит об этом, к тому же ничего не известно о присутствии в этих районах какой-либо морской флотилии, видимо, это были морские бури, вызванные норд-остом.

Отправным пунктом для датировки первых морских походов служит беглое, но исключительно важное замечание Зосима. Рассказав о неудачном рейде скифов на Питиунт и надеждах граждан на то, что нападение не повторится, он продолжает:

«Но после того как Валериан отозвал Сукдессиана [коменданта Питиунта] к себе и назначил начальником преторианцев, чтобы с его помощью привести в порядок антиохийские дела,… скифы вновь взяли суда и совершили переправу» (Zоsim., I, 31, 1).

Речь здесь идёт о том времени, когда Валериан, после падения Антиохии, поспешил на Восток и занялся здесь восстановлением города и подготовкой к отражению нового персидского вторжения. Но поскольку падение Антиохии, судя по хронике Малалы, произошло между 1 октября 255 года и 30 сентября 256 года, а вероятное всего, именно летом 256 года — игры, о которых упоминает Аммиан, были олимпийскими, то Валериан прибыл на Восток, как считает большинство авторов, в конце 256 года.Лишь после освобождения Антиохии он в целях её восстановления и призвал сюда Сукцессиана, отличившегося перед тем смелой защитой Питиунта. То был уже, очевидно, 257 год, а само прибытие Сукцессиана в отдаленную Антиохию последовало не ранее, чем весной 257 года. Отъездом Сукцессиана, по мнению Зосима, и воспользовались скифы для нового нападения на римские владения.

Тогда датой второго похода скифов будет 257 год, первый же неудачный поход приходится на предшествующий 256 год или 255 год. Неудача первого морского похода не обескуражила скифские племена Меотиды. Уже в следующем году — также летом — они двинулись в новый, несравненно более значительный поход, направленный на Трапезунт. И об этом походе, как и о следовавшем за ним, рассказывает детально лишь один Зосим, но о внутреннем положении в Малой Азии в период морских экспедиций дошли замечательные свидетельства современника событий— епископа Неокесарии Григория Чудотворца.

Во втором походе скифы вновь воспользовались судами и экипажами боспорцев, но, однако, на этот раз они полностью учли ошибку предшествующего года и не только не отпустили боспорские суда, но и получили в своё распоряжение новые корабли и опытных гребцов и надежные промежуточные базы Боспорского царства. Минуя Питиунт и Диоскуриаду, они приблизились к Фасису, городу и порту, расположенному на ближайших подступах к Трапезунту. Но Фасис, к которому их влекли богатства его храма, взять не удалось, и они вынуждены были повернуть обратно на север, с тем чтобы попытаться взять Питиунт (Zоsim., I, 32, 3). В городе в то время уже не было Сукцессиана, отозванного, как уже упоминалось, Валерианом в Антиохию; горожане, возможно, не ждали столь быстрого возвращения новых сил противника, и Питиунт попал в руки скифов. Гарнизон Питиунта был истреблен. «Без малейшего затруднения взяв это укрепление и вырезав бывший в нём гарнизон, они двинулись дальше» (Zоsim., I, 32, 3.)

Взятие Питиунта сыграло большую роль в дальнейшем развития военных действий. В руках боранов оказалась теперь хорошая промежуточная база, обладавшая не только мощными укреплениями, но и прекрасной гаванью. Еще большее значение имело то, что здесь они захватили значительное количество судов. К «варварам» добровольно, присоединилось и немалое число опытных гребцов. Эти суда и экипажи скифы использовали для дальнейших военных действий против Трапезунта и прилегавших к нему районов.

Трапезунт был значительным малоазийским центром, богатым и густонаселенным городом, снабженным хорошей гаванью. Понятно поэтому, почему именно на него и был направлен главный удар причерноморских племён. Однако овладение городом было делом чрезвычайно трудным. Он был укреплен двумя мощными стенами, к ого постоянному гарнизону перед лицом «скифской угрозы» было добавлено десятитысячное подкрепление. (Zоsim., I, 32, 2). Время, которое потеряли «скифы» в своих попытках укрепиться на Кавказском побережье, могло быть использовано для усовершенствования обороны города, и они вновь оказались перед лицом, если не поражения, то во всяком случае — крупной неудачи. По словам Зосима, у нападавших даже исчезла надежда взять город. (Zоsim., I, 32, 2. ) Но тут в полной мере проявили себя факторы, которые свели на нет, казалось бы, непреодолимые преимущества римской обороны. Уже отмечалось, что римляне считали для себя более важным персидский фронт и именно сюда брали лучшие силы и лучших командиров; доказательством этого служит отозвание из Питиунта коменданта крепости Сукцессиана.

Античное государство Понт на юге Чёрного моря

Оборона Трапезунта находилась в руках второстепенных частей и городского ополчения. Но несравненно большее значение для успеха скифов имели протестные движения низов местного населения против засилья римлян, развернувшееся во время вторжения скифов. Об этом движении даёт нам представление свидетельство епископа Неокесарии Понтийской Григория. Епископ Григорий, узнав о сочувствии народных масс «варварам» и об их активной поддержке вторжения «готов» и боранов, направил послание епископу Трапезунта. В своих посланиях Григорий с величайшей ненавистью отзывается о тех жителях Понта, которые перешли на сторону «готов». Он заклинает «заблудших» опомниться, грозит им всеми земными и небесными карами. Из посланий епископа Григория видно, что рабы и колоны захватывали собственность богачей, производили нападения на их поместья и т. д. Борьба между низами населения и господствующей верхушкой достигла большой остроты. Несмотря на всю сложность обстановки, крупные землевладельцы соседних с Трапезунтом областей, использовали войну в своекорыстных целях, удерживая «у себя в неволе некоторых пленников, спасшихся от врага». Это, разумеется, также ослабляло оборону империи. Бедняки и рабы вливались в отряды готов и боранов, служили им в качестве проводников, беспощадно расправлялись со своими угнетателями:

«А тем, которые в плену присоединились к варварам и вместе с ними нападали,забыв что были понтийцами и христианами, и ожесточились до того, что убивали своих единоплеменников или палками или через повешение, а также указывали дороги и дома незнакомым с местностью варварам — таковым должно преградить вступление в число верующих» (Gregor. Thaumaturg., стр. 1040).

Хотя христианская верхушка целиком разделяла взгляды и настроение епископа Григория, христианские низы продолжали слою борьбу и многочисленные грозные послания не дали ожидаемого эффекта. При подобной позиции низов населения обстановка радикально менялась в пользу скифов, которые могли на месте получать подкрепления, проводников и разведчиков, тогда как правительственные войска не имели пи прочного тыла, ни обеспеченных коммуникаций. Правда, мы не имеем столь же подробных сведений о положении в самом Трапезунте, осажденном скифами. Но вряд ли настроение низов городского населения было иным, чем у рабов и колонов окружающих местностей. Это, конечно, крайне ослабляло оборону города, вселяло в среду его защитников настроения пессимизма и безнадежности. Во всяком случае источники свидетельствуют о разложении гарнизона Трапезунта. Зосим рассказывает, что защитники города предались всевозможным развлечениям и пьянству; дело дошло до того, что прекратилась даже охрана городских стен (Zоsim., I, 32, 2. ). Осаждавшие заметили это и ночью поднялись на стены по заранее запасенным бревнам. Сначала то были, судя по рассказу Зосима, незначительные группы, использовавшие для подъёма наиболее доступные участки стен, затем были открыты городские ворота и в город вторглась основная масса скифов.Гарнизон Трапезунта, без всякой попытки сопротивления, устремился к противоположным воротам; части удалось спастись, но многие были перебиты. «Варвары» стали хозяевами огромных богатств и захватили в плен массу людей, так как в Трапезунт, надеясь на его неприступность, сбежалось много населения из соседних с ним районов. «Взяв город таким образом, варвары овладели бесчисленным количеством сокровищ и пленных»(Zоsim., I, 32, 2. ). Разрушив в Трапезунте храмы и наиболее выдающиеся строения, уничтожив все ценное и опустошив всю окрестную область, скифы со множеством судов вернулись на родину. Хорошая погода, стоявшая почти все лето 257 года,облегчила им обратный путь.

Морской поход 257 года имел большое значение дли борьбы скифов с Римом. Он нанес жестокий удар по важнейшему центру противника на противоположном берегу Чёрного моря. Этим походом открылось новое, крайне опасное для римлян направление борьбы: морские рейды скифов распространяются отныне и на провинции Малой Азии. Поход 257 года дал в руки племён Μеотиды многочисленный флот, обогатил их драгоценным опытом, и, что самое главное, указал всем причерноморским народам на возможность и эффективность морских походов. Блестящий успех племен Меотиды воодушевил соседние причерноморские племена для нового похода против римской империи.

«Когда соседние скифы увидели привезенные богатства,— рассказывает Зосим,— их охватило желание совершить подобное же, пойдя по стопам боранов» (Zоsim., I, 34, 1)

Правда, он не сообщает о том, что это были за соседи, но то могли быть лишь племена Западного Причерноморья: карпы, вестготы, бастарны и другие. Однако для них осуществление морской экспедиции представляло немалые трудности, у них не было боспорских портов и боспорского флота, к тому же жители Меотиды обладали каким-то количеством собственных судов. Морской опыт прочих скифов, несомненно, во многом уступал морскому опыту населения Меотиды. Племена придунайских районов энергично принялись за создание собственного флота (Zоsim., I, 34, 1). Строительство флота началось ещё осенью 257 года, сразу же после завершения удачного морского похода боранов, а может, еще и раньше, причём для строительства судов была использована помощь римских пленных и купцов, явившихся сюда по торговым делам.

Zоsim., I, 34, 1: «стали заготовлять суда, воспользовавшись при их постройке помощью бывших у них пленников или прибывших с торговыми целями». Суда эти в массе своей были скорее всего лодки, выдолбленные из одного дерева.

Районы, где строился флот и куда стекались скифские отряды для предстоящего похода, точно не известны; скорее всего это устье Днестра, имеющее хорошую бухту и расположенное на незначительном отдалении от римской границы. Здесь скифы могли использовать для построения флота материальные средства и знания граждан Тиры; видимо, именно в силу вышеуказанных обстоятельств Днестр служил сборным местом и для массового похода задунайских племен в 269— 270 годов. (Zоsim., I, 34, 1)

На этот раз главный удар скифов был направлен на провинцию Понт — Вифиния.Это не было случайностью. Придунайские провинции, особенно Нижняя Мёзия и Фракия,были сильно опустошены в ходе прежних вторжений и войн; кроме того, мёзийские и фракийские города уже получили мощные укрепления, с утратой же Дакии римляне стали уделять ещё большее внимание укреплению стратегических пунктов на своей дунайской границе. Вторжение в эти области, не принося особых выгод, могло втянуть наступавших лишь в затяжные и тяжёлые операции по осаде хорошо укрепленных городов. Скифы предпочли, не углубляясь в Мёзию и Фракию, проникнуть в районы слабо защищенной Пропонтиды.

Понт и Вифиния были богатейшими римскими областями. Они обладали большими и разнообразными естественными ресурсами; наряду с земледелием, скотоводством, рыбной ловлей крупную роль в экономике этих районов играла торговля, получившая особенное развитие благодаря их выгодному географическому положению. Вместо с тем, эти области, являвшиеся естественным путем связи между Азией и Европой, были исключительно важны для Рима в стратегическом отношении, поскольку через пролив Босфор осуществлялась связь с войсками восточного фронта. Вторжение в самыее густонаселенные районы Пропонтиды, лежавшие в зоне проливов Босфор, могло принести скифам обильную добычу, а римлянам нанести тяжелый урон.

Поход народов Западного Причерноморья начался, видимо, весной 258 года. Этот поход, в отличие от рейда племён Меотиды, носил не чисто морской, а комбинированный характер: одна часть войска двигалась на судах, другая шла параллельно по морскому побережью. (Zоsim., I, 34, 2). Этот комбинированный характер похода был вызван, прежде всего, нехваткой морских судов, но возможно, и некоторым «консерватизмом», нежеланием целиком положиться на новое средство борьбы. Флот придунайских племён, сопровождаемый сухопутным войском, минуя устья Дуная, Томы, Лех и не встречая притом никакого противодействия, приближался к Боспору (Zоsim., I, 42).

Перед участниками похода возникла трудная задача, от которой зависел успех всей экспедиции: переправа через Боспор многочисленного сухопутного войска. На северной стороне Боспора была расположена крупнейшая римская крепость Византий, на южной — Халкедон; гарнизон Халкедона намного превосходил по численности скифское войско и, уже приготовившись к бою, расположился между городом и храмом на берегу моря (Zоsim., I, 34). Переправа войска по частям могла привести лишь к истреблению скифов превосходящими силами римлян, имевшими опорные пункты на обоих берегах пролива. Крупным естественным препятствием было и быстрое течение Боспора, от которого даже в более позднее время сильно страдали небольшие скифские суда и малоопытные экипажи. Из этого затруднительного положения их выручили местные рыбаки. При приближении скифов рыбаки Филеатской бухты, расположенной в устье Понта, западнее Византия, укрылись со своими судами в окружающих бухту болотах. Скифы, узнав об этом, вступили с ними в переговоры, и рыбаки добровольно согласились переправить их через пролив.

Zosim., I, 34, 2: «Узнав, что местные рыбаки с имевшимися у них лодками спрятались в прилегающих к озеру болотах, [варвары) мирным путём привлекли их на свою сторону».

Рыбаки посадили сухопутное войско «врага» на свои лодки и начали переправу. Ещё до появления противника часть римских войск, находившихся на южной стороне Боспора, самовольно покинула римский лагерь под тем предлогом, что она намерена соединиться с полководцем, посланным Валерианом; другие же оставшиеся на месте солдаты разбежались в панике при одном известии о появлении неприятеля. Скифское войско беспрепятственно совершило переправу и в этом городе захватило много ценностей, оружия и различных припасов. Бегство римских войск и взятие Халкедона открыло перед наступающими отрядами путь вглубь страны.

После взятия Халкедона скифы двинулись на столицу Вифинии — богатый и многолюдный город Никомедию. Состоятельное население бежало в панике ещё до их приближения, унося с собой что только можно; тем не менее и здесь скифы захватили огромную добычу. Интересно отметить, что с походом на Никомедию связано имя некоего Хризогона, местного уроженца, который энергично побуждал скифов к наступлению на этот город. Послушав его совета, скифы захватили город и, удивленные массою захваченных там богатств, «всячески благодарили и чтили Хризогона, который настойчиво побуждал их идти на Никомедию» (Zоsim., I, 34).

Овладев Никомедией, скифы совершили нападения на Никою, Киус, Апамею и Прусу.Эти города, расположенные друг от друга на небольшом расстоянии и соединенные хорошей римской дорогой, один за другим попали в их руки и также подверглись разграблению. После разгрома этих городов и прилегавших к ним районов войско причерноморских племён направилось к Кизику. Оно, однако, не смогло переправиться через разлившуюся от сильных дождей реку Риндак и повернуло назад.

Скифы сожгли два самых значительных города Вифинии — Никомедию и Никою и, погрузив добычу на повозки и корабли, начали отступление на родину. Император Валериан, занятый войной с персами, так и не смог активно вмешаться в течение описанных событий. Правда, для укрепления Византия, также оказавшегося под угрозой, он послал некого Феликса; но Зосим определенно указывает, что Валериан «не решился поручить никому из своих полководцев дело отражения варваров» . Подобное поведение Валериана объясняется не только боязнью узурпации власти со стороны удачливого полководца,— «недоверием к полководцам», как выражается Зосим, но также и напряженным положением на персидском фронте, который он не хотел ослаблять. Однако события в Вифинии приняли столь серьезный оборот, что Валериан, наконец, решил сам выступить с войском на север с тем, чтобы дать отпор войску противника, без помех продвигавшемуся вглубь провинции. Но он дошёл лишь до границы Каппадокии, а затем повернул назад. Единственным результатом его похода было страшное разорение городов, оказавшихся на пути движения римской армии.

Источник

http://ru-sled.ru/morskie-poxody-skifov-severnogo-prichernom...

Картина дня

наверх