В XII–XIII в. русские княжества на западе граничили с различными племенами, этносами и государствами. Это, прежде всего, эсты, латвийские, литовские племена, немецкие рыцарские ордена и скандинавские государства. Венгрия и Польша, участвуя в русских усобицах, до поры до времени не претендовали на русские земли.

В XIII в., после монгольского вторжения, борьба между княжествами и князьями за «столы» в русских городах, за дани с окрестных племён, шла, невзирая на погром, учинённый татарами. Сложно говорить о том, что западные соседи решили воспользоваться ситуаций, когда прошло существенное ослабление ряда русских земель, хотя было и не без этого.

Надо учитывать, что русские земли были «суверенными» государствами, связанными между собой временными союзными связями. Никакой «единой Руси», как представляла господствующая в СССР историческая школа Б. Грекова, не было, как и не было ни феодализма, ни феодальной раздробленности, в силу пока ещё отсутствия оного на просторах Восточной Европы. О чём и нет никаких свидетельств в источниках.

А вот причины давления со стороны скандинавов и немцев имели различные корни и начались задолго до наступления монгольского вторжения.

С прямой или потенциальной угрозой, исходившей от западных соседей в течение XIII в., удавалась справляться непросто, а в ряде мест даже переходить в наступление.

Первое. Города Западной Руси граничили с Польшей и Венгрией, совершая походы за данями против балтских племен ятвягов, жмуди и Литвы, прямо или косвенно становясь союзниками немецких крестоносцев.

Второе. Так совпало, что в это время, с конца XII в. литовские племена вступили в стадию родоплеменной консолидации, которую проходили восточнославянские племена в Х в. Этой стадии соответствует активная внешняя экспансию, что и проявляется, прежде всего, в набегах на соседние, достаточно богатые русские и польские земли, воюя и против орденов (Ливонского и Тевтонского). Русские князья контактировали с литовскими князьями, используя их как наёмников, а русские города охотно приглашали к себе воинственных литовских князей с дружинами.

Таким образом, в XIII в. угроза со стороны Литвы для соседних русских княжеств, конечно, была, но она активно купировалось русскими князями, которые существенно влияли на ситуацию в Литве.

Третье. В XIII в. немецкая военная экспансия в Прибалтике была связана с крестоносным движением.

Первое их наступление в средней Европе было связанно с колонизацией западных славян, посредством их обращения в христианство. Далее, объектом экспансии крестоносцев стали литовские племена, вначале западные, пруссы. Стоит отметить, что часто ордена крестоносцев приходили на территории их экспансии при поддержке, по просьбе или как минимум непротивлении польских (как в случае с Пруссией) и русских (как в случае с территорией современной Латвии и Риги) властей.

К моменту прихода в эти земли воинов-миссионеров, часть прибалтийских и финских племен (совр. Латвия) платили дань городу-государству Полоцку (совр. Беларусь) и Смоленску, а финские племена (восточная и центральная современная Эстония, территория современной Финляндии и Карельского перешейка) – Пскову и Новгороду.

Следует отметить, что, несмотря на наметившиеся размежевания между двумя христианскими ветвями, совсем уж резких противоречий до падения столицы Византии и Православного центра мира – Константинополя, в 1204 г. ещё не наблюдалось. В середине XII в. Византия еще претендовала на возврат Рима под свое управление и формировала свой союз итальянских государств.

Примитивная система эксплуатации с взиманием даней, установленная древнерусскими княжествами в рамках их общественного строя для племен соседних территорий (Эстонии, Латвии, Южной Финляндии), не подразумевала ни уничтожения племенной верхушки, ни создания форпостов там, где выплата даней осуществлялась более-менее регулярно, а там, где дани платились лично князьям, у них не было сил для организации какой-то иной системы управления, кроме как карательных походов:


В то время как ордена, да и скандинавы, вместе с крещением меняли структуру колонизируемого общества на раннефеодальный манер.

Повторюсь, восточнославянские города-государства стояли на стадии соседско-территориальной общины, до феодализма здесь было достаточно далеко, в отличие от западных стран. Под правлением орденов местное население становилось феодальнозависимым крестьянством, в этот разряд попадала даже, хотя и частично, местная знать.

Немецкие крестоносцы создавали сеть рыцарских замков, обеспечивающих покорность эксплуатируемого населения. Отметим, что в процессе колонизации они пользовались не только мечом, но и пряником, например, делали льготный период по выплатам феодальной ренты, устанавливали фиксированные сборы, в отличие от перманентных даней русским князьям.

Это движение более развитого общества, во-первых, резко ослабило экономические позиции русских, прежде всего, Полоцка, Смоленска, а затем и Новгорода в Прибалтике.
Давление западных крестоносцев вызвало процесс консолидации литовских племен, находившихся на стадии «военной демократии», т. е. распада родоплеменной структуры, которые, в свою очередь, начали активные набеги на земли соседних русских волостей.
В конце концов, после покорения земель в Прибалтике, крестоносцы вышли и на рубежи Новгородского города-государства. Границы, установленные в 1224 г., сохраняются после развала СССР и сегодня.

В это же время скандинавские государства, традиционно совершавшие набеги на земли финно-угров, приняли участие в агрессии в данном регионе, используя идеологические мотивы крещения язычников.

В XIII в. столкновения пограничных русских земель и немецких орденов были неизбежны.

Исторический анализ показывает, что это не был запланированный «Drang nach Osten», да и сам термин возник в середине XIX в. в ходе полемики польских и немецких публицистов.


Важно отметить, что некая слабость русских земель и достаточно быстрый переход земель русских данников под власть орденов и епископов связаны с тем, что русские города-государства, во-первых, находились на той стадии, когда захват иноплеменных областей не представлялся им необходимой целью, когда можно было обойтись получением перманентной дани, в отличие от раннефеодальных немецких орденов, для которых именно приобретение земель с феодальнозависимым населением было естественной и основной целью – по факту.

Так, бывший русский форпост в Эстонии – Юрьев (современный Тарту) был взят меченосцами задолго до монгольского вторжения: первый раз – в 1212 г., второй – в 1224 г. Первая экономическая блокада Новгорода со стороны западных союзников произошла в 1229–1230 гг. А формальной причиной немецких вторжений в Псковскую землю стало родство князя Владимира Мстиславовича со знатью Дорпатского (Дерптского) епископства и их претензии на Псков, вначале с целью вернуть стол сыну Владимира – Ярославу, а потом и с целью подчинить Псков себе напрямую.

Кульминация экспансии орденов и союзных им скандинавов совпала с монголо-татарским погромом русских земель в 40–60-х годах XIII в., несмотря на то, что Ярослав Всеволодович в 1234 г. нанес ощутимый удар меченосцам Эстонии в битве при Эмайыге (Омовже).

Эти успехи не имели принципиального значения, хотя и временно подрывали силы противника: против спорадических акций общества периода территориальной общины действовало классовое феодальное общество, система которого имела существенные организационно-технологические преимущества.

С точки зрения европейского средневекового общества, земли язычников считались ничьими, тот факт, что русские княжества брали здесь дани, в расчет не принимался.
Крестовый поход против язычников Финляндии был объявлен в 1237 г. В связи с чем, опережая всех, на территорию данников Новгорода – Ижору, финно-угорское племя, обитавшее на реке Неве, двинулись шведы. По факту это был шведский набег, так как молодой Александр Ярославович разбил прибывших захватчиков в знаменитой Невской битве 22 июля 1240 г. силами собственной дружины, при поддержке некоторых воев из Новгорода и Ладоги, участие всего новгородского ополчения не понадобилось.


Неучастие в сражении новгородского ополчения (воев) свидетельствует о малозначительности прибывшего войска, в противном случае силами одной дружины справиться с ними было не реально.

Не преуменьшая исторического и политического значения победы Александра, прозванного после неё – Невским, следует понимать, что это было локальное сражение.

В 1241 г. в рамках концепции по крещению всё той же Ижоры, мощные силы немецкого ордена при поддержке одной из городских партий захватили Псков. Партия эта в последующей историографии подавалась как предатели. Отметим, что города-государства и городские партии часто привлекали внешние силы.

Александр Ярославович с дружинами северо-востока Руси и новгородцами освобождает Псков от немецкого гарнизона, выгоняет немцев из Ижорской земли, и даёт битву 4 апреля 1242 г. на берегу Чудского озера.

Это вторая победа Александра Ярославовича, ставшая символом русского оружия и победы над западной агрессией. Но такое осознание этого события произошло позднее.

Обратим внимание на несколько важных факторов.

Во-первых, немцы впервые захвали крупные русские города Изборск и Псков, и битва, последующая после их изгнания, была сама по себе крайне важна.

Во-вторых, Чудская битва укладывается в рамки сражений XIII в. на северо-западе Руси. Она равна или даже уступает победе отца Александра в битве при Эмайиге и сравнима с битвой при Раковоре в 1261 г. Но о ней нельзя говорить, как о сражении, которое нанесло непоправимый ущерб ордену.

Следующее крупное столкновение и сражение произошло в 1268 г. при Роковоре (территория совр. Эстонии), немецкие хронисты, как всегда, преувеличили количество воинов со стороны Руси, возможно, русское воинство было более многочисленное, но, конечно же, не в разы. В русской историографии принято считать победителями русских, немецкая хроника пишет о своей победе, однозначного мнение нет. Ответный поход немцев и датчан к Пскову ничего не дал.

Пограничные столкновения и пограничные набеги с обеих сторон продолжались постоянно и позднее, но к концу XIII в. военное давление на русских рубежах падает.

Немецкие крестоносцы и датчане смогли укрепиться в Прибалтике, а соседние русские княжества перестали претендовать на дани с тех племён, которые попали под власть пришельцев. «Братия» смогла распространить своё влияние и порядки на крещённые ими племена, но отказалась от попыток захватить некоторые пограничные русские земли. Крестоносцы занялись установлением феодальных порядков на этой территории.


Стоит сказать, что даже после взятия крестоносцами столицы восточного христианства Константинополя в 1204 г., столкновения между русскими княжествами и западными соседями, прежде всего, носили характер пограничных войн за материальные ресурсы, а не за веру. Хотя мотив веры присутствовал.

Нисколько не преуменьшая значимость военных побед русского оружия и последующее агитационное (в очень хорошем смысле этого слова) значение этих побед для роста самосознания народа, следует отметить, что эти угрозы в XIII в. ни в какой степени нельзя сравнить с монголами.

Вопрос о противопоставлении монголов и западных захватчиков или о том, кто был страшнее для Руси в XIII в., возник значительно позднее. На него существенно повлиял факт взятия турками-мусульманами Константинополя в 1435 г. с его вопросом, который открыт и сегодня: что лучше – чалма или папская тиара, а также последующие столкновения с западными соседями в период Ивана Грозного, когда и произошла канонизация Александра Невского.

Но такой дилеммы в XIII в. для русских земель не было. Военное превосходство русских на западе и северо-западе Руси, было если не абсолютное, то весьма очевидное.


Конечно, в условиях установления татаро-монгольского ига, потеря даней с балтских и финских племён была существенной проблемой для ряда русских княжеств, но процесс этот начался, как мы видели, задолго до монгольского вторжения: скандинавские, но в особенности немецкие, крестоносцы смогли захватить и закрепить за собой земли Прибалтики.

Иная ситуация сложилась с татаро-монгольскими захватчиками, военное преимущество которых было абсолютным.

Список литературы:
«Хроника Ливонии» Генриха // Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь. Конец XII в. – 1270 г. М., 2002.
Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь, конец XII в.1270 г. Тексты. Перевод. Комментарий – М., 2002.
Нестеренко А. Н. Епископ Альберт // ВИ. № 2. 2015.
Разумовская Л. В. Ян Дуглаш и Грюнвальдская битва. СПб, 2007.
Хрусталев Д. Г. Северные крестоносцы. СПб. 2018.
Цимбаев К. Н. Из истории понятия «Drang nach Osten» // ВИ. № 12. 2015.