На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Давид Смолянский
    Что значит как справляются!? :) С помощью рук! :) Есть и др. способы, как без рук, так и без женщин! :) Рекомендации ...Секс и мастурбаци...
  • Давид Смолянский
    Я не специалист и не автор статьи, а лишь скопировал её.Древнегреческие вазы
  • кира божевольная
    всем доброго дня! не могли бы вы помочь с расшифровкой символов и мотивов на этой вазе?Древнегреческие вазы

Антисемитизм без границ (История) (7 статей)

Лев СИМКИН. «Расстрельные списки» Белого Дома
В 1985 году Александр Баркашов вступил в Национально-патриотический фронт «Память» и стал телохранителем Дмитрия Васильева. В 1986-м он был избран в Центральный совет «Памяти», а в 1989-м — заместителем председателя. В октябре 1990 года с группой соратников по НПФ «Память» Баркашов основал Движение «Русское национальное единство», руководителем которого является и в настоящее время. В 1993 году во главе отряда РНЕ противодействовал разгону Съезда народных депутатов и Верховного совета РФ в Москве. Участвовал в действиях по захвату мэрии. Фото: Wikipedia / Dennis Petrov
Москва без боя была отдана во власть митингующим толпам с антилиберальными и антисемитскими угрозами
Нынче считается хорошим тоном скорбеть о «расстреле парламента», случившегося четверть века назад. И в либеральных кругах тоже, не говоря уже об охранительных. Один из тогдашних белодомовцев вообще возложил на ельцинскую сторону конфликта вину за все то, что случилось со страной потом, вплоть до наших дней. Вот только он не вспоминает, как в те дни советовал другу-депутату, стороннику Ельцина, спрятаться вместе с семьей, мало ли что. Видно, знал о готовившихся в Белом Доме «расстрельных списках». Ну пусть не «расстрельных», а только «арестных» — угроза висела в московском воздухе.
Если кто забыл, Верховный Совет опирался на самых буйных сторонников Баркашова и примкнувшего к нему Макашова, участников войн в Приднестровье и Абхазии. Коммунисты подняли головы, из белодомовского закулисья то и дело выходил Зюганов, благополучно испарившийся, как только запахло жареным.
И еще одна немаловажная деталь, если кто забыл или не знал – 3 октября и в ночь на 4-е с московских улиц исчезла милиция, вообще исчезла. То ли менты сами попрятались, то ли им начальство велело не высовываться, пока заваруха не закончится. Город без боя был отдан во власть митингующим толпам с антилиберальными и антисемитскими угрозами (каждый митинг с них начинался и ими же заканчивался). Телевизор, показав окровавленного работника мэрии, выведенного под улюлюканье из бывшего здания СЭВа, а потом поход на Останкино, отключился.
Я тут не о том, кто прав, кто виноват. Просто те, кто нынче вспоминают о событиях тех дней, обо всем этом почему-то умалчивают, а ведь это было, было.

Евгений ШМУКЛЕР | Последняя русская революция

http://www.isrageo.com/2018/10/08/barka276/

Жюль Верн: "Нет, я никакой не еврей!"

Как знаменитого французского писателя, не особо жаловавшего иудейское племя, превратили в выкрестившегося польского еврея Ольшевича.
Михаил РИНСКИЙ.
Давно замечено: у юдофилов, юдофобов и многих евреев есть одна общая черта — в каждом знаменитом человеке искать еврейские корни. Разумеется, бывает, что их подозрения оправдываются, но порой эти поиски приводят к неожиданным результатам. Как, к примеру, это случилось с Жюлем Верном, который вошел в историю как классик приключенческой литературы и один из основоположников жанра научной фантастики.

«ВЫ — ПОЛЬСКИЙ ИУДЕЙ…»
По статистике ЮНЕСКО, книги Жюля Верна занимают второе место по переводам в мире, уступая лишь произведениям Агаты Кристи. Его книги переведены на 148 языков. Творческое наследие Верна — 66 романов, более двадцати повестей и рассказов, свыше тридцати пьес, несколько документальных и научных работ. При том, что с произведениями писателя наверняка знакомо большинство грамотного населения планеты, по поводу его взглядов, биографии, образа жизни, привычек и более века спустя после кончины Верна существуют различные версии, которые кочуют из издания в издание — равно как и их опровержения.
То и дело всплывает история о якобы еврейском происхождении Жюля Верна. Она изложена даже в знаменитой Британской энциклопедии.
А началось все с того, что в 1875 году Жюль Верн получил из Польши письмо от некоего Ольшевича, который называл его братом и утверждал, что они не виделись тридцать шесть лет. Он счел это шуткой. Спустя два месяца писатель получил от него второе письмо, а за этим последовал визит польского журналиста, который заявил Жюлю Верну:
«Вы — польский иудей и родились в Плоцке, в русской Польше. Фамилия ваша Ольшевич от слова «ольша», что по-польски значит „ольха“. Дерево это на старофранцузском называется «верн», вы сами перевели свою фамилию. Вы отреклись от иудейского вероисповедания в 1861 году, находясь в Риме, для того, чтобы жениться на богатой польке княжеского рода. Монахи польской конгрегации Воскресения окрестили вас после того, как в христианской вере вас наставил преподобный отец Семенко. Тем не менее помолвка ваша с княгиней не состоялась, и ваше перо купила Франция, предложив вам по совету Святого престола должность в министерстве внутренних дел».
Писатель, разумеется, расхохотался и ответил шуткой. Он посмеялся над своим собеседником, заявив ему, что похитил свою польскую невесту и что она вследствие ссоры с ним утопилась в озере Леман…
Тем не менее эта версия продолжала иметь хождение, Жюль Верн даже подавал в суд и на издания, которые ее обнародовали, и на самого Ольшевича. И после кончины писателя в 1905 году слух этот не раз тиражировали в печатных изданиях, особенно в еврейской прессе – к примеру, уже в 1906-м лондонское издание «The Jewish World» сообщало, что «слухи относительно еврейского происхождения Жюля Верна подтвердились, несмотря на недавнее опровержение, данное его сыном в газете «Le Figaro». «Варшавский журнал» настаивает, что настоящая фамилия Жюля Верна — Отсевич (так в тексте – М.Р), и он был рожден в еврейской семье в российском городе Плоцке… уехал из Польши, принял христианскую веру, взял себе фамилию Верн и превратился в заправского француза».
Через много лет итальянский педагог и литературовед, автор монографии "Жюль Верн и его сочинения" (1935) профессор Эдмондо Маркуччи (1900-1963) решил выяснить, чем могло быть вызвано нахальство польского журналиста. По просьбе Маркуччи отец Тадеуш Олейньезак, настоятель монахов Воскресения, справился в архивах своего ордена и написал ему следующее письмо:
«Дело Верна основано на чистом недоразумении. После кончины знаменитого писателя (25 марта 1905 года) покойный отец Павел Смоликовский опубликовал в газетах данные о его якобы еврейско-польском происхождении. Не разобравшись как следует, он допустил ошибку… спутав француза Жюля Верна с бывшим польским евреем Ольшевичем, принявшим имя Жюльен де Верн».
Казалось бы, все ясно: легенда об еврейских корнях Жюля Верна родилась вследствие недоразумения и была растиражирована искателями сенсационных новостей. Потомки писателя были даже вынуждены опубликовать данные его метрического свидетельства и генеалогию семьи Вернов. Выяснилось, что по своим предкам с материнской стороны Жюль Верн — уроженец анжуйской земли, а со стороны отцовской его родовые корни в виноградниках Лионнэ.
Тем не менее утверждение о его польско-еврейском происхождении всплывало еще не раз и до сих пор встречается даже в авторитетных справочных изданиях.
Этот биографический казус заставляет задуматься: а как же относился к евреям и еврейству великий писатель, имя которого знакомо большинству жителей планеты с самого детства?
В СТАНЕ АНТИДРЕЙФУСАРОВ
В конце позапрошлого века во Франции, да и во всем мире, лакмусовой бумажкой отношения к иудеям служило «Дело Дрейфуса» — судебный процесс в декабре 1894 года в Париже и последовавший за ним социальный конфликт (1896-1906) по делу о шпионаже в пользу Германской империи офицера французского генерального штаба, еврея родом из Эльзаса капитана Альфреда Дрейфуса, разжалованного военным судом и приговорённого к пожизненной ссылке при помощи фальшивых документов и на волне антисемитских настроений в обществе.
Вся Франция делится на дрейфусаров и антидрейфусаров, между которыми велась ожесточённая борьба. Немаловажным фактором в выборе позиции являлась национальность Дрейфуса, — несмотря на то, что Франция стала первой европейской страной, официально признавшей равноправие евреев, в ней были сильны антисемитские настроения. По воспоминаниям идеолога сионизма Теодора Герцля, именно тогда, присутствуя в качестве корреспондента австрийской газеты на гражданской казни Дрейфуса и услышав, как толпа скандирует: «Смерть евреям!», он всерьёз задумался об идее переселения соплеменников в Палестину.
Жюль Верн оказался в числе антидрейфусаров (его сын Мишель, напротив, был ярым защитником Дрейфуса). Знаменитый писатель, сын юриста и сам юрист по образованию, считал, что нельзя оказывать давление на суд, и пока дело не будет им пересмотрено — Дрейфус виновен. Как истинный республиканец, Верн верил судьям.
Ослепление писателя, оказавшегося в числе антидрейфусаров, казалось необъяснимым. Больше всего его возмутило нарушение порядка судопроизводства: один из документов был тайно передан трибуналу, минуя защиту. Такое нарушение закона казалось ему немыслимым. На самом же деле нарушение закона было гораздо серьезней, чем предполагалось, так как документ оказался подложным.
По счастью, отца и сына Вернов связывали к тому времени довольно прочные узы, так что этот бурный период не повлиял на их отношения. А, кроме того, отцу хватило здравого смысла понять, что у сына были достаточные основания для возмущения, хотя полностью с ними согласиться он не мог — иначе ему пришлось бы начисто отмести все свои убеждения, казавшиеся писателю незыблемыми.
ХАККАБУТ КАК КВИНТЭССЕНЦИЯ ИУДЕЯ
А встречались ли в произведениях Жюля Верна образы евреев? Как оказалось – да. Но, поскольку в реальной жизни писатель нечасто сталкивался с иудеями, то его представления об этом загадочном племени складывались на основе сюжетов европейских литераторов, где евреи редко упоминались в положительной коннотации. Вот какую авторскую характеристику в романе «Гектор Сервадак. Путешествия и приключения в околосолнечном мире» из цикла «Необыкновенные путешествия» получил один из персонажей: "Скряга и стяжатель с чёрствым сердцем и гибкой спиной, словно созданной для низких поклонов. Деньги притягивали его как магнит железо, а со своих должников такой Шейлок готов был содрать шкуру".
Первая публикация романа состоялась в журнале известного издателя Пьера-Жюля Этцеля «Magasin d’Еducation et de Rеcrеation» с 1 января по 15 декабря 1877 года. После выхода соответствующей главы в журнале главный раввин Парижа Задок Кан написал письмо издателю, говоря, что такой текст «глубоко ранил евреев» и утверждая, что подобному «не место в журнале для молодежи». Этцель и Верн в ответ написали, что не собирались кого-то оскорблять и внесут исправления в следующее издание. Увы, изменения были косметические: слово «еврей» по тексту заменили на имя «Исаак». Вероятно, Жюлю Верну жаль было отказываться от хитро выстроенного сюжетного поворота: Хаккабут во время двухлетнего полета зарабатывает торговлей много золота и серебра, чуть ли не все, что было у людей, оказавшихся на комете. Но при возвращении на Землю все приходится выбросить из-за перегруза…
Так что Хаккабут и в отдельном издании романа остался самым малопривлекательным персонажем. К тому же в этом богато иллюстрированном издании (99 иллюстраций Филиппото, гравированных Лаплотом) и рисованный образ Хаккабута полностью соответствовал антисемитским предрассудкам: еврей был изображен таким, каким иудея представляли тогдашние юдофобы – неряшливо одетым, с неизменными пейсами и почти всегда держащим в руках мешочек (очевидно, с неправедно заработанным золотом).
С годами Жюль Верн левел по своим взглядам, он во многом был близок к социалистам. А тогда, во второй половине XIX века, слова «капиталистический», «буржуазный», «торгашеский» и «еврейский» часто считались практически синонимами — достаточно прочитать статью Карла Маркса «К еврейскому вопросу», чтобы убедиться в этом. Так что в этом смысле и Жюлю Верну, критикующему «дух наживы», прославляющему альтруизм, был не чужд антибуржуазный антисемитизм. Отчетливей всего социалистическая юдофобия писателя и проявилась в «Гекторе Сервадаке».

Титульный лист первого издания «Гектора Сервадака». Образ Исаака Хаккабута (в нижнем правом углу) полностью соответствовал антисемитским предрассудкам
Исаак Хаккабут. Иллюстрация к первому изданию «Гектора Сервадака».
Сюжет романа был не просто фантастическим, а, как писали позже критики, «абсолютно нереальным». Землю задевает комета Галлия (не путать с реально существующей кометой Галлея) и «утаскивает» за собой несколько частей её поверхности, океана и даже атмосферы. Капитан французских войск Гектор Сервадак и его денщик по прозвищу Бен-Зуф оказываются в новом мире на небольшом острове, названном ими Гурби. Позднее к ним присоединяется русская шхуна «Добрыня», экипаж которой составляют моряки во главе с капитаном Прокофьевым. Владелец шхуны — граф Тимашев. Сервадак и Тимашев хорошо знают друг друга: в день столкновения кометы с Землёй они должны были сражаться на дуэли из-за любви к одной даме. Гектор Сервадак и граф Тимашев становятся товарищами и лидерами нового мира, находя по всем вопросам между собой полное взаимопонимание.
Вскоре к обитателям Гурби присоединяются группа испанцев во главе с Негрете и еврей-торговец Исаак Хаккабут. Он пытается, как и прежде, с выгодой торговать своими товарами.
Группа поселенцев избирает своим генерал-губернатором Гектора Сервадака и основывает колонию. Они спасают от смерти еще одного человека — известного астронома Пальмирена Розета, который сообщает колонистам, что они находятся не на частице Земли, как герои считали ранее, а на комете Галлия — так астроном назвал открытое им небесное тело. На Землю колонисты все-таки возвращаются в результате поистине фантастических совпадений, а также мужеству и находчивости.
В романе сильна сатирическая струя: Жюль Верн высмеивает человеческие пороки, в том числе — стяжательство и жадность, олицетворением которых является Хаккабут. Вполне вероятно, что выбор автором еврея в качестве главного отрицательного персонажа был не случаен: как раз во время написания романа у писателя случилось ксенофобское обострение. Так уж совпало, что именно в те годы он судился с польским евреем Ольшевичем (см. выше), а также подозревал в финансовой нечистоплотности (не вполне обоснованно) композитора Жака Оффенбаха в связи с феерией «Полет на Луну» и драматурга Адольфа д’Эннери из-за его адаптации «Вокруг света в 80 дней».
«ЭФФЕКТ ПРИСУТСТВИЯ»
Евреи фигурируют и в других произведениях Жюля Верна – в основном посвященных путешествиям. Известно, что писатель не бывал во многих уголках планеты, которые столь красочно описывал в своих книгах. Он, пожалуй, первым применил метод творческой компиляции, широко используя публикации в периодических изданиях со всего мира.
Сам Верн так описывал методы своей работы:
«Начинаю я обыкновенно с того, что выбираю из картотеки все выписки, относящиеся к данной теме; сортирую их, изучаю и обрабатываю применительно к будущему роману». И, нужно сказать, под пером мэтра все эти фрагментарные сведения превращались в настолько яркую и правдивую картину, что складывалась полная иллюзия «эффекта присутствия».
Этот творческий метод ныне широко используют многие авторы, поскольку в эпоху интернета все стало значительно проще: достаточно грамотно владеть поисковиком – и не нужно никакого досье. Трудно даже представить, какого объема наследие оставил бы Жюль Верн, будь в его время нечто похожее на «всемирную паутину»…
Неудивительно, что во многих его произведениях возникают еврейские персонажи, поскольку трудно найти на планете места, где бы не жили иудеи. Возьмем, к примеру, роман «Клодиус Бомбарнак», название которого дополняется подзаголовком «Записки репортера, присутствовавшего на открытии великой Трансазиатской магистрали Россия-Пекин».
Основным толчком к написанию романа стало строительство через пески Каракумов Закаспийской железной дороги в 1880-1888 годах.
По сюжету Клодиус Бомбарнак, журналист газеты «ХХ век», получает задание описать путешествие по большой Трансазиатской магистрали — железной дороге, начинающейся в Узун-Ада, проходящей через российский и китайский Туркестан и заканчивающейся в Пекине. В пути он знакомится с интересными людьми разных национальностей, такими, как немецкий барон Вейсшнитцердёрфер, пытающийся побить мировой рекорд скорости путешествия вокруг света за 39 дней, и влюблённый безбилетный (путешествующий в ящике) румын Кинко, который впоследствии спасает всех пассажиров и экипаж поезда, становясь второстепенным героем бомбарнакского репортажа.
Большая Трансазиатская магистраль – плод вымысла писателя-фантаста. В таком виде, как в романе «Клодиус Бомбарнак», ее не существует и теперь. Но не зря Жюля Верна считают великим провидцем. Подсчитано, что из 108 его предсказаний не исполнились только 10. Таким обилием воплотившихся в жизнь идей не могут похвастаться даже учёные.
Описанная в романе «Клодиус Бомбарнак» железная дорога в наши дни тоже перестает быть фантастикой. Её реализация запланирована в рамках проекта «Железнодорожная магистраль Китай — Киргизия — Узбекистан к 2020 году». В результате будут соединены Германия, Польша, Белоруссия, Россия, Казахстан, Монголия, Китай, Северная и Южная Кореи. Такого не представлял себе даже основоположник научной фантастики Жюль Верн…
Итак, Бомбарнак, находясь в Тифлисе (Тбилиси), получает по телеграфу задание: описать путешествие по большой Трансазиатской магистрали. Поскольку в российское Закавказье он прибыл для того, чтобы написать цикл репортажей, журналист решает те полдня, которые остались до отхода поезда на Баку, посвятить экскурсии по городу. И тут…
«- Сударь, — обращается ко мне какой-то невзрачный, но с виду очень добродушный еврей, указывая на соседний дом, на мой взгляд, самый заурядный, — вы иностранец?
— Несомненно.
— Тогда остановитесь на минутку и полюбуйтесь этим домом.
— А чем тут любоваться?
— Как же, здесь жил знаменитый тенор Сатар, тот самый, что брал грудное контра-фа… А сколько ему платили за это!
Пожелав достойному патриарху взять контра-соль и получить за это больше, я стал подниматься на гору над правым берегом Куры, чтобы полюбоваться открывающейся оттуда панорамой…»
Французский репортер пересекает Каспий и оказывается в городке Узун-Ада — начальном пункте Трансазиатской магистрали (в период написания романа тут начиналась Закаспийская железная дорога):
«Среди пассажиров, прогуливающихся по платформе, встречаю несколько евреев, которых можно определить скорее по национальному типу, чем по одежде. Раньше в Средней Азии они должны были носить «топпе» — круглую шапочку и подпоясываться простой веревкой. Ослушание грозило смертной казнью…».
И вот состав прибывает в Ташкент. За краткое время пребывания в этом населенном пункте, совсем недавно вошедшем в состав Российской империи, Бомбарнак успевает заметить:
«Пожалуй, в Ташкенте евреи сосредоточились в большем количестве, чем в других городах. С тех пор, как город перешел к русской администрации, положение их значительно улучшилось; они получили гражданские права».
В первоисточнике, видимо, речь шла об евреях бухарских, которых в то время в официальных документах царской администрации называли «туземными». Для них и в самом деле на территориях, занятых россиянами, жизнь была вольготнее: в Бухарском эмирате, Кокандском и Хивинском ханствах для евреев сохранялись средневековые ограничения, связанные со статусом «зимми».
* * *
В некоторых текстах, посвященных творчеству писателя, Жюля Верна прямо называют антисемитом. Но был ли он таковым на самом деле?
Парадокс в том, что писатель, смело заглядывающий на столетия вперед и с потрясающей точностью описывающий самые отдаленные уголки планеты, где никогда не бывал, по своим взглядам и убеждениям оставался типичным французским обывателем своего времени.
В его творчестве отразилось всё многообразие французской и глобальной политики второй половины XIX века. При этом писатель всегда оставался непреклонным патриотом Франции. Родная страна в его произведениях — светоч разума и свободы. И потому в книгах Верна среди французов трудно найти отрицательные персонажи.
Но вот представители других народов нередко упоминались в негативном контексте – тут досталось и англичанам, и немцам, и русским, и китайцам, и даже татарам. А чернокожие у Верна – лишь верные помощники и надежные слуги белых. В своем первом романе «Пять недель на воздушном шаре» Верн допускает шутку о том, что с высоты птичьего полета негров невозможно отличить от обезьян – это по нынешним политкорректным временам расценили бы как оголтелый расизм. Мог ли он, описывая еврея, избежать стереотипов, свойственных французскому обществу того времени?
Если устраивать тест на ксенофобию, то не соответствующие современному представлению о толерантности строки можно найти практически у всех классиков мировой литературы. Значит ли это, что мы должны отказаться от чтения их произведений?
Полагаю, лучшие книги Жюля Верна еще долго будут читаться и подростками, и взрослыми – несмотря на то, что большинство его научных предвидений уже стало для нас повседневностью. Легко читаемые тексты, герои, преображающие мир, делающие его лучше, простые, но непредсказуемые сюжеты, неминуемая победа добра над злом… Все это делало и делает его произведения привлекательными для читателей вот уже многих поколений.
Помнится, советские школьники шутили: «Как мы изучаем «Войну и мир»? Про войну читаем, про мир – пропускаем». Вот так, наверное, и следует читать Жюля Верна – наслаждаясь его лучшими произведениями и пропуская те, в которых дали о себе знать заблуждения и предрассудки времени, в которое он жил и творил.
"Время евреев" (приложение к израильской газете "Новости недели")

http://www.isrageo.com/2018/09/22/julvern2/

Как Яша и Саша в баню ходили

Дети Евбаза. Фото сделано в конце 1940-х годов во дворе по ул. Воровского, 51
«У них куры денег не клюют, а у нас на водку не хватает»
Михаил ФРЕНКЕЛЬ, собственный корреспондент журнала "ИсраГео" в Киеве
Из цикла «Дело было на Евбазе»
Когда мне миновало шесть годков, я был антисемитом… Минут эдак пятнадцать.
Теплым летним утром я спустился по шаткой деревянной лестнице из бабушкиной квартиры во двор. У меня было два бутерброда с ныне легендарной дешевой, но вкусной докторской колбасой. Один – в зубах, другой за пазухой. Он предназначался дворовому песику Шарику, которого я опекал. Взаимоотношения евбазовской ребятни и братьев наших меньших – это особая тема. Надеюсь, еще к ней вернусь. Но славного моего четвероногого друга во дворе не оказалось. Зато там отчаянно ругались Вовка и Додик. Первый был старше меня на два года, второй – на один.
– Мишка, – призвал меня в третейские судьи Вовка. – Он жадина, не хочет дать мне поиграть с машинкой.
– Не дам, – в свою очередь заявил Додик, – ты ее сломаешь, не дам и все.
Здесь для справедливости нужно сказать, что Додик был достойным отпрыском своего отца дяди Яши – директора ближайшего комиссионного магазина. Обычно, когда Додик приходил в гости к жившей по соседству с ним моей двоюродной сестре Майке, он предлагал ей всего одно времяпровождение.
– Майка, давай играть, – говорил Дод. – Я буду продавать, а ты будешь покупать.
Другие игры Додику не очень нравились. Однако верхом предприимчивости Дода стал его диалог с продавцом газированной воды, который состоялся в Павловском саду, куда мы дружной ватагой отправились погулять. Было жарко, захотелось газировки. К счастью, какие-то копейки у нас были. Мы их отдали Доду и он, протянув деньги продавцу, торжественным голосом заказал пять стаканов газировки без сиропа (откуда бы у нас были деньги на сироп?).
Продавец наполнил стаканы, мы выпили воду. А Додик, отдав посуду, проникновенно посмотрел на продавца. Тот явно не понимал, что от него хотят. И тогда Додик вроде бы просительно, но с настойчивостью молвил:
– Дяденька, не обижайте ребенка. Дайте копейку сдачи.
На торговца эта фраза произвела огромное впечатление и он, ошарашенный, взял монетку из коробочки и отдал ее нашему приятелю.
Словом, Додик был еще тот мальчик.
Между тем, спор между приятелями разгорался. И в конце концов Володька еще раз обратился ко мне:
– Мишка, он жадный. Скажи ему, что он жид.
Я тоже рассудил, что Додик мог бы и дать Вовке поиграть с машинкой. И потому простодушно сказал:
– Додик, ты жадина, ты жид.
– Кто – я?! – вдруг страшно возмутился он. – Это ты мне говоришь, что я жид? А ты кто?
– А я не жадный, – ответил я. – Вот Шарику бутерброд вынес.
Я наивно подумал, что инцидент на этом завершился. Но Додик был явно чем-то сильно возмущен. Он вдруг сорвался с места и побежал в свой подъезд. Я подумал, что домой. Однако минут через пять из подъезда вышел родной брат моей мамы дядя Илья и грозным голосом позвал меня. Когда я к нему подошел, он взял меня за руку и привел в свою квартиру. Усадил на диван, сам присел рядом и уже спокойно, даже как-то участливо, спросил:
– Мишка, а ты знаешь, кого зовут жидами?
– Да, – простодушно ответил я. – Жадных людей.
Дядя грустно улыбнулся и начал меня просвещать. И я узнал о существовании неведомого мне ранее загадочного народа – евреев. Живут они, как все, объяснил мне дядя, но плохие люди обзывают их жидами и обвиняют во всевозможных грехах. Этой части его рассказа я не удивился. Изумился другому – оказалось, что и я, и мои мама с папой, и дядя Илья, и его дочка Майя и все остальные родственники, все-все – евреи.
Так я перестал быть антисемитом, пробыв им совсем недолго. А ведь какой энтузиазм испытывают некоторые, находясь в этом «звании» долгие годы!
Дядя Илья тогда не стал рассказывать мне, пацаненку, о тех страшных проявлениях антисемитизма, с которыми ему пришлось столкнуться в жизни. О них я узнал от него гораздо позже.
В феврале 1919 года Илья, будучи подростком, чудом уцелел в самом страшном, по мнению историков, погроме времен гражданской войны. В тот день небольшой отряд пробольшевистски настроенных солдат пытался взять власть в Проскурове в свои руки – но неудачно. Подавив это выступление, командир элитного соединения петлюровских войск полковник Семесенко рассудил, что в бунте виноваты «жиды» и приказал своим воякам начать погром. В нем погибли полторы тысячи евреев. И не только евреев – протодьякон Климентий Кучеровский, пытавшийся крестным знамением остановить пьяных погромщиков, сам был ими зарублен. То, что мерзавцы были пьяны, спасло младших сестер Ильи шестилетнюю Розу и четырехлетнюю Китю – мою будущую маму. Вбежав, размахивая саблей, во двор, где они играли, пьяный гайдамака, поскользнулся и упал. А они, убежав от него, спрятались в уборной на огороде и простояли там, дрожа от холода и страха, всю ночь.
Не ищите историческую параллель к этой кровавой трагедии. Я вам ее сам назову. В конце сентября 1941 года в захваченном гитлеровцами Киеве стали взрываться дома на Крещатике, в которых уже успели разместиться оккупанты. Многие годы спустя стало известно, что эту акцию совершили энкавэдисты, послав из Харькова радиосигналы к заранее заложенным зарядам. Однако нацисты разбираться в том, чьих это рук дело, не стали, а сразу обвинили во всем евреев – и через несколько дней начались расстрелы в Бабьем Яру. Вот такие прилежные «ученики» нашлись у бравого петлюровского полковника.
С омерзительным нацистским антисемитизмом Илья столкнулся и в годы той страшной войны. В январе 1945 года, когда части Красной Армии подошли к Освенциму, заместителя командира полка подполковника Эйвина срочно вызвали в штаб дивизии. Там с ним говорил сам командир дивизии генерал Джанджигава.
– Такая история, Илья Григорьевич, – начал генерал. – Когда наши парни подошли к воротам лагеря, увидели там стоящих у колючей проволоки «живых скелетов». Эти люди нам что-то кричат на непонятном языке и машут руками. Солдаты так догадываются, что они их предупреждают, чтобы к ним не приближались. Но разобраться, что там на самом деле происходит, не можем. Непонятен язык, на котором заключенные кричат. Наш переводчик говорит, что похож на немецкий, но все же это не язык фрицев. Мы пришли к мнению, что они кричат, – здесь генерал сделал паузу, – на вашем языке. Так что срочно берите штабной виллис и езжайте к тем воротам.
Когда подполковник прибыл на место и услышал крики заключенных, он убедился, что командир дивизии был прав в своих догадках. Заключенные говорили на идише. И они действительно пытались предостеречь солдат – перед тем, как сбежать из лагеря, нацистские «врачи» заразили их всех тифом.
Дядя Илья рассказал мне об этом, когда я был уже почти взрослым. В тот день он сидел за столом, на котором лежала одна из его боевых наград – красивый польский орден «Virtuti militari» (с лат. – «Военная доблесть») за взятие Варшавы. Дядя Илья посмотрел на орден и сказал: «А в Варшаве евреев я уже не встретил. Немцы их всех убили еще в годы оккупации города».
Что такое юдофобия в действии я ощутил на себе где-то через год после того, как узнал, что я еврей.
– Жид, отдай мяч, – прорычал мне в лицо один из двух типов, пришедших в наш двор, когда мы играли в футбол. И сильно ударил меня в грудь.
– Не дам, гад, – ответил я и съездил ему по роже.
В завязавшейся драке мне, Игорю и Марику удалось отстоять наш старенький, но такой родной мячик. А подоспевший сосед Григорий Филиппович и вовсе прогнал хулиганов со двора.
За уже немалые прожитые годы мне довелось видеть разный антисемитизм – и смешной, и дикий. Но – всегда мерзкий, как любая другая ксенофобия, как любая попытка унизить человека только из-за того, что его родила «не та» мама.
Евбаз в 1942 годуЧто вспоминается из фарсового?
Лето. Я сижу на подоконнике раскрытого окна на втором этаже в бабушкиной квартире. Весь вымазан в зеленке – ею я пытался остановить кровь, сочившуюся из разорванного уха нашего кота Васьки. Свое ранение он получил в очередной схватке на крыше с соседским котом Лордиком из-за хвостатых прелестниц. Васька в руки не давался. Я настаивал. В результате мы оба сильно вымазались в зеленке.
Внезапно тишину разрезал выкрик с придыханием: «У, жиды!».
Крик подняла фигура в парадном милицейском кителе. Это был отчим моей подружки Вальки, сержант милиции Саша. Судя по неуверенным движениям, которыми он передвигался по двору, сержант был мертвецки пьян. Тем не менее, кричал он не в пустоту – адресатом его размышлений был отец Додика дядя Яша, на свою беду вышедший во двор подышать воздухом.
– У, жид, – продолжил свою речь Саша, обращаясь уже персонально к Яше. – Ты все торгуешь, а нам тут на жизнь не хватает!
В тот год, когда это случилось, Высоцкий еще не написал свою знаменитую песенку с рефреном: «У них куры денег не клюют, а у нас на водку не хватает». Так что Саша, у которого деньги на водку все же нашлись, плагиатором не был – он просто изливал свою душу.
Яша втянул голову в плечи и явно размышлял, как бы, не теряя реноме, покинуть арену дискуссии. В это время во двор выбежали Валька и ее мамаша – жена Саши. Они с двух сторон вцепились в сержанта и потащили домой. При этом мадам милиционерша громко изрекала в адрес в стельку пьяного супруга слова, вошедшие в обиход во время золотоордынского ига на Руси. Воспользовавшись неожиданной подмогой, Яша быстренько сделал ноги в подъезд.
Двор опустел. Но это был только первый акт «марлезонского балета».
Второй акт последовал на следующий день, и я вновь наблюдал его со своей «галерки».
Теплым субботним утром, видимо, предварительно выглянув в окно, дядя Яша появился на пороге подъезда, вдохнул свежий воздух, подставил лицо солнышку. В это время из квартиры на первом этаже стремительно выбежал Саша и бросился к нему. Яша нервно вздрогнул, но сержант, одетый на этот раз в штатское, был абсолютно трезв и, главное, настроен совершенно иначе, чем накануне.
– Яков Семенович, – заговорил он как можно более душевно, – давайте сходим в баню.
Здесь нужно сказать, что в подавляющем большинстве домов на Евбазе ванные комнаты напрочь отсутствовали. Зато совсем рядом с базарными рядами находились замечательные Караваевские бани, где мы все регулярно мылись.
Слегка ошарашенный этим предложением, но явно обрадованный Сашиными метаморфозами, дядя Яша задумался. Тут на порог выскочила его жена Таня.
– Яша, идьот, – с откуда-то взявшимся местечковым акцентом закричала она, – куда ты собрался с этим антисемитом? Он же тебя там убьет!
– Ну что вы такое говорите, Татьяна Яковлевна, – возмутился Саша, – как можно?
И уже вновь обратившись к Яше, продолжил:
– Яков Семенович, ну пойдемте же. Я вас как следует попарю, веничком помассажирую.
– Иди, иди с ним, идьот, – вновь возопила Таня. – Он тебя так ошпарит, что с тебя кожа слезет, старый дурак!…
Сцена эта длилась еще минут пять, а потом Яша принял решение – он таки пошел с Сашей в баню. Домой оба вернулись живыми.
Наверное, можно было бы вспомнить еще достаточно историй, связанных со «смешным» антисемитизмом. Ведь очень многие нееврейские обитатели Евбаза, кроме легендарного пожелания «Киш мир ин тухес», знали немало вполне пристойных фраз на идиш. Однако веселье нередко соседствует с грустным, а порой и с трагическим.
И это тоже было на Евбазе.

http://www.isrageo.com/2018/09/23/evbaz274/

Герой в Заполярьев
https://jewish.ru/ru/people/science/187396/
/Наука
Он верил в революцию и обожал Арктику – нашел Союзу десятки богатых месторождений на Севере.Бесстрашного полярника знал весь мир – он спас Умберто Нобиле с его командой, а по пути – еще почти 2000 человек, тонувших во льдах.Самого Рудольфа Самойловича в 39-мказнили как шпиона.30.09.2018


В начале 1920 года белогвардейцы, окруженные большевиками в Архангельске, снарядили ледокол «Соловей Будимирович» в продовольственную экспедицию в Мурманск.
На борту, однако, оказались не только команда ледокольного парохода, но и десятки женщин и детей, захотевших покинуть город.
Все они вскоре попали в бедственное положение:
их судно вынесло в Карское море.
Капитан отправлял на берег такие послания:
«Угля совершенно нет, котлы потушены, отопление помещений производится деревом бочек и палубы. Радиотелеграммы подаются один раз в неделю последними запасами аккумуляторов. Провизия кончается. Умоляем о помощи».
Помочь им мог ледокол «Козьма Минин», оставшийся в архангельском порту.
Но им для бегства воспользовалось белогвардейское правительство.
Миссию по спасению людей в Карском море в итоге взяли на себя вскоре вошедшие в город большевики.


Вот только больше ледоколов в Архангельске не было. Тогда в Норвегию, Швецию и Великобританию были разосланы просьбы «дать в аренду русский ледокол “Святогор”, находящийся в Англии»: «Он большой мощности и вполне пригоден для спасательной операции, все расходы по которой и щедрую награду участникам берет на себя правительство Советской России».
Телеграмма подписана Рудольфом Лазаревичем Самойловичем – начальником только что тогда созданной Северной научно-промысловой экспедиции, ставшей со временем Институтом по изучению Севера,
ныне известным как Арктический и антарктический научно-исследовательский институт России.
Терпящий бедствие «Соловей» тогда был спасен «Святогором». В конце 1921 года большевики при помощи наркома внешней торговли Леонида Красина смогли выкупить «Святогор» у Великобритании и тут же его переименовали – как раз в «Красина».
Именно на этом ледоколе Рудольф Самойлович в 1928 году спасет команду дирижабля «Италия», потерпевшего крушение при возвращении с Северного полюса, и станет кумиром миллионов людей. Но обо всем по порядку.


Будущий ученый, первооткрыватель и мореплаватель родился в сентябре 1881 года в Азове в зажиточной еврейской семье.
Отец его стоял во главе фирмы, экспортировавшей хлеб за границу. В своей автобиографии Рудольф Лазаревич писал: «С раннего детства я часто видел погрузку кораблей зерном и часто задумывался над жизнью моряков, завидовал их вольным интересным плаваниям. Поступив в гимназию, я рос тихим, одиноким мальчиком, редко принимал участие в играх или проказах школьников – моим любимым занятием было читать Майна Рида, Жюля Верна, Фенимора Купера, Вальтера Скотта». По окончании гимназии Рудольф поступил в Королевскую Горную академию во Фрейберге, где через четыре года успешно защитил диплом и вернулся в Россию.

Через год Самойловича арестовали. Еще студентом он сблизился с германскими социал-демократами и переправлял в Россию номера газеты «Искра» и другую нелегальную литературу. Его участие в революционном движении не осталось без внимания царской охранки – за ним установили слежку, а вскоре и арестовали за распространение прокламаций РСДРП. Правда, в жандармерии учли статус отца – с начинающим революционером провели ряд воспитательных бесед и отпустили. Но уже через год Самойловича вновь арестовали. На этот раз все было серьезно – Самойловича выслали в Архангельскую губернию. Впрочем, вскоре ему удалось сбежать – осенью 1906 года она оказался в Петербурге, где быстро установил связь с Петербургским Комитетом РСДРП. В дальнейшем он проживал в городе по поддельному паспорту на имя «минского мещанина Александра Сорокина».


Столичная жизнь революционера была богата на события. Самым драматичным из них стала смерть его невесты Софьи Щепкиной, слушательницы Бестужевских курсов и одновременно активного члена столичного социал-демократического объединения. В какой-то момент Софью арестовали, она не выдержала допросов и выдала одного из членов своей ячейки. Придя домой, Софья отравилась. На ее похоронах Самойлович познакомился с её старшей сестрой Марией, отношения с которой развивались весьма стремительно.
И тут Самойлович вновь был арестован и вновь сослан в Архангельскую губернию. Мария отправилась в ссылку вслед за ним. Подав местному губернатору десятки прошений, она добилась, чтобы их поженили, а ей разрешили жить фактически за стенкой камеры мужа и прогуливаться с ним.
Вскоре молодой семейной паре изменили и место ссылки. Ввиду беременности Марии их перевели из захолустья почти в пригород Архангельска – находившийся в 250 километрах от губернского центра Пинежский уезд. Через восемь лет пара все-таки расстанется, но сохранит на всю жизнь теплые отношения. При этом именно их спокойная ссыльная семейная жизнь привела к тому, что Самойлович несколько поубавил свой революционный пыл и вспомнил о том, что является горным инженером.


В 1909-м он подал прошение на имя губернатора с целью «обследовать берега р. Пинеги и Пинежский уезд в геологическом отношении» и получил разрешение на свободное передвижение в пределах уезда. Вскоре в архангельском краеведческом журнале на основе собранного им материала была опубликована его первая научная статья. После этого молодому геологу разрешили продолжить занятия научной деятельностью и переселиться в Архангельск. Там он стал работать секретарём общества изучения Русского Севера. Через год состоялась и его первая полярная экспедиция, после которой Самойлович твёрдо решил посвятить себя изучению Арктики.

«Отправляющийся в Арктику из обыденной, повседневной обстановки переносится в страну необыкновенного и сказочного, в страну грёз… Трудно представить себе хотя бы одного человека, который, побывав в Арктике, не почувствовал бы болезненной любви и непреодолимого влечения к её красотам», – писал Самойлович в 1912 году после экспедиции на Шпицберген, в которую его пригласил знаменитый арктический исследователь Владимир Русанов.
В дальнейшем Рудольф Лазаревич неоднократно изучал Шпицберген в рамках собственных экспедиций, обнаружив там богатые месторождения каменного угля и подав на них международные заявки.
Впоследствии это дало возможность Советскому Союзу получить на этом норвежском архипелаге несколько угольных месторождений в аренду.
Да и сегодня хозяйственную деятельность на архипелаге, помимо Норвегии, осуществляет только Россия, имеющая на острове Западный Шпицберген свой населённый пункт – российский Баренцбург.
Это и есть результат экспедиций, проведенных Самойловичем в 20-х годах прошлого века.


Ровно так же неоспорима заслуга Самойловича в окончательном закреплении за СССР архипелагов Новая Земля и Земля Франца-Иосифа. А многочисленных месторождений апатитов, нефти, угля, цинка, меди и прочих полезных ископаемых, обнаруженных благодаря Самойловичу, и вовсе не перечесть. Одновременно с экспедициями Рудольф Лазаревич руководил Институтом Арктики, был почетным членом Географического общества СССР и членом общества «Аэроарктика», преподавал в университетах, писал книги, научные и популярные статьи, которые до сих пор востребованы среди его коллег.

В 1928 году слава о Самойловиче прогремела далеко за пределами СССР.
Именно он был начальником экспедиции, спасшей команду дирижабля «Италия». Экипаж совершал полет к Северному полюсу под командованием Умберто Нобиле. При возвращении дирижабль потерпел крушение. О спасательной операции под руководством Самойловича написаны книги, сняты документальные и художественные фильмы. После той экспедиции советским героям-полярникам аплодировал весь мир. «Красинцы» не только нашли и спасли всех уцелевших при падении дирижабля людей, но и по пути обратно обнаружили тонувший во льдах немецкий пароход «Монте-Сервантес». На пароходе было 1500 пассажиров и 318 членов команды – все они были спасены.
Не менее известными стали другие экспедиции под руководством Самойловича:
международная воздушная экспедиция на дирижабле «Граф Цеппелин» в 1931 году,
экспедиции на ледоколах «Русанов» и «Седов» в 1932 и 1934 годах и многие другие.
Под его руководством состоялась и первая полярная зимовка, когда в 1937-1938 годах 29 судов зазимовали в Арктике, вернувшись без единой потери и собрав ценнейший научный материал.


Это была последняя экспедиция Рудольфа Самойловича.
«Большой террор» унес его жизнь 4 марта 1939 года, когда выдающийся полярник был приговорен к расстрелу как германский, французский и польский шпион.
Вплоть до 1957 года его имя было вычеркнуто из истории страны.
И лишь в 65-м на географической карте Арктики появился остров Самойловича.
Позже в честь Рудольфа Лазаревича были названы пролив и ледниковый купол на Земле Франца-Иосифа,
бухта на Новой Земле и полуостров в Антарктиде.

Алексей Викторов
Алексей Викторов

http://haifainfo.com/?p=166070

Лев СИМКИН. Сага о стукаче и его жертве
Плакат сталинских времен
Первой и единственной жертвой дела еврейских юристов-вредителей стал Валентин Лифшиц
В начале 50-х доцент Покровский был похож на Достоевского и всячески подчеркивал это сходство: отрастил небольшую бородку клином, одевался зимой в тяжелую шубу с бобровым воротником. Таким его запомнила Дина Каминская. В конце 60-х, когда он вел в нашей группе семинары, походил на академика Курчатова, борода лопатой. Блестящий лектор, эрудит, заслушаешься.
В начале 50-х он, несмотря на большую разницу в возрасте, подружился с аспирантом и потом кандидатом наук Валентином Лившицем, о котором говорили как о выдающемся молодом ученом. В 1952 году его арестовали.
Единственным свидетелем обвинения был Серафим Покровский, на его показаниях основывалось страшное обвинение в покушении на Сталина. Покровский утверждал, что в разговорах с ним Валя желал Сталину скорейшей смерти. Спустя полтора месяца после смерти Сталина Лившиц был застрелен в подвалах внутренней тюрьмы КГБ. А матери сообщили, что ее сын покончил самоубийством.
После ХХ съезда разбитая горем и ослепшая мать решила добиться хоть какого-то наказания для Серафима. Ведь он остался членом партии, ученым-юристом. На разборе его персонального дела в горкоме Серафим признал, что вел с Валей провокационные разговоры по прямому указанию органов госбезопасности и видел в этом свою гражданскую и партийную обязанность. Его не наказали.
Как пишет Дина Каминская, в период борьбы с космополитизмом органы готовили несколько крупных антиеврейских дел. Одним из них было дело врачей-убийц, а другим — дело юристов-вредителей. Роль провокатора по этому делу была поручена Серафиму Александровичу Покровскому. Валентин Лифшиц стал первой и единственной жертвой этой провокации.
Эту историю я взял из "Записок адвоката" Дины Каминской, написанных ею в эмиграции, но о деле Лившица слышал раньше. Коллеги вспоминали его первую и последнюю монографию. Только от одного ученого я никогда не слышал о Лившице — от профессора Гальперина, который был одновременно с ним аспирантом, и они дружили. Он был настолько напуган в молодости этой историей, что всю жизнь предпочитал помалкивать, никогда не говорил о политике.
О самом Покровском мне известно вот что. В 1927 году он написал письмо Сталину, тот ему ответил в своих "Вопросах ленинизма", потом его арестовали и отправили ненадолго в ссылку. Аркадий Ваксберг рассказывал мне, что Покровский был второй раз арестован 5 марта 1953 года, и что в тот день арестовывали по заранее составленному списку самых крупных сексотов. В Сети я не нашел сведений , когда он умер, похоже, в середине 70-х.
Дину Каминскую я лично не знал, а с ее мужем Константином Симисом сталкивался во ВНИИ советского законодательства, где он работал, а я был аспирантом. К тому моменту ее перестали допускать к участию в политических процессах, она стала правозащитником. Иногда о ней с мужем говорили по "голосам", но в институте никто его не сторонился. В 1977 году семья эмигрировала, говорили, под угрозой ареста.
Вчера видел по телевизору их сына, он уже не Симис, а Саймс. Американский политолог Дмитрий Саймс стал ведущим российского ток-шоу.
Морали не будет. В том числе той, что в строках Игоря Северянина:
«Виновных нет, все люди правы,
А больше всех простивший прав».

http://www.isrageo.com/2018/10/03/sagao275/

Несостоявшееся похищение Эли Визеля
Известная фотография заключённых лагеря Бухенвальд. Визель — седьмой во втором ряду. Фото: Wikipedia / H. Miller.
В биографии знаменитого еврейского писателя, чудом уцелевшего в Освенциме и Бухенвальде, был и такой факт: его попытался похитить отрицатель Холокоста дабы добиться от Визеля признания в том, что Катастрофа европейского еврейства — выдумка коварных евреев, а не реальность
Фрэдди ЗОРИН
90-летию со дня рождения Эли Визеля посвящается.

ИЗ МРАКА — К СВЕТУ
«Я верю Гитлеру больше, чем всем остальным. Он один сдержал свои обещания, все свои обещания, данные еврейскому народу…»
Это — цитата из знаменитой книги «Ночь», которую написал Эли Визель, известный литератор, журналист и общественный деятель, лауреат Нобелевской премии.
Родился Эли в Сигете, в Северной Трансильвании (ныне — территория Румынии) в религиозной еврейской семье Шлойме Элиши Визеля и его супруги Сары (Суры) Фейг, придерживавшихся традиций вижницкого хасидизма. В семействе, кроме сына, было еще три сестры — Беатрис, Хильда и Ципора. В доме говорили на нескольких языках, но в первую очередь – на идише, на котором он и получил традиционное начальное еврейское образование.
В 1940 году по решению Второго Венского арбитража, а фактически — в результате политического сговора между нацистской Германией и фашистской Италией, — Северная Трансильвания перешла от Румынии к Венгрии. Поначалу ни евреи, ни цыгане не почувствовали, какую беду готовит им грядущий день. И когда из Польши после вторжения туда гитлеровских полчищ начали доползать слухи о расправах над евреями, в Сигете, как и в других городках Северной Трансильвании, иудеи склонны были относить это к «неправильному» поведению польских соплеменников. И в семье Визеля полагали, что евреям не стоило восставать против немцев, как это произошло в Варшавском гетто, а перетерпеть, пока окончится война, и таким (весьма сомнительным) способом, сохранить свои жизни, не навлекая на себя гнева оккупантов.
Дальнейшие события показали, насколько глубоким было заблуждение наивных обывателей. В мае 1944 года правительство Венгрии под давлением из Берлина начало депортацию евреев в лагеря смерти. Эта волна быстро докатилась и до Сигета. Все еврейское население города было в одночасье отправлено в Освенцим. «Быстрее! Пошевеливайтесь, бездельники! — орал венгерский жандарм. Вот тогда-то я и начал их ненавидеть, и эта ненависть — единственное, что связывает меня с ними и сегодня. Это были наши первые мучители. Это были первые образы ада и смерти», — вспоминал в автобиографической книге «Ночь» Эли Визель.
На руку Эли был нанесен татуированный номер «A-7713». «Никогда мне не забыть эту ночь, первую ночь в лагере, превратившую всю мою жизнь в одну долгую ночь, запечатанную семью печатями, — писал впоследствии Эли Визель. — Никогда мне не забыть этот дым. Никогда мне не забыть эти лица детей, чьи тела на моих глазах превращались в кольца дыма на фоне безмолвного неба. Никогда мне не забыть это пламя, навсегда испепелившее мою веру. Никогда мне не забыть эту ночную тишину, навсегда лишившую меня воли к жизни. Никогда мне не забыть эти мгновения, убившие моего Бога и мою душу; эти сны, ставшие горячей пустыней. Никогда мне этого не забыть, даже если бы я был приговорен жить вечно, как сам Бог. Никогда».
Семью Визель разделили. Мать Эли и младшая из трех сестер были умерщвлены в газовой камере. Старшие девочки, Беатрис и Хильда, сумели выжить в лагерном аду. Эли и его отца определили в освенцимский трудовой лагерь Моновиц.
Восемь долгих месяцев они продержались рядом. На лагерных нарах наступило полное прозрение – у тех, кто не мог до депортации представить себе реальности окончательного решения еврейского вопроса: «…Уничтожить целый народ? Истребить народ, разбросанный по многим странам? Столько миллионов! Каким образом? И это в середине XX века! Людей интересовало всё: военная стратегия, дипломатия, политика, сионизм — всё, кроме собственной судьбы».
Зимой 1944-1945 года Эли и Шлойме были перегнаны «маршем смерти» из Освенцима в Бухенвальд. Вскоре по прибытии в этот лагерь Шлойме жестоко избил надзиратель. Потом отец Эли вступил в драку с несколькими заключенными, которые пытались отнять у него, обессилевшего, миску с едой. В итоге организм далеко не молодого уже человека не выдержал. Вот как описал этот трагический финал Эли Визель: «Этот врач приходил единственно за тем, чтобы покончить с больными. Я слышал, как он орал, что они бездельники, что им просто хочется поваляться в постели… Я мечтал схватить его за горло, задушить. Но у меня уже не было ни смелости, ни сил. Я был прикован к умирающему отцу. Я до боли сжимал руки. Задушить врача и всех остальных! Сжечь весь мир! Убийцы отца!»
ДА ГДЕ ЖЕ БОГ, ГДЕ ОН?
Многие печатные издания обошла фотография, запечатлевшая заключенных в одном из бараков Бухенвальда, но далеко не всем известно, что на этом фото, на втором из четырех ярусов, где располагались постели узников, можно увидеть Эли Визеля. Ужасы Холокоста поколебали в нем привитую с детства веру во Всевышнего: «Трое приговоренных со связанными руками, и среди них — мальчик, ангел с печальными глазами… Трое приговоренных вместе встали на табуреты. На три шеи одновременно накинули петли. — Да здравствует свобода! — крикнули двое взрослых. А мальчик молчал. — Да где же Бог, где Он? — спросил кто-то позади меня. По знаку коменданта опрокинулись три табурета… И голос внутри меня ответил: — Где он? Да вот же Он — Его повесили на этой виселице…» Но позднее к вере Визель вернулся с новой силой.
…И вот пришло освобождение. Кончился, казавшийся бесконечным, ужас. Эли, в котором накопилось столько боли, столько ненависти к нацистам, был поражен поведением значительной части совсем еще недавних узников, да и собственным в какой-то степени тоже: «Став свободными людьми, мы прежде всего набросились на еду. Ни о чем другом мы не думали. Ни о мести, ни о родных. Только о хлебе. И даже когда мы наелись, о мести никто не думал. На следующий день несколько молодых ребят отправились в Веймар в поисках картошки и одежды, а потом — к девицам. И ни малейшей мысли о мщении».
За ворота лагеря Эли Визель вышел уже не тем человеком, которого отправляли с семьей в неизвестность, оказавшуюся в тысячи раз страшнее самых страшных снов: «Ночь миновала. В небе сияла утренняя звезда. И я тоже стал совсем другим. Прежний я — мальчик, изучавший Талмуд, — исчез в языках пламени. Осталась лишь похожая на меня оболочка. Черное пламя проникло в мою душу и испепелило ее».
После войны Эли и еще около четырехсот еврейских детей и подростков, освобожденных из концлагерей, были определены в приют города Экуи в Верхней Нормандии и некоторое время жили там под эгидой еврейской организации. Первым делом Эли занялся розыском родных. В Париже, в одном из приютов, он нашел живыми двух своих сестер – Беатрис и Хильду. Позже они уехали из Франции за океан. А Эли поступил в Сорбонну, где изучал философию, психологию и литературу. Затем занялся журналистской деятельностью, волей судьбы оказавшись в Индии, где провел целый год. В 1949-м Эли отправился в провозгласивший свою Независимость Израиль — в качестве корреспондента-международника французской газеты L’Arche, но вскоре ежедневная израильская газета «Едиот Ахронот» пригласила его на должность своего спецкора во Франции.
Визель поставил перед собой важную цель: донести до мира правду о Катастрофе европейского еврейства, очевидцем которой он явился, потеряв в пламени Холокоста родителей и сестру. В 1955 году Эли отправился на жительство в Соединенные Штаты, и в 1963-м получил американское гражданство. Через шесть лет он женился на Марион Эстер Роуз родом из Австрии, для которой этот брак был вторым. У Эли и Марион, также прошедшей через лагеря смерти, появился на свет сын, который был назван в честь отца Эли – Шлойме Элишей. В 1961-м Визель освещал суд над Адольфом Эйхманом, отвечавшим в нацистской Германии за «окончательное решение еврейского вопроса». В 1987 году, Визель и сам выступил качестве свидетеля в суде над еще одним нацистским преступником – «лионским мясником» Клаусом Барбье. В 2015 году Визелю было присвоено звание Почетного гражданина Иерусалима.
Свою литературную деятельность Эли начал на языке, который был для него родным – на «мамэ-лошн», и первые его писательские пробы пера были посвящены жутким реалиям Освенцима и Бухенвальда.
Уже через год после эмиграции в США Визель издал первую свою книгу с красноречивым названием «А мир молчал». Кричащая правда о Холокосте, изложенная человеком, пережившим ужасы концентрационных лагерей, поистине шокировала. Но книга была написана на идише и увидела свет в Аргентине, что ограничило и число ее читателей, и сферу распространения первого, пожалуй, в послевоенной истории свидетельства о трагедии еврейского народа и чудовищных преступлений нацистских палачей. Понимая, что к своему автобиографическому произведению необходимо привлечь более широкое читательское внимание, Эли решил издать сокращенный и адаптированный вариант книги на французском. Это произошло в 1958 году. В этой версии книга получила новое название – «Ночь». Приведем частично раскрывающую смысл этого названия цитату из книги: «Столько событий произошло всего за несколько часов, что я совершенно утратил представление о времени! Когда мы покинули свои дома? А гетто? А поезд? Прошла только неделя? Или ночь — только одна ночь?»
А еще ночь у автора – символ абсолютного зла и полного мрака, в который не проникает даже слабый луч надежды. Такое ощущение испытывали узники лагерей, где каждый день мог оказаться для любого из них последним. Предисловие к книге Визеля написал французский лауреат Нобелевской премии в области литературы Франсуа Мориак.
Произведение принесло Эли Визелю широкую известность. Оно было переведено на 18 языков и разошлось общим тиражом в восемь миллионов экземпляров. Следует признать: первоначальное название книги более точно отражало авторский замысел, заключавшийся в том, чтобы показать: преступления нацизма совершались при молчаливом попустительстве мировой общественности и большинства населения тех стран, где они совершались, а такое молчание, о сути своей, преступно.
После краха нацизма Визель захотел узнать и своими глазами увидеть, как живется его соплеменникам при коммунистической диктатуре. Он получил разрешение побывать в Советском Союзе и совершил поездку, встретившись за время своего пребывания в СССР со множеством соплеменников в разных городах страны, где, как это декларировалось в музыкально-поэтическом творчестве, «с каждым днем все радостнее жить». Разумеется, ожидать откровенных признаний от большинства из собеседников Визелю было трудно, но общая картина положения советских евреев вырисовывалась для него достаточно четко: он понимал больше, чем говорилось, и видел то, что сопровождавшие иностранного гостя старались скрыть от его глаз. Итогом поездки стала написанная Эли Визелем книга, которой он дал название «Евреи молчания». Свою задачу автор усматривал не только в том, чтобы привлечь внимание к фактической дискриминации евреев, их языка и культуры в советской державе. Книга стала горьким упреком еврейскому миру, безучастно взирающему на происходящее с соплеменниками, и в этом Визель усматривал одну из причин тех серьезных проблем, с которыми сталкивается его народ.
Фото: Wikipedia / David ShankboneЛитературным творчеством, хотя Эли Визель и написал более сорока книг, изданных на идише, иврите, французском и английском, его деятельность не ограничивалась. Он преподавал в Йельском, Бостонском университетах и в университете Джорджтауна, а также носил звания заслуженного профессора иудаики Сити-колледжа в Нью-Йорке и заслуженного профессора гуманитарных наук в университете Бостона. В 1978-1987 годах Визель возглавлял в США Президентскую комиссию по Холокосту, которая учредила ежегодные дни поминовения жертв нацизма, планировала исследовательские программы и проводила тематические конференции. В 1980-1986 годах Эли Визель председательствовал в Американском мемориальном Совете по Холокосту и не шел ни на какие компромиссы в вопросах сохранения памяти о Катастрофе европейского еврейства. "Забыть о людях, о миллионах невинных жертв расовых чисток, осуществленных Гитлером, это значит убить этих людей еще раз", — подчеркивал Визель, решительно выступая против попыток пересмотреть события истории, принижая масштабы трагедии еврейского народа или даже ставя под сомнение сам факт Холокоста.
В 2002 году Визель поселился в своем родном городе Сигет, именно в том доме, откуда его семью депортировали в Освенцим более полувека назад — ради того, чтобы создать здесь музей памяти Холокоста. На открытии музея он попросил румынскую молодежь об одном: «Когда у вас будут дети, скажите им, что вы видели в Сигете еврея, который рассказывал вам эту страшную историю». В 2004 году Визель отказался от высшей почетной награды Румынии после того, как она была вручена деятелям националистического толка, поскольку не посчитал для себя возможным быть в одном ряду с «антисемитами, отрицающими факт Холокоста». На конференции ООН, посвященной проблемам антисемитизма в 2004 году, Визель обвинил некоторые мусульманские страны в том, что они используют действия израильских властей как повод для демонизации не только Израиля, но и всего еврейского народа.
Неудивительно, что со стороны отрицателей Катастрофы в адрес Эли Визеля не раз звучали угрозы. А 1 февраля 2007 года, во время проходившей в Бостоне конференции по проблемам ограничения насилия в мире, Визель стал объектом нападения со стороны представившегося журналистом 22-летнего отрицателя Холокоста Эрика Ханта. Тот попытался силой похитить узника двух лагерей смерти, но не сумел этого сделать и скрылся с места преступления. Лишь по прошествии нескольких недель полицейским удалось задержать злоумышленника. "Я собирался привести Визеля в свой номер, где бы он честно ответил на мои вопросы по поводу того, что его документальные мемуары о Холокосте под названием "Ночь" являются абсолютным вымыслом. Я следил за ним и надеялся прижать его к стенке, чтобы он, в конце концов, просто вынужден был бы сказать правду перед камерой", — было написано Хантом на антисемитском интернет-сайте, который вскоре после этого был закрыт.
В 1986 году Эли Визелю была присуждена Нобелевская премия – «За приверженность тематике, посвященной страданиям еврейского народа, жертвам нацизма». Его удостоили Премии Мира – Нобелевский комитет посчитал, что вклад Визеля в борьбу за будущее без нового Холокоста более весом, нежели его достижения на писательском поприще. В качестве авторитетного правозащитника Эли Визель инициировал в 2010 году международную компанию в поддержку Михаила Ходорковского.
Визеля глубоко уважали и высоко ценили в Израиле. Известно, что он дважды получал предложение выдвинуть свою кандидатуру на пост главы еврейского государства, но от этой идеи отказался, полагая, что и без того делает все, что в его силах, для своего народа. Вместе с супругой, переводившей его книги на английский язык, Эли Визель учредил специальный Фонд Памяти о Холокосте, целью которого стала непримиримая борьба с расовой нетерпимостью, проявлениями межнациональной ненависти и розни.
Но в декабре 2008 года руководство Фонда заявило, что почти все его активы (около 15,2 млн. долларов) пропали в результате мошеннических махинаций компании Бернарда Мэйдоффа. Стоит напомнить, что этот печально известный бизнесмен и бывший председатель совета директоров Фондовой биржи был обвинен в создании крупнейшей финансовой пирамиды. Суд Нью-Йорка приговорил его к 150 годам тюремного заключения. И сам Визель также потерял тогда значительную часть своих личных сбережений в инвестиционной компании Мэдоффа. Он был доверчивым человеком, что сыграло с ним злую шутку.
Эли Визель удостоился многочисленных наград, в том числе – американской президентской медали Свободы, Национальной гуманитарной медали США, Золотой медали Конгресса США, президентской медали Израиля, Премии имени Зеэва Жаботинского, Премии имени Теодора Герцля Всемирного Еврейского Конгресса. К слову, на церемонии вручения последней из перечисленных наград присутствовавшая там Хиллари Клинтон назвала двух великих людей еврейского происхождения в Европе – Теодора Герцля и Зигмунда Фрейда, на что Эли Визель мгновенно отреагировал: «Слава Богу, что эти два человека никогда не встретились. Представьте, что Герцль приходит к Фрейду и произносит, имея в виду мечту о еврейском государстве: «Мне приснился сон…», — а тот ему в ответ: «Присаживайтесь и расскажите мне подробнее о своей матери».
Приведем фрагмент интервью Эли Визеля венгерскому журналу «168 часов»:
«— Если бы можно было в связи с прошлым и с настоящим задать себе самому всего один вопрос, то что бы это был за вопрос?
Визель: (задумавшись) — Пожалуй, вопрос «Почему?». Ведь люди, пережившие Холокост, думали, что не будет больше антисемитизма. Потому что они видели антисемитизм. Люди думали, что не будет больше ненависти, но ненависть есть и сегодня. Причем на более высоком уровне. Об этом свидетельствуют террористические акты в мире. Об этом говорит тот факт, что Израиль все еще борется за свое существование. И вот я задаю себе вопрос: почему эта ненависть возникает вновь и вновь?
— Но ведь и до, и после Холокоста в истории человечества были массовые убийства…
Визель: Холокост — это совсем другое. Впервые в истории человечества приговорили к смерти НАРОД, хотели уничтожить евреев, как народ. И не за какие-то преступления, нелояльность властям, не за то, что они говорили или не говорили, не за то, что они имели или не имели, а только за сам факт принадлежности к данному народу…
– Вы простили венгерскому народу массовые казни евреев в конце войны, в 1944 году?
Визель: Я не верю в коллективную вину. Потому что я слишком хорошо знаю, что значит быть народом с клеймом коллективной вины. Виновны только те люди, полицаи, лица, прислуживавшие нацистскому режиму (все они — преступники), которые помогали, способствовали тому, чтобы евреев избивали, унижали, везли в концлагеря, бросали живыми, со связанными руками, в Дунай, те, которые лично убивали евреев. Если кто-то из них сегодня жив — он преступник и должен ответить за те злодеяния, у которых нет срока давности. Но вот их дети — невиновны. Но они ответственны за то, чтобы сохранить память о том, что происходило здесь, в Венгрии, с евреями. И по всей Европе тоже».
До последнего дня жизни Эли Визель продолжал оставаться борцом за лучшее будущее, которое невозможно построить, не усвоив уроки мрачного прошлого. Из жизни он ушел 2 июля 2016 года в Бостоне. Выступая после его кончины, в очередной День памяти жертв Холокоста в Мемориальном музее в Вашингтоне, президент США Дональд Трамп сказал: «Печально, что в этом году впервые мы отмечаем День памяти без Эли Визеля, великого человека, великой личности. Его отсутствие оставляет незаполненное пространство в наших сердцах, но его дух наполняет этот зал. Это как дух нежного ангела, который пережил ад, и чье мужество до сих пор освещает нам путь во тьме…»
А эти слова были произнесены в связи с кончиной Эли Визеля премьер-министром Израиля Биньямином Нетаниягу: «В ночи Холокоста, который унес жизни 6 миллионов наших братьев и сестер, Эли Визель был лучом света и примером бесконечной человечности и доброты».
"Новости недели"

http://www.isrageo.com/2018/10/06/vizelel/

Похождения "сионистского" рубля

Вошедший в обращение (слева) и "сионистский" рубли.
Говорят, что «отцов» монеты долго распекали, — мол, мы тут юбилей Революции справляем, а вы товарища Ленина жидовской звездой изукрасили!
Дмитрий ПОЛЮХОВИЧ.
Эту историю начну с "мемуаров": едва примерив роль первоклашки, автор этих строк нашел на школьном дворе советский серебряный полтинник 1925 года…
Многие, наверное, в курсе — это такая симпатичная монетка с кузнецом. С нее и началось увлечение собирательством. К 1977 году ваш покорный слуга уже был уважаемым в окрестностях нумизматом и обладателем доброй сотни монет (преимущественно ничего не стоящего разменного алюминия стран социалистического лагеря).
В соседней хрущевке жил коллега по увлечению, на которого автор смотрел как на гуру. Мало того, что он был старше на целых три года, так в его коллекции имелось невиданное чудо — украшенная пальмами и арабской вязью монетка в виде волнистой розетки. Намного позже выяснилось, что это были обычные иракские 5 филсов, стоящие по нынешним временам от силы гривен десять. Однажды этот "гуру" шепотом поведал страшное: оказываться, если взять юбилейный рубль, только-только выпущенный в ознаменование 60-тилетия Великого Октября, и повернуть его под правильным углом, то схематический атом, изображенный перед носом товарища Ленина, тут же превратится в "жидовскую звезду".
Информация была принята к сведению, а упомянутый рубль тут же исследован под всеми возможными углами. Но гадкий атом почему-то никак не желал превращаться в "жидовскую звезду" и даже близко того. То ли монета была неправильной, то ли угол обзора не тот…
Напомним: пионеры Советского Союза были "повернуты" на конспирологии. Например, в тридцатые годы юные ленинцы массово выбрасывали металлические зажимы к пионерским галстукам — в пламени изображенного на них пионерского костра кто-то узрел замаскированный профиль предателя Троцкого. Самые бдительные отказывались носить еще и галстуки: мол, в переплетении нитей на алой ткани можно увидеть свастику. Легенда о галстучной свастике, кстати, дожила до конца семидесятых.
Байку с притаившемся на революционном рубле "Маген Давидом" можно было бы отнести к мифическому "профилю Льва Давидовича", если бы не одно "но": легенда оказалась отзвуком вполне реальной истории.
1 ноября 1977 года «Известия» опубликовали сообщение о выпуске в оборот юбилейного рубля, посвященного 60-й годовщине Октябрьской революции. Прилагалась и фотография новой монеты. В те времена юбилейные монеты выпускались еще не часто (это был всего лишь пятый по счету советский юбилейный рубль), поэтому собиратели с нетерпением ждали его появления. Но прошел месяц, второй… Обещанная монета так и не появлялась. Даже в банках ее не было. Когда же юбилейно-революционный рубль вышел в люди, оказалось, что монетка несколько отличается от заявленной в «Известиях».
Сообщение в советских газетах о выпуске юбилейного рубля, оказавшегося «сионистским»Сегодня нет ни одного документального свидетельства перипетий вокруг той злосчастной монеты, в основном только смутные слухи. Но собранные по крупицам сплетни, базирующиеся на неосторожно оброненных словах участников скандала и тогдашних работников Госбанка СССР, дают более-менее целостную картину событий.
Сразу же после публикации фотографии новой монеты на КГБ и партийные органы обрушился целый шквал «сигналов» от бдительных граждан, смысл которого сводился к одному: «Караул! Готовится масштабная провокация агентов мирового сионизма! На новом юбилейном рубле рядом с портретом Ленина красуется звезда Давида!».
Символ «мирового сионизма» был обнаружен в пересечении орбит трех электронов схематического изображения атома, символизирующего развитие науки и техники. Предвидим замечание зануд, что у электронов не орбиты, а орбитали, но на монете изображались именно орбиты.
Информацию о «происках сионистов» тут же направили в самые высокие кабинеты. Особо постарался Валерий Емельянов, считавшийся тогда самым авторитетным экспертом по "еврейскому вопросу".
Ученый-востоковед и арабист Валерий Емельянов был очень колоритным персонажем. В том же 1977 году он направил в ЦК КПСС докладную записку, в которой утверждал ("факты" прилагались), что все советские евреи — "агенты сионизма". В связи с этой угрозой основам СССР, он требовал введения в школах, вузах и армии обязательного курса "научного антисионизма и антимасонства", а также создания Института изучения сионизма и масонства при ЦК КПСС (а чего мелочиться?).
Главную же известность товарищу Емельянову принесла книга "Десионизация". Ее даже перевели на арабский и издали в Сирии. Опус подробно раскрывал все аспекты "жидо-масонского заговора" по порабощению человечества. Оказывается, что заговор сионистов и масонов придумал еще царь Соломон, запланировавший к 2000 году захватить власть над всем миром. Там же повествовалось, что в Храме Соломона на самом деле поклонялись Сатане и приносили человеческие жертвы. Книга получилась настолько убойной, что ее вскоре переиздали в Израиле как учебное пособие по советскому антисемитизму.
Поиск скрытых "жидов" завершился для товарища Емельянова довольно печально. В ходе длительных размышлений он пришел к заключению, что и дорогой товарищ Леонид Ильич Брежнев тоже того… Сионист… Чем тут же поделился с окружающими. Надо ли говорит, что спец по "научному антисионизму" тут же вылетел с партии со скоростью звука.
Но вернемся к монетке… После "консультации" с видным ученым-анисионистоведом секретарь ЦК КПСС по идеологии Михаил Зимянин вынес вопрос на Политбюро, откуда в Ленинградский обком КПСС (рубль чеканили на Ленинградском монетном дворе) спустили директиву – «Разобраться!». Одновременно поступило распоряжение и в Госбанк СССР – все крамольные рубли, уже доставленные в местные отделения, немедленно изъять и вернуть на монетный двор для уничтожения.
Говорят, что «отцов» монеты художника Валентина Зайцева и автора лепки Александра Козлова тут же вызвали в Смольный, где их долго распекали, — мол, мы, блин, тут юбилей Революции справляем, а вы товарища Ленина жидовской звездой изукрасили!
Ходил даже слух, что человек пять в связи с этим даже посадили. Но последнее маловероятно. Тем более, что трехорбитные атомы лития до того довольно часто встречались на марках, значках и медалях СССР.
Тем временем, сионистский литий (три электрона соответствуют именно этому элементу) оперативно заменили на идеологически правильный бериллий (четыре электрона). В этом виде перечеканеная монета и поступила в обращение. Правда, эта замена целиком легла в канву «совковой» жизни – «Хотели, как лучше, а вышло, как всегда». Вместо "Маген Давида" прямо перед носом Ленина появилась конструкция, контурами очень напоминающая кукиш, при этом обращенный прямо к Вождю Мирового Пролетариата. Общий тираж этой монеты составил 5 миллионов экземпляров.
Крамольные же рубли в нераспечатанных еще банковских мешках свезли в хранилища Госбанка и впоследствии уничтожили. Сегодня это одна из самых редких советских монет, коллекционная стоимость которой измеряется тысячами долларов. Любопытно, что до недавнего времени единственная такая монета, попавшая в частную коллекцию, была обнаружена в обороте. Повезло одному из самых известных российских нумизматов-"советистов", ныне покойному Александру Шипкову.
Скорее всего, на монетном дворе что-то напутали, и какая-то часть "сионистских рублей" попала к обычным. Кстати, термин "сионистский рубль" в отношении этой монеты лет пятнадцать назад впервые применил именно автор этих строк. Сегодня это общепринятое название этого юбилейного рубля.
Судя по фотографиям, эта монета ранее побывала в руках коллекционера-любителя. Хорошо видно, что она тщательно отполирована пастой ГОИ. Последнее при СССР было популярно среди коллекционеров советской "юбилейки" (автор в детстве и сам наводил блеск на олимпийские рубли).
В последние годы в руки коллекционеров попал, как минимум, еще один "литиевый" рубль. Во всяком случае, по интернету гуляет фотография еще одного нестандартного рубля 1977 года. Хорошо видно, что этот рубль никакой полировке не подвергался, более того, судя по специфическим ямкам, царапинам и потёртостям долго пребывал в обращении.
Учитывая, что в оборот могли попасть и другие "сионисты" стоит внимательно перебрать свои заброшенные коллекции. Вдруг сорвёте джек-пот?
И напоследок: если вам кто предложит купить за пару сотен "зелени" раритет, проконсультируйтесь со специалистом. Учитывая популярность монеты, в последнее время появились подделки. Сделаны они довольно топорно, любой опытный нумизмат сразу же определит, но начинающего можно и провести…
ujew.com.ua (проект Объединенной еврейской общины Украины)

http://www.isrageo.com/2018/10/06/sionrubl/

Картина дня

наверх