На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Давид Смолянский
    Что значит как справляются!? :) С помощью рук! :) Есть и др. способы, как без рук, так и без женщин! :) Рекомендации ...Секс и мастурбаци...
  • Давид Смолянский
    Я не специалист и не автор статьи, а лишь скопировал её.Древнегреческие вазы
  • кира божевольная
    всем доброго дня! не могли бы вы помочь с расшифровкой символов и мотивов на этой вазе?Древнегреческие вазы

12 неудач Наполеона Бонапарта (3-5 части)

12 неудач Наполеона Бонапарта. Пиренейский гамбит

В глобальном противостоянии с Британской империей наполеоновской Франции рано или поздно предстояло решать проблему не только России, но и Испании с Португалией. Иначе идея Континентальной блокады, призванной поставить на колени гордый Альбион, теряла всякий смысл. Россию, после компаний 1805 и 1806-1807 годов, после Аустерлица и Фридланда, после мира в Тильзите, казалось, удалось вписать в наполеоновскую экономическую систему. На очереди была Испания, где очень вовремя случился династический кризис.

Однако, в отличие от Италии, где власть великого корсиканца признать готовы были буквально все, Испания не стала спешить с принятием правил игры, навязанных Францией. Самые немыслимые предложения, которые сделал Наполеон мадридскому двору, не нашли там понимания. Впрочем, начинал император с Португалии – этого английского плацдарма на стыке Европы с Африкой.

Лиссабон

Принц-регент Жуан, правивший там вместо Марри Безумной, уже был бит французами и испанцами в войне 1801 года, получившей название «Апельсиновой». В своё время он был очарован будущим наполеоновским маршалом Ланном, и стал поддерживать неплохие отношения с Францией, которая при Наполеоне расставалась с революционным наследством, раздражавшим этого представителя одной из старейших королевских династий.

Однако и от сотрудничества с Лондоном в Лиссабоне не отказались – как же можно ставить под угрозу морские пути, связывающие метрополию с колониями, прежде всего – с Бразилией. Даже после серии наполеоновских побед объявлять войну Англии принц-регент отказался, и Наполеон тут же предложил испанцам союз для низложения Браганцской династии и раздела Португалии.

12 неудач Наполеона Бонапарта. Пиренейский гамбит

Жуан, принц-регент Португалии, сумевший стать королём Жуаном VI

Соответствующий тайный договор, ещё 27 октября 1807 года, подписали в Фонтенбло гофмаршал Жерар Дюрок и его испанский коллега, фаворит короля, имевший за плечами опыт государственного секретаря и первого министра Мануэль Годой. В поход на Лиссабон вместе с 8-тысячным испанским корпусом направлялись 28 тысяч французов, а ещё 40 тысяч вступали в Испанию, для поддержки португальской экспедиции. Наполеон рассчитывал «разменять» север Португалии, уже занятый французами, на провинцию Энтре-Дуро, получавшую название Северо-Лузитанского королевства.

Ради полной уверенности в успехе император готов был осчастливить не только испанского монарха Карла IV, но и сделать принцем его любимца – всесильного генералиссимуса Годоя, имевшего среди прочего титул «князя мира», главной заслугой которого в народе называли то, что он сумел стать любовником королевы Марии-Луизы. Годою причитались португальские провинции Алентежу и Альгарве, а для присоединения к Франции Наполеон наметил практически весь север Испании, вплоть до реки Эбро. Тут императором тоже намечался эффектный обмен – на всю Португалию сразу.


Мануэль Годой, фаворит короля, любовник королевы, генералиссимус и «князь мира»

Его поистине грандиозные планы нисколько не удивляют – Наполеон тогда с лёгкостью перекраивал границы Европы, а своих родственников рассаживал на престолы, словно переставлял фигуры на шахматной доске. Принести такую жертву, как одна из «выродившихся династий» — это было вполне в духе корсиканца. Впрочем, пока в окружении Наполеона не просчитывали комбинации с коронацией брата Жозефа в Мадриде, тем более, что тот совсем неплохо чувствовал себя в Неаполе. Тем не менее, шаткий испанский трон безусловно был одним из тех факторов, который в любой момент готов был использовать французский император. «Испания уже давно была объектом моих размышлений» — говорил Наполеон.

1-й Жирондский корпус был сформирован в качестве наблюдательного под командованием генерала Жюно ещё в августе 1807 года, в основном из конскриптов нового набора. 17 октября он перешёл испанскую границу и в середине ноября уже был под Саламанкой. Целью был Лиссабон, и хотя испанское правительство не сделало практически ничего для обеспечения похода, Жюно двинулся к столице Португалии короткой дорогой, где его ожидали большие сложности со снабжением. Но там же, у Алькантары, его дожидался вспомогательный испанский корпус. Поход был неплохо поддержан информационно – вся Европа заговорила о походе к Гибралтару.

С присоединением испанцев проблема снабжения стала ещё более острой. И хотя на португальской земле захватчики не встретили вооруженного сопротивления, им крепко досталось от немногочисленного местного населения. Оно ответило на мародёрство и грабежи нападениями на фуражиров и убийствами отсталых солдат. Принц-регент поспешил выразить готовность к выполнению всех требований Наполеона, но это уже не могло ничего изменить.

24 ноября армия генерала Андоша Жюно, одного из немногих близких друзей Наполеона, так и не получивших маршальского жезла, голодная и изрядно потрёпанная, прибыла в Абрантес (ныне – Абрантиш). В честь этого городка генералу Жюно будет впоследствии пожалован герцогский титул, хотя в конечном итоге назвать его поход в Португалию успешным мог бы только сам Наполеон в своих легендарных бюллетенях. Впрочем, первая часть португальского похода действительно оказалась более чем успешной.

Из Абрантеса Жюно уведомил португальское правительство, что через четыре дня он будет в Лиссабоне. К этому времени там уже бросили якоря английские корабли контр-адмирала Сиднея Смита, того самого, который сумел в противостоянии с Бонапартом отстоять Акру. Энергичный Смит сразу объявил Лиссабон на осадном положении и предложил королевской семье эвакуацию в Бразилию. У Жюно в тот момент было не больше 6 тысяч боеспособных солдат и офицеров, а к самой столице он смело направился всего с четырьмя батальонами. Это был тот случай, когда само появление французских войск стоило победы.


Лиссабон пал без боя в последние дни ноября 1807 года. Французы даже успели обстрелять из Белема корабли Смита, застрявшие на рейде из-за сильнейших встречных ветров. Когда же к окрестностям города стянулось уже до 16 тысяч французов, генерал Жюно всерьёз взялся за налаживание мирной жизни. Полки размещались на кантонир-квартиры в столице и её окрестностях, испанский корпус маркиза Солано занял Сетубал, Эльвас и провинцию Альгарве, а войска генерала Таранко оккупировали север Португалии.

Часть португальской армии Жюно просто распустил, около 6 тысяч солдат и офицеров влились в состав французских дивизий, а 12 тысяч были отправлены во Францию. К этому времени в Испанию вступали новые французские войска – 2-й Жирондский корпус, тоже с функциями наблюдательного, под командованием генерала Дюпона силой в 25 тысяч человек, а также 24-тысячный береговой корпус маршала Монсея. Войска Монсея расположились в Бискайе, а Дюпон занял Вальядолид, выдвинув авангард к Саламанке. Наполеон, пользуясь миром в Европе, продолжал наращивать своё военное присутствие на Пиренеях.

К этому императора подталкивала и ситуация вокруг испанского трона. Наследник престола Фердинанд, принц Астурийский, враждовавший с Годоем, не скрываясь, искал покровительства Наполеона и даже сватался к одной из его племянниц. Эта просьба осталась без ответа, зато престарелый король ответил арестом сына в замке Эскориал, причём Фердинанду грозил суд за оскорбление верховной власти. Впрочем, арест, организованный с подачи всё того же Годоя, не затянулся надолго.

На рубеже 1807 и 1808 годов французские войска продолжали накапливаться в Испании. Монсей продвинулся до р.Эбро, и его войска заместил западно-пиренейский корпус маршала Бессьера, поставивший гарнизоны в Памплоне и Сан-Себастьяне. Корпус Дюгема, вступив в Каталонию, обосновался в Фигерасе и Барселоне, хотя для этого потребовался прямой обман местных властей. 6 тысяч гвардейцев под началом генерала Дорсенна прибыл в Байонну. Общее руководство армией, без войны оккупировавшей весь север Испании было поручено Мюрату.

Однако пока никаких признаков возможного народного возмущения не было, хотя в окружении короля Карла IV всё чаще говорили о том, что династию может ждать та же судьба, что и семейство Браганца. Более того, самые предприимчивые люди в правительстве стали готовить отъезд королевского семейства в Мексику. Первое выступление против французов случилось непосредственно в Аранхуэсе, месте нахождения двора. Бунтовщики даже ухитрились схватить самого министра Годоя, который был жестоко избит и спасён только в результате вмешательства принца Фердинанда.

Испуганный король поспешил отречься от престола в пользу сына, но всё случившееся предоставило французам карт-бланш на вступление в Мадрид. Мюрат вошёл в столицу 23 марта с гвардией и частью корпуса Монсея. Всё это время сам император оставался как бы над схваткой, к тому же он был слишком занят организацией блокады, в которую, казалось бы, удалось втянуть уже всю континентальную Европу. Однако император приказал выдвинуть войска Бессьера к Бургосу, а Дюпону, во избежание эксцессов, занять Эскориал, Аранхуэс и Сеговию.

Через день после Мюрата в Мадрид прибыл Фердинанд, с восторгом встреченный народом. Несмотря на то, что будущий неаполитанский король, а в тот момент – всего лишь герцог Бергский Мюрат, всячески уклонялся от сношений с ним, Фердинанд, уже фактически монарх, твердил о желании сохранить союз с Францией. Он также повторил своё предложение руки племяннице Наполеона. Но в это же время, воспользовавшись тем, что Мюрат игнорировал его сына, Карл IV объявил своё отречение вынужденным, и обратился за поддержкой, разумеется, к французскому императору.


Мадрид

Патовая ситуация привела к тому, что Наполеон наконец-то решил вмешаться в испанские дела лично, и отправился в Мадрид. Навстречу ему, следуя советам Мюрата и Савари, дипломата и бывшего шефа тайной полиции, оказавшегося на Пиренеях в должности командира корпуса, выехал Фердинанд со свитой. Править в Мадриде этот «почти король» поручил хунте во главе одним из самых любимых в народе родственников – дядей наследника престола Доном Антонио.

Фердинанд, прибывший в Байонну утром 20 апреля, был принят с королевскими почестями, но время реализовать комбинацию с Жозефом, похоже, уже пришло. Вечером того же дня генерал Савари сообщил Фердинанду, что Наполеон принял решение передать испанский трону одному из членов династии Бонапарт. Император требовал от Фердинанда отречения и предлагал ему взамен Испании Этрурию и Португалию.

Самого ещё не коронованного короля задержали в Байонне фактически в положении узника. Сложившуюся ситуацию коротко, но очень ёмко описал Стендаль: «держать Фердинанда в плену для Наполеона было столь же затруднительно, как и вернуть ему свободу. Оказалось, что Наполеон совершил преступление — и не может воспользоваться его плодами». Развязка наступила благодаря тому, что в Байонну прибыл и отец Фердинанда Карл IV, уже не король.

В Байонне Наполеон в итоге не только добился от испанских Бурбонов двойного отречения, но и протащил через представителей правящей хунты новую конституцию страны и избрание на трон своего старшего брата Жозефа — короля Неаполитанского Иосифа. 1 августа 1808 года в Неаполе воцарился уже Иоахим Мюрат, герцог Берга и Клеве, маршал Франции, и по совместительству супруг Каролины — сестры императора французов Наполеона I Бонапарта.


Наполеон подписывает в Байонне акт об отречении Карла IV

Казалось бы, все условия для того, чтобы закрыть испанский вопрос были созданы, но испанцы успели взорваться уже намного раньше. Ещё 2 мая, как только стало точно известно об отречении популярного Фердинанда, в Мадриде вспыхнуло восстание. Причин для возмущения было более чем достаточно и помимо отречения «почти короля». Начать с того, что французские войска вели себя в Испании как настоящие оккупанты, так они ещё и освободили из-под стражи ненавистного всем Годоя, которого, казалось, вот-вот осудят. Слухи же о том, что арестован Фердинанд, и ему грозит изгнание, только усилили негодование.

Бунт был действительно страшным, испанцы за полдня успели убить до шести сотен французов, причём многих в госпитале, погромы распространились и на пригороды, где квартировали несколько полков. Но в этот раз восстановить порядок французам удалось всего за одну ночь и день. Расстрел повстанцев, в красках изображённый великим Гойей, бесспорно впечатляет, но среди бунтовщиков потери были вчетверо меньше, чем у французов – всего 150 человек. И эти цифры никто не оспаривает.


Франсиско Гойя. Расстрел повстанцев в Мадриде 2 мая 1808 года

Но возмущение быстро охватывало всю страну. В Сарагосе и Кадисе, в Валенсии и Севилье, во множестве мелких городков и селений население вершило самосуд над французскими офицерами и испанскими чиновниками, которых только лишь подозревали в лояльности к оккупантам. А ведь формально никакой оккупации не было, и Наполеон не объявлял войны Испании, о чём впоследствии не раз сожалел.

Император снова сам загнал себя в патовую ситуацию. Повсюду в Испании создавались правящие хунты, как правило поддерживавшие Фердинанда, причём многие из них, к примеру Астурийская, почти сразу запросили помощи у Англии. Впервые в истории Испания показала, что такое вооружённый народ – за считанные дни более 120 тысяч человек взяли в руки оружие.

Войска генерала Дюгема оказались отрезаны от Франции в Барселоне, а Наполеон сделал все необходимые распоряжения для поддержания связи между Байонной и Мадридом. Для него главным было упредить испанцев в концентрации крупных сил регулярных войск, без поддержки которых, как он считал «толпа ничего не стоила».

Возможно, что если бы Наполеон стал разбираться с Бурбонами в Испании, прямо объявив войну Карлу IV, он избежал бы народного восстания. Не исключено даже, что испанцы, ненавидевшие Годоя и насмехавшиеся над старым монархом, встретили бы французов, как освободителей – по примеру итальянцев. И всё-таки трудно поверить тем историкам, которые в данном случае приписывают императору обычное стремление избежать кровопролития.

А из причин более конкретных обратим внимание, прежде всего, на состав войск, вступавших поначалу в Испанию – за исключением гвардии, это в большинстве своём были новобранцы, и только сам Наполеон повёл за Пиренеи уже испытанных воинов. Впрочем, разбор причин очередной, по нашему счёту – третьей большой неудачи Наполеона Бонапарта ещё впереди.                                                                                                                     

12 неудач Наполеона Бонапарта. Там, за Пиренеями. Байлен и Синтра

Отречение Фердинанда, коронация короля Иосифа – Жозефа Бонапарта, едва ли не более странная, чем коронация самого Наполеона, наконец, французские вояки на каждом перекрёстке. Много ли ещё нужно для герильи? «До сих пор никто не говорил вам всей правды. Верно то, что испанец не стоит за меня, исключая небольшого числа лиц из центральной хунты», — писал Наполеону его старший брат из Витории уже с первой стоянки по пути в Мадрид.

Столица встречала «своего» короля так, словно это было опять 3 мая – день после мятежа. Пустые улицы, закрытые лавки и магазины, закрытые ставни и запертые ворота. Глядя из будущего, можно говорить, что тогдашняя Испания, поистине разжиревшая от колониального богатства, но зато единая и в своей вере и территориально, получила от французского нашествия неожиданный стимул к национальному возрождению. И его хватило почти на сто лет, пока в другом полушарии не нашёлся более энергичный и жадный хищник в лице Северо-Американских Штатов.

Корона Испанской империи. Как часто менялись династии, которым она доставалась!

Но в 1808 году Наполеон долго не мог поверить в то, что ему приходится иметь дело не только и не столько с вырождающейся династией и её окружением. Главным противником оказался тот самый вооружённый народ, из рядов которого испанская армия, пока ещё слишком явно уступавшая французам, получала регулярные подкрепления. Тем не менее, французский император жаждал решить всё быстро и бесповоротно, как это у него уже не раз получалось в Европе.

Маркс и Энгельс однозначно расценили национальный ренессанс в Испании как феодальную реакцию, как впрочем, они оценивали и партизанскую войну в России. Прогрессивной для них была только германская Освободительная война, а как же иначе… Но и во вторжении Наполеона ни один из историков, как и классики, уже не находит ничего прогрессивного и революционного. Наполеон сам поставил себя в такое положение, когда был вынужден идти на прямую агрессию за Пиренеями.

Сигнал к восстанию на землях Испании подала провинция, которую можно считать самой закостенелой, в которой, вместе с тем, сохранялись не только старые традиции, но и старые вольности – Астурия. В своё время она преобразовалась в королевство Леон и первой пошла на объединение с Кастилией. Предложить ей французское «liberte, egalite…» — это что-то за пределами политической близорукости.

Чиновников, отправленных Мюратом в Овьедо, чтобы сообщить о майских событиях в Мадриде, просто прогнали, а местная хунта тут же вотировала решение о мерах по защите страны от французов. К концу мая более 18 тысяч добровольцев сформировали корпус, к которому вскоре присоединились и испанские регулярные войска, которые Мюрат направил в Овьедо из Сантандера, оставшегося под контролем французов.

За Мадридом и Астурией последовали практически все провинции страны. Там, где не было французов, продолжали формироваться хунты, дававшие клятву на верность Бурбонам или же лично Фердинанду VII. Сарагоса восстала спустя день после Овьедо – 25 мая. 30 мая о своей преданности Бурбонам объявила Галисия, которая, впрочем, не спешила открывать порты для англичан. Наконец, 7 июня началось восстание в Каталонии, которую французы и в те годы традиционно считали наполовину своей.


Далёкий Кадикс стал местом, откуда испанцы объявили войну Наполеону

В нищей стране вдруг нашлись огромные средства на пожертвования для армии, а миролюбивые католические священники формировали целые батальоны. При этом ряд офицеров и генералов, не скрывая страха перед французами, принимали командование против своей воли. Впрочем, дефицит кадров вполне замещался выходцами из низов, такими, как матрос Пормер, участник Трафальгарского сражения, бедный помещик Мартин Диас или сельский врач Палеара.

Судя по всему, Наполеона, который сам поставил пропаганду на широкую ногу, не могли не раздражать ходившие по Испании памфлеты и пародии, где его выставляли то царём адских чудовищ, а то и просто зверем-бестией. А король Иосиф из Мадрида, куда он смог попасть только 20 июля, постоянно сетовал на полное одиночество, считая своё будущее мрачным и безнадёжным. Чтобы обеспечивать связь с родиной, французам пришлось осадить Сарагосу, ставшую одним из центров испанского сопротивления на оккупированном севере страны.

Однако всё это, даже вместе взятое, казалось пустяками на фоне убедительных военных побед. Французские маршалы и генералы, казалось, наконец-то получили возможность делать именно то, что они умеют. Генерал Лефевр жестоко наказал восставших арагонцев в сражениях при Туделе и Алагоне. Маршал Бессьер 14 июля одержал красивую победу при Медина-дель-Риосеко, разгромив армию, сформированную в Галисии. Это должно было надолго избавить французов от перспективы столкновения с англичанами, которые уже пытались высаживать свои полки почти по всему западному побережью Испании и в Португалии.


Иосиф Бонапарт, король Испании

После победы Бессьера Иосиф Бонапарт наконец прибыл в столицу как король с многочисленными подкреплениями. Осада Сарагосы должна была вот-вот закончиться её падением. И пусть не слишком удачно складывались дела у Монсея, который был вынужден отступить от Валенсии, а также у Дюгема, практически запертого повстанцами в Барселоне. Зато смелый Дюпон, один из претендентов на маршальский жезл, которого Наполеон направил в «самое логово заговора» — Андалусию, сломил сопротивление защитников Кордовы.

Но именно оттуда, из Андалусии, император вскоре получил самое страшное, со времён его восшествия на престол, сообщение. Это было сообщение о капитуляции под Байленом.

В первые дни июля 1808 г. корпус Дюпона вынужден был отойти из-под Кордовы в ущелья Сьерры-Морены, практически не имея представления о численности повстанцев. Генерал рассчитывал как можно быстрее соединиться с подкреплениями из Мадрида и нанести удар по армии генерала Кастаньоса. Даже в плотном окружении герильяс французы, численность которых после подхода подкреплений достигла 22 тысяч, не застряли в горах, хотя и теряли в мелких стычках сотни солдат. Но они по ошибке разделили силы, стремясь опередить испанские дивизии, которые выходили на их коммуникации. Расстояние между частями французской армии, по карте не самое значительное, составляло около двух переходов.

Генерал Кастаньос располагал силами почти в 40 тысяч, из которых не менее 15-ти он смог отправить в обход французской линии. Но при этом испанцы не теряли связи между собой и блестяще воспользовались неудачным расположением Дюпона. Командиры Кастаньоса, Рединг и Купиньи, стремительно выдвинули свои силы перед Байленом, между главными силами Дюпона и дивизией Веделя, окончательно отрезав их друг от друга.

12 неудач Наполеона Бонапарта. Там, за Пиренеями. Байлен и Синтра

Дюпон семь раз попытался атаковать Байлен, но безуспешно. Солдаты изнывали от жажды, сотни человек были разбросаны по окрестностям из-за опасения нападений герильяс. К тому же из-за особенностей местности каждую атаку Дюпона могла поддержать всего одна пушка. Тем не менее, дважды фронт испанцев едва не был прорван. Но на сторону испанцев неожиданно перешли два швейцарских полка, а Ведель так и не пришёл на помощь.



Вместо него в тылу французов появились испанские лёгкие войска и дивизия де-ла-Пенья, подошедшая из занятого Кастаньосом Андухара. Войска Дюпона к тому времени не только понесли огромные потери, но и оказались настолько истощены, что реально сражаться могли не более двух тысяч человек. Генерал не стал продолжать бессмысленные атаки, но, вероятно, французы ещё смогли бы держаться.

Однако Дюпон решил иначе и… вступил с Кастаньосом в переговоры о капитуляции. Она была принята почти незамедлительно. «Великая армия» больше не была неуязвимой, а брат императора вскоре был вынужден покинуть Мадрид. 1 августа вместе с войсками Монсея король отправился за реку Эбро. Несмотря на то, что капитуляция Дюпона была вполне почётной, Европа, почти вся – наполеоновская, не скрывала ликования.


Капитуляция генерала Дюпона в Байлене

Но это публика – что с неё взять, а Байлен стал унижением и сильнейшим потрясением для самого императора. Взрывы страшного гнева случались с Наполеоном не раз, но тут все мемуаристы единодушно отмечали нечто иное. Крушение надежд, отказ от грандиозных планов – вряд ли стоит перечислять всё, что пришлось пережить всесильному ещё вчера властелину половины мира.

Сопротивление испанцев нарастало с каждым днём, и после помпезного дипломатического совещания в Эрфурте, которое современники правильно переименовали в «свидание» Наполеона с Александром I, императору не оставалось ничего иного, как отправляться за Пиренеи. Разумеется, с армией. Однако до этого императору пришлось перенести ещё один удар, когда в Португалии капитулировал генерал Жюно, его личный друг, тоже, кстати рассчитывавший на маршальский жезл.


Генерал Жюно, французский командующий в Португалии

Получив титул герцога д’Абрантес, этот генерал потратил полгода на то, чтобы превратить Португалию в цивилизованную, но отдалённую провинцию наполеоновской империи. Однако долго это продолжаться не могло, и не только потому что Наполеон из-за событий в Испании бросил идею делить с ней владения дома Браганца. И не только потому, что на португальцев была наложена дополнительная 100-миллионная контрибуция.

Гордый народ так и не перестал считать французов завоевателями. Как только в Португалии поняли, что можно рассчитывать на поддержку не только от англичан, но и от соседей испанцев, где хунта во главе с бывшим министром Ховеланосом сама объявила войну Наполеону, страна восстала. Быть может, не так яростно, как Испания, но Жюно всё равно в итоге оказался в самой настоящей ловушке. По словам историка Виллиана Слоона, «восстание вспыхнуло так быстро и повсеместно, что отряды, на которые раздробилась французская армия, вынуждены были запереться в горах».

Однако мышеловку захлопнули не португальские партизаны, а прибывшие в Португалию англичане. Генерал Жюно стал первой жертвой английского генерала Артура Уэлсли, будущего герцога Веллингтона, который потом за пять лет в Испании нанёс поражения ещё нескольким наполеоновским генералам и маршалам. Уэлсли, не получив разрешения от испанцев на разгрузку в Ла-Корунье, высадился с 14-тысячным корпусом в устье реки Мондегу. Это примерно на полпути от Лиссабона к Порту, и англичане могли сразу бить разбросанные французские войска по частям.


Трудно узнать в этом пухлом юноше будущего "железного" герцога Веллингтона

Жюно выставил заслон, медленно отступавший с боями в направлении мыса Ролис, и стал сосредотачивать войска на позиции у Вимейру. Собрав воедино около 12 тысяч, он атаковал объединённые силы генерала Х.Дальримпля, включавшие 14-тысячный корпус Уэлсли, в резерве у которого были ещё 6 тысяч португальцев. Тех самых, которых ещё недавно Жюно с удовольствием зачислял в особый легион Великой армии. Все атаки французов были отбиты, и они в полном порядке отошли на рубеж Торрес-Ведрас, тогда ещё не превращённый в мощные оборонительные линии.

В это время в Лиссабоне население в любой момент могло поднять восстание, не столько по примеру испанцев, сколько в ожидании британского корпуса генерала Мура, который спешно переправлялся из Швеции, где, между прочим, сражался с русскими. Жюно практически оказался в блокаде, без провианта и боеприпасов, больше не поступавших из столицы. Жюно не имел никаких шансов на соединение с главными силами французов, отошедшими за р.Эбро, и ему, как и Дюпону в Байлене, явно не хватило выдержки, хотя он и угрожал английскому командующему сжечь Лиссабон и сражаться до последнего.


Жюно был не слишком склонен торговаться, это лучше получалось у помогавшего ему генерала Келлермана. Но ведь генерал Дальримпль предложил Жюно куда более почётные, чем Дюпону, условия сдачи, и англичане даже не стали прямо называть её капитуляцией, предпочтя мягкий термин «конвенция». Вернуться во Францию с оружием и в полном обмундировании смогли не только французские офицеры и генералы, но и солдаты.

Жюно фактически спас для Наполеона 24 тысячи воинов, получивших поистине уникальный боевой опыт. Их доставили в бухту Киберон британские корабли, но в Ла-Рошели Жюно получил от Наполеон письмо, полное упрёков, завершавшееся уничтожающим выводом: «Такой генерал, как вы, должен был бы либо умереть, либо вернуться в Париж хозяином Лиссабона. Что касается остального, то вы были бы авангардом, а я пришёл бы вслед за вами». Наполеон не скрывал разочарования, когда говорил об этом одном из самых близких своих друзей: «Я не узнаю человека, прошедшего выучку в моей школе».

Тем не менее, генерал не был разжалован, не был отдан под суд, но так никогда и не получил маршальского жезла. А в Англии конвенцию сразу сочли невыгодной и даже собирались отдать под суд не только командующего, но и генерала Уэлсли вместе с его коллегой Бёррардом. Впрочем, сам факт победы всё же перевесил недовольство, а Уэлсли, как прямого триумфатора Вимейры, в парламентской комиссии торжественно оправдали. Генералам Дальримплю и Бёррарду пришлось удовлетвориться тем, что они «не были непосредственно уличены в нарушении долга».

Для Наполеона пришло время срочно выполнять решение наступать, созревшее уже после Байлена. Однако главные силы армии располагались в Германии, не давая вздохнуть ни австрийцам, ни пруссакам, ни баварцам. На свидании в Эрфурте император, среди прочего, попытался переложить контроль за Веной и Берлином на нового союзника – Россию. Александр же требовал вывода французских войск из Пруссии, а параллельно с этим нагрузил Наполеона предложением разделить Турцию, рассчитывая получить вожделенный Константинополь.


Свидание в Эрфурте. Рядом с Наполеоном и Александром I — королевская чета Пруссии

Наполеон очень спешил, но в итоге, по условиям подписанной двумя государями конвенции (опять этот «мягкий» термин), разумеется, секретной, русские заняли по отношению к Австрии нейтральную позицию. Об этом, несмотря на всю секретность, стало немедленно известно в Вене, что и позволило Габсбургам уже следующей весной ввязаться в новую драку с Францией.

Наполеон вернулся во Францию, где уже собирались семь корпусов его Великой армии под командованием лучших из лучших. Ланн, Сульт, Ней, Виктор, Лефевр, Мортье и Гувьон Сен-Сир. Из них только Сен-Сир станет маршалом чуть позже, уже в России, а ведь есть ещё и те, которые воюют за Пиренеями. Армия выступила 29 октября. На марш к испанской границе ушло всего несколько дней.
 

Испанская ошибка Наполеона. Сломить народ и сплотить

12 неудач Наполеона. На финише 1808 год. Император всё ещё верил в то, что сможет решить испанскую проблему одним решительным ударом.

С ним были лучшие из лучших

Переговоры в Эрфурте с Александром I не стали для него триумфом, но на какое-то время позволили не опасаться удара в спину. Можно было вести за Пиренеи лучшие силы армии. В итоге Великую армию составили 8 корпусов и резерв, силы которых достигали 250 тысяч человек.

28-тысячный I корпус остался под началом Виктора, получившего маршальский жезл совсем недавно. Маршал Бессьер передал командование II корпусом Сульту (28 тысяч человек), а сам возглавил кавалерийский резерв, в III корпусе маршала Монсея было 18 тысяч человек, в IV Лефевра – 20 тысяч. 24 тысячи маршала Мортье составили V корпус, в VI корпусе у маршала Нея было 29 тысяч человек, в VII генерала Сен-Сира — 35 тысяч, в VIII генерала Жюно – 19 тысяч. Гвардией командовал генерал Вальтер.


Несмотря на то, что его силы не были собраны в единый кулак, Наполеон рассчитывал воспользоваться тем, что испанские армии были разбросаны практически по всей северной части страны. Он также стремился ударить по противнику до присоединения к нему английской армии генерала Мура, которая от Лиссабона спешно двигалась к Саламанке.

Испанцы, которых насчитывалось не менее 200 тысяч, в свою очередь, возобновили атаки на разделённые французские корпуса. Первой перешла в наступление левофланговая Галисийская армия Блейка, которая к концу сентября вытеснила французов из Бильбао. Французам угрожал удар в тыл со стороны 32-тысячной испанской группировки.

50-летний Жоакин Блейк, уроженец Малаги с ирландскими корнями, был одним из самых опытных и энергичных испанских генералов. Своим наступлением он начал воплощать в жизнь весьма смелый план окружения наполеоновских войск. Дэвид Чандлер, самый авторитетный из современных исследователей походов Наполеона, жёстко раскритиковал замысел испанцев, прежде всего за то, что ни одна из наступающих армий не располагала достаточными силами.

Испанская ошибка Наполеона. Сломить народ и сплотить
Генерал Хоакин Блейк

Однако если бы испанцы, объединившись с английской армией Мура, сумели опередить Наполеона в сосредоточении всех сил, план мог и сработать. Но это если бы разрозненным испанским армиям не противостоял сам император французов. Наполеон быстро стягивал свои корпуса к центру, готовя наступление на Мадрид, в котором не собирался обращать внимания ни на какие препятствия. К тому же, удар слева Блейку не удался. 31 декабря он атаковал при Сорносе IV французский корпус, сменивший силы Сульта, но был отброшен. Войска маршала Лефевра, преследуя галисийскую армию, снова заняли Бильбао.

К этому времени французы уже перешли в наступление по всем направлениям. Только малочисленный III корпус Монсея был оставлен в качестве прикрытия против испанской армии центра под командование генерала Кастаньоса численностью более 30 тысяч человек. Кастаньоса подкрепляла 25-тысячная Арагонская армия генерала Палафокса, 28-летнего светского ловеласа, ставшего настоящим героем осады Сарагосы. Ему приходилось считаться с тем, что арагонцы, занимавшие правый фланг, который по плану должен был ударить навстречу Блейку, категорически не желали сражаться вдали от границ своей провинции.

А Наполеон со II и VI французскими корпусами, гвардией и резервами уже выдвигался к Бургосу, не дожидаясь пока корпуса Мортье и Жюно ещё следовали к Пиренеям. Неутомимый Блейк оставил все попытки угрожать правому крылу французов, отступив к Эспиносе. После двухдневной схватки с корпусом Виктора отходить пришлось уже к Леону, где Блейк смог собрать только 15 тысяч человек из своих 32-х. При этом Наполеону не удалось преградить отступление остаткам армии Блейка силами Сульта, который ограничился тем, что очистил от противника Бискайю и занял Старую Кастилию вместе с Леоном.

После этого за левый фланг испанцев принялся уже маршал Ланн, явно засидевшийся в испанском захолустье. Со своими 30 тысячами человек Ланн переправился через реку Эбро в Лодосе и атаковал при Туделе куда более многочисленные Арагонскую и Андалузскую армии. Несмотря на то, что в них было не меньше 45 тысяч, поражение было полным, и испанская верховная хунта, при всём своём бессилии, даже отстранила от командования генерала Кастаньоса, победителя Дюпона.

Польская слава Сомосьерры

Примерно в это время Наполеону стало известно о том, что генерал Джон Мур вот-вот приведёт 20 тысяч англичан к Саламанке. I корпус Виктора присоединился к императору в Бургосе, а Лефевр с VI корпусом из Бильбао уже передвинулся в Вальядолид, и ему ставится задача ударить по тылам Палафокса и Кастаньоса, разбитых Ланном. От англичан Наполеон прикрывается тремя кавалерийскими дивизиями, направленными в Паленсию, а Лефевр вынудил Палафокса с армией запереться в Сарагосе.

Разбитый Кастаньос сумел собрать около 12 тысяч человек на перекрёстке в древнем Калатаюде, к юго-востоку от Сарагосы, и двинул их через Сигуэнсу на Мадрид. Без единого серьёзного сражения Наполеон расшвырял испанские армии, словно старую мебель. Обеспечив себя с флангов, император направил свои I корпус, гвардию и резервную кавалерию прямиком на Мадрид. На его пути стояла последняя нетронутая из испанских армий – Кастильская.

Под командованием генерала Бенито де Сан-Хуана было около 20 тысяч человек, из которых 8 тысяч обороняли у Сомосьерры дефиле в горах Гвадаррамы. Испанцы с полным основанием считали свою позицию неприступной. Через теснину Сомосьерры в то время проходила всего одна узкая дорога с несколькими поворотами. Обход позиции был практически невозможен, или же требовал массу времени и не давал обходящему никаких преимуществ.

Генерал Сан-Хуан вполне грамотно расставил на поворотах дороги свои четырёх-орудийные батареи – их было всего четыре. Дорога оказалась простреливаемой пушками испанцев на протяжении нескольких километров. Испанский командующий учёл почти всё, но не мог учесть беспримерной доблести польских улан, сражавшихся за Наполеона.

Французская армия втянулась в дефиле у Сомосьерры 30 ноября, причём император вместе со штабом и эскортом из кавалеристов, не ожидая отпора, ехали впереди колонн. Первыми, кому достался залп испанских пушек, оказались гвардейские Конные егеря, которыми командовал Филипп де Сегюр, автор бесподобных мемуаров. Ядра долетали даже до наполеоновской свиты, а эскадрону Сегюра пришлось отступить.

Многотысячная французская колонна вынуждена была остановиться среди гор, со склонов которых им вполне могли угрожать испанские герильяс. Нужно было подтягивать артиллерию, но Наполеон не хотел ждать. Рядом с ним был только второй эскадрон эскорта – польские уланы Яна Козетульского, не имевшие пик и формально числившиеся в армии у Наполеона шеволежёрами. Император приказал ему атаковать батареи в лоб, сказав Козетульскому: «поляки, возьмите мне эти пушки». Кто-то из офицеров свиты, услышав приказ, набрался смелости возразить императору, сказав, что это невозможно.

«Как? Невозможно? Я не знаю такого слова! Для моих поляков нет ничего невозможного!» — отвечал император. Козетульский тут же пустил эскадрон в галоп. Историки, причём не только польские и французские, до сих пор спорят, что кричали уланы — Vive l'Empereur! или что-то славянское – матерное. Первую батарею польские герои смели, несмотря на то, что под Козетульским была убита лошадь и невзирая на ураганный огонь.
Впрочем, насколько ураганной могла быть пальба тогдашних пушек, можно прочитать у Толстого, но и вторую батарею полякам удалось сбить сразу. После крутого поворота в ущелье их вёл уже лейтенант Дзевановский. Серьёзные потери, особенно среди офицеров, пошли уже на третьей батарее, где ранили саблей лейтенанта Ниголевского, а под Дзевановским была убита лошадь.

Однако уланы неслись дальше, и с ходу взяли четвёртую батарею, вслед за тремя первыми. Добивала испанцев пехота – дивизия Рюффена, прошедшая мимо уже не страшных батарей. Ворота в Мадрид были фактически открыты. 2 декабря французы были у стен Мадрида, а 4 декабря вступили в поверженную испанскую столицу.

Неуловимые англичане

К тому времени англичане генерала Мура успели обосноваться в Саламанке, и им на подкрепление в Ла-Корунье высадились полки генерала Бейрда. Соединившиеся в Майорге английские войска решили ударить по II корпусу французов, который оказался в Сальдане слишком далеко от главных сил Наполеона. Располагая уже 25 тысячами человек, Мур направился в Саагун против Сульта, на помощь которому уже спешил Наполеон, выступивший 22 декабря из Мадрида. Под личным командованием императора были VI корпус, гвардия и резервная кавалерия. Наполеон стремительно двигался на Тордесильяс, чтобы отрезать армию Мура от моря. В это время VIII корпус Жюно успел вступить в Бургос, чтобы подкрепить Сульта, и только часть французской конницы оставалась в Мадриде. Маршал Лефевр с частью своего IV корпуса занимал Талаверу, а I корпус Виктора обосновался в Толедо.

Генерал Джон Мур, не побеждённый Наполеоном и павший при Ла-Корунье

27 декабря Наполеон прибыл в Медину дель Рио-Секко, но генералу Муру, сумевшему собрать уже 30 тысяч человек, удалось уйти из-под удара. Вряд ли англичане смогли бы тогда устоять перед мощной французской армией. Впоследствии наполеоновским маршалам уже никогда не выпадет шанса сразиться с ними при таком преимуществе в силах. Наполеон промаршировал за армией Мура только до Асторги, что уже совсем недалеко от Атлантики.

Дальше англичан преследовали маршал Сульт и генерал Жюно, у которых было не больше 35 тысяч человек, но ведь английский командующий этого не знал. Впрочем, ещё и корпус Нея в виде резерва двигался несколько позади Сульта и Жюно. Джон Мур только 12 января добрался до Ла-Коруньи, имея под своей командой к тому времени уже всего 19 тысяч человек. От его измученной полуголодной армии успели отколоться почти все испанские союзные войска. А тут ещё из-за непогоды из Виго в Ла-Корунью не смогли добраться английские корабли.

Генералу Муру не оставалось ничего другого, как принимать сражение. Корпус Сульта атаковал его позиции 16 января, но не добился серьёзного успеха. Однако сам Джон Мур был смертельно ранен в бою, зато его войска успели осуществить долгожданную посадку на суда. И только 20 января Ла-Корунья сдалась французам. Наполеон заставил себя самого поверить в то, что англичане больше не вернутся в Испанию, ограничившись небольшой дырой в Континентальной блокаде, которой оставалась Португалия. С теми войсками, которые не гонялись за англичанами, он вернулся в Вальядолид ещё 1 января.

Пока император совершал свой поход к Асторге, маршал Лефевр отбил испанский набег на Мадрид, а герцогу Инфантадо, который сменил генерала Кастаньоса, крепко досталось от корпуса Виктора при Уклесе. Это обошлось испанцам в 30 орудий и 8 тысяч пленных. После блистательной победы при Туделе V французский корпус Мортье и III корпус, который от стареющего Монсея принял генерал Жюно, общей численностью 40 тысяч человек, под командованием маршала Ланна, приступили к осаде Сарагосы.

В то же время в Каталонии продолжал одерживать победы генерал Гувьон Сен-Сир, который со своим VII корпусом в итоге оттеснил испанскую армию Вивеса, которого сменил генерал Рединг, отступить к Таррагоне.

В Париж, по делу, срочно

Всего за два месяца Наполеон рассеял все противостоявшие ему испанские армии, вынудил англичан покинуть Пиренеи, вернул в столицу короля Жозефа, усмирил Каталонию и приступил к осаде Сарагосы – последнего оплота старой Испании. Казалось, что страну вполне можно считать покорённой. Лучше было бы, конечно, своей, как Италию, ведь не зря же Наполеон упразднял инквизицию, закрывал монастыри, отменял феодальные привилегии и внутренние таможенные пошлины.

С сугубо военной точки зрения короткую испанскую кампанию Наполеона можно считать безупречной. Быстрота и натиск не хуже суворовских сочетались с традиционной пунктуальностью, которую демонстрировал верный Бертье во главе наполеоновского штаба. Даже случайное поражение не могло угрожать точности расчетов императора. Он сломил сопротивление народа, до этого разобщённого как никакой другой, но в итоге и сплотил его.


Маршала Бертье многие историки считают автором половины наполеоновских побед

Скорее всего, если бы Наполеону не пришлось отбыть из Испании, и страна и народ надолго остались бы подобием французской колонии – не самой покорной, но тихой. Не французам, а англичанам пришлось бы в дальнейшем сражаться на чужом поле. Французы уже были готовы к вторжению в Андалусию и Португалию, но из Парижа Наполеону сообщили, что Австрия в ближайшие дни начнёт новую войну.

Наполеон немедленно отправился в Париж, что лишь подтверждает признание им ошибки со столь глубоким вмешательством в испанские дела. Впрочем, ещё когда война в Германии даже не началась, Наполеону пришло сообщение, вроде бы обещавшее решение. 21 февраля пала Сарагоса. Её защищали 20 тысяч испанских регулярных войск и 40 тысяч жителей, под командованием молодого генерала Палафокса. Город всё же не смог удержаться против двух французских корпусов.

Новый перелом не в пользу французов случился в Испании позже, когда в дело всерьёз ввязалась Британия. У Наполеона так ничего и не получилось с Испанией, поскольку там своё слово неожиданно сказал народ, а не только общество. В России Наполеон даже не стал предлагать народу свои «европейские перемены», считая русских недостаточно цивилизованными для этого.

Среди прочих испанских ошибок Наполеона нередко забывают одну, едва ли не главную. Победа в Испании на самом деле вряд ли помогла бы наполеоновской Франции одержать верх в торговой войне с Англией за счёт континентальной блокады. Возможно, что более перспективным вариантом для Франции было бы оставить все Пиренеи по ту линию фронта, что, между прочим, могло бы потом сработать и в случае с Россией.

Картина дня

наверх