В середине февраля 1571 года Боярская дума подписала «Приговор о станичной и сторожевой службе». Это событие вошло в историю, поскольку «Приговор» стал первым уставом пограничных войск в России: там прописали не только срок службы и жалование, но и сотни других деталей. Подготовил документ Михаил Воротынский — военный, принадлежавший к одному из самых знатных русских родов.

Судьба автора «Приговора» складывалась непросто: главным его триумфом считалось взятие Казани — он со своим отрядом штурмовал стены города и обеспечил русской армии победу. Впрочем, эти заслуги вовсе не гарантировали неприкосновенности: как только слух о талантливом полководце пополз по русским землям, а авторитет Воротынского среди приближенных царя начал неумолимо расти, воевода попал в опалу — все его имущество по указу Ивана Грозного отобрали, а самого его бросили в темницу.

Несколько лет военачальник и его брат — его эта участь тоже не обошла — провели в Белоозере, на северных рубежах, крайне отдаленных от столицы. Основное обвинение, которое, в целом, не имело под собой никаких доказательств, заключалось в том, что Воротынский якобы вступил в переговоры с крымским ханом и намеревался вместе с высокопоставленными князьями предать Ивана Грозного.

Тем не менее, долго держать в темнице такого выдающегося военачальника, как Воротынский, было безрассудно. О воеводе вспомнили в 1565 году: царь назначил его командовать Большим полком, а также вернул часть владений — остальные достались опричникам. Главной задачей Воротынского стала оборона южных границ государства: там ему противостоял крымский хан Девлет-Гирей, который за четверть века совершил более десятка походов на восток.

В 1571 году сдержать его не удалось: трудно винить в этом Воротынского, поскольку большая часть войск была задействована в Ливонской войне и шла на Ревель. Девлет-Гирей дошёл до столицы, сжег московские посады, а частично пожар повредил даже Кремль. Между тем, окончательной победы крымский хан так и не добился, потому что отряд Воротынского смог отразить все атаки.

В следующем году Воротынский расквитался со своим визави: Девлет-Гирей затеял очередной поход, собрав войско численностью в 60 тысяч человек. Воротынский выступил ему навстречу с 20 тысячами ратников. Решающее сражение произошло недалеко от Москвы, рядом с селом Молоди. Большую роль в битве сыграл так называемый «гуляй-город»: этакий средневековый танк — передвигаемое укрепление, сквозь бойницы которого лучники могли вести стрельбу, стал неожиданным сюрпризом для войск крымского хана. Такая конструкция позволяла эффективно отражать набеги татарской конницы — самого, пожалуй, опасного оружия крымского хана.

Несколько дней Девлет-Гирей безуспешно штурмовал позиции русского войска — все его попытки привели к тому, что он лишился львиной доли солдат и командующих. Воротынский с частью воинов решился на отчаянный шаг: зашел в тыл к Девлет-Гирею и начал атаковать противника, который в разы превосходил его численно. Крымский хан посчитал, что на подмогу к русским пришли войска из Новгорода, поэтому пустился в бегство. Воевода Воротынский ещё несколько дней преследовал хана и не оставил от его войска практически ничего.

Победа при Молодях стала последней для Воротынского — несмотря на то, что он готов был и дальше сражаться там, где прикажет царь, его по приказу Ивану Грозного отстранили от службы и вызвали в Москву. В официальных документах той эпохи есть записи о том, что Воротынского казнили вместе с князьями Одоевским и Морозовым. Судя по всему, воеводу обвинили по ложному доносу в том, что он хотел околдовать царя. Бежавший в Литву князь Андрей Курбский даже писал, что Иван Грозный, практически обезумев, лично пытал каждого из своих приближенных, подкладывая угли все ближе к своим пленникам. Считается, что измученный Воротынский умер от нанесенных ему увечий по дороге в монастырь летом 1573 года.