11 фактов о Великой Китайской стене, которые вы не знали
Великая Китайская стена, протянувшаяся более чем на 21 тыс. км, является, пожалуй, самой известной китайской достопримечательностью. Однако его культурное и историческое значение выходит далеко за рамки его впечатляющей длины.
Прежде чем стать самой известной китайской достопримечательностью, Великая Китайская стена возникла как легендарная концепция в китайских и западных повествованиях, играя фундаментальную роль в определении Китая как на национальном, так и на международном уровне. Здесь идеи, которые способствовали созданию Великой Китайской стены как осязаемого символа китайской идентичности: от ее строительства 2000 лет назад до ее политических и культурных последствий на протяжении эпох.
1. Существует ли Великая Китайская стена на самом деле?
Хотя система стен, протянувшаяся через Северный Китай, представляет собой осязаемую архитектуру, вопрос о существовании «Великой стены» в ее сегодняшнем понимании является менее однозначным.
Хотя система стен, протянувшаяся через Северный Китай, представляет собой осязаемую архитектуру, вопрос о существовании «Великой стены» в ее сегодняшнем понимании является менее однозначным.
Первые сведения о Великой Китайской стене как о единой структуре поступили от западных миссионеров 17 века. К удивлению сопровождавших их китайских чиновников, европейцы, направлявшиеся в Пекин, были больше всего впечатлены недавно построенными стенами Мин, окружающими столицу, и хотели потратить на них много времени и чернил.
Вероятно, они слышали о легендарной стене, которая во времена династии Хань простиралась от пустыни Гоби до Бохайского залива, но невольно предположили, что эти две стены — это одна и та же стена.
Их отчеты распространились по Европе, часто как воспоминания из вторых рук, смешивая мифологию и реальность, способствуя созданию творческой версии Китая на Западе.
С тех пор идея «Великой» стены продолжала жить и развиваться за границей, пока не завершила полный оборот в наше время, когда сами китайцы вернули эти мифы, чтобы заново изобрести (а часто и перестроить) Великую стену как символ национальной идентичности и исторической преемственности.
То, что на первый взгляд может показаться простым артефактом, на самом деле является очень мощным символом китайской истории, который постоянно развивался, чтобы соответствовать потребностям каждой новой эпохи. Таким образом, было бы неискренне отделять архитектуру от ее символики.
Как сказал Карлос Рохас в книге «Великая стена. История культуры», культурным воплощением Стены является сама Стена, поскольку без них памятник в том виде, в каком мы его знаем, был бы немыслим.
Так как же Великая Китайская стена стала такой, какая она есть сегодня? И каковы его культурные и исторические последствия?
2. Не одна стена, а может быть, и вовсе несколько
Опять же, Великая Китайская стена, возможно, вообще никогда не была «великой».
С лингвистической точки зрения не существует доказанного соответствия между названием «Великая стена», обычно используемым на Западе, и китайским названием Чанг чэн 长城, что означает «длинная стена» (длинные стены).
Это название впервые появилось в «Ши Цзи» Исторические записки Сыма Цяня в 94 г. до н. э. в качестве краткого упоминания для описания системы оборонительных стен, построенных в период Воюющих царств (475–221 гг. до н. э.), а затем объединенных при первом императоре ( 259-210 гг. до н. э.). Ранние записи Сыма Цяня о стене, простирающейся через Северный Китай от пустыни Гоби на западе до Бохайского залива на востоке, до сих пор определяют сегодняшнее общее понимание этой стены.
Более того, китайское название просто описывает их все одинаково, без какой-либо позиции относительно его значения. Фактически, с самого начала Стена имела ужасную репутацию в Китае, поскольку она была связана с падением и позором первого императора Цинь Шихуанди.
Последующие династии старались дистанцироваться от нее, предпочитая называть свои оборонительные стены бянцян, пограничными стенами.
3. Не пускать «их» или не пускать «нас»?
Распространенное мнение о том, что Стена в первую очередь выполняет функцию системы защиты от северных варваров, легко ставится под сомнение из-за того, насколько позорно она в этом потерпела неудачу. Хорошо документировано, как отношения между Китаем и северными племенами регулировались не с помощью военной силы, а скорее посредством дипломатии и мирных соглашений, часто невыгодных для китайцев.
Не имея возможности защитить свою границу военным путем, ханьцам пришлось вести переговоры с хунну, варварами. Они предлагали дары в качестве данников и принцесс для выдачи замуж за северных лидеров, чтобы поддерживать мирный статус между равными. Именно посредством этой брачной дипломатии, называемой Хэцинь, китайцы управляли своими отношениями с Севером, по крайней мере, до династии Тан.
Стены служили не непреодолимым барьером, а разделением между различными культурами и политическими системами: политически значимой границей, признанной обеими странами и охраняемой дипломатическими соглашениями. Они никогда не были предназначены для сдерживания варварских вторжений, а, скорее, для проецирования стабильности и власти внутри страны, скрывая унизительные уступки, на которые Китаю пришлось пойти, чтобы сохранить свою территорию.
Еще более важно то, что Стена позволила на раннем этапе сформировать китайскую идентичность, создав «инаковость» к северу от стены. Карты династии Южной Сун (1127-1279 гг. н. э.), одной из самых слабых армий в истории Китая, до сих пор показывают сплошную стену, пересекающую Северный Китай, хотя эта территория уже была оккупирована северными племенами, а Сун была оттеснена к югу от Китая.
4. Формирование китайской идентичности
Значение Стены постоянно менялось, чтобы соответствовать потребностям каждой новой эпохи. Под угрозой со стороны северных племен Стена служила этническим разделителем между китайцами и варварами. Когда королевство было самым слабым, оно стало напоминанием о китайском культурном и географическом единстве. Когда империя попала под колониальное вторжение и рухнула, Стена стала метафорой некомпетентности имперского правления и символическим примером того, как изоляционизм и консервативная политика сделали страну уязвимой для западного влияния.
Отказ от Стены и системы, которая ее создала, стал способом обсуждения новой идентичности Китая как республики (1912-1949).
Несмотря на отсутствие доказательств того, что «Великая Китайская стена» когда-либо существовала, ее значение всегда было живым и реальным в китайской культуре, представляя как географические претензии на эти территории, так и символ исторической преемственности империи.
Знаменитый консервативный писатель Лу Синь использовал западное значение Стены как «великой» в своем эссе 1925 года «Длинная стена», чтобы поразмыслить о ее громоздком наследии и значении, а также о наследии имперского Китая.
«Я всегда чувствую, что нас окружает длинная стена, сложенная из старых кирпичей, отремонтированная и расширенная новыми кирпичами. Эти старые и новые кирпичи, которые сейчас окружают каждого. Когда мы перестанем добавлять новые кирпичи к Длинной стене? Эта великая, но проклятая Длинная Стена!»
Даже после того, как последний цинский император был свергнут, миф о Великой стене никогда полностью не выходил из китайского дискурса. Однако во времена КНР именно западная интерпретация стены как «великой» удобно вернулась в качестве обновленного символа национального единства и силы.
5. Быть хорошим (Хань) человеком значит достичь Великой стены
В современном Китае бережное отношение к Великой стене и забота о ней стали патриотическим актом: стены династии Мин вокруг Пекина тщательно реставрировались, если не строились заново, к каждому крупному юбилею и международному событию, становясь неизбежным выбором для официальных портретов приезжающих со всего мира. лидеры.
Эпизодом, который по-настоящему укрепил Великую стену как символ Народной Республики, стал основополагающий миф Коммунистической партии о Великом походе (1934-35). Как и строительство стены, Великий поход Красной Армии из провинции Цзянси в Яньань был описан как монументальное достижение, достигнутое благодаря коллективным усилиям тысяч мужчин и женщин.
К тому времени связь Стены с первым императором больше не была проблемой, поскольку конфуцианство было осуждено как наследие феодального прошлого, а личность Цинь Шихуанди подверглась переоценке.
При маоизме его репутация сжигателя книг и палача конфуцианских ученых больше не была помехой; Сам Мао удвоил это, хвастаясь тем, что коммунизм похоронил в сто раз больше ученых.
Гиды в Пекине всегда будут повторять вездесущую идиому: «Тот, кто не достиг Великой стены, не является истинным (ханьским) человеком», цитируя одно из стихотворений Мао. Первоначально этот стих относился к распространению коммунизма по сельским районам Китая с юга на север, но затем проник в повседневный язык и способствовал возрождению интереса к уже полуразрушенной Стене.
И снова Великая стена выступила генератором китайской идентичности, олицетворяя коллективные усилия и упорство в восстановлении нации. Она также стала символом этнического единства, поскольку теперь стало явным соответствие между национальной идентичностью и ханьской этнической принадлежностью.
6. Художники и стена
Символическое значение Стены позволило китайским интеллектуалам постмаоистской эпохи использовать ее в качестве посредника для обсуждения и постановки под вопрос сознания современной китайской идентичности.
Выставка и каталог «Стена: изменение современного китайского искусства», куратором которой является искусствовед Го Минлу, являются одной из самых успешных попыток объединить этот художественный опыт и продемонстрировать, что риторика Великой стены все еще жива и актуальна в современном Китае.
Великая Китайская стена, выступающая общей темой выставки, представляет собой живое существо, с которым общаются художники. Благодаря взаимодействию со Стеной китайские художники смогли поразмышлять над различными темами, включая наследие Китая, риторику, культурный багаж, социальные травмы и противоречия.
Одна из самых известных работ, сосредоточенных вокруг Великой Китайской стены, - «Призрак, стучащий по стене» (1990–1991 год, художник-концептуалист Сюй Бин). Художник приступил к растиранию (традиционная техника, похожая на фроттаж, используемая для получения двумерных оттисков с резьба по камню посредством ударов) участка стены Цзиньшаньлин. В конце концов он соединил эти отпечатки вместе, чтобы воссоздать документированную копию сооружения в полный размер.
Хотя название представляет собой каламбур на идиоме «стена, построенная призраками», означающую «застрять в собственных мыслях», оно также отсылает к распространенному мнению, что внутри нее похоронены тела тех, кто погиб на стене, — городская легенда передается со времен династии Хань как напоминание о жестокости первого императора.
7. Есть ли кости, захороненные под Великой стеной?
Несмотря на то, что никаких убедительных доказательств так и не было найдено, популярный китайский фольклор поддерживал миф о рабочих, похороненных под Стеной, более двух тысяч лет. Миф возник после предполагаемой чистки книг и ученых во время правления Цинь Шихуанди.
Пять столетий, предшествовавших основанию первой империи, известны в Китае как период «Сотни школ мысли», золотой век философии, в течение которого многие концепции и идеи обсуждались открыто и свободно. Этой процветающей атмосфере внезапно пришел конец в 212 г. до н. э., когда Цинь Ши Хуан приказал уничтожить книги и якобы хоронить ученых, чтобы основать свою любимую школу законников за счет конфуцианства.
Это событие так и не было полностью доказано, поскольку его самое раннее сообщение датируется более чем сто лет спустя и исходит от Сыма Цяня (145–86 до н.э.), самого важного историка древнего Китая, но также и преданного конфуцианца. Таким образом, современные историки скептически относятся к объективности его рассказа, учитывая его принадлежность к конфуцианской школе.
Несмотря на это, повествование о безумном и жестоком первом императоре сохранялось на протяжении всей истории китайской империи, становясь постоянной темой в народных сказках, популярных песнях и поэзии, наиболее известной из которых является легенда о госпоже Мэн Цзян и Великой стене.
8. Легенда о госпоже Мэн Цзян
Мэн Цзян была молодой супругой человека, вынужденного работать на Стене во времена династии Хань. Поскольку приближалась зима и она давно ничего о нем не слышала, она отправилась на его поиски, чтобы принести ему теплую одежду. Однако вскоре она обнаружила, что ее муж умер и что его останки навсегда погребены внутри Великой Китайской стены. Говорят, что ее плач был настолько мучительным, что часть Стены рухнула, обнажив кости ее мужа и позволив ему достойно похоронить.
История госпожи Мэн Цзян - одна из самых популярных народных сказок в китайской культуре, ходившая в различных версиях на протяжении последних 2000 лет.
Что касается темы императора-тирана, современные интерпретации рассматривают ее как выражение негодования по отношению к феодальному Китаю, показывающее, как честные простые люди страдали от последствий эгоистических прихотей далекого правителя.
9. Новый Китай, новая Великая стена: символ китайского капитализма
После смерти Мао в 1977 году верховный лидер Дэн Сяопин инициировал серию реформ по переходу Китая от маоизма к более капиталистической модели. Открытие Китая для Запада впервые как нации потребовало создания внешней идентичности, которая могла бы понравиться и быть понятой на международном уровне.
Именно тогда китайцы полностью восприняли западное понимание Стены как «Великой» как символа китайского величия как единства. В 1984 году он продвигал кампанию «Люби нашу страну и восстанавливай Великую стену», чтобы подтвердить величие самой нации в годы, предшествовавшие ее вступлению во Всемирную торговую организацию.
С тех пор многие важные бренды, особенно связанные с международными рынками, использовали символику Великой Китайской стены для укрепления своего бренда. Компания Great Wall Motors, основанная в 1984 году, сегодня является крупнейшим производителем автомобилей в Китае; Great Wall Wine, основанная в 1983 году, стала ведущим отечественным производителем вина. К 90-м годам брендинг Великой стены стал синонимом крупных и успешных китайских корпораций, занимающихся международной торговлей.
Внесенная в список Всемирного наследия ЮНЕСКО в 1987 году, Великая стена стала самой известной достопримечательностью Китая, положив начало развитию индустрии внутреннего и международного туризма.
10. Предзнаменование конца еще одной знаменитой стены
С момента открытия Китая Западу реконструированная часть стены Бадалин стала неизбежным местом для фотографирования приезжих лидеров. Главы государств, такие как Никсон, Рейган, Ельцин и Обама, среди прочих, сделали официальные портреты на реконструированном участке Великой стены.
Особое значение в ретроспективе имел официальный визит Горбачева в Китай летом 1989 года. Советский лидер воспринял посещение Великой Китайской стены как возможность поразмыслить о многих стенах, все еще стоящих между людьми, что является явным намеком на Берлинскую стену. Когда его спросили, позволит ли он снести ее, Горбачев ответил: «Почему бы и нет?», предвещая падение Стены и грядущий распад Советского Союза.
11. Великая Китайская стена 2.0: Великий китайский файрвол
Как сетовал писатель Лу Синь в 1925 году, Китай всегда был страной, строящей стены, с сильной тенденцией защищать внутренние дела и регулировать взаимодействие между китайской и иностранной культурой.
Этот протекционизм в отношении внутренних вопросов не утих и в наше время. Разделение китайской и других систем теперь осуществляется посредством так называемого «Великого китайского файрвола» — сочетания законодательства и технологий для контроля и замедления трансграничного интернет-трафика.
То, что когда-то было физической границей между китайцами и «другими», теперь стало нематериальным щитом, изолирующим национальные интересы и контролирующим информацию внутри собственных границ страны.
В современном Китае Великая стена одновременно стала символом открытости Китая Западу посредством туризма и рекламы, а также границей, на которой осуществляется китайский протекционизм.
Несмотря на свою непростую историю, значение Великой стены в китайской культуре никогда не угасало, не из-за ее архитектурных достижений, а благодаря ее способности постоянно генерировать новый смысл и вызывать дискуссию вокруг вопроса китайской идентичности.
Свежие комментарии