Месть римлян за поражение в Тевтобургском лесу
Германик стоял на берегу Рейна и смотрел на ту сторону реки, уже покрывшуюся яркой зеленью. Зима прошла и всё было готово к походу. Легионы отдохнули и получили подкрепление, продовольствие заготовлено, а у причалов ожидала флотилия в тысячу новых судов. Там за горизонтом ждет победа-думал он, ещё не подозревая во что выльется новая экспедиция.
Кампания предыдущего года показала —разбить противника в ходе длительных и изнуряющих походов по землям врага невозможно. Германцы были мобильнее и при первых признаках поражения просто растворялись в хорошо им известных лесах. Без дорог и инфраструктуры легионы были беспомощны, неся бессмысленные потери в мелких стычках. Две восстановленные на территориях германцев базы, Ализон у марсов и Таунус у хаттов, ничего не давали, пока окружающие племена не были подчинены. А добиться этого Германику, несмотря на многочисленные походы, так и не удалось. Переломить ситуацию можно было принудив Арминия к генеральному сражению. У германцев не было шансов победить в открытом поле и после поражения, оставшиеся без поддержки племена были бы вынуждены склониться перед властью Рима. Но как это сделать? Такая возможность появлялась только если войско германцев было бы взято в клещи и не могло больше отступать. Именно для этого и строился флот. Войдя в Везер, реку ведущую в земли херусков, родного племени Арминия, армия Германика зайдя в тыл противника, перекрывала врагу возможность отступать , изматывая легионы в бесконечных стычках. Без этого маневра Арминий мог уходить на восток хоть до самой Эльбы, или же переправиться на другой берег, где его уже точно невозможно было достать. Но прежде чем отправиться в плавание, Германику нужно было решить проблему союзников Арминия-марсов и хаттов.
После ухода Цецины, больше похожего на бегство, марсы блокировали Ализон. С приходом весны они усилили давление и форт держался из последних сил. Удар по хаттам, так и не отошедшим от Арминия, должен был предупредить их возможное вторжение в Галлию и нанести урон ополчению, которое наверняка пришло бы на помощь херускам. Первым выступил Гай Силий, с оставшимися частями Верхнереймской армии. Ему удалось захватить в плен жену и дочь одного из вождей хаттов, Арпа. После этого Силий вернулся на другую сторону Рейна, якобы из-за начавшихся дождей. Видимо главной целью этой вылазки было не нанести хаттам крупный урон, а заставить выступившее на соединение с Арминием ополчение, вернуться в родные земли. Об этом говорит немногочисленность отряда Силия , наверняка уничтоженного, задержись он подольше на той стороне реки.
В это же время Германик с шестью легионами переправился у Старых лагерей и пошел на помощь Ализону. Он уже подходил к форту когда ему доложили, что враг разбежался. Перед отступлением германцы успели разрушить жертвенник, установленный в честь отца Германика, Друза,погибшего в этих местах. Восстановив его, он приказывает легионам…развернуться и идти обратно к Рейну.
До сих пор никто не может внятно объяснить этот странный маневр. Если Германик хотел просто разогнать врага, зачем ему понадобились аж 6 легионов? Если его остановили дожди, якобы заставившие уйти Силия, то почему он не обосновался в Ализоне и не построил лагеря для армии, дождавшись хорошей погоды? Почему отходя к Рейну отдал распоряжение восстанавливать дорогу до Ализона и прикрывающие её укрепления, идущие вдоль Липпе? Причем в рассказе о походе о дождях речи нигде не идет. Можно подумать, что ему сообщили о том, что поблизости нет войска Арминия? Но это в какой-то степени противоречит его следующему шагу. Отправившись с армией вниз по Рейну, сев на корабли и войдя в реку Эмс из Северного моря, Германик привел свою армию на место примерно в четырех днях пути от точки, которой он достиг во время марша к Ализону. Конечно же такой крюк занял много больше времени, чем при пешем переходе. И в итоге появилась фраза «не успеваем», как одна из причин скоротечности кампании. Объяснить подобное поведение можно было бы отказом легионов идти дальше, когда они поняли, что им предстоит пройти дорогой на которой в прошлом году их чуть не уничтожили германцы. «Что опять»? Ведь они не были свидетелями чудовищного прилива, унесшего жизни части солдат Верхнерейнской армии, отправившихся в том же году вдоль морского берега. Конечно это только предположение, но в его пользу говорят косвенные данные, проступающие в тексте Тацита, славящего победы Германика.
Легионы отправились вниз по Рейну. Флот построенный на «Острове Батавов», войдя в один из притоков реки взял на борт всю армию Германика — 8 легионов, кавалерию и вспомогательные войска, общей численностью не менее 60 тысяч человек. Благополучно миновав Северное море, он вошел в реку Эмс, где и выгрузил всю эту армаду. Правда оказалось, что не на том берегу, из-за чего пришлось несколько дней потратить на строительство мостов. Следующие события разворачивались уже на берегу Везера, лежащего восточней.
Как и история «вылазки» с шестью легионами к Ализону, этот рассказ крайне запутан и нелогичен. Зачем было плыть и высаживаться на Эмсе, когда до реки «рукой подать» от Рейна без всякого флота? Зачем строить мосты, когда рядом флот? А главное, десант в этом месте противоречит замыслу всей операции- удар с тыла, лишающий врага возможности маневра и отступления в непроходимые для легионов места.
В итоге исследователи еще в 19 веке предположили , что Тацит, наш единственный информатор, перепутал реки и флот вошел все таки в Везер, как и было задумано, что подтверждается описанием дальнейших событий. Также было высказано мнение, что корабли заблудились и зашли в одну из крупных рек впадающих в Везер и лежащих восточнее него. В это время стало известно о выступлении ангривариев против римлян. Видимо корабли шли караванами, и пропустив флот с войсками, они напали на транспорты с продовольствием. Германик выслал Стертиния с конницей и легковооруженными солдатами, которых и перебросил ушедший флот. Восстание ангривариев, живших по берегам Везера, а не Эмса, где обитали про-римские хавки, вроде бы подтверждает мнение об ошибке Тацита. Германик, обнаружив что промахнулся, вынужден был приказать строить мосты, на что ушла пара дней. Таким образом римская армия оказалась не западнее, как это показано на большинстве карт, а восточнее Арминия и херусков. И выходит что, хоть и с трудом, поставленная задача была выполнена- армия вторжения оказалась в тылу врага, лишив его возможности отступать на восток. Арминий попал в ловушку и вынужден был сразиться с Германиком. Итогом всего этого стали два крупных сражения — битва у Идиставизо и сражение у вала ангривариев. Римляне конечно победили, но речь об этих событиях впереди.
Такой вариант развития кампании ставит еще один вопрос — на каком берегу Везера развернулось наступление Германика? В ходе археологических работ в Калкризе (на картах кампаний обозначен как — К.) обнаружили вал длинной 400-500 метров. Под обвалившейся землей было найдено много римского оружия и снаряжения. Раньше считалось, что именно там потерпели поражение легионы Вара. Но описание данное Тацитом не совпадает с картиной рисуемой археологами. Кроме того были обнаружены свинцовые шары для пращей и болты для катапульт. Поэтому появилось предположение, что именно там произошло столкновение армий Германика и Арминия, известное как битва у вала ангривариев, кампании 16 года. А это уже левый берег Везера, что подтверждает трактовку событий данную выше. Другая группа исследователей считает Калкризе местом где чуть не погиб Цецина в 15 году(Длинные мосты). Спор этот бесконечен, поскольку археологические находки по большей части географических названий того времени не содержат. Сражение на левом берегу Везера больше соответствует логистике, но при этом частично противоречит Тациту, у которого, сказать по правде, не указано на каком берегу произошло столкновение германцев и имперской армии. По Тациту римская армия вообще высадилась в устье реки Эмс, что вроде как нарушает логику событий. Но вполне возможно, что часть текста, между рассказом о высадке в устье Эмса и событиями на Везере, не дошла до нас, погибнув, либо не заинтересовав переписчика.
Легионы во главе с Германикам подошли к бродам через Везер. На том берегу их уже ждал Арминий. Он попросил позвать брата, служившего в имперской армии, чтобы переговорить с ним с глазу на глаз. А дальше мы видим у Тацита приём, хорошо известный у хронистов, летописцев и прочих анналистов, известный как «их было только двое и сейчас я вам расскажу о чем они говорили». В общем слово за слово, в ход с обеих сторон пошла не переводимая игра слов, и вот распаленного брата Арминия, готового броситься в реку, под белы рученьки утаскивают в лагерь. Было ли это в плане Арминия, и придерживался ли он его, неизвестно, но на следующий день «римляне» начали переправу.
Кавалерия возглавляемая Стертинием и центурионом Эмилием переправлялась в двух местах, чтобы не дать германцам ударить объединенными силами. Батавы, славящиеся тем, что могли переплыть реку в любом месте и сразу вступить в бой, выполняли отвлекающий маневр. Выйдя на другой берег, батавская конница разогнала стоявших германцев. Увлекшись погоней они, проскочив между деревьев, попали на большую поляну, окруженную холмами покрытыми лесом. Это была ловушка. Выскочивший неизвестно откуда враг окружил отряд, ощетинившись длинными копьями. Задние ряды противника начали забрасывать кавалерию дротиками и стрелами. Хариовальд, вождь батавов, собрал всех в круг и смертельное колесо закрутилось. Бешено скача, батавы пытались нащупать слабое место и вырваться из ловушки. В этом кровавом хороводе погибли и сам Хариовальд, и другие знатные лица. Конец был близок. Положение спасли подошедшие Стертиний и Эмилий, разогнавшие врага. Тем временем инженерные части возвели мосты и переправившаяся армия начала строительство лагеря.
К вечеру он был построен и все готовились ко сну, когда к Германику привели перебежчиков. Они рассказали, что Арминий собрал вождей племен в Священной роще и готовит ночное нападение. Их слова подтверждала разведка. Видели огни костров, слышали ржание лошадей и голоса огромных масс людей. Германик приказал части когорт стоять всю ночь у вала, сменяя друг друга. Когда все легли, в темноте,за частоколом, послышался шум, как будто кто-то идет к лагерю. Все всполошились. Но не было брошено ни одного копья, выпущено ни одной стрелы. Вновь наступила тишина. И тут Германик решил поиграть в Харун аль Рашида. Накинув шкуру, с одним провожатым, он, минуя посты, останавливался у палаток, слушая разговоры солдат.
Всем понятно, что завтра будет сражение. Непонятно почему не спит полководец, от состояния которого во многом зависит завтрашний успех. Непонятно зачем он не узнанным, в обстановке повышенной нервозности бродит по лагерю в шкуре, подвергая себя опасности быть убитым стражей? Оказывается он решил выяснить о чем думает солдат перед завтрашней битвой. Ему вздумалось «познать душу простого воина». И мы вдруг узнаем, что его окружают льстецы и лжецы, скрывающие настроение этого простого солдата. Германик три года с одними и теми же легионами. С теми же командирами. Не предавшими и подавившими три года назад солдатский бунт. С людьми пережившими потери сослуживцев и друзей в жутком наводнении и страшном отступлении у Длинных мостов. Людьми, которые вновь и вновь идут за своим полководцем. Или уже не идут? Или его уже гложут сомнения в их стойкости и преданости? И один раз, у Ализона, они уже отказались идти за своим командиром? Но всё хорошо. Переходя от палатки к палатки, он слышит бодрые речи и поддержку в свой адрес.
В это время из-за стены послышался громкий голос. Германец , подъехавший в темноте к лагерю, на латыни, стал призывать солдат перейти к Арминию. За это каждому перебежчику, вождь германцев обещает кошка жену и чашка риса жену, поле и сто сестерциев в день, пока не закончится война. Из стоящих за частоколом рядов ответили, что завтра они придут и сами все это возьмут.
Наступило утро. Как это и полагается, перед выстроившимися легионами Германик решает толкнуть речь. О чем должен сказать полководец своим людям перед решительной битвой? Битвой с теми, кто её всячески старался избежать? Наверное о том, что они вместе не первый год и он хорошо знает о мужестве, героизме и непобедимости своих бойцов. О стойкости солдат и командиров, не дрогнувших в самых трудных ситуациях. О трусливом враге, способном бить только в спину или исподтишка и бегущем от одного вида развернувшихся в боевой строй легионов. О том, что завтрашняя победа станет концом Арминия и тех глупцов что поддерживают его. После этого триумфа Германия падет к ногам Рима.
Но что же говорит Германик своей армии? Он говорит о том, что легионер не так уж плох и может прекрасно сражаться и побеждать не только в поле, но и в лесу, и в горах. Что у германцев нет доспехов, шлемов и хорошего оружия. А копья есть только у первого ряда. Вся остальная толпа вооружена дрекольем и убогими щитами из ивовых прутьев.И хорошо если у кого-то из них есть штаны. Они не терпят боли и ран, не слушают командиров и бегут после первой неудачи, бросая своих вождей. Что до Эльбы ближе чем до Рейна и значит надо победить. И чем быстрее, тем скорее они все вернуться домой. Тем более, что за Эльбой сражаться не с кем. Такое говорят робким новобранцам не видевшим врага, а не людям, как минимум четыре года месившим грязь за Рейном. Такие слова говорят тем, кто боится противника и сомневается в победе, а не тем кто прошел пол-Германии в бесконечных стычках и боях, мужественно перенося все невзгоды и потери. И складывается впечатление, что говорит он это людям уставшим от бесконечной и бессмысленной войны. Что эти люди готовы все бросить и уйти, не понимая зачем эта война. Они не уверены в победе и том, что после неё все закончится. И видимо Арминий, призывавший переходить на свою сторону, прекрасно знал о настроении солдат. Как знал и Германик, бродящий ночью среди палаток и вслушивавшийся в разговоры.
После «ободряющей» речи, выступившая в поход армия прибыла в место называемое Идиставизо. Именно здесь произошло первое крупное сражение этой войны. Римская армия после марша развернула свой боевой порядок. Первыми шли вспомогательные отряды галлов и германцев. За ними следовали пешие лучники. Затем сам Германик с четырьмя легионами, двумя преторианскими когортами и кавалерией. За ними еще четыре легиона и прикрывающие их легковооруженные воины и конные лучники. На флангах стояло несколько когорт союзников. Все были готовы к бою.
Всё поле, опушки леса и близлежащие холмы были усыпаны толпами германцев. Зажатая между лесистыми холмами и рекой Везер, римская армия не могла полностью развернуться. Пока головные части пробивали дорогу, стоявшим за их спинами легионам оставалось только ждать. В какой-то момент во фланг армии Германика с холмов устремились отряды херусков, возглавляемые Арминием. Они вклинились между вспомогательными частями и первым рядом легионов. Их удар пришелся на лучников. Лучники скорее всего погибли, если бы на помощь не пришла кавалерия. Стертиний атаковал херусков с фланга, а затем зашел в тыл. Тех кто не смог прорваться, оттеснили к реке. Зажатые со всех сторон, они столпились на высоком берегу и под их весом обрыв обвалился. Пытавшихся спастись расстреливали из луков и они тонули в бурном течении. Но Арминию и еще одному вождю-Ингвиомеру, удалось вырваться.
Тацит говорит, что пытаясь спастись Арминий вымазал лицо кровью чтобы не быть узнанным. Поступок довольно странный. Если полководец хочет затеряться, он меняет лошадь на более неприметную, снимает доспехи или меняется ими с простым воином. Но зачем мазать кровью лицо? Неужели в котомке каждого римского солдата лежала карта с портретом Арминия? Тем более, что это ему якобы не помогло. Выступившие на стороне римлян хавки узнали его, но пропустили. Это и неудивительно. На фоне пешего полуголого воинства, человек на коне и в доспехах наверняка очень сильно выделялся. И этот поступок еще один звоночек о проблемах в армии Германика.
Германцы атаковали волнами. Бой шел пока не стемнело, примерно с 8-9 часов утра. За это время легионы продвинулись только на десять тысяч шагов, или порядка 15 километров. Нет никаких сомнений в упорной борьбе, но Тацит говорит о почти «бескровной» победе. После тяжелого дня легионеры вместо отдыха принялись зачем-то возводить холм. Его украсили оружием врага с перечислением разбитых племен. Непонятно, к чему это было делать на вражеской территории. Единственное объяснение столь странного поступка, то что холм был погребальным, став братской могилой этой «бескровной победы». Косвенным доказательством того, что далась она тяжело стали последующие события. «Разорванное в клочья» войско Арминия, ждало римскую армию у так называемой «насыпи ангривариев». Пока легионы шли к ней, германцы постоянно тревожили их своими нападениями.
Стена ангриваривариев, вал ангривариев, насыпь ангривариев. За этими названиями скрывается земляное укрепление, отделявшее ангривариев от херусков, перекрывавшее и контролирующее дорогу между двумя племенами. Расположенная на топкой, узкой равнине, между лесом и болотами, насыпь перекрывала путь известный еще с бронзового века. Подойдя к ней, римляне обнаружили сильное войско германцев, засевшее на вершине. Германик решает разделить армию. Часть идет по лесной дороге, расширяя ее, выкуривая врага и пытаясь обойти насыпь. Вторая атакует её в лоб , чтобы не дать противнику ударить по тылам наступающих по дороге. Поле перед насыпью контролирует кавалерия, которой командует Туберон. Его задача не позволить засевшим в лесу германцам атаковать штурмующих. Первая атака на насыпь захлебнулась. Из-за больших потерь, Германик вынужден развернуть артиллерию. Пращники и катапульты начинают поливать сидящих за импровизированным укреплением германцев свинцовыми шарами, болтами и камнями. Отправленные через лес части, также забуксовали. И тогда Германик решает лично возглавить атаку. Сняв шлем, чтобы все видели его, во главе когорт преторианцев, он пробившись через лес поднимается на насыпь. Увидев наверху своего полководца, легионеры начинают всеобщую атаку. Германик орёт своим солдатам чтобы они не брали пленных- только полное истребление остановит эту войну. Оттесненные в болото и мелколесье, германцы не могут использовать свои длинные копья, которыми сдерживали атаку на насыпь. Не смотря на это, бой продолжался почти весь день. Попытка Туберона помешать отступлению германцев, провалилась. В числе тех кому удалось вырваться, был и Арминий.
Тем временем Германик вывел из битвы один из легионов и тот начал строительство лагеря. После того как были перебиты последние из тех кто не смог отойти, легионеры собирают оружие врага, сваливая его кучу, которую украшает шест с надписью-«Одолев народы между Рейном и Эльбой , войско Тиберия Цезаря посвятило этот памятник Марсу, Юпитеру и Августу». Казалось бы вот она славная победа. Остается только добить врага в его логове. Но… «половина лета прошла и надо убираться». Не успеваем! Доходят слухи о новом восстании ангривариев. Посланный к ним Стертиний докладывает, что они не подтвердились. Не смотря на это Германик приказывает части легионов идти пешком к Рейну, а другую ведет к реке Эмс, где садит на корабли, которые морем должны доставить армию домой.
Описание сражений может отличаться о того, что встретит читатель у других авторов. Существует не меньше десятка разного рода аналитических разборов и реконструкций только битвы у Идиставизо. Всё это не более, чем мнение того или иного исследователя, основанное на тридцати строчках нашего единственного информатора-Тацита. Но как бы не реконструировались эти события, где бы они не происходили-на левом берегу Везера или на правом, в какую бы сторону не двигался Германик- с юга на север, с севера на юг, или вообще по дороге идущей с запада на восток, факт остается фактом- и в этом масштабном походе ему не удалось решить поставленной задачи. Не смотря на два крупных сражения и поражения в них, Арминий оставался жив и на свободе, земли херусков так и остались недосягаемы для имперской армии, а племена и не думали сдаваться. Стоило солдатам уйди и всё возвращалось на круги своя. Намеки Тацита показывают, что не все было в порядке и в армии. Имея восемь легионов, Германику пришлось лично возглавить атаку, подвергая себя опасности. Причем возглавить атаку не своих солдат, а преторианцев, чьё участие в подобных, по существу периферийных боях, явление экстраординарное. Ни один из командиров рейнских армий никак не проявил себя в этом походе. Ни Цецина, ни Гай Силий. Эти обстоятельства заставили некоторых историков говорить о недовольстве в войсках командованием Германика. Некоторые авторы придерживаются точки зрения, что поход был личной инициативой и предпринят вопреки мнению Рима. Столь невнятные результаты столь масштабного проекта, заставили такого известного исследователя как Дельбрюк, отрицать саму экспедицию на Везер, считая ее героической легендой, пересказанной Тацитом.
Одно из свидетельств провала экспедиции и незначительности распиаренных Тацитом побед, выигранное Арминием у маркоманов в следующем году сражение у Соленой горы. О численности войска маркоманов говорит тот факт, что Август, готовивший войну против них, сконцентрировал на границе армию численностью в десять, а то и 12, легионов. И только Далматское восстание не позволило начать её. Арминию же удалось собрать войско способное разбить маркоманов. И это после четырех лет «неудачной» для него войны и двух якобы крупных поражений за один год.
Иногда кажется, что Германика преследовал злой рок. Вышедший в море флот попал в ужасную бурю, которую никто не ожидал в это время года. Пытавшиеся удержаться рядом с берегом корабли срывало с якорей и уносило в море. Вода заливала корпуса и тянула на дно. Не успевая её вычерпывать, команды, чтобы облегчить судно, стали выбрасывать за борт снаряжение и оружие, а затем и вьючный скот с лошадьми. Но это не помогало. Море утаскивало в беспросветную мглу все больше и больше кораблей. Их разбивало о торчащие скалы, а некоторые унесло к самой Британии. Только немногим, в том числе и триреме Германика, удалось причалить к берегу. И здесь у него случился нервный срыв. Он бегал по песчаному пляжу, то моля, то проклиная богов, несколько раз пытаясь броситься в море. И только когда силы покинули, подчиненные унесли его в палатку.
После того как несколько дней бушевавшее море успокоилось, Германик приказал прочесать острова в поисках спасшихся. Корабли собирали тех кто не умер от жажды и голода, выкупали у прибрежных племен тех кто выжил и попал в плен. Известие о гибели римской армии разлетелось по всему варварскому миру. До Германика дошли слухи, что марсы и хатты, их заклятые враги, готовят вторжение на землю империи. Гай Силий с тридцатью тысячами пехоты и тремя тысячами кавалерии ударил по хаттам, Германик же решил лично возглавить поход на марсов. Пытаясь спасти земли от очередной карательной экспедиции, один из вождей марсов рассказал о местонахождении еще одного захваченного у Вара орла легиона. Отыгравшись на не успевших отойти от границы хаттов и марсов, Германик вернулся на зимние квартиры. Он полон надежды на то, что в следующем году точно добьется окончания этой войны. Но в декабре пришел приказ-срочно возвращаться в Рим. Император не прислал нового командующего. Война закончилась. Если в 15 году Германик получил триумф досрочно, то две победы 16 года в столице никак не отметили. И возникает вопрос-а были ли они победами? Больше на Рейн Германик не вернется, отправившись из столицы в своё последнее путешествие.
И для современников и для тех кто писал позже, германская компания была загадкой, на которую не раз пытались найти ответ. С одной стороны шесть лет боев без поражений, считая с назначения Тиберия командующим в 10 году. С другой-удары в пустоту, заканчивавшиеся ничем.С одной -победы, с другой- постоянный страх второго Тевтобурга. Огромные жертвы и расходы, ни к чему не приведшие. Причем всё это напряжение не против сильного противника, а против какой-то аморфной группы дикарей, не имеющих ни нормального государства, ни нормальной армии, не говоря уже об экономике. Некоторые современные исследователи считают, что потери Рима составили до четверти всей объединенной Рейнской армии, и если не сопоставимы, то близки к потерям Вара. Германия стала своего рода римским Вьетнамом-мы не проиграли, но были вынуждены уйти. Всё это как-то требовалось объяснить. И эта задача легла на плечи имперской пропаганды. К чему были эти жертвы, и кто виноват в том, что всё так закончилось. Если в начале говорилось о «подчинении» народов между Рейном и Эльбой, то в последующем тональность сменилась. После скоропостижной смерти Германика в 19 году, разговоров о «подчинении» мы уже не слышим. В дошедшем до нас документе известном как Tabula Siarensis( и дополняющую ее "TABULA HEBANA")речь идет о «победе над германскими народами, изгнании германских народов из галльских провинций, возвращении утраченных штандартов», а также — «мести за предательство и поражение римской армии (т. е. разгроме Вара), и наведении порядка в Галлии». Оказывается «подчинить» дикарей не вышло. И идея возмездия становится ключевой. Собственно говоря идея «мести» пронизывает весь рассказ Тацита об этих событиях. И это при том, что ранее подобные «долгоиграющие» акции в римской истории не известны. Не понятно, зачем было держать на Рейне в течении шести лет каждого третьего солдата? Неужели лишь для того, чтобы отомстить варварам? Сомнительность утверждения о мести смущает и самого Тацита. Потому, в конечном итоге, он вынужден вставлять сентенции о том, что Германику просто не дали победить.
Но может империи действительно не нужна была Германия, и все эти компании Цезаря, Друза и Тиберия, предшествовавшие катастрофе Вара, не более чем акты возмездия и устрашения?Скорее всего нет и именно оккупация Германии была целью империи. Риму хватило двадцати лет чтобы достаточно глубоко запустить руки в земли за Рейном. Раскопки крупного военного лагеря в Хальтерне показывают, что он постепенно начал превращаться в городское поселение. На его кладбище были найдены не только могилы солдат и офицеров, но и захоронения женщин с детьми, то есть населения гражданского. О большом количестве гражданских известно и из рассказов о катастрофе Вара. Но насколько масштабным был этот процесс? В девяностые годы прошлого века у поселка Вальдгирмес было обнаружено ядро будущего города. Город был размечен и начал застраиваться общественными и частными зданиями. Разгром Вара прервал этот процесс. Рождения не произошло и на память осталось лишь старейшее каменное здание в Германии по ту сторону Рейна(кому-то по эту). то есть мы видим что процесс заселения носил плановый характер. И видимо впереди нас ждет не одна подобная находка.
Миграция, урбанизация и романизация были не возможны без экспансии экономической. О ценностях скрытых в Рурском бассейне было известно уже тогда. Зауэрленд с его месторождениями свинца, сразу же привлек внимание империи. Разработка и эксплуатация велась людьми Августа, то есть говоря по нашему была его личным бизнесом. Участки были распределены между арендаторами, выплачивающими часть дохода людям императора, которые большей частью были его рабами и вольноотпущенниками. Штаб-квартира этой компании располагалась в Форуме/Алтаре Убиев, раннегородском центре на левом берегу Рейна. Гробница высотой десять метров,одного из этих «рабов» была раскопана за пределами города. Её размер говорит о немалом богатстве приближенного императора. Свинец из Германии был обнаружен в кораблях затонувших в бассейне Роны и к северу от Сардинии. Стоимость свинца на судне найденном в Роне по тогдашним ценам составляла 113 000 тысяч денариев. И это груз только одного корабля. Не зря некоторые авторы считают, что экспансия в Британию связана с потерей Германских месторождений свинца и нараставшим в связи с этим дефицитом. Именно поэтому, как только появлялась возможность, империя вновь и вновь пыталась закрепиться к востоку от Рейна, о чем прежде всего говорят археологические находки. Но как только ситуация в Риме ухудшалась, германцы снова сжигали и уничтожали все эти базы и лагеря. При этом до кризиса третьего века обстановка была относительно стабильна. Постепенно вместо восьми легионов, на Рейне оставили шесть, а позже, к концу первого века, и вовсе четыре.
Проиграв состязание за Центральную Германию, основные усилия империя сосредоточила на севере и юге. После завоевания Британии контроль над побережьем Северного моря был особенно важен для Рима. Его потеря означала рост пиратства и разорение прибрежных районов, что в итоге и произошло. На юге важным регионом Германии были так называемые Десятинные/Декуматские поля. Широкий клин в верховьях Рейна и Дуная, глубоко врезающийся в территорию империи. Контроль над ним позволял быстро перебрасывать войска с Рейна на Дунай и обратно. При потере этих территорий рушилась вся логистика, дунайские и рейнские регионы оказывались оторваны друг от друга, а враг получал возможность почти беспрепятственно вторгаться вглубь имперской территории, доходя до Италии. Что и произошло во время кризиса третьего века, когда эти территории также были утеряны. Земли за Рейном никак не хотели становиться частью Римской империи.
Странным образом судьба Германика оказалась связана с судьбой Арминия. Их жизненный путь пресекся в одном году. В 19 году нашей эры. Добившись изгнания римлян, Арминий столкнулся лицом к лицу с собственной оппозицией. В начале ушел к противнику его дядя-Ингвиомер. Затем в Рим полетело письмецо с предложение отравить врага Рима №1. За толику малую вождь хаттов, основных союзников херусков, был готов провернуть это дельце. Император Тиберий отказался спонсировать гнусное убийство, справедливо полагая, что чем дольше варвары режут друг другу глотки, тем реже они будут вспоминать о Риме. В конечном итоге вожди племен убили своего освободителя, якобы заподозрив его в посягательстве на царскую власть.
Это убийство было не случайным. Освободив германцев от власти Рима, Арминий ничего не предложил им взамен. Основой власти в Свободной Германии, как стали называть этот регион, были клановые вожди. И если они выбирали кого-то руководить ими, то он был всего лишь первым среди равных. Если не устраивал он сам или его курс, просто выбирали нового. Власть, в этом достаточно бедном обществе,не давала экономических преимуществ. Статусность заключалась не в том, насколько лично ты силен и богат, а в том сколько «друзей» среди таких же как ты. «Дружба» в подобных сообществах основывается на брачных связях, совместных пиршествах и череде статусных подарков. Взять же «статусные» вещи можно было только в империи. Десять лет конфликта перекрыли этот путь. Раньше было три возможности получить желанный импорт- путем военного вторжения, торгового обмена, либо поступив на службу империи. Восемь легионов превращали вторжение в самоубийство. Торговля умерла, хозяйства разорены, а люди, спасаясь от карательных экспедиций, вынуждены были уйти подальше от границы. О найме в имперскую армию и речи не было. И виной всему этому был Арминий. Победа над маркоманами не привела к успеху и столь желанной добыче. Устранив его, клановые вожди, чья власть пошатнулась и чье место могли занять другие, укрепляли и свою власть и власть своих кланов. После смерти Арминия на землях Германии вновь появляются римские побрякушки и стекляшки, а из амфор на племенных сборищах, вновь течет вино. До кризиса третьего века, когда связи с могучим соседом снова оборвались, германское общество вновь превратилось в то, чем оно было до завоевания Тиберия- аморфную массу клановых групп ведущих между собой бесконечную борьбу за власть и ограниченные ресурсы. Общество не способное развиваться и двигаться вперед. И только внешний толчок создаст новую идентичность- франков.
Провал имперской политики в Германии не случаен. Огромная территория, достигшая при Августе почти миллиона квадратных километров, не могла обеспечить достаточно ресурсов для своей защиты. Империя явно не тянула крупную войну на два фронта. Сосредоточив против маркоманов половину армии, то есть 12 легионов, Рим оголил другие неспокойные участки. Это привело к взрыву на Балканах, известному как Далматская война. Поняв что империя завязла, от её власти попытались избавиться и север, и юг. Два бунтовщика, два бывших имперских военных — Арминий и Такфаринат, смогли вести войну, на которую не были способны реальные государства. Кризис на Востоке, границе с Парфией, вынуждал форсировать операцию на Рейне, начав переброску армии на опасное направление. Но оголить германский фронт не позволял страх нового Тевтобурга и понимание, что меньшими силами потерянные земли не вернуть. Провинции уже были не способны содержать огромные массы военных и требовалась постоянная подпитка из центра. Вопрос средств и ресурсов в конечном итоге развернул имперскую политику на богатый Восток. Именно он в итоге победил в треугольнике ставшим основой империи-людские ресурсы Запада( тех кто был готов воевать и умирать), финансовые ресурсы Востока(кто воевать и умирать не собирался) и культура эллинизма, модифицированный вариант которой стал базой для идеологии новой мировой державы. Как только Восток перетянул все на себя, неликвидный, субсидируемый, Запад был брошен на произвол судьбы. И именно на берегах Рейна в те времена определялась судьба и будущее империи.
Автор - Владимир Вольф
Свежие комментарии