Возникновение и дифференциация южных славян
Любор Нидерле. Славянские древности. М.: Новый Акрополь, 2010 год. Книга первая. История древних славян. Часть II. Происхождение южных славян. Глава VI. Возникновение и дифференциация южных славян.
Согласно теории, созданной когда-то Копитаром и поддержанной Миклошичем1, считалось, что славяне, придя на юг, образовали от Альп до Чёрного моря единую словенскую полосу, которая только в VII веке с новым приходом сербо-хорватов была разделена на собственно словенцев (на западе) и дакийских словенцев (на востоке). Но ни исторические, ни филологические данные не подтверждают эту теорию.
Известие о позднем приходе сербо-хорватов на Балканы недостоверно (см. ниже, с. 93), а последние более тщательные исследования южнославянских диалектов показали существование непрерывной полосы от Альп к Черному морю, в пределах которой один диалект переходит в другой, причем переход одного языка в другой происходит настолько постепенно, что ничто не обнаруживает здесь какого-либо внезапного вторжения чуждого языкового элемента в древнее единство.
Сербы
Новая филологическая школа с В. Ягичем во главе2 отстаивает ту точку зрения, что древнего словенского пласта, разделенного сербо-хорватским клином, не существовало, но что уже с самого начала вся южнославянская волна содержала в себе зачатки будущих словенцев, сербо-хорватов и болгар, которые располагались так же, как и сами народы, в момент, когда они стали известны истории3.
Конечно, в этой южнославянской волне не было ещё сформировавшихся словенцев, сербо-хорватов и болгар, а были только их предки. Окончательное разделение этих трёх народов и образование более глубоких различий между ними произошло лишь на новых местах поселения, причём новая территория и среда, воздействиесохранившегося здесь иллирийского и фракийского местного населения, а потом романов оказали, несомненно, влияние на формирование их языка и культуры. Однако образование различий между сербами и хорватами было делом ещё более поздней истории.
Итак, на севере – прародине славян, где произошло выделение их южной ветви, – не было ещё этих трёх или четырёх народов. Отделилась целая южнославянская ветвь,еще слабо дифференцированная внутри, но поскольку диалектологические центры располагались в ней в том же порядке, в каком они были впоследствии на юге, то можно допустить, что прародина протословенцев находилась в юго-западном углу славянской прародины, где-то в районе верхней Вислы по соседству с чехами, тогда как протоболгары занимали юго-восточный угол прародины, а протосербо-хорваты находились между первыми и вторыми, в области центральных Карпат, что, как мне кажется, подтверждается также тесной связью между именем «хорват» или более древней формой «харват» и наименованием Карпатских гор4.
Отсюда протоболгары продвинулись, конечно, по течению Серета и Прута к нижнему Дунаю, протословенцы и протохорваты прошли через Карпаты вдоль их западных склонов и через Моравию – в Паннонию5. Через центральную часть Карпат прошли, очевидно, относительно небольшие группы из-за сравнительной непроходимости этих дорог6. Тем не менее как сербо-хорваты, так и словенцы пришли, несомненно, в Паннонию и область Альп с севера, а не с южного Дуная вместе с аварами, в подчинении у которых они находились, как об этом до сих пор пишут, главным образом под влиянием устаревшего исследования Ресслера7.
После прихода южных славян на Балканский полуостров развитие их языков шло по следующим основным направлениям: общими признаками южнославянской ветви по сравнению с остальными славянами были: 1) отвердение гласных е и i, 2) уничтожение разницы между и и ы, 3) переход е в Ѧ, 4) слоговые г и l и замена твердого ł средним l,5) группа trat и trêt переходит в tort и tert (tlat, tlêt в tolt, telt), 6) функция союза da и vět в дополнительных предложениях и 7) развитие праславянских tj и dj в č, j в словенском языке, в «ċ», «j» в чакавских диалектах, в ć, d’ в штокавских диалектах, в ġ, k в резавско-моравских диалектах, в št, žd в общеболгарском языке8. На основе этих признаков на западе образовалась словенская область, в которой вместо старославянского Q возникло О, из праславянского ê – е, а из tj, dj – j, č; далее к востоку выделилась область кайкавского диалекта, который составлял переходную ступень к сербо-хорватскому языку9. Рядом со словенцами и кайкавцами образовалась область чистого сербо-хорватского языка, составленная из двух основных частей: из чакавских диалектов (из праславянского dj – j) и штокавских (собственно сербский язык из праславянского dj – ђ), причём следует упомянуть, что чакавщина в Хорватии издавна постоянно уступала на севере кайкавщине, а на юге – штокавщине, последние два диалекта заняли уже значительные области в Далмации, Боснии и Славонии10. Между штокавщиной и собственно чистым болгарским языком также образовалась полоса переходных диалектов, имеющих в одних местах больше сербских, а в других больше болгарских признаков. Это древнесербские диалекты, распространенные от Призрена и Тетевена через Приштину, Куманово, Вране, Ниш к Тимоку (призренско-тимокские) и дальше к югу северо-македонские диалекты от Скопле к Тырново и Софии. Южномакедонские диалекты уже явно болгарские.
Собственно болгарский язык, характерными признаками которого являются переход от праславянской tj – dj к št – žd, а в более поздний период постоянное сохранение носовых звуков и полугласных, занял восточную часть южнославянской области от Тимока, Софии и Македонии к Чёрному морю и разделился с течением времени на основании развития старославянского ё и носовых звуков на группу западную (ě – е) и восточную (ě – я).
Харваты
Позднее сербо-хорватский язык в процессе своего развития подвергся извне еще различным воздействиям двух культур – западной и восточной. Одна часть племён с сербо-хорватским языком приняла религию, а с ней письмо и культуру в целом из Рима, другая часть – из Византии. Это привело к образованию хорватов и сербов – двух славянских народов, ныне резко различных, несмотря на близкое их родство. Но в древнюю эпоху после прихода славян на Балканы сербов и хорватов в современном понимании не существовало, не было вообще еще ни словенцев, ни болгар. Был лишь ряд племён очень мало отличавшихся друг от друга , из которых только позднее, в период средневековья, образовались словенцы на западе, хорваты и сербы в центре, а на востоке – болгары11.
Славаки
———————————————— ***
1. В. Kopitar, Glagolita Clozianus, Vind., 1836, XXX; Miklosich, Vergl. Lautlehre d. slav. Sprachen, Wien, 1879, 33 (их последователями в этом вопросе были также Л. Манич, Т. Маретич, С. Новакович, Б. Ляпунов и др.).
2. См., в частности, Archiv f. slav. Phil., 1895, XVII, 47–87 (также VI, 148; VIII, 579), а также Ягич, V. Oblaka (Archiv, XVII, 595). См. также мои «Slov. star.», II, 257.
3. Древнее соседство словенцев с чехами, а болгар с русскими подтверждают некоторые отдельные языковые признаки, о которых см. в моих «Slov. star.», II, 329. См. также предисловие к болгарской исторической грамматике, написанной Б. Коневым, «История на български език», София, 1919.
4. По вопросу о сходстве названий – греч. Καρπάτης, герм. Harfada, старорусск. хорваты – см. «Slov. star.», I, 181, 297, 427 и сл. Впрочем, А. Брюкнер отрицает это сходство. Конечно, происхождение наименования Карпат неясно, а тем более происхождение наименования хорватов. Можно также заметить, что существует много интересных соответствий между речной номенклатурой закарпатских областей и более поздними славянскими названиями рек на Балканском полуострове. См. «Slov. star.», II, 330.
5. Я полагаю, что предки хорватов жили в Западной Галиции еще до нашествия сюда германцев и тюрко татар, а предки сербов – южнее от них, в Моравии или в Северной Венгрии. Хорватские племена пришли позднее, чем сербские, вероятно, под давлением аваров.
6. Впрочем, Дукельский и Яблуновский перевалы были очень оживленными уже в доисторическую эпоху.
7. Roessler, I. Jeber den Zeitpunkt der slav. Ansiedelung auf der unteren Donau, 92, Sitzungsberichte Videhske akademie, t¥. fil. hist., 1873, sv. 73. Ту же точку зрения, что и Рёсслер, отстаивал и Миклошич (Verglei chende Lautlehre, 1879, 33), а за ними в настоящее время многие другие. См. «Slov. star.», II, 332.
8. Jagić, Archiv f. slav. Philologie, XX, 35; Vondrak, Vergleichende Gram matik der slav. Sprachen, I, 2.
9. Современные кайкавцы в западной Хорватии с точки зрения народности являются, конечно, хорватами (см. Нидерле, Slov. βνέί, 130), но сам диалект носит в такой степени переходный характер, что одни филологи, как, например Копитар, Миклошич, Облак, Белич, причисляют его к словенскому языку, а другие (Ягич, Решетар, Вандрак, Поливка) к сербо хорватскому. См. A. Belie, Les rapports mutuels du serbo croate et du Slovene, Revue des Etudes slaves, I, 1921, 20–27.
10. См. об этом библиографию в «Slov. star.», II, 334.
11. «Slov. star.», II, 334–337, во вторых, в моем «Slov. svgtS», с. 183.
http://ru-sled.ru/vozniknovenie-i-differenciaciya-yuzhnyx-sl...
Словенцы
Любор Нидерле. Славянские древности. М.: Новый Акрополь, 2010 год.М.: Новый Акрополь, 2010 год. Книга первая. История древних славян. Часть II. Происхождение южных славян. Глава VII. Словенцы.
Славяне, поселившиеся на юг от Дуная и на север от нижней Дравы, Кульпы и Истрии, переходили через средний Дунай уже в начале нашей эры, о чем свидетельствуетславянское название Блатенского озера – Pelso у Плиния. Однако в истории они под наименованием «славян» появляются только в конце VI века: во-первых, славяне в 592, 600, 602 годах совершали нападения на города Истрии и Северной Италии1, во-вторых,в 595 и 596 годах принимали участие в боях против баварского воеводы Тассилы, происходивших где-то у истоков Дравы и Муры, в области, называвшейся уже тогда provincia Sclavorum2.
Вскоре после 611 года все славяне, жившие на территории, простирающейся от Альп до среднего Дуная, подпали под власть аваров, от которой их в 623–658 годы освободил Само3, но уже в 745 году Борут, хорутанский князь, за помощь, оказанную ему в борьбе с аварами, подчинился баварскому господству, которое было закреплено подавлением восстания 772 года, а в 788 году славяне попали под власть франкской империи и приняли христианство, благодаря деятельности зальцбургских епископов Виргилия и Арна, которым эти области были подчинены в церковном отношении4.
Плотность славянского населения в оккупированных местностях была не везде одинаковой. Наиболее густо славяне заселили ту территорию, где по сегодняшний день сохранилась словенская область, а именно – южную Штирию, Каринтию, Крайну и, конечно, Паннонию, откуда они ушли только позднее. Помимо этого ядра, колонизация в других местах была слабее, густота населения была реже, в особенности, что вполне естественно, в связи с удалением в горные районы, и это было, очевидно, главной причиной того, что славяне здесь столь быстро подверглись германизации.
В целом территория, которую можно в основном считать славянской, простиралась в VII–VIII веках далеко за пределами современной славянской области, границы которой тянутся от Триеста через Тржич, Кормин (Кормане) к Чедаду (Чивидале), к Понтеббе, св. Могору (Хермагор), Беляку (Филлах) на Драве, затем между озерами Оссиахер-Зе и Врбским (Вертер-Зе) к Радгоне (Радкерсбург) на Муре, св. Готхарду на Рабе и Вараждину на Драве, откуда она поворачивает вдоль Сотлы, Кульпы, Снежника и около Бузета (Пинквента) к Триесту5.
В VIII–IX же веках можно провести границу славянских земель от Истрии не только кЧивидале и Понтеббе; мы видим, однако, что в тот период образовалась ещё полоса славянских поселений, тянущаяся южнее от Чивидале к западу через Пальманово, Кодрайпо и через реку Тальяменто до окрестностей Порденоне. Свидетельством этого является, согласно некоторым историческим документам, огромное количество итализированных славянских названий, поселений, обозначенных иногда также определением schiavonesco, schiavonico. Сбором этого материала занимались главным образом С. Рутар и Ф. Мусони6.
От Понтеббо граница славянских земель тянулась к западу по гребню Карнийских Альп к верхней Драве, где в 770 году между Иннихбергом и Линцем около деревни Анраса река Мюльбах стала границей баварской и славянской территорий.7 Севернее граница не отмечается историческими свидетельствами, но поскольку долины Изель, Деферегген и Кальзер до сих пор изобилуют славянскими названиями8, то граница проходила от Анраса по гребню Дефереггенских Альп к горе Драйгерреш-питце, затем к Венедигеру, Б. Звону (Гросс Глокнер) по хребту Высокого и Радштетского Тауерна, так что зальцбургский Лунгау находился внутри славянской области. Из достоверного сообщения известно также, что в конце VIII века поселение Бишофсхофен на Саличе Зальцах (в Понгау) находилось под угрозой a vicinis Sclavis (соседних славян)9. За Радштетским проходом граница славянских поселений шла на Дахштайн, а около озера Аттер к средней Травне (Траун), с восточного берега которой сворачивала за Кремжи (Кремс) и св. Флориан; на западе можно говорить, по крайней мере, об отдельных славянских поселениях, простиравшихся до реки Инн.
В известной грамоте Тассилы 777 года, а также в грамотах 789 и 791 годов10 засвидетельствованы славяне, подчиненные жупану (joppan Physso) и живущие в окрестностях монастыря на реке Кремже. В другом документе 834 года область, расположенная у Кроншторфа на Енже (Энс), обозначается как pars Sclavorum (славянская область)11, в документе 906 года области около св. Флориана упоминаются как Bavari vel Sclavi istius patriae (родина баварцев или славян)12. За устьем Трауна до Дуная граница проходила от Урфара (Бухенау) на север до Баварии.
Во всех этих областях и даже там, где теперь живут чистокровные немцы, встречается множество древних топографических славянских названий. К сожалению, они до сих пор не систематизированы и не подвергнуты необходимому анализу. Попытки, сделанные до настоящего времени в этом направлении, носят лишь локальный характер и нуждаются в проверке авторитетных филологов13.
Северной границей словенской области был Дунай, так как словенцы не переходили на его левый берег. В противоположность этому чехи, издавна находившиеся здесь по соседству со словенцами, не только достиг Дуная, но и перешли его, а в некоторых местах, по-видимому, довольно глубоко проникли в словенскую область, особенно на востоке у Блатенского озера.
Имеются достоверные свидетельства о том, что и на западе, в современной Верхней и Нижней Австрии, чехи перешли в области, расположенные на юг от Дуная14. В свое время я приводил уже филологические доказательства того, что тут, на землях между Енжой(Энсом) и Литавой, вдоль рек Мурек и Муры вплоть до Дравы, встречается множество славянских наименований, сохраняющих «чешский» характер, так, например, названия, образованные от чешской формы jedla (в славянском языке jel, jela), или названия, образованные от чешской формы сМт, сЫит (сравни со словенским holm, horn)15. Но мне возразили, что исчезнувшие северословенские диалекты образовали здесь переходную ступень к чешскому языку, следовательно, эти формы являются доказательством наличия здесь не чешского языка, а словенского диалекта, близкого к чешскому языку16; поэтому необходимо в будущем произвести филологический анализ этих форм, для того чтобы решить с чисто филологической точки зрения, является ли славянская номенклатура в Нижней Австрии и в Штирии словенской или чешской.
Однако в пользу чешского элемента, несомненно, свидетельствует одна Пассауская грамота 987 года, в которой прямо говорится о чехах, прочно осевших на реке Першлинг (древняя Берзница или Брзница),17, и ряд названий с определением Bohm-Boheim-Bóhmisch, из числа которых Бехаймберг около Штира и Бехаймкирхен около св. Ипполита (Sankt Polten) засвидетельствованы уже грамотами XII века18.
Аналогичным было положение и дальше на востоке, в древней Паннонии, у Блатенского озера (Блатно, Балатон). У нас нет доказательств присутствия здесь чешского илисловацкого элемента до IX века, и можно действительно сомневаться в справедливости предположения о приходе словаков в Паннонию до этого времени. Вероятно, что после поражения аваров в 799 году, когда вся Паннония, по словам Эйнхарда, осталась совершенно безлюдной19 и подпала под политическое господство словацких князей из Нитры, здесь появилось значительное число северных чешско-словацких колонистов20. Во всяком случае, только таким образом можно объяснить, почему половина имён славянских вождей, присутствовавших в 850 году при освящении храма в замке князя Прибины (над рекою Салой у Блатенского озера), были именами северо-западных славян, а не южных21.
С этим, видимо, связан ряд других фактов, свидетельствующих о том, что в IX веке наименование Моравии относилось к обеим Придунайским областям – к области северной, моравско-словацкой, и к Паннонской области. Святого Мефодия его ученик Климент прямо называл επίσκοπος Μοράβου τής Πανονίας22, обе области были объединены под названием Великой Моравии (Μοραβία ή μεγάλη), которой управляли моравские князья Прибина, его сын Коцел и Святополк23, a Conversio Bagoariorum (с. 10) называет Моймира dux Moravorum supra Danubium, что предполагает наличие и моравов «infra Danubium». С этим, вероятно, связано также различие между двумя группами моравов у Баварского географа.
Вообще же границей словенцев на востоке можно считать средний Дунай до Дравы.За ним располагалась – перед мадьярами – другая группа южных славян (болгарская). На юге переход к собственно сербам и хорватам образовывала полоса кайкавского диалекта,занимавшая большую площадь, чем сейчас, когда приблизительной границей этой полосы является линия, тянущаяся от Вировитица на Драве мимо Беловара и Есеница на Саве и отсюда вдоль Савы и Кульпы к Карловцу и Гацкополю, тогда как раньше почти вся территория Славонии до черты Осиек – Винковци – устье реки Босны была кайкавской и лишь позднее, в эпоху турецкого господства, была колонизирована населением с Балканского полуострова, говорящим на штокавском диалекте24. Само собой разумеется, что переходный штокавский диалект был в то время очень близок словенскому языку.
Говоря о границах древней Словении, нельзя не упомянуть ещё о некоторых старых и новых теориях, сторонники которых расширяли область древних словенцев значительно дальше на север, вплоть до Венгрии, до современной Венгерской Словакии, объявляя древних словаков либо просто паннонскими словенцами, либо южными славянами,обособленными от соседних западнославянских чехов.
Уже Ф. Миклошич и А. Дюммлер отстаивали эту теорию, после них её охотно приняли венгерские учёные, и, наконец, словацкий филолог д-р Само Чамбел усердно пытался привести филологические и исторические доказательства в пользу этой теории. Хотя их точки зрения были не во всем тождественны, но в конечном итоге все они считали древних словаков VIII–IX веков словенцами либо особым южнославянским племенем, близким паннонским словенцам25. К такой точке зрения их привело, во-первых, уже упоминавшееся выше употребление названия Моравии для Паннонии, во-вторых – и это было решающим для Чамбела и его последователей, – характер словацкого языка, в котором проявляются некоторые явные южнославянские признаки. Поэтому Чамбел считал, что первоначальные словаки были южными славянами, родственными словенцам и сербам, и что лишь позднее, начиная с XIII века, под влиянием чешской культуры они отделились от них и были чехизированы
Нельзя отрицать, что в словацком языке есть «южно-славянские» признаки (например, первое лицо единственного числа на – ет; вставленное «я» в род. пад. мн. ч.; формы среднего рода dobrô, starô; выпадение d перед l и др.); имеются также в словацкой топографической номенклатуре названия южного характера, например Toplá, Pieščany, Hrmovo, Lončary, Razpucč, Moštenica, Grlica, Kalište, венг. Palugya, Pokorágy, Privigye26. Но их немного.
Словацкий язык в целом и вся остальная номенклатура носят в общем западнославянский характер, но ближе всего они к чешскому языку. Поэтому не остается ничего другого, как считать, что словаки принадлежали к западнославянскому племени и составляли некогда вместе с чехами одну его ветвь.
Что же касается упомянутых южнославянских признаков, то я объяснил бы их, во-первых, тем, что словаки при своём центральном положении издавна жили по соседству со словенцами и сербами и поэтому имели с ними больше языковых связей, во вторых, отдельные группы южных славян остались среди словаков либо во время передвижения на юг, либо при отступлении на север от Дуная после оккупации Паннонии аварами27 и венграми.
Славяне, живущие между Альпами, Дунаем, Дравой и Истрией, в древних источниках упоминаются обычно под названием Sclavi, реже Sclavani (страна их Sclavinia), или Winedi, Winidi, Winades (по ошибке также Wandali). Сами они также в качестве своего племенного наименования сохранили нарицательное имя Sclavi, а именно в форме Slovenec, Slovenka, во множественном число Slovenci (чешек. Slovinec), это наименование вошло в литературу в эпоху Возрождения. Это же название славян сохранилось и у южных романских соседей, тогда как немцы приняли другое название – венеды, венды (нем. Winden, Wenden, Windisch), а венгры создали как для славян вообще, так и для словаков общее наименование tót, множественное число tótok. Позднейшие политические события способствовали, с одной стороны, возникновению таких названий, как marca Wine-dorum,marcha orientalis, Oriens, Slougenzin marcha, provincia Sclauorum и т. п., с другой стороны, восстановлению некоторых античных названий: Carantani (позднее также Carentani, Carentini), Carnii, Carniolenses, Pannonii, Πάνονες, для областей же – Carnia, Carniola, Carantania, Pannonia28. Наименование Carnia путем народной этимологии перешло в общеславянскоеКрайна29. Из более мелких местных племён упоминаются только дулебы на южной Муре у Радгоны (Радкерсбург)30 и, также стодоране, наименование которых отражено в названии долины Стодорской31, аналогии им мы находим в чешских дудлебах, русских дулебах и полабских стодоранах. Но было их, конечно, больше, так как истории известны различные местные князья (dux, princeps, rex, αρχών), являвшиеся, по-видимому, вождями отдельных местных племён32. Среди словенцев в Каринтии и Штирии оказались и остатки соседних хорватов.
Германизация северных словенцев началась вскоре после их обращения в христианство и после наступления германского господства, то есть после 796 года, когда был покорен и уничтожен самый страшный противник – авары. Германские церковная и политическая организации действовали вкупе против славян, и в областях с редким славянским населением, где селились баварские колонисты, славянский элемент быстро исчезал. Так было на севере, где, как, например, в Австрии, уже в XIII веке исчезли последние остатки славян33. В Паннонии обстановка была также неблагоприятной, ибо несомненно, что при новом заселении земель после поражения аваров в 796–799 годах сюда пришло много немецких колонистов. Когда в 850 годузальцбургский епископ Лиуфрам освящал для Прибины первый христианский храм у Блатенского озера (Балатон), то из тридцати присутствовавших на церемонии вельмож у половины были славянские, а у другой половины – немецкие имена. Об этом же свидетельствуют и немецкие наименования Паннонии34. Впрочем, словенцы Паннонииподверглись в дальнейшем ассимиляции со стороны венгров, за исключением незначительной группы в Заладском (Зала) и Железном (Вас) округах35.
Только на юге, где словенцы с самого начала жили компактной массой, они удержались по сегодняшний день в своей области.
———————————————— ***
1. См. Послание папы Григория I в 592 году иллирийскому префекту Иобину и в 600 году салонскому епископу Максиму, а также известие Павла Диакона, IV.24. 2. Paulus Diacon, IV.7, 10.
3. См, в частности, Fredegar, Chroń, IV, 48 и затем в моих «Slov. star.», II, 341 и сл. 4. «Slov. star.», II, 343–344 (см. Conversio Bag. et Car, 4–7).
5. Подробности см. в моих «Slov. svStS», 103.
6. S. Rutar, Ljubl. Zvon, 1883, Beneska Slovenija (Lubl, 1899), 110; Fr. Musoni, I nomi locali e Pelemento slavo in Friuli (Firenze, 1897). Cm. «Slov. star.», II, 348. До настоящего времени в области у Чивидале оставалось 35 000 славян. Результаты переписи населения в 1920 году до сих пор неизвестны.
7. Kos, Gradivo, I, 274; L. Niederle, Slov. star, II, 349.
8. См. литературу в «Slov. star.», II, 349.
9. Breves notitiae, 3 (Kos, Gradivo, I, 250); Salzb. Urkundenbuch, 1.22, 27, c. 790.
10. «Slov. star.», II, 351; Kos, I, 289. Urkundenbuch des Landes ob der Enns, II.2, 6, 13.
11. «Slov. star.», II, 352; Kos, I, 306.
12. «Slov. star.», I, c; Urkundenbuch des Landes ob der Enns, II, 55.
13. См. по этому вопросу библиографию в моих «Slov. star.», II, 349–350, 353, 354 и у Dopsche, «Altere Soz.– und Wirtschaftsverfassung der Alpenslaven», Weimar, 1909, 53, 57.
14. Об этом см. подробнее в «Slov. star.», II, 354 и дальше.
15. Ces. cas. hist, 1909, 76.
16. Как утверждал Миклошич, «Ortsnamen», 1, 106 (Denkschrift. d. Wiener Akademie, Phil. hist. Klasse, XXI), а в последнее время J. Stur, Sitzungsber. Akad. Wien. Phil. hist. Kl., CLXXVI и A. Beer, Listy fil, XLIII, 149.
17. «Postea Persnicha sicut Willihelmus in proprium possidebat, quod tempore presenti Boemani insidendo arabant (Niederosterr. Urkundenbuch, I.1,4).
18. Urkundenbuch des Landes ob der Enns, I, 118, 126; Niederost. Urkundenbuch 1.1, 18.
19. Vita Caroli Magni, 13.
20. Cm. Cunv. Bagoar., 6, 10, 11 («Slov. star.», II, 364, примечание 3).
21. Conv. Bagoar., И. См. также новое исследование Б. Ягича в Entstehungsge schichte der Kirchenslav. Sprache, I, 85, J. Melicha, Szlav jovevenyszavaink (Budapest, 1902–1903) и Fr. Pastrnka, «Dejiny slov. apostoli!», 67, 270.
22. Fontes rer. boh., I, 77. См. также Conv. Bagoar., 10 и Лавров, «Житие св. Наума», (Петроград, 1907), 5.
23. Const. Porph., De adm. imp., 13, 40, 42.
24. «Slov. svSt.», 130; «Slov star.», II, 366; Resetar, Der stokavische Dialekt (Schriften d. Balkan Komm. Linguist, Abth., VIII, 30, 33, 42).
25. Cm. Miklosich, Altslow. Formenlehre, стр. III–IV; Dtimmler, Die pannon. Legende, 25(после них Ваттенбах, Маретич, Шуман, Ходжа, Е. Богуславский, Краличек); P. Hunfalvy, Ethnographie von Ungarn, 299; J. Volf, Die Heimat d. Kirchenslav. Sprache (Ethn. M. aus Ungarn, VI, 1897–1898). Cm. «Slov. star.», II, 357, 360 и дальше. С. Чамбел изложил свои взгляды главным образом в трудах «Slovaci a ich rec» (Budapest, 1903) и «Slovenska гес» (Turc. Sv. Martin, 1906, I). На его выводы опирались Шкультеты («Slov. pohłady», 1903, 709, 1908, 380) и особенно Пастрнек в «Вестнике чешской академии», XIII. Нельзя больше считать правильной и теорию об особом южно славянском народе и паннонском языке, поскольку твердо установлено, что языком церковнославянских книг св. Мефодия и его окружения служил южно болгарский диалект, распространенный в области Солуни (см., в частности, труд В. Ягича, Zur Entstehungsgeschichte d. Kirchenslav. Sprache, Denkschr. Akad. Wien, 1900, Bd. XLVII, и второе его дополненное издание, вышедшее под тем же названием в Берлине). Теорию об их паннонском происхождении отстаивали когда то Копитар, Шафарик и Миклошич, из современных ученых, в частности, вышеупомянутый венгерский филолог Вольф сделал последнюю попытку отстоять эту теорию, но безуспешно. См. подробно об этом в «Slov. star.», II, 360–361.
26. Из венгерских форм очевидно, что венграм были известны в IX и X веках южные формы Palud’a, Pokorad’, но в современном славянском языке это Paludza, Pokoradz.
27. О зверствах аваров см., например, «Ann. Fuld», 894.
28. См. Kos, Gradivo, I, 390, 391, II, 451, 455, 491, и мои «Slov. star.», II, 345, 366–367.
29. Встречается в документах VIII века (Creina, Chreina marcha). Kos, II, 338, 340, 490.
30. Conv. Bagoar, II (Dudleipin), грамота короля Людовика 860 года (Tudleipin), грамота Арнульфа 891 года (in comitatu Dudleipa) и т. д. См. «Slov. star.», II, 369. Другое место – Dulieb – упоминается в 1060 году у верхнего течения Дравы (Acta Tirolensia, ed. Pedlich, I, № 170).
31. На штиро австрийской границе (Стодерталь) и около Триглава. См. «Slov. star.», II, 370.
32. Доказательства см. в «Slov. star.», II, 371.
33. См. главным образом труды F. Krones: Die deutsche Besiedelung der óstlichen Alpenlander etc. (Forschungen zur deutschen Landeskunde, III, Stuttgart, 1889) и O. Kaemmel, Die Besiedelung des deutschen Stidostens von Anfang des X bis gegen Ende des XI Jahrh., Leipzig, 1909. Из славянских историков об этом писал недавно F. Kos, Izv. muz. Kranj., VII, 110 a Gradivo, II, с. XVI и сл.
34. Conv. Bagoar, И. 35Л. Нидерле, «Slov. svSt», 105. Небольшая группа словенцев сохранилась также в Таране (Tarany) южнее Каниже (Nadykanizsa).
Сербо-хорваты
Любор Нидерле. Славянские древности. М.: Новый Акрополь, 2010 год.М.: Новый Акрополь, 2010 год. Книга первая. История древних славян. Часть II. Происхождение южных славян. Глава VIII. Сербо-хорваты.
Сведения, касающиеся происхождения хорватов и сербов и появления их на Балканском полуострове, нам оставил император Константин Багрянородный (912–959 г.г.), а именно в главах 30–33 своего сочинения «De administrando imperio» (или περί εθνών), написанного приблизительно в 950 году. В этих главах мы читаем, что, согласно представлениям и традициям, существовавшим тогда на Балканском полуострове, хорваты и сербы пришли на свои исторические места поселения с севера Европы в период царствования императора Ираклия (610–641 г.г.) и поселились здесь по его приглашению приблизительно в 630–640 годы. Пришли хорваты и сербы с севера со своей древней родины, которая называлась Белая или Великая Хорватия и Белая Сербия и находилась за Туркией (Венгрия) далеко от моря, около франкской и сакской земли на Висле, называемое Δντζνκή.
Первоначальное место жительства белых хорватов Константин точно указывает – около Багибарии (Βαγι-βάρεια — Ваги-Барея; Βοῤῥᾶς «северный»), а место жительствабелых сербов в земле «Боики». Как понимать это сообщение, куда поместить северную прародину обоих народов и как связать характер и время их прихода на юг с остальной историей, которая не располагает никакими позитивными сведениями об этом? Все эти вопросы издавна являлись излюбленным предметом изучения славянских, и в частности, хорватских и сербских историков1.
Первоначально все эти сообщения целиком и не критично принимались, исследователи стремились объяснить лишь загадочные Багибарию и земли Боики, которые вероятнее всего надо было отнести к баварцам (Βαγιβάρεια из Bagoaria, Baioaria) и к чехам (Боики – искаженное «Богемия»). Таковым было общепринятое в XVIII и в начале XIX века объяснение, другие объяснения представляли меньший интерес (Багибариа – река Бах, Бабья гора в Бескидах). Наряду с этой появилась другая трактовка вопроса – начиная уже с XVII века считали возможным выводить хорватов и сербов из Полабии, где истории были известны лужицкие сербы и чешские хорваты, поскольку этому противоречил язык южной ветви, отличный от языка западной ветви; представители этого второго направления – Бандури, Добровский, Катанчич, Цейс и прежде всего Шафарик искали поэтому Белую Хорватию и Белую Сербию дальше к востоку вне полабской земли.
Шафарик отнёс прародину хорватов к востоку от Чехии, к Висле и далее в область восточной Галиции, прародину сербов – от средней Лабы через Польшу вплоть до Буга и Минска. По его мнению, Боики были землей карпатских бойков у Стрия и Самбора2. Притом все эти исследователи относили приход сербо-хорватов на Балканский полуостров ко времени правления Ираклия, то есть приблизительно к 630–640 годам, и вследствие этого полагали, конечно, что хорваты и сербы клином вторглись в массив славян, оккупировавших ещё задолго до этого земли от Краса и Альп до Чёрного моря.
Эту точку зрения поддержали лингвисты и Фр. Миклошич3. Только Ф. Рачки в работах 1865 и 1880 годов, предложил по этому вопросу новые теории, которые позднее принял и дополнил В. Ягич. Основное содержание этих теорий состоит в том, что хорваты и сербы вообще не могли прийти с Лабы, что пришли они из более восточных областей, с Вислы и Днестра, и отнюдь не во времена Ираклия, а пришли значительно раньше, а именно, как показывает лингвистическое соотношение южнославянских языков4, вместе с теми славянами, которые в V и VI веках оккупировали Балканский полуостров. Ягич пошёл ещё дальше: он вообще отвергал существование Белой Хорватии и Белой Сербии на севере. По его мнению, они являлись лишь «Phantasielander» Константина, возникшими благодаря тому, что последний или его информатор что-то услышали о чешских хорватах и лужицких сербах и, основываясь на этих слухах, создал версию о двух больших прикарпатских державах хорватов и сербов, которые в действительности, однако, никогда не существовали5.
В настоящее время, учитывая авторитет Ягича в вопросах филологии, можно без всякого колебания отвергнуть предположение о том, что оба этих южных славянских народа появились здесь только в 630–640 годы. Что же касается связи их с императором Ираклием, то она была основана, по-видимому, на иной почве: весьма вероятно, что в тот период именно сербо-хорваты свергли аварское господство, в связи с чем были активизированы старые византийские притязания на северо-западную часть полуострова, и римское владычество было здесь в известной мере восстановлено6.
Хорваты и сербы пришли на Балканский полуостров в начале VI века, и сообщение источников о приходе славян к Солуни в 536 году или к Диррахию в 548 году можно уже связывать с сербо-хорватами. Что касается меня, то традиции о Великой или Белой Хорватии на севере и о Белой Сербии я не счёл бы лишь порождением фантазии византийцев. Хорваты и сербы пришли на юг как сильные племена из Прикарпатья, следовательно, покидая Прикарпатье, они представляли значительную силу. В то же время, однако, мы видим, что после их ухода там осталась ещё значительная часть племени, которая также называлась хорватами; таковы, например, хорваты в Восточной Галиции, хорваты в Силезии и на Висле, хорваты в Чехии у Крконошских (Исполинских) гор, не говоря уже о менее значительных группах7. Эти четыре хорватские группы, жившие первоначально вместе, так как и южные балканские хорваты также вышли с Вислы, я никак не могу считать отдельными народностями, отличающимися друг от друга; первоначально хорваты не разделялись на чешских, польских, русских и южных. Этому противоречат все имеющиеся в нашем распоряжении данные и прежде всего их топографическая концентрация на единой территории. Очевидно, в Прикарпатье обитало некогда единое большое славянское племя, называвшееся хорватами, название «хорваты» очень близко названию Карпатских гор8), в языковом отношении принадлежавшее к южной ветви славян, большая часть которой переселилась на юг. Оставшаяся на севере часть племени, попала в сферу чешского, польского или русского влияний, была ассимилирована под воздействием этих новых сильных факторов и утратила свой «южный» характер. Его сохранили лишь те хорваты, что ушли на Балканский полуостров. Не следует также забывать, что в IV и V веках языковые различия были минимальными. О существовании Великой Хорватии свидетельствуют, наконец, и некоторые другие северные традиции, переданные арабскими источниками IX и X веков, о большой славянской области (империи?) на севере, называемой Chordab, Dzrvab и Dzravat, Chravat, Chrvat, Churdab9.
Что касается сербов, и существования Великой Сербии в Прикарпатье, то тут подобных доказательств нет10, и весьма вероятно, что Константин создал северную Великую Сербию лишь как folii к традиции о Великой Хорватии.
О том, когда и как пришли хорваты и сербы с севера на юг, не известно ничего определенного. Но в конечном счёте нет ничего невозможного в том, что причиной распада Хорватской империи, а также, разумеется, разделения её на несколько частей и вытеснения хорватского ядра на юг от Карпат вплоть до Савы явилось нашествие аваров в начале VI века на территорию современной Галиции. Значительная часть славян, обитавших первоначально в Прикарпатье, достигла, конечно, Дуная уже раньше, но переселение собственно хорватов, тех, что были сгруппированы в Хорватской державе на Висле, могло начаться лишь под натиском аваров. Конечно, этот предполагаемый Пейскером натиск аваров к северу от Карпат ещё недостаточно доказан. Но если нам известно, что авары в VI веке притесняли дулебов на Волыни и что вскоре после этого они явились виновниками распада Антской империи, то нет ничего невозможного в том, что последствия аварского нашествия коснулись и областей, расположенных далее, вплоть до Вислы, приведя здесь в движение мощное племя хорватов11. О том, в каких условиях оказались сербы и хорваты после прихода на юг и в первый период обитания их на новых местах, то есть в VII и VIII веках, ничего достоверно не известно.
Только в начале IX века оба эти народа — сербы и хорваты становятся известными истории, сербы – в связи с войнами против болгар, хорваты – в войнах против франков и паннонских славян. Хорватская империя быстро развивается, её история начинается ужес IX века, между тем как Сербия отстает и остается неизвестной. История Сербии начинается позднее. Те немногочисленные сведения по этому вопросу, которые сохранили нам источникиIX и X веков, позволяют составить следующие представления о первоначальных условиях и поселениях обоих племён.
Хорваты
Хорваты. Собственно хорваты, согласно традиции, пришли на Балканы в составе семи родов, но уже в X веке, по сообщению Константина, Хорватия состояла из 14 жуп: Хлебиана (Χλεβίανα), Центина (Τζέντζηνα), Имота (Ήμοτα), Плеба (Πλέβα), Пезента (Πεσέντα), Параталассиа (Παραθαλασσίου), Бребер (Βρέβερα), Нона (Νόνα), Тнена (Τνήνα), Сидрача (Σίδραγα), Нина (Νίνα), Крибаса (Κρίβασα), Лица (Λίτζα), Гуцика (Γουτζηκα) – и занимала обширную территорию, границами которой были: на севере Лабин (Альбона) в Истрии, затем реки Кульпа и Сава, за ними обитали уже кайкавские словенцы, на юге река Цетинья и на западе Адриатическое море с островами, из островов не были хорватскими лишь Раб, Крк, Крее.
Установить, куда простирались в VIII–IX веках места поселения собственно хорватов и какую часть Боснии они занимали, невозможно. Различие между обитавшими здесь славянскими племенами и их соседями – хорватами и сербами – было лишь племенное, и только более поздние условия способствовали присоединению местных славянских племён либо к сербам, либо к хорватам. Только относительно южных областей известно от Константина, что в центральной части их, за Цетиньей, жупами, граничащими с сербами, были Хлевно, современные Ливно и Плива на реке Пливе. Но и здесь, как и дальше на юг от Цетиньи, отдельные роды и племена были такими же, как и боснийские. Будущее должно было решить, куда их причислить. Вне пределов очерченной территории известно лишь несколько отдаленных хорватских колоний, сохранившихся, вероятно, с эпохи великого переселения народов. Таковыми следует считать несколько хорватских поселений в Альпах, называемых в грамотах X и XII веков Crauati pagus, Chrouuat, Croudi, Chrowata, Chrowath, Kraubat, а именно в Корутании у св. Вита (St. Veit) между Крком (Турком) и Глиной (Глан), затем в фельдкирхенском и целовецком округах и в Штирии у Любна (Леобен) на Муре и у св. Флориана (St. Florian)12. В Македонии, у Нижней Прешпы, и в Греции, у Микен и около Афин, известны поселения Хървати, Χαρβάτι, возникшие, по-видимому, во время походов VI и VII веков. Ядро же хорватского народа, занимавшее территорию между Кульпой, Врбасом и Цетиньей, уже в X веке представляло собой необычайно многочисленное, сильное и воинственное племя. Это подтверждается рядом исторических известий, а Константин определяет численность войска, выставленного в его время христианскими хорватами, в 160 ООО человек и, 180 морских судов13.
Такое могущество вместе с благоприятным территориальным расположением у Кварнерского залива, способствовавшим установлению связей с древней культурой Италии и Византии, затем свержение аварского ига – все это способствовало тому, что хорваты развивались быстрее и успешнее, чем иные народы; и очень скоро они умножили свою мощь, подчинив себе соседние славянские племена в Истрии, Паннонии и Боснии. И уже в X веке Томислав (904–928 г.г.) выступает как фактический хорватский император Посавья, Приморья, Боснии и Далмации.14
Из отдельных хорватских родов и племён, кроме вышеприведенных названий жуп Константина, в истории упоминается лишь один народ жупы Гуцикой, называемый позднее Гацко, севернее от Лики в Приморье, где река Гацка отделяет Капелу от Купы. Я бы отнес сюда славянских гудусканов из франкских анналов (Guduscani из славянских гадьскани), упоминаемых в 818 и 819 годах в войнах с паннонским Людевитом15. К ним относится, вероятно, также племя Gušánin, упоминаемое Масуди. Их князь Борна считается одновременно князем Далмации и Либурнии (dux Dalmatiae et Liburniae).
Сербы
Сербы16 также появляются на Балканском полуострове как уже сильное племя, область их первоначального распространения нельзя отождествлять ни с современной их территорией, ни с территорией, занимаемой ими в XII–XIII веках. Собственно сербы поселились первоначально на востоке от хорватов на территории, относительно ограниченной по сравнению с современной Сербией. На севере они достигали, вероятно, Посавья – сюда, по крайней мере, можно поместить сорабов (Sorabi), к которым в 822 году бежал из Сиска через реку Саву паннонский князь Людевит17, но помимо этого нам ничего не известно ни о жизни сербов в тот период, ни о том, как далеко на восток простиралась их территория. Можно лишь сказать, что древние мораване из болгарской Моравии и тимочане из Тимока в ту эпоху к собственно сербам ещё не принадлежали.
На западе от Ливны и Пливы проходила граница с хорватами, на юго-востоке, на границе с болгарским государством, упоминается в IX веке сербский пограничный город Рас или Раса на реке Рашке, притоке Ибра у Нови Позара18, а поскольку и более поздние сообщения помещают ядро растущей Сербии, центр её будущей мощи и славы, в эти области, то закономерно полагать, что центр собственно древних сербов находился уже с самого начала в гористой области между реками Пливой, Тарой, Лимом и Ибром19. Постепенно распространяясь из этого центра, сербы мало-помалу подчинили себе соседние области и племена и ассимилировали их, передав им свой национальный характер и самое наименование. Процесс этот протекал безболезненно, посколькусоседние славянские племена не отличались в те времена от собственно сербов ни в языковом, ни в культурном отношении. Здесь имели место лишь родовые различия. Поэтому эти племена легко подчинились политическому и культурному влиянию сильного сербского племени, распространявшемуся до тех пор, пока оно со временем не было прекращено ещё более активной волной экспансии болгар.
Первое сербское государство было образовано в XI веке военачальником Зета, ставшим родоначальником династии; но уже начиная с IX века встречаются известия о жупанах и великих жупанах в центральных частях, а С. Новакович относит период кристаллизации к концу VIII и началу IX веков20. На западе между Пливой, Бояной, Цетиньей21 и Адриатическим морем первоначально собственно сербов не было; в первой половине X века ещё Константин называет местные племена центральными сербами, но и эти племена, близкие сербам, подчинившись вскоре после сербской власти, сразу же превратились в неотъемлемую часть сербского народа.
В древних собственно сербских областях нам не известны никакие отдельные племена, за исключением названий восьми жуп, упомянутых Константином — это Дестиник(Δεστινίκον), Цернобуска (Τζερναβουσκεή), Мегюрет (Μεγυρέτους), Дресниек (Δρεσνεήκ), Лесник (Λεσνήκ), Салинес (Σαληνές), Катера (Κάτερα), Десник (Δεσνήκ)). Название рошанов, лат. Rasciani, от которого произошло также венгерское наименование сербов — «рак», «рас», мн. ч. «ракок» — rácok, не что иное, как более позднее обозначение центральной части Сербии, образованное от названия главного города Расы на реке Рашке. Возник город Расы лишь в конце XII века. Вопрос об упомянутых выше мораванах, тимочанах, затем ободритах и преденецентах IX века представляется более целесообразным рассмотреть в следующей главе.
Итак, остается лишь область между собственно Сербией и Адриатическим морем – на юг от реки Цетиньи вплоть до Бояна, – о которой имеются достаточно подробные этнографические сведения, относящиеся ко времени до X века.
По сообщениям прежде всего Константина, здесь обитал ряд племён, первоначально отличных и независимых от сербов, а именно22: 1. Наречане (Ναρεντάνοι, Narentani, Narentini), поселившиеся у Адриатического моря между Неретвой (Narenta) и Цетиньей и на островах Мелета, Куркура, Хвар, Вис и Ластовом, следовательно, на море, которым они уже долго владели, будучи мореплавателями и занимаясь пиратством. Позднее земля их называлась также Крайна, а народ, населявший ее, – крайнянами (Craynenses, Cherenania).
2. Захлумяне (Ζαχλοΰμοι, Chulmi — Хулми), называемые так потому, что обитали за каким-то большим холмом (Błagaj?); они занимали территорию между нижней Неретвой и окрестностями Дубровника и до центральной части полуострова вплоть до Ливны, Коньицы и верхней Неретвы.
3-4. Тервуняне, травуняне (греч. Τερβουνιώται, Τερβουνιάται, Τράβουνοι, Τερβουνία, Travunia), по-славянски требинье, обитали на территории между Дубровником и Котором вплоть до Билеча и Пивы. Однако от моря их отделяла узкая полоса, заселенная племенем конавлян(Καναλΐται), называемым так от эпидаврского водопрохода, от которого окрестность Дубровника называлась Canale, Canali, славянское Канале, Конавля.
5. Дукляне (греч. Διοκλητιανοί) получили своё название от древнего города Доклеа, Диоклеа,расположенного на месте впадения реки Зеты в Морачу недалеко от Подгорицы; они обитали на территории, простиравшейся от Которского залива и реки Бояне, занимая современную Черногорию и соседнюю часть Албании. Позднее старое название Диоклеа было заменено названием Зета (лат. Zenta, Genta). Все эти племена вместе с другими неизвестными нам племенами на юге и на востоке, в Метохии, Косе и Древней Сербии, собственно сербы сумели частично подчинить себе уже в X веке, а частично позднее и образовали вместе с ними этническую общность, превратившуюся в единый великий сербский народ, территория которого протянулась впоследствии от Кульпы и Дравы до Бояна, Дрина, Призрена, Приштина и Скопье. О значении сербов для Македонии речь будет ниже.
Следует ещё подчеркнуть, что и с сербами мы встречаемся иногда вдали от основной их территории. Большим сербским городом была Серблия (Σέρβλια), или Сербиа (Σερβία), на границах Фессалии у реки Быстрицы (Vistritsa), современная Серфиджия (Servia), где в XI веке существовала также отдельная собственно сербская фема с епископством; сербскими городами-памятниками, сохранившимися от походов ещё дальше на юг, можно несомненно считать также ряд сербских городов, разбросанных по Греции и Эпиру, носящих название Σέρβου, Σερβόχια, Σερβιάνικα, Σερέβιανι, Σέρβοτα и др.
Наконец, сербской территорией является и Γορδόσερβα (позднее именуемая Seruochoria), упоминаемая в списке епархий VII века юго-восточнее от Никеи в Малой Азии перед Дорилаем23.
———————————————— ***
1. Обширную литературу до 1906 года по всем вопросам этой проблемы см. в моих «Slov. star.», II, 251–262. В ней первое место занимают новейшие труды: Fr. Dtimmler, I. Jber die alteste Geschichte d. Slaven in Dalmatien, Wien, 1856; F. Racki, Ocjena starijih izvora za hrvatsku i srbsku poviest sredn. vieka (Knjizevnik, I, Zagreb, 1865) и «Biela Hrvatska i Biela Srbija» (Rad, LII, LIV, Zagreb, 1880–1881), V. Jagic. Ein Kapitel aus der Geschichte d. stidslav. Sprachen (Arch. f. slav. Phil., XVII, 1895, 47–87), Т. Флоринский, Константин Порфирородный как писатель о южных славянах перед судом новейшей критики, ЖМНП, 1881, CCXIV, с. 139, К.Я. Грот, Известия Константина Багрянородного о сербах и хорватах, СПб., 1880; L. Gumplowicz, Chorwaci i Serbowie (Vars., 1902) и «Le origini storiche dei Serbi e dei Croati» (Rivista di sociol., Roma, 1902); A. Pavic, Cara Konstantina, VII, Porf. de adm. imperio glave, 29–36 (Zagreb, 1906, II изд. 1909). Ценна также статья J. Buryho, The treatise de adm. imperio, Byzantinische Zeitschr., 1906, XV.
2. П. Шафарик, «Slov. star.», II, 254, 406.
3. «Vergleichende Lautlehre» (1879), 33; «Altslovenische Formenlehre» (1874), X и далее.
4.См. об этом выше, на с. 81–82.
5. О других более новых теориях В. Клаича, В. Кетржинского, Фр. Коса, Е. Богуславского и Л. Гумпловича см. в моих «Slov. star.», II, 259.
6. «Slov. star.», II, 278.
7. См. подробнее об этом ниже, в главе о чешских, польских и русских славянах. Одним из таких остатков этих групп было хорватское поселение на реке Заале (Chruvati, современные Klein Korbetha около Детмара, III, И). 8О предполагаемой связи названия хорват и Καρπάτης ορος см., в частности, доводы Ф. Брауна, Разыскания в области гото славянских отношений, I, Петербург, 1899; (см. мои «Slov. star.», I, 297, 428; II, 122, 484), не лишенные, конечно, спорных положений. О предполагаемой связи хорватов с древними карпами, которых Галерий и Максимиан в 295 году переселили в нижнюю Паннонию, см. «Slov. star.», II, 108, 385. В общем, название хорватов остается совершенно неясным с этимологической точки зрения («Slov. star.», II, 484) А. Погодин усматривает древнейшее доказательство в записях Χορόαθος, Χορούαθος, встречающихся в надписях II–III веков н. э. из Танаиса («Сборник статей по славяноведению», Петроград, 1902, 156). Старая славянская форма была хръвате, хорвате, но харвате также старая форма (см. доказательства, собранные в моих «Slov. star.», II, 485).
9. У Гардизи, Персидского анонимного географа и у Ибн Русте (Русте и Гардизи заменяют h на ć/ż(g)). Более подробное объяснение этого см. в «Slov. star.», II, 267–270. О северных хорватах упоминает также Масуди.
10. Существуют лишь сомнительные доказательства (Zeruiani Баварского географа, русские – Σερβίοι у Константина Багрянородного, De adm. imp., IX и Surbin, Масуди). См. «Slov. star.», II, 274.
11. Примечание редактора чешского издания. Этот отредактированный, очевидно, по указанию Нидерле, отрывок в Manuel, I, 92, имеет другой смысл. Поздний приход хорватов из Прикарпатья к Саве отрицается прежде всего потому, что предположение Пейскера о прикарпатском движении недостаточно обосновано, затем потому, что в этом случае следовало бы предположить, что хорваты пришли на Саву позже, чем остальные южные славяне, чго противоречило бы лингвистическим фактам. Соответствующий отрывок в Manuel, I, 92, гласит: «Когда и как хорваты и сербы эмигрировали с севера на юг? Ничего точного на этот счет не известно. Можно было бы предполагать со всей вероятностью, что крах хорватского единства, разделение их, явившееся результатом его, и отнесение хорватов к Саве были обусловлены вторжением авар в Галицию в начале VI века. Два обстоятельства, однако, противоречат этой гипотезе. Во первых, аварский удар к северу от Карпат, предполагаемый Пейскером, не получил еще достаточного обоснования; известно лишь, что авары в VI веке угнетали дулебов на Волыни и что несколько позже они вызвали распад Антской империи, и это единственный мотив, позволяющий считать вероятным предположение о том, что их атаки могли распространиться и далее, вплоть до Вислы, где они могли вызвать движение большого племени хорватов. С другой стороны, следовало бы предполагать, основываясь на этой гипотезе, что хорваты пришли на Саву позднее, чем другие южные славяне, что противоречит данным филологии».
12. См. доказательства в «Slov. star.», II, 388.
13. De adm. imp., 31.
14. F. Sieć, Geschichte d. Kroaten, Zagreb, 1917, 1. Названием Босона (Βόσωνα), согласно Константину Багрянородному, обозначалась тогда неплодородная Верхняя Босния.
15. Ann. regni Franc, а. 818, 819; Vita Hludowici, 32.
16. Наименование сербов в его общей форме серб появляется, по всей вероятности, уже в названии поселения Servitium, Σερβίνον у Птолемея и на Пейтингеровой карте (см. выше, с. 60). Также оно появляется и в итинерариях IV века, и в византийских источниках (Σέρβλοι, Σέρβιοι, Σέρβοι), и в первых русских источниках Серебъ, Сербъ. В сербских источниках встречается уже Сръбинь, Срьблинь, Срьбия («Slov. star.», II, 487). Этимология этого наименования опять неясна (см. «Slov. star.», II, 486), но, по видимому, оно (по крайней мере) славянского происхождения.
17. Ann. regni Franc, а. 822.
18. Constantin Porph., De adm. imp., 32.
19. Интересно, что в долине Лима ещё сохранилось название Srbliak специально для обозначения более древнего слоя населения, отличного от Vasojevicii (по Новаковичу, 441; см. след, примечание).
20. По вопросу о происхождении сербского народа см. соответствующие главы в новых трудах Б. Станоевича, «Исторщ’я српскога народа», Белград, 1908, II, 1910; К. Иречека, «Geschichte der Serben» I, Gotha, 1911 и в статье С. Новаковича «Les problemes serbes, A l’occasion du livre „Geschichte der Serben“, von Konstantin Jiricek», Gotha, 1911, Archiv f. slav. Philologie, XXXIII, 1912, 438–466, XXXIV, 1913, 203–233. Cm. также С. Станоевич и Чорович, «Одобрани извори за списку исторщ’у», 1, Белград, 1921.
21. В «Manuel», 1, 96 вместо Цетиньи упоминается Неретва. – Прим. чешек, ред. 22. Подробнее см., в частности, Иречек «Geschichte der Serben», 161 и сл.
23.«Slov. star.», II, 398–399.
Свежие комментарии