Аршалуйс Ханжиян. Трилогия о молчаливом подвиге

Хутор Поднависла затерян среди гористой местности Краснодарского края южнее Горячего Ключа в полном одиночестве. Необычайно живописное урочище меж гор, в котором притаился хутор, всегда спокойно и величественно в своём молчании. Лишь неспешный плеск горной речки Чепси, чья вода даже в августовскую жару холодна, словно лёд, нарушает эту тишину. В переводе с адыгского «Чепси» и означает «холодный». Но стоило в этом месте каких-нибудь 30-40 лет назад появиться громогласной компании туристов, как словно из потустороннего тумана появлялась седая худенькая старушка и тихим голосом говорила: «Не шумите… Здесь мои солдаты спят». Поражённые болтуны быстро замолкали, а старушка, также как и появилась, исчезала. Кто это – призрак или видение, здесь, вдали от «цивилизации» без электричества и водопровода? Не то и не другое.

Имя этой женщины Аршалуйс Ханжиян, что в переводе с армянского означает «рассвет». Пока мировая общественность и её отдельные индивиды восхищались стойкостью японского «самурая» Онода, который спустя много лет после войны пакостил мирному населению Филиппин, Аршалуйс без громких слов служила до последнего вздоха хранительницей прекрасного урочища, являющегося на самом деле кладбищем…

Вид на речку Чепси в урочище Поднависла

Аршалуйс родилась в семье Киворка и Зайтар Ханжиянов 27 декабря 1913 года. Всего в семье росло аж 12 детей. Семью Ханжиян занесло в эти горы кровавым ветром геноцида армян турками, когда христианская империя протянула руку помощи, разрешив селиться на территории России и, естественно, давая гражданство. Жили небогато, но трудолюбиво. Отец с приходом советской власти пошёл работать в колхоз, выращивать табак. Все в семье были при деле. К примеру, сама Аршалуйс не только помогала матери по хозяйству, но и торговала урожаем на горячеключевском рынке и даже охотилась вместе с отцом. Киворк с юности приучил девочку к оружию. Она хорошо знала природу вокруг родного хутора, не боялась такой оторванности от крупных населённых пунктов и отчасти получала пищу в гористых лесах северо-западного Кавказа.

Воспитывалась девочка в патриотическом духе. Позже родственники вспоминали, что отец семейства Киворк Хачикович дал наказ – коль скоро мы живём на этой земле, наши дети, внуки, то должны эту землю охранять. Уже во время войны часть семьи Ханжиян уйдёт на фронт и более не вернётся.

А пока был мир, Аршалуйс отправилась на табаководческие курсы в Краснодар, вступила в комсомол и работала в табаководческой бригаде. Однажды, когда после очередной доставки выращенного табака в Горячий Ключ девушка на подводах возвращалась домой, она чуть не погибла. Горные речки после ливня за считанные минуты превращаются в сильнейший поток, смывающий всё на своём пути. К тому же этот поток легко увлекает с собой ветки, мелкие и средние камни и песчаный грунт, превращаясь в настоящую мясорубку. Как назло, подводы Ханжиян оказались в пути именно в такой момент. Поток подхватил подводу и вышиб Аршалуйс в реку. Девушке чудом удалось выбраться на берег, она схватилась за хвост запряжённого в повозку вола.

Ледяная вода подкосила здоровье Аршалуйс. Она несколько дней лежала буквально на пороге жизни и смерти — в горячке, без памяти. Родственники уже готовились прощаться с несчастной дочерью. Как потом вспоминала Аршалуйс, её просто что-то не пускало на тот свет. Какая-то сила в образе седого старца привиделась девушке и молвила: «Нет, дочка, туда тебе еще рано, ты свое предназначение еще не исполнила, ты нужна людям». Аршалуйс выздоровела, хотя хворь долго давала о себе знать.

Горящие нефтяные цистерны во время наступления нацистов в районе Краснодара

Вскоре грянула Великая Отечественная война. Чуть больше чем через год война докатилась и до Кавказских гор. Нацисты, подстегиваемые плетью грёз о «Новой Европе», рвались на юг России. Незваные полчища жаждали бакинской нефти, кубанского хлеба и выхода на границу с Турцией. Там их уже поджидали, потирая потные ладошки, турецкие дивизии, которые не против были отгрызть чего-нибудь у соседа, особенно если у него беда.

9 августа пал Краснодар, к концу месяца пал Горячий Ключ. В начале сентября 1942-го кровопролитные бои шли под стенами цементных заводов Новороссийска. Нацисты стремились отрезать защитников города, выйдя на линию Новороссийск — Туапсе и завладев побережьем. Для этого им необходимо было прорваться через горы и хребты, в долинах которых ютились небольшие селения.

Нацисты на фоне пылающего Краснодара

Бои быстро приближались к тихому хутору Поднависла. В один из тревожных и выматывающих дней ожидания в дом Аршалуйс принесли нескольких раненых, потом ещё и ещё. И все они оставались на попечении худенькой девушки. Вскоре в доме семьи Ханжиян и на всей прилегающей территории разместился медицинский пункт 26 стрелкового полка внутренних войск НКВД (хотя многие источники продолжают неверно указывать именно госпиталь). На тот момент весь медицинский персонал пункта можно было пересчитать по пальцам. Людей критически не хватало, как и мест для размещения бойцов. Раненых привозили и приносили сюда со всей округи. Места в доме или хотя бы под навесом были отведены для тяжелораненых, но их было так много, что вскоре всех под ряд просто укладывали под деревьями.

Бои на Кубани у предгорий Кавказа

К тому моменту все оставшиеся на гражданке (хотя какая в той ситуации могла быть «гражданка», вопрос спорный) члены семьи Ханжиян ушли дальше в горы от всё приближающейся канонады. На хуторе осталась только Аршалуйс, которая, по сути, заняла место санитарки, но делала не в пример больше, чем было положено. Военврач 3-го ранга Вера Дубровская не могла нарадоваться на добровольную помощницу. А раненые всё прибывали и прибывали, не только из 26-го стрелкового полка – были и пехотинцы, и моряки из всех соседних полков и бригад. Будучи почти ровесницами, молодые девушки быстро подружились. Доктор Вера, как её называли бойцы, в 1943 году станет кавалером Ордена Красной Звезды, пройдёт всю войну, но на всю жизнь запомнит именно этот трагичный, однако всё же небольшой момент военной жизни.

Казалось, единственное, чего не делала Аршалуйс, так это не оперировала. Она готовила еду и носила с реки воду, стирала бельё и перевязывала раненых, кормила бойцов и, зная всю местную флору, старалась как-то разнообразить их рацион. Иногда она приносила свежевыпеченный кукурузный хлеб (семья Ханжиян давно культивировали кукурузу), яблоки и, конечно, картофель со своего огорода. В страшные минуты одиночества, отчаяния и боли, Аршалуйс, как могла, пыталась утешить раненых. Она пела им песни, читала книги и газеты.

Аршалуйс Киворковна после войны

Но самое тяжёлое, что приходилось делать худенькой молодой девушке Аршалуйс, так это хоронить тех, кого она буквально несколько минут назад кормила с ложки и кому читала книги. Порой это приходилось делать в одиночку, т.к. из-за наплыва раненых времени на это практически не было.

Всего в 7 километрах от хутора располагалось село Фанагорийское, которое занимали то немецкие, то наши войска. А это означало, что в любой момент мог произойти прорыв обороны, что грозило гибелью всему своеобразному госпиталю, всем раненым и персоналу. Эвакуировать «тяжёлых» было просто невозможно. Ближайший полноценный госпиталь находился в районе Туапсе за горными хребтами и перевалами, речками и водопадами. Даже сейчас добраться из хутора до побережья можно разве что на знатном внедорожнике, да и то в сухую погоду и при большой удаче.

Ситуация складывалась трагическая. Некогда прекрасное урочище Поднависла превратилось стараниями войны в чрезвычайно мрачное место. Уже не было слышно мерного плеска Чепси. Звук канонады разрывали разве что охрипшие крики раненых бойцов, заполонивших небольшую поляну, ныне именуемую Поклонной.

Памятник Аршалуйс в Поднависле, поставленный относительно недавно

Наконец, стало известно, что 26-й стрелковый полк меняет дислокацию и с позиций в селе Фанагорийское переходит в село Садовое Туапсинского района, что 14-ю километрами севернее. Через некоторое время 26-й встанет насмерть на Шаумянском перевале, преграждая путь врагу на Туапсе. По некоторым сведениям, кто-то из раненых остался на хуторе вместе с Аршалуйс, по другим, благодаря полковому транспорту (состоящему в основном из подвод) удалось забрать всех. Так или иначе, но именно тогда Аршалуйс дала клятву никогда не бросать солдат – ни в этой жизни, ни в следующей. Ей никто не приказывал, да и не мог, т. к., несмотря на свой тяжкий труд, она не числилась санитаркой, её даже не приходилось просить…

После того как ушли бойцы, Аршалуйс осталась в гордом одиночестве. Она, её могилы и величие этого затерянного в горах места. В октябре — ноябре 1942 года началось второе героическое служение Аршалуйс, которое продлится до самой её смерти…

К 10 октября 1943 года Краснодарский край был полностью освобождён от немецко-фашистских захватчиков. Последние представители европейской «цивилизации» либо успели эвакуироваться, либо валялись, распростёрши руки, на песчаном берегу Тамани.

Убитые немцы на таманском берегу

Нацисты к горному хутору Поднависла прорваться так и не смогли. Они завязли в попытке прорыва к Туапсе, к трассе на Новороссийск и в самом Новороссийске. Урочище за скалистыми грядами, бурными реками и лесами не привлекло их внимания. И наконец, напряжённое ожидание развязки, которая, казалось, не могла не стать трагической, завершилось. Край освобождён. С дальних хуторов, горных убежищ и из партизанских отрядов начали возвращаться люди. Те, кто остался в живых. А их было немного.

Освобождение оказалось тяжёлым и далеко не праздничным для многих. К примеру, Новороссийск вообще был городом-призраком в течение пары недель, что уж говорить о небольших станицах, сёлах и хуторах. Трудами нациствующей нежити произошла циничнейшая «оптимизация» расселения народа в Краснодарском крае. Вернувшиеся старались селиться ближе к предприятиям и колхозам, у многих не было более родного дома, да и сообща подниматься всегда легче. Некоторые хутора и населенные пункты покрупнее либо были перенесены на другие места, либо вовсе исчезли. Опустел и хутор Поднависла, единственным жителем которого оказалась Аршалуйс.

Аршалуйс в молодости

Аршалуйс продолжила работать в колхозе, добираясь до него пешком и ни на что не жалуясь. Кормил женщину и огород – неотъемлемая часть оторванного от «цивилизации» затерянного мира. Не забывала Аршалуйс и про щедрость леса. Прошли первые осенние дожди – пора за грибами. Налились алым цветом первые капли кизила – вот и варенье, и пастила, и компот. Дикорастущая шелковица тоже порадует. А в конце лета и в самом начале осени пора собирать лещину, полезный и вкусный орех. К тому же отец Аршалуйс, Киворк Хачикович, оставил дочери своё ружьё. Как говорится, вещь в лесу всегда полезная, но о самой важной минуте для этого ружья Аршалуйс тогда и не догадывалась.

Но главным занятием для неё были далеко не бытовые рабочие хлопоты. Улучив «свободную» минуту, Аршалуйс брала вёдра и шла к речке Чепси. Хрупкая женщина накладывала доверху речной гальки и возвращалась к поляне возле дома, где покоились её солдаты. Доставая камень за камнем из тяжёлых вёдер, она тщательно обкладывала ими могилы погибших, чтобы безвестный остальному миру погост выглядел подобающе.

Могилами была усеяна почти вся поляна у дома Ханжиянов, некоторые же из них оказались разбросаны под деревцами вокруг урочища. Какие-то могилы были братскими (свыше сотни погибших), какие-то были менее массовыми, были и одиночные могилы. Не имея каких-либо других материалов, кроме камней и древесины, Аршалуйс иногда сплетала вокруг могилы оградку из податливых молодых ветвей, как птица вьёт гнёздышки для своих птенцов.

Все родственники Аршалуйс к тому времени разъехались. Кто-то поселился в Фанагорийском, кто-то сразу переехал в Горячий Ключ. И как только ни упрашивали родственники и знакомые Аршалуйс покинуть одинокий хутор, окружённый могилами погибших солдат! Одни начинали стращать одиночеством, мол, и замуж давно пора – одна останешься на старости лет. Другие старались привлечь благами цивилизации. И водопровод, и электричество, и радио – как от такого можно отказаться? Как можно остаться женщине одной посреди леса, в котором волки чувствовали себя как дома? Но Аршалуйс была непреклонна, продолжая таскать воду в вёдрах и топить печь дровами. Даже бытует молва, что перед смертью отец Аршалуйс Киворк говорил дочери, чтобы перебиралась к братьям, которые и дом построят и хозяйство наладят. Но дочь и в этом случае ответила, что клятву будет держать до последнего.

Родственники приехали проведать

Конечно, родня помогала Аршалуйс. То крупы и консервы принесут при очередном приходе в гости, то предметами быта помогут. Разумеется, родня привозила в Поднавислу и своих детей, как говорится, на деревню к бабушке, подышать чистейшим горным воздухом, испить родниковой воды и так далее. Таким образом, Аршалуйс перенянчила всех детишек в семье.

А время текло своим чередом. Королёв штурмовал космос, правда, его фамилию тогда в стране знали единицы. Восстанавливались заводы, строились целые города. Союз превращался в самую настоящую передовую империю планетарного масштаба, что бы там ни пищала демшиза. Но Аршалуйс продолжала жить оторванной от «цивилизации» жизнью хранительницы братских могил. Только работать в колхозе становилось тяжелее, и годы брали своё.

Как мы все знаем, в нашем обществе присутствуют весьма специфические товарищи (которые нам совсем не товарищи). К моменту выхода на пенсию они успевают так растрясти бюрократический государственный механизм на различные звания, что диву даёшься. В итоге самая серая чиновничья мышь превращается в ликвидатора Чернобыльской аварии, участника Куликовской битвы, заслуженного артиста Нижнего Тагила, почётного железнодорожника Вологды и т.п. Аршалуйс таким человеком не была от слова «совсем». Мало того что в те великие и страшные дни 1942-го года она не числилась ни в каких списках, так ещё даже не подозревала, что ей полагается пенсия! Человек, проживший всю жизнь плодами трудов своих рук, получил первую пенсию, когда ему исполнилось 70 лет!

Как это ни удивительно, вплоть до 70-80-х годов никто из властей не знал в принципе, что на урочище в одиночестве живёт хранительница по сути целого мемориального комплекса. Вышло в итоге как всегда: не было бы счастья, да несчастье помогло. Приглянулся местным властям забытый хутор для каких-то своих целей.

Среди бела дня тишину обители наших бойцов разрезал гулкий грохот спецтехники. На поляну выехал бульдозер. Каково же было удивление водителя, когда прямо перед ним выросла худенькая старушка, вооружённая (!) отцовской берданкой. Сначала рабочие недоумевали, призывая пожилую женщину привычными словами, вроде «мать, отошла бы», но мгновенно Аршалуйс их «образумила» двумя выстрелами в воздух. «Пойди к своему начальству, скажи: тут Ханжиян Аршалуйс, она не пускает. Тут братские могилы, кости везде лежат!» — сказала Аршалуйс. Рабочие настаивать не стали и уехали.

Судя по многим источникам, на следующий же день на хутор приехала самая настоящая делегация — пара машин «Волга» и авто милиции, видимо, на всякий случай. Скандал обещал быть нешуточным. Самая настоящая партизанщина в считанных часах езды от общеизвестного своими целебными источниками курорта Горячий Ключ.

Мария Морева

Но в то время люди, как это ни странно, учитывая все мифы о «кровавом Мордоре», были менее формалистичны и холодны. В одной из машин сидела Мария Морева (1926 г.р.) – первый секретарь горкома КПСС Горячего Ключа с 1975 по 1980 годы, весьма уважаемый и известный человек всего горячеключевского района того времени. Отец и брат Марии погибли на полях Великой Отечественной, а сама Мария пережила холод и голод войны. Поэтому, как только она узнала, что на поляне перед скромным домиком Аршалуйс лежат сотни бойцов, вопрос был не только решён сам собой, но Мария даже извинилась за недальновидность и косность руководства.

Имя Аршалуйс стало чуть более известно, правда, только в узких кругах. В 1985 году в Поднавислу даже приехали кинематографисты из Ростовской киностудии (которую мудрые власти вместе со многими хроникальными материалами «толкнули» с аукциона), чтобы снять об Аршалуйс небольшой сюжет. Каково же было удивление ростовчан, когда старушка армянка заговорила с гостями с до боли знакомыми нотками кубанской «балачки» (южнорусский говор, из-за которого некоторые деградировавшие до состояния гипсокартона украинские учёные говорят о Кубани как об Украине). Получившийся фильм назвали «Здравствуй, Аршалуйс!» Неравнодушным рекомендую посмотреть – фильм в свободном доступе в сети.

Первый мемориал в Поднависле

Конечно, снова посыпались предложения переехать. Ведь власти теперь были в курсе событий, есть, так сказать, кому позаботиться. Но клятва есть клятва. Аршалуйс продолжила своё служение. Несмотря на преклонный возраст, она всегда была при деле. В свободное от ведения хозяйства время Аршалуйс любила читать русские народные сказки. К старости она очень увлеклась рисованием. Простые, незатейливые и трогательные сюжеты – лес, горы, реки, курочки и местные зверьки. Свои во многом фольклорные творения она раздаривала всем, кому они понравятся.

Дом старушка никогда не запирала. Как человек, видевший ужасы войны, ни за что материальное она не держалась. Много раз так случалось, что совсем незнакомые люди забредали в этот уголок Кавказа, заходили на кухню, растапливали печь, готовили себе покушать и уходили. Но Аршалуйс была только рада. Она жила совсем по другим, забытым ныне, законам леса и гор. А поэтому добро, сделанное даже невольно, вернётся тебе же. Ведь и тебе в горах в непогоду может понадобиться кров и пища.

Зима в урочище

Летом всё чаще приезжала родня с маленькими племянниками, скучать времени не было. Только зимой урочище пустело. Однако, будучи комсомолкой в молодости, Аршалуйс оставалась верующей христианкой, а посему никогда не унывала, т.к. уныние есть грех. Даже, когда дорогу блокировала непогода, снегопад заносил всю Поклонную поляну, а волки по ночам выли всё неистовее, она чувствовала себя абсолютно спокойно. Как позже многие вспоминали, Аршалуйс была человеком «лесным», не боялась ни зверей, ни непогоды. К тому же старушка, несмотря на возраст, метко стреляла из отцовского ружья.

Развал Советского Союза совпал с ухудшением здоровья Аршалуйс, а возможно, и стал причиной этого ухудшения. Старушка начала быстро слепнуть, но и тогда уезжать далеко от родных солдат не хотела. Помочь Аршалуйс по хозяйству решилась племянница — Галина Николаевна Ханжиян. Тогда Галина уволилась с работы и перебралась в Поднавислу, думая, что сможет подлечить тётю и вернуться в город. Но как только удалось подправить проблему со зрением, обнаружился рак…

В последние месяцы жизни Аршалуйс переживала, что могилы её солдат могут осиротеть. Всё чаще сидела и подслеповатыми глазами смотрела на Поклонную поляну. Наконец, она попросила Галину дать ей слово, что она не бросит ни братские могилы, ни сам хутор. Галина Николаевна пообещала сохранить память. Аршалуйс исполнилось 85 лет, когда её глаза закрылись навсегда. Она так никогда и не вышла замуж.

Всего в урочище Поднависла и в окрестностях, по разным данным, похоронено от 1000 до 2000 солдат и офицеров.