Давид Эйдельман. Дебаты Навального с Гиркиным: взгляд из Израиля.Элиты и ненужные люди (2 статьи).

meduza.io/live

Давид Эйдельман. Дебаты Навального с Гиркиным: взгляд из Израиля

Дебаты Навального с Гиркиным-Стрелковым вызвали бурную дискуссию в русскоязычном интернете. Общее мнение: шоу не получилось. Это было типичное не то и не о том.
Вместо Путина
Эти дебаты у Навального не первые. Спорил он на «Дожде» с Анатолием Чубайсом, Владимиром Познером и Артемием Лебедевым.
Почему человек, который позиционирует себя как кандидат в президенты Российской федерации, вызывает на теледебаты, допустим, телеведущего Владимира Познера? Они в роде в разных директориях, разных жанрах, на несхожих поприщах…
Не от хорошей жизни.
Все дебаты, которые ведет Навальный — это дебаты вместо. Вместо главных дебатов, которые он (и никто другой) не может вести. С Путиным дебаты невозможны.
Навальный заявил, что, не имея возможности дебатировать с Путиным, он разговаривает со Стрелковым-Гиркиным, который близок российскому президенту по убеждениям.
Гиркин заявил, что если Навальный и отличается от Путина, то в худшую сторону.
Вообще, дебаты крутились вокруг вопроса: кто больше Путин? Это бои с тенью, при наличии реального противника.
Вместо СМИ
Навальный и Гиркин хотели бы публично поспорить с Путиным. Оба такой возможности не имеют.
Не имеют они и возможности выйти на массовую аудиторию через федеральные каналы.
И вынуждены действовать через Интернет.
Навальный отрезан от крупных СМИ. Но он создал свою нишевую аудиторию интернет-поклонников. Навальный должен сам ловить и создавать инфоповоды, провоцируя интерес. Он должен провоцировать на критику врагов, которые осуществляют информационную блокаду, чтобы противники рассказывали о нем в тех СМИ, куда он не допущен.
Поэтому таков и выбор фигур для дебатов. Основной критерий — это должен быть медийно «раскрученный» образ. Узнаваемый. Знаковый.
Узнаваемость и знаковость — часто идет вместо конструктивности и содержательности. Условно говоря, в дебатах такого рода Моника Левински всегда предпочтительней академического профессора, поскольку соберет больше лайков и перепостов.
В споре Навальный и Гиркин пытались привлечь медийное внимание и выйти на новую аудиторию. У Навального это не получилось. Поскольку спор шел на канале Навального — то есть на его территории и для его аудитории. Плюс на телеканале «Дождь», который тоже охватывает не гиркинскую аудиторию.
Вместо аутентичности
Но взявшиеся смотреть эти дебаты хотели хотя бы увидеть две аутентичные цельные позиции. Не получилось и этого.
Гиркин — это торжество постмодернизма с его идеоологической лоскутностью. Гиркин заявляет, что он — православный монархист, а потом начинает излагать азы советского марксизма-ленинизма (про базис и надстройку), по школьному учебнику полувековой давности, с неистовством замшелого политрука.
Навальный, пытаясь спорить с Гиркиным, одновременно хочет понравиться его аудитории, но быть более Стрелковым — не может.
Философ Кирилл Мартынов очень четко сформулировал в статье «Поражение Навального». Поражение Навального обусловлено тем, что «Нельзя спорить с носителем фашистской идеологии, намекая, что вы тоже националист».
«Навальный с самого начала хотел сидеть на двух стульях. Он за русский народ, но против ирреденты. Националист, но не готовый спасать нацию любой ценой. Либерал, но считающий, что взять и вернуть Крым вот так просто нельзя… Представим себе, что на дворе XX век, и в некотором государстве, потерпевшем поражение и распавшемся на части, трибуну получает ветеран, поучаствовавших во всех войнах, и снова готовый убивать врагов своей великой нации. Этот воин-идеолог рассуждает о врагах на Западе, расчленивших его родину, необходимости возрождения державы, пусть и путем войны. Ведь представители нашего народа страдают от оккупационных властей соседних, враждебных держав и т.п. Спорить с ним, ссылаясь на борьбу с коррупцией, значит заведомо бить мимо цели. Спорить с фашистскими идеологиями невозможно, намекая, что вы тоже немного националист. Пускай, и оговариваясь, что для войны за единство русского народа сейчас не самое подходящее время, потому что страна сильно обеднела из-за коррупции» — пишет Мартынов.
В чем сходны позиции Навального и Гиркина?
В том, что является главным национальным заказом «народа» к Путину. Заказа, который Путин не готов выполнить.
Это требование: раскулачить зажравшихся, пустить кровь компрадорских элит России.
Заказ на царя, который будет рубить головы боярам.
Зачем это нужно «народу»? Есть глобальное ощущение несправедливости, ощущение разворованной страны и безнаказанности новоявленных феодалов, которые даже не считают нужным скрывать наворованные богатства, а устраивают пышные пиры, подобно судье Хахалевой.
Общество хочет расправы над боярами, крови жуликов и воров. Это не только восстановит справедливость, и запустит социальные лифты на множество освободившихся вакансий. Девяностые ведь были не только «лихими». Это была эпоха великой кадровой революции, после длительного застоя и номенклатурного междусобойчика. Девяностые были и временем великой раздачи. Когда вчерашние сотрудники журнала «Коммунист» вдруг оказывались у руля правительства. Бывшие стукачи Пятого управления прыгали в олигархи. Люди, надоедавшие знакомым по телефону, вдруг оказывались законодателями общественного мнения.
Путинским мальчикам, которые застали приход великого удава сразу же после окончания школы или универа, тоже бы так хотелось. Но вакансии были уже заняты. А вместе с порядконаведением и усилением Вертикали власти исчезла и вертикальная мобильность. Причем не только политическая, но и экономическая. Все, что еще вчера лилось, бурлило и кипело – вдруг зацементировалось. Поколению нулевых нужна либо революция, либо масштабные кадровые чистки, поскольку любой выкинутый (а не переставленный) министр приводит в движение всю вертикальную цепочку назначений.
Есть запрос на чистку, на умеренный 37-ой в миниатюре. Путин на это пойти не готов. Он (максимум!) готов переставлять фигуры коррупционеров на политической доске. Массовых чисток от него не дождешься. Как не дождешься и всамделишной войны (которой хотел бы Гиркин-Стрелков) за восстановление империи и единство русского мира…
Именно это вызывает недовольство Путиным в «народе». Именно это делает его для многих меньшим злом… Хотя бы для тех, кто понимает, что в России 37-ой не может быть умеренным и миниатюрным.
Израильские ассоциации
Ещё Петр Яковлевич Чаадаев написал, что Россия «предназначена только к тому, чтобы показать всему миру, как не надо жить и чего не надо делать». Посему на российский опыт надо смотреть, делая выводы для себя.
Речь пойдет о том, что порой называют путинизацией Израиля. Хотя Путин тут совсем не причем. Мы говорим о деструктивных тенденциях, которые представляют опасность для демократии.
Демократия — это не только выборея, но и определенная политическая культура, система сдержек и противовесов, норм и стандартов, процедур и процессов, без которых демократия не может нормально функционировать.
Пойдем по вышеперечисленным пунктам.
1) Дебаты
С 1999 года политик, который становится премьер-министром после выборов, не участвует в предвыборных дебатах. Перед выборами 1999-го года от выборов отказался Барак, в 2001 и 2003 — Шарон, в 2006 — Ольмерт, в 2009, 2013 и 2015 — от дебатов уклоняется Нетаниягу. (см. об этом в статье «Как сделать политику более разумной?»). А ведь дебаты — это представление программ о дальнейшей жизни страны. Вещь необходимая для демократии. Но мы наблюдаем
Нетаньягу. Тотальный отказ от дискуссии. Фото: Кнессет
2) Отсутствие политической конкуренции
С 1999 года предполагаемый победитель выборов отказывался от победы ещё и потому, что победитель выборов был известен заранее. Кто станет будущим премьер-министром, было известно еще до того, как объявлялись выборы, начиналась предвыборная кампания. Совсем как в России, где Путин отказывается от дебатов, поскольку не видит конкурентов.
Хорошо работающая демократия — это хорошо работающая политическая коммуникация и (это главное!) политическая конкуренция. Собственно говоря, именно наличие или отсутствие политической конкуренции, а не только голосование отличает сегодняшнюю демократию от авторитаризма.
3) Национализм
Наши «прогрессивные силы» в споре с ревнителями национально-религиозного лагеря тоже все время пытаются убедить всех, что они тоже немножечко националисты. И тоже выиграть спора не могут, поскольку спор с вопроса «что вы предлагаете?» переходит к вопросу «кто из вас больше националист?».
Смещенный председатель «Аводы» Ицхак Герцог, пытаясь спасти остатки катастрофически уменьшающейся популярности, заявлял на партийном съезде, что он не видит с кем вести мирный процесс, что партия «Авода» не должна восприниматься как партия «любителей арабов», израильское общество сдвинулось вправо, и если партия, создавшая Израиль, хочет вернуться к власти, она должна изменить подход к израильско-палестинскому конфликту, «быть правее», чтобы достучаться до сердец и до умов людей…
Это установка ущербная. Те, кто хотят голосовать за правых, могут это сделать. Они могут голосовать за настоящих правых, а не притворяющихся. Выступление на партийном мероприятии с призывом притвориться правыми, чтобы получить голоса… Это не только демонстрирует презрение к интеллектуальным способностям избирателя. Это просто глупо!
4) Элиты
Неприязнь «народа» к собственным элитам – это один из главных ресурсов современного авторитаризма в различных формах (от Эрдогана до Нетаниягу, от Путина до Трампа).
Это явление, которое очень усиливается в последние десятилетия.
В шестидесятые и семидесятые годы прошлого века казалось, что смычка толпы и элиты достигнута. Или, по крайней мере, очень близка.
А потом стало усиливаться противоположное. Вплоть до того, что политики, для того, чтоб понравиться массам, стали кичиться своей быдловатостью как неэлитарностью…
Нетаниягу пред выборами 1999 года кричал по телевидению «Я гордое быдло (асафсуф)». Министр культуры Мири Регев хвалится, что она не из элит и Чехова не читала.
Почему это происходит? Я попытаюсь ответить на этот вопрос в одной из следующих статей. https://relevantinfo.co.il/navalny_vs_girkin/
Через 2 поколение человечество поделится на сверхлюдей и ненужную биомассу... иллюстрация: Teppono
Давид Эйдельман. Элиты и ненужные люди

В конце прошлой статьи мы задались вопросом: почему неприязнь «народа» к собственным элитам – это один из главных ресурсов современного авторитаризма в различных формах (от Эрдогана до Нетаниягу, от Путина до Трампа)? Почему это явление усиливается в последние десятилетия?
На этот вопрос есть множество прежних ответов. Но все они не совсем актуальны.
Эксплуатация?
Можно было бы объяснить все традиционным словом эксплуатация. Но трудно обвинить программиста из промышленной зоны в Петах-Тикве в эксплуатации работника соседней чайной фабрики в той же промзоне. Даже если он зарабатывает в разы или даже на порядок больше работника. Программист чайной фабрикой не владеет. И даже, может быть, пакетики «Высоцкого» не использует. Предпочитает чего-нибудь более качественное.
Вряд ли престижного адвоката из Северного Тель-Авива можно обвинить в эксплуатации сапожника из южной части этого города. Он его работу не потребляет. Она ему не нужна. Как не нужен и сам этот сапожник, который не в состоянии оплатить его дорогостоящие услуги, то есть эксплуатировать адвоката и его офис.
Национальное и глобальное
Можно было бы сказать про то, что элиты становятся все более космополитичными и глобальными, а массы потянуло в национализм и культурное своеобразие. Но это такое странное культурное своеобразие с походами в мировой Макдональдс с детьми, когда элита питается салатами, выращенными неподалеку — ибо из свежих овощей.
Безусловно, глобальная экономика играет роль в этих процессах. Но ситуация тут значительно сложнее и запутаннее. В то время как элита вкушает прелести глобального мира, нищеброды оказались не уникальными и своеобразными. Они просто чужие на этом празднике жизни.
Они, конечно, могут найти себе душевное утешение в национальной гордости и религиозном мракобесии, но это не делает их хранителями национальной культуры, традиций, духовности… Ни израильский электорат Ликуда и партии ШАС, ни сторонников «Чайной партии» в США.
Кто выиграл от глобализации?
Как влияет глобализация на неравенство доходов в мире в целом – в лучшую или в худшую сторону? По одной теории, глобализация лишь усугубляет существующее неравенство доходов: более богатые страны (если богатство измерять величиной ВВП на душу населения) демонстрировали более высокие темпы роста в период с 1980 по 2000 год, чем более бедные страны. Богатые страны становились еще богаче; из этого следовало, что торговля, аутсорсинг, зарубежные инвестиции и прочие компоненты глобализации – не что иное как инструменты, с помощью которых развитые страны укрепляют свою экономическую гегемонию.
А если изменить единицу анализа? Ведь нас интересуют не бедные страны, а бедные люди. А самый высокий процент бедных людей в мире приходится на Китай и Индию – огромные страны с миллиардным населением. В течение нескольких последних десятилетий они развивались ускоренными темпами. Большая часть бедного населения планеты проживает в двух гигантских странах, которые в настоящее время бурно развиваются, все больше и больше интегрируясь в мировую экономику. Особенно до недавнего кризиса. Уровень благополучия людей в этих странах вырос в несколько раз.
Если анализировать положение людей, а не стран, то глобальное неравенство стремительно сокращается. Бедные люди в бедных странах становятся богаче.
Жертвы глобализации
Одними из главных жертв глобализации стали бедные люди в богатых странах. Они проиграли более всех.
Они проиграли от того, что производства переносятся в страны с более дешевой рабочей силой. Они проиграли от того, что более дешевая рабочая сила вторгается в их страны в виде мигрантов и демпингует, отнимая их места работы, способствуя тому, что их доходы не растут, а уменьшаются. Они проиграли от того, что технологическая революция, обеспечивавшая рост производительности труда, стала резко сбавлять темпы в шестидесятые годы. Они проиграли от того, что доходы от капитала в течение последних нескольких десятилетий росли быстрее, чем производительность труда.
Каждый пятый американец без высшего образования за последний год ни разу не работал… Но наряду с безработными растет количество работающих нищих, которым занятность не гарантирует достойную жизнь.

«А мы?!»
Был советский анекдот: Брежнев выступает с докладом, говорит «А в следующей пятилетке мы будем жить ещё лучше», делает паузу для аплодисментов. Молчание. Он повторяет: «А в следующей пятилетке мы будем жить ещё лучше». Может, не расслышали? Снова: «А в следующей пятилетке мы будем жить ещё лучше». Из зала робкое: «А мы?!»
Мне кажется, что очень похожее ощущение сейчас у очень многих в западных странах. У тех, кто ещё недавно, обосновано или необоснованно, уже считал себя представителем среднего класса, а потом выяснил, что он относится к «новым нищим», которые отличаются от «нищих» более благополучных времен только тем, что это РАБОТАЮЩИЕ НИЩИЕ. Работа перестала быть спасением от нищеты.
Больше всех проиграли от глобализации необразованные белые американцы… Иллюстрация: LuckMall
Неравенство и нестабильность
Зарплата не растет, а цены — наоборот, качество жизни ухудшается, гарантий и стабильности не чувствуется. И люди чувствуют разочарование. Это разочарование переходит раздражение, когда они слышат ежедневные заверения, что дела пошли на лад, экономика растет, пухнет и богатеет. Об экономическом росте рассказывают политические лидеры. Об этом твердят главы корпораций и экономические комментаторы. О новых возможностях и перспективах трубят СМИ. А люди видят, что стали жить хуже. Так о чем они говорят?!
Неравенство увеличивает нестабильность в обществе. Под угрозой оказались не только социальная справедливость, но и демократия как таковая. Не стоит удивляться, если отчаявшиеся люди будут искать выход в радикальных рецептах. Сегодня капитализм сталкивается с угрозой собственному существованию.
Обиженный электорат
Именно эти обиженные глобализацией люди — являются потенциальным электоратом популистов, которые обещают защищать интересы своего народа, предлагая простые решения сложнейших проблем, находя то, что кажется более привлекательным, чем здравые решения: козлов отпущения.
Именно эти люди главный электорат «Брекзита» и Трампа. Бунт примитивной ксенофобии направлен одновременно против глобальных элит, которые игнорируют их страдания, наживаясь на глобализации, и самых бедных — пришлых мигрантов, которые «воруют» рабочие места, угрожают национальной безопасности и культурной идентичности. Часть обвинений также направлены против групп и движений, которые подрывают традиционный образ жизни и борются с традиционными ценностями…
«Белое быдло»
Первой и главной группой населения, которая поддержала Трампа было «белое быдло» — белые не очень успешные мужчины. С доходами средними и ниже. С образованием средним и ниже. В возрасте среднем и выше. Мужчины серединной Америке, далекой от глобальной жизни океанских побережий. Мужчины «ржавого пояса», где тянутся километрами брошенные монстры опустевших заводов.
Их обманул глобальный мир, возглавляющая его Америка, «американская мечта». Их подвела динамика демографии, технологическая революция, изменение на рынке труда, гендерное равноправие… Их презирают элиты и оттирают мигранты. «Вчера прибывший» (вчера — понятие растяжимое у озлобленных людей) латиноамериканец согласен делать ту же работу за гораздо меньшую зарплату. Вчера прибывший индус-программист более востребован на рынке труда. Закрывшийся завод ушел к китайцам, где выпускать продукцию намного дешевле.
Презрение элит
А элиты страны, люди получившие престижное образование, хорошо зарабатывающие, либерально настроенные, — они относятся к этим парням с нескрываемым презрением: как к неудачникам, мракобесам, невеждам, гомофобам, ксенофобам.
С презрением к этим людям относятся и штурмующие карьерные лестницы молодые люди, которые, пусть и очень юны сейчас, в будущем имеют все основания стать зажиточными, хорошо образованными представителями прогрессивных кругов. Ну, или хотя бы казаться такими…
Надежды лузеров питают
На прошлогодних выборах в США Трамп дал этим людям надежду. Трамп дал им надежду, что «все будет по-прежнему», что он депортирует из страны латиноамериканских иммигрантов и запретит мусульманам въезд в страну, введет протекционистские меры против китайских товаров. Трамп обещал, что он вернет им прежний уклад, прежний статус, прежнюю работу, которая невозвратима как торжество угольной промышленности и главенствующая роль конницы в армии.
А Хиллари им ничего не обещала. Только обзывала всю дорогу: «За Трампа голосуют неудачники». Для них Хиллари была знаменем всего враждебного им, всего, что относится к ним как к «жалким и ничтожным», «быдлу» и «белому мусору».
Трамп дал надежду тем, кто ненавидел элиты и все, что они представляли. Фото: Michael Vadon

Популизм ненависти
Нгэйр Вудс (декан Института управления имени Блаватника и директор программы международного экономического управления в Оксфорде) недавно опубликовала статью о новой ксенофобии, успехе популизма ксенофобов-политиков, о том, почему демократический мейнстрим на Западе все больше сдает позиции. «Сегодняшний популизм пропагандирует новую опасную разновидность ксенофобии, ставящую наши общества под угрозу разрушения. Политикам он предлагает легкий способ быстро превратить страх и бессилие людей в опьяняющую смесь гнева и убежденности. Он уверяет запуганных избирателей (зачастую пожилого возраста), что, говоря словами сторонников «Брексита», они могут «вернуть себе контроль» над своей жизнью и своей страной, прежде всего тем, что отвергнут иностранцев. Демография делает новую ксенофобию особенно опасной. В большинстве стран Запада общество становится все более разношерстным. Латиноамериканцы теперь составляют 17,6% населения США. Одна треть лондонцев родилась за пределами Великобритании. Во Франции, по оценкам, 10% населения исповедует ислам. А в Германии примерно 20% населения имеют иммигрантские корни».
Поэтому сегодня так велик соблазн добиваться голоса избирателей, сея семена враждебности, играя на антагонизме. Если политический капитал делается на кликушестве об опасности мусульман, то не стоит удивляться, что это порождает преступления против мусульман на почве ненависти, ежедневное дискриминационное отношение. И в ответ — кто бы сомневался — террористические акции со стороны мусульман.

Перед прыжком
Сейчас человечество находится перед очередным технологическим прыжком «четвертой промышленной революции». Развитие биотехнологий, появление искусственного интеллекта, возможность убрать огромное количество людей с конвейера — возможно не сулит ничего хорошего не только лузерам глобализации в богатых странах, но и огромному количеству людей в бедных, которые стали жить лучше.
Невеселый прогноз для будущих поколений опубликовал в The Guardian известный израильский философ истории Юваль Ной Харари — автор интеллектуального бестселлера «Sapiens: Краткая история человечества». По мнению Харари, до 2100 года человечество разделится на касты сверхлюдей и бесполезных, которые останутся за бортом.
Харари пишет, что в современную эпоху равенство стало доминирующей ценностью в человеческих обществах почти повсеместно. Отчасти это было связано с ростом новых идеологий, таких как гуманизм, либерализм и социализм. Но это произошло и благодаря промышленной революции, сделавшей массы более важными, чем когда-либо ранее. Индустриальные экономики полагались на массы простых рабочих, как армии полагались на массы простых солдат. Правительства как при демократии, так и при диктатуре инвестировали в здравоохранение, образование и благосостояние масс, потому что им были нужны миллионы здоровых рабочих для работы на фабриках и миллионы верных солдат для службы в армии.
Историк Юваль Ной Харари: неутешительный прогноз для человечества, которое поделится на две касты. Фото: Википедия

Но ныне мы вступаем в постиндустриальный мир, в котором массы остаются не у дел. Без них можно обойтись. Отвергнутых современной экономикой граждан называют глобальным бесполезным классом.
Ненужные люди
Роботизация экономики — это не только технически прекрасно и научно прогрессивно, но и социально страшно. Потребуется гораздо меньше дешевого конвейерного труда. Работы, которую машины не смогут делать лучше человека, будет очень и очень мало. Исчезнут миллионы и миллионы вакансий. Исчезнет и множество старых добрых профессий.
Угрожает этот технологический прогресс не только работягам, но и инженерам. Искусственный интеллект приходит в мир, где работает 70 миллионов инженеров, большая часть которых занимается поиском в интернете аналогов, доработкой и привязкой к местности уже существующих решений. Зачем ему столько?!
Лучшие армии полагаются уже не на миллионы рядовых призывников, а на относительно небольшое число высокопрофессиональных солдат, которые пользуются высокотехнологичным снаряжением, а также на автономные беспилотники, роботов и киберчервей. Уже сейчас большинство людей в военном смысле бесполезны.
Биотехнологии — не только здорово, но и дорого
Сегодня мы наконец видим, что преждевременное и неправильно понятое пророчество Ницше о «сверхчеловеке» становится возможным. Сейчас разрабатываются новые биотехнологии, благодаря которым человек сможет значительно улучшать свои физические и умственные способности, используя достижения науки и техники. Овладеть собственным носителем — своим телом. Проектировать его. Изменять, совершенствовать по мере необходимости. Жить долго. Легко справляться с заболеваниями. Но доступ к этим новым технологиям в первую очередь получат те, кто сможет за них заплатить.
В условиях быстрого прогресса в сфере биотехнологий и биоинженерии мы можем впервые в истории прийти к возможности превратить экономическое неравенство в биологическое.
Два сценария
Собственно, у будущего есть два возможных сценария. Либо элиты вынуждены будут просвещать и интегрировать в новый мир широкие массы, для чего придется отказаться от презрительного взгляда на них.
Либо… от демократии и идеи равенства элиты захотят отказаться. И человечество через пару поколений (а возможно и раньше) разделится на два биологических вида. Одни будут выглядеть как полукиборги, которые смогут жить значительно дольше, качественно лучше, не нуждаясь в прочей биомассе даже в качестве мартышек на конвейере, согнутых спин на плантациях или пушечного мяса на войне. Если массы утратят свою значимость для экономики, обороноспособности, государства, то исчезнет, по меньшей мере, часть стимулов инвестировать в их здоровье, образование и благосостояние.
И нельзя сказать, что массы этого не чувствуют. Даже если не очень разбираются в новых тенденциях. https://relevantinfo.co.il/elite-and-unnecessary-people/