На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Давид Смолянский
    Что значит как справляются!? :) С помощью рук! :) Есть и др. способы, как без рук, так и без женщин! :) Рекомендации ...Секс и мастурбаци...
  • Давид Смолянский
    Я не специалист и не автор статьи, а лишь скопировал её.Древнегреческие вазы
  • кира божевольная
    всем доброго дня! не могли бы вы помочь с расшифровкой символов и мотивов на этой вазе?Древнегреческие вазы

Антисемитизм без границ (История) (6 статей)

Чужие среди своих

Живучее наследие галута

Элла ГРАЙФЕР, kassandra-1984.livejournal.com

И так как ты — рабочий,
То не жди, что нам поможет другой.
Себе мы свободу добудем в бою
Своей рабочей рукой.
Б. Брехт

Отношения между Израилем и диаспорой ухудшаются изо дня в день, и уже не получается заметать разногласия под ковер. Причем, проблема неортодоксального гиюра и порядок молитвы у Западной Стены — только верхушка айсберга, на самом деле речь идет о конфликте двух несовместимых мировоззрений.

Каждому, кто достаточно долго прожил в чужой стране и общался с местными жителями, знакомо недоумение, возникающее, когда, вроде бы, все слова понимаешь, но… а что именно они хотят этим сказать?.. Можно достаточно хорошо знать язык, но все равно далеко не сразу научишься угадывать, чего они НЕ произносят, ибо им ясно по умолчанию.

Евреи, репатриирующиеся в Израиль, особенно остро переживают этот шок, потому что подсознательно ожидают встречи со "своими", употребляющими, пусть даже на другом языке, те же слова в том значении, к какому они привыкли. Увы, за 70 лет разлуки сменились поколения и опыт в стране и в диаспоре накоплен очень разный. Но корни раскола лежат не в географических расстояниях, вернее сказать, если уж на географию ссылаться, то скорее — на географию Европы позапрошлого века.

* * *

От добра добра не ищут.
Русская пословица

Когда я слышу или читаю печальную историю ашкеназского Идишленда, приконченного Гитлером и Сталиным в четыре руки, оплакивание некогда живого и прекрасного языка идиш, доживающего свой век на задворках Боро-Парка и Меа Шеарим, при всем сочувствии к людям, для которых это просто их личные детство и юность, не могу не отметить, что надломился Идишленд не при Сталине, не при Гитлере, а гораздо раньше.

И причиной тому были не только дискриминация и погромы извне, но и серьезные внутренние проблемы: демографический взрыв (через него тогда прошли, считай, все народы Европы) и связаный с ним распад традиционной структуры местечка, из чего закономерно вытекала радикализация молодого поколения. Ситуацию эту видели все, кто был в теме — от Ротшильда до Столыпина — и каждый на свой лад пытались ее разрулить.

Черносотенцы предлагали погромы, но власть, при всем эмоциональном сочувствии, не без оснований опасалась срыва в гражданскую войну. Столыпин, видевший в громадных территориальных резервах империи главный клапан сброса демографического давления (вспомнить хоть его программу переселения крестьян) предлагал, как минимум, ликвидировать черту оседлости. А еврейские филантропы искали пути традиционного переселения из одной диаспоры в другую: Америка, Австрия и Германия были главными целями тогдашней еврейской миграции. Но кроме этого бароны Ротшильд и Гирш предлагали нечто новаторское: после двухтысячелетнего перерыва вернуть евреев на землю, к крестьянскому труду.

На это решались немногие — ведь даже открытые к тому времени ремесленные училища, обучавшие будущих мигрантов, чтоб не начинать уж вовсе с нуля, готовили все-таки к привычной городской жизни, а тут — полная табула раза… Но первые сельскохозяйственные поселения все же возникли — в Аргентине и в Палестине, причем, на тот момент не было между ними особой разницы.

Важно понять, что тогда это была всего лишь смена диаспоры, никак не выход из нее. Конечно, в связи с Палестиной бродили в некоторых головах определенные романтические надежды, но… скорее мистико-теоретические, как, например, у Гордона, хотя даже и он появился позже. Первые поселения были построены по образу и подобию европейских колоний в "отсталых" странах: приезжий агроном обустраивает плантацию, хозяин-европеец нанимает туземных рабочих, монокультура едет в Европу и обменивается там на спички, ложки и трусики. Собственной экономической инфраструктуры, кроме транспортно-упаковочной и (в случае необходимости) первичной обработки, как правило, нет.

Отметим кстати, что в арабском нарративе Израиль и по сю пору представляется такой вот плантацией, и одна борчиха за правое палестинское дело не так давно рассказывала Тувии Тененбому, как после долгих лет борьбы она, наконец, удосужилась посетить логово сионистского врага и с ужасом обнаружила, что все совсем не так…

Колониальное хозяйство в Эрец Израэль не прижилось по многим причинам — от климата до стратегического расположения — причем, не последнюю роль сыграли и намерения следующих поколений алии. Но чтобы разобраться с ними, придется вернуться в Идишленд, где намечался (как минимум, теоретически) еще один важный процесс.

* * *

Не было бы счастья — да несчастье помогло.
Русская пословица

Идея ассимиляции носилась в воздухе весь 19 век — поблескивала на штыках наполеоновских гренадеров, угадывалась в роскошных хоромах банкиров, звучала со сцен оперных театров… Некоторое время этот призрак бродил по Европе, то приближаясь, то отдаляясь, но в конце концов обрел воплощение во всех трех империях, в которые входил Идишленд: австрийской, германской и российской. Правда, воплощение это оказалось весьма различным.

В немецкоязычном пространстве при всей колебательности движения прогресс был несомненным: университеты и бизнесы, массовые крещения и смешанные браки. Получив вожделенные гражданские права, евреи спешили проявить себя образцовыми гражданами: служили в армии (в 1914-м добровольцами рвались на фронт) и были непоколебимо убеждены в том, что ассимиляция и равноправие — решение всех проблем. Горькое разочарование ожидало их лишь в 1933-м.

В Империи российской все было по-другому. Начальство тамошнее всегда было и по сей день остается искренне убежденным, что покоренные народы просто-таки обязаны ставить ее интересы выше собственных, и потому ассимиляцию евреям не предложили, а предписали. Решительные действия императора Николая Павловича на ниве решения еврейского вопроса обеспечили такой же урожай, как на всех прочих нивах его блестящих начинаний: военные поселения вызвали бунт, война за "Святую Софию" окончилась потерей Севастополя, а евреи, армию отслуживши (кто выжил) успешно взломали черту оседлости, в столицах появились синагоги.

Наследник его, царь-освободитель, честно пытался наводить европейские порядки, в частности, открыл евреям доступ к образованию, но верноподданные в европы не захотели, освободителя грохнули и в университетах ввели процентную норму. Российские подданные еврейской национальности, глядя на западную родню, тоже к ассимиляции стремились, но если в Берлине или Вене она автоматически связывалась с благодарностью и верностью "почвенному" государству, то в Москве или Питере напротив — с противостоянием, если не открытой борьбой против него.

В оппозиционных группировках легко нарабатывался престиж, в террористы брали без процентной нормы. Отставной солдат австрийской армии с гордостью вешал на стенку фото в военной форме, а в России евреи немалые деньги платили чиновнику за белый билет, военному же делу обучаться предпочитали у инструкторов боевых дружин.

В "Красном колесе" Солженицын вывел образ "правильного", по его мнению, еврея, который помощи и защиты ждет только от Государства Российского, не скрывая, впрочем, что этот персонаж был скорее исключением. Общую картину определяли другие, которые в погроме, в отличие от предков, видели не кару небесную, от которой никуда не деться, но то, что увидел в нем Хаим-Нахман Бялик: позор, за который мы не имеем права не мстить. Евреи как раз об эту пору много чему у русских учились, только вот — не тому, чему Александр Исаевич хотел бы их научить.

Многие по привычке еще списывали неудачу ассимиляции на "отсталость" России и надеялись на смену режима, но самые умные уже ставили под сомнение смысл ассимиляции как таковой. Разумеется, у нее было немало положительных аспектов: овладение европейской культурой и нетрадиционными дотоле профессиями, сокращение сектора "выученной беспомощности" — видов деятельности, по собственному нашему убеждению, нам недоступных. Но самых главных ожиданий — обретения равноправия и безопасности — она не оправдала, да оправдать и не могла.

В немецкоязычном пространстве это горькое открытие евреям пришлось сделать в 1933-м, в России — в 1945-м, но в России, в силу вышеописанных обстоятельств, уже к началу 20-го века выкристаллизовалось ядро несостоявшихся ассимилянтов, в принципе отвергавших этот путь. Тот же Жаботинский едко высмеивал евреев, собравшихся делать русскую революцию, и устами Самсона-Назорея призывал: "Собирайте железо!".

Никто кроме нас самих ни мстить за нас, ни защищать нас не будет, государство надо иметь свое. Из этого, разумеется, не следовало, что его надлежит, рассудку вопреки, наперекор стихиям, провозгласить завтра же после обеда, но для него надлежало готовить почву. Именно такая цель была в головах Второй (канун Мировой войны) и Третьей (непосредственно после окончания гражданской войны в России) алии. Не европейская колония, но еврейское государство.

* * *

Так некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья;
Н. Гумилев

И тут выяснилось, что выход из галута — операция не географическая. Еврейскому государству решительно воспротивились не только те, кто сделал выбор в пользу диаспоры, решил отстаивать свои права в Европе (Бунд) или сохранил верность ассимиляции ("немцы Моисеева закона" в Германии или строители коммунизма в России). Серьезные противники обнаружились и на месте, в будущем Израиле: Т.н. "Старый Йешув" — сегодняшние ультраортодоксы — и… европейские интеллектуалы, с энтузиазмом открывавшие газеты и издательства, гимназии и университеты.

Суперрелигиозные открытым текстом заявляли, что из галута не пойдут, пока их не выведет за ручку Машиах Собственною Персоною, а сейчас — еще рано. Интеллектуалы же (главным образом ассимилированные в немецкую культуру) объясняли, что они космополиты (ничтоже сумняшеся принимая западную цивилизацию за все человечество), что национальное государство себя давно уже изжило и вскорости все народы, распри позабыв, в единую семью соединятся, т.е. государственным строительством заморачиваться уже поздно.

Ведь профессиональные молебствия, равно как и распространение культурных ценностей Европы вполне возможны и в галуте, так зачем делать выбор, менять судьбу, брать на себя обязательства, которые нелегко исполнить, особенно с учетом двухтысячелетнего отсутствия соответствующего опыта? Понадеемся лучше, что никто нападать на нас больше не станет. Мы же такие смирные, приткнемся тут в уголку, никого не трогаем, починяем примус…

Не знаю, существовало ли уже тогда в криминалистике понятие "виктимности", но даже простой житейский опыт подсказывает, что демонстрация беззащитности провоцирует насилие…

Конечно, и у сторонников государственности иллюзий было немало — чего стоит хотя бы киббуцный коммунизм по заветам Толстого и Кропоткина, надежды на вовлечение арабов в строительство светлого будущего или социалистические мечты, всякому тунеядцу прожиточный минимум обеспечить — но им можно и нужно многое простить за разрыв с самым страшным наследием галута: "выученной беспомощностьЮ", непривычкой брать на себя ответственность за собственную жизнь.

Первый шаг к маргинализации галутного мировоззрения практически одновременно сделали два очень разных, очень несогласных между собой еврея.

Рав Авраам Ицхак Кук, главный ашкеназский раввин Эрец Израэль — объявил, что даже атеистическое еврейское государство лучше, чем совсем никакое, что само по себе оно имеет религиозный смысл, а бороться за то, чтобы оно стало религиозным — всегда успеем.

Владимир Евгеньевич Жаботинский — европейский космополит, эрудит и талантливый литератор, у которого родным языком был русский, но и другими (тем же итальянским) владел он на уровне родного — объявил, что даже галахическое еврейское государство лучше, чем совсем никакое, а бороться за освобождение от религии — успеем и потом.

В сущности, это — декларация о замене "портативной родины" (книги, веры, идеологии) на родину реальную, материальную, занимающую место под солнцем, которую можно и нужно обустраивать и защищать. Манифест нормализации еврея.

Вот тут-то и прошла линия разлома. В свидетельствах и исследованиях легендарного варшавского восстания легко прочитывается — когда открытым текстом, когда между строк — непрекращающаяся свара между сионистами и бундовцами, напоминающая более всего известную цитату из Михалкова:

Уже крокодил
У Фомы за спиной.
Уже крокодил
Поперхнулся Фомой:
Из пасти у зверя
Торчит голова.
До берега
Ветер доносит слова:
— Непра…
Я не ве…
Аллигатор вздохнул
И, сытый,
В зелёную воду нырнул.

Эпицентром краха ассимиляции стала, как нарочно, Германия — та самая страна, что совсем недавно подавала такие надежды… Из немецких евреев спаслись, в основном, тех, кому удалось покинуть Европу, некоторое количество побывало и в Эрец Израель, но большинство в конце концов осело в Штатах.

* * *

Шериф говорит: он подонок и мразь,
Молочница: кончит он худо.
Но она говорит: уж раз я взялась,
То пусть он будет подонок и мразь,
Он муж мой. И я с ним буду.
И нету ей дела до драк и краж,
И простит она брехуна.
Ей важно, дитя мое, Ханна Каш,
Любит ли мужа она.
Б. Брехт

Интеллектуальная элита еврейской диаспоры в Америке — если и не физические, то определенно духовные потомки европейской диаспоры немецкоязычного пространства. Тех самых "немцев моисеева закона", что традицию свою, вслед за Моисеем Мендельсоном, именовали "церемониалом" и очень настаивали на том, что кроме этого никаких отличий от "почвенной нации" у них нет.

Разумеется, Холокост они восприняли как трагедию (и даже как величайшую трагедию в истории), но — как иррациональную, трагическую случайность, демонстративно отказываясь его понимать, см. хотя бы. Этого не может быть, потому что не может быть никогда, и потому — нет причины пересмотреть свои взгляды и перестать полагаться на здравомыслие и гуманизм прогрессивного человечества. Напротив, надо всячески демонстрировать свою приверженность этому самому гуманизму, первым заступаться (вербально, разумеется) за всякого, кого (не важно, насколько обоснованно) объявят униженным и оскорбленным. В тайной надежде, что и за меня в случае чего заступятся (нет-нет, требовать я, конечно, не буду, но хоть намекнуть…).

Как же совместить с этим имиджем образ солдата, стреляющего по ах, таким несчастным "палестинцам", особенно когда они прячутся под женскими юбками и детскими колясками? Как оправдаться перед соседями по кампусу, что с пылающим взором декламируют: "Третий мир всегда прав!"? Но главное — как представить себя в роли не просто того, кто стреляет (на это, как помним, немецкие и австрийские ассимилянты — в армии "почвенных наций" — были готовы), но делает это в рядах собственной армии и берет на себя ответственность за происходящее? Никогда они этого не пробовали и глубоко убеждены, что это — табу, не имеем мы на это морального права.

Это мировоззрение ярко и талантливо выражено, например, в "Списке Шиндлера": От нас ничего не зависит, остается только надеяться на всеобщую доброту и человечность, которая, разумеется, восторжествует… как говаривала моя православная знакомая: "О благовременье или несколько позже".

С самой искренней доброжелательностью стараются они перевоспитать неразумное население Израиля, подвергающее себя смертельной опасности непродуманными претензиями, самостоятельно выбирать свои взгляды, установки, способы самозащиты, делать собственные ошибки и самим расплачиваться за них. Так в диаспоре выжить невозможно, а поскольку другого опыта у них нет, они уверены, что так жить нельзя.

Тем более что эту уверенность разделяет и поддерживает небольшая, но весьма влиятельная группа интеллектуалов, географически обитающая в Израиле — такие же духовные (если не физические) потомки выходцев из германоязычного культурного пространства, что и по сю пору создание еврейского государства считают грехопадением и мечтают вернуться в Эдем галута.

Для их мировоззрения весьма характерна установка, превосходно описанная Еленой Римон в эссе: "С точки зрения кузнечика". Как тот пруссак, что по процитированным Энгельсом словам некоего министра "носит своего жандарма в груди", они носят в груди оппонента, непрестанно подрывающего их самооценку, и безуспешно стараются переубедить его разговорами про "самую высокоморальную армию мира", "единственное надежное убежище для выживших в Холокосте" и "расцветающую пустыню".

Но для среднего израильтянина такая позиция как раз совершенно не характерна.

* * *

Сутулый и узкоплечий, горбоносый,
курчавый мужчина, сощурившись,
точно ожидая удара по щеке, смотрел
на человека в вышитой украинской
рубахе и ждал.
В. Гроссман

В наш век диет, гимнастик и качалок с сутулостью и узкоплечестью и в галуте справиться можно, но вот с ожиданием удара… Не обязательно в смысле готовности безропотно его принять, может, даже как раз наоборот — врезать так, чтоб по стенке размазать. Но напряг-то внутренний все равно никуда не денется, все равно это жизнь в позе обороны. В галуте мы не замечаем этого, привыкаем как к холоду и жаре, и в голову не приходит, что можно жить иначе.

В одной социальной сети устроили однажды опрос: "Нашли ли вы в Израиле то, зачем ехали?". Я, не задумываясь, ответила: "Нет. Но нашла кое-что получше". Я имела в виду вот именно возможность, жить, не ожидая удара. Это совсем другое жизненное чувство, и его очень трудно объяснить… Слышу, уже слышу ваши возражения про сложность овладения языком, опасности войны и террора, "стеклянный потолок" наконец…

Все это есть, никуда не деться, а восприятие любых проблем в значительной мере субъективно. Для кого-то мое приобретение вовсе и не важно, тем более что его практически невозможно постичь, не имея собственного опыта. Честно говоря, ДО ТОГО я бы и сама не врубилась.

Когда-то, еще в России, одна хорошая массажистка мне объяснила, что все невзгоды, выпавшие на долю человека, можно проследить по его позвоночнику — нет, не случайна сутулость героя Гроссмана, но подозреваю, что многим "сабрам" — рожденным и выросшим в Израиле — будет сложно понять ее причины.

Они обучены успешно оборонять свою страну, но никогда не жили в позе обороны в одиночку, когда удар может настичь без предупреждения с любой стороны. Они понимают, что во многих случаях имеет смысл подать сигнал: "Я — полезный" или, наоборот: "Я — опасный!", но вряд ли сочтут целесообразной непрерывную подачу сигнала: "Я — свой!" тому, кто не обязательно враг, но реально — другой и непохожий.

И уверяю вас, ничего оригинального в этом нет. Абсолютное большинство человечества так живет и жило всегда, но именно усвоение этой банальной установки разверзло пропасть между Израилем и диаспорой.

Никакие достижения государства Израиль не могут примирить диаспору с тем, что он открыто ставит свои интересы выше интересов народов и государств, которые для галутных евреев и царь, и бог, и воинский начальник. Договариваться он, конечно, всегда готов, но не готов принимать как должное статус разменной монеты.

В глазах диаспоры это не ошибка и даже не преступление, это чистой воды святотатство. Тем более, что всю вторую половину прошедшего века она пребывала в эйфории, надеясь, что после Холокоста антисемитизм невозможен, к тому же на Западе мода пошла на отыскание и опекание всех и всяческих ЖЕРТВ — что расизма, что колониализма, что неуважения к дамскому целомудрию… Ну, не звездный ли час для того, кто совсем недавно действительно был жертвой геноцида?

Лишь недавно начало до нее доходить, что мода-то есть, да не про нашу честь. Правильно предсказывал в свое время Натан Альтерман:

Монолог Европы 1945 года

Никогда, никогда, еврей,
Не оставлю я твой народ.
За оградами лагерей
Буду ждать тебя у ворот.

Ты остался в живых, еврей.
Но не радуйся жизни, враг.
Красен хлеб мой кровью твоей,
Без неё мне теперь никак.

Мне шесть лет дозволял судья
Жрать тебя на глазах у всех.
Жрал бельгиец, и жрал мадьяр,
И француз, и поляк, и чех.

Берегись городов, еврей,
Там раскинулась улиц сеть,
Там стоят ряды фонарей,
На которых тебе висеть.

Не ходи мостом через Прут,
Через Вислу, Дунай, Маас,
Ты ведь плыл там — распухший труп…
Ах, вернуть бы те дни сейчас!

Но на площади — верь, не верь —
Цел еще эшафот с тех пор.
Отворишь ненароком дверь —
На пороге — я и топор.

Ты свободен теперь опять,
Защищён законами. Что ж…
Не ложись только, парень, спать —
Ведь проснёшься — у горла нож.

Ты теперь отрастил живот,
Вспоминаешь, грозишь судом:
Мол, верните мне мой завод,
Деньги, землю, работу, дом…

Что ж, грозись. Но прими совет:
Убегай, пока цел, родной.
Даже если дороги нет —
Лучше сдохнуть, чем жить со мной.
(пер. с иврита Алекса Тарна)

Давно ли прогрессивные французские евреи на Шарона бочку катили: как-де смеет бедных палестинцев морить на блокпостах? А нынче прогуляйтесь-ка по Нетании, какой услышите вы язык? Давно ли мне подруга-немка рассказывала сочувственно про израильских граждан, что не вынеся здешних трудов и опасностей в Берлин перебираются на ПМЖ? А нынче какие мы оттуда получаем известия?

Впрочем, Европа — пройденный этап, там евреев-то осталось раз-два и обчелся. Более или менее серьезные диаспоры — в Новом свете, и прежде всего — в Америке. Именно из нее доносятся голоса протеста и ультимативные требования, не позорить их перед прогрессивной общественностью.

Как в Германии в 33-м, как в 45-м в России они уверены, что их рвение будет оценено, их преданность — вознаграждена. Что нынешний юдофобский шабаш в университетах — всего лишь мелкое недоразумение, которое давно уже было бы улажено, если бы не жестковыйность родственников на Ближнем Востоке.

http://www.isrageo.com/2019/03/12/chusvoih22/

Они жили в "РОЛИТ"

2-я очередь Ролита. Фото: Wikipedia / Кальницкий Михаил

В украинской столице в издательстве "Дух и литера" вышла в свет книга Михаила Кальницкого "Еврейские адреса Киева". В этом путеводителе встретил описание многих мест и людей, с которыми был знаком

Евсей ТРОСТАН (ТРОСТАНЕЦКИЙ)

О многом мне, киевлянину, напомнили следующие строки: "На углу ул. Богдана Хмельницкого (с 1919 по 1992 г. носившей имя Ленина) и Михаила Коцюбинского (бывшей Тимофеевской) стоит дом номер 68, так называемый "РОЛИТ" (сокращение от украинского "робiтники лiтератури").

В этом доме в разное время жила целая плеяда литераторов, писавших на идише: Рива Балясная, Матвей Гарцман, Давид Гофштейн (в 1994 г. на фасаде дома установлена мемориальная доска, выполненная скульптором Виталием Сивко), Овсей Дриз, Абрам Каган, Лейб Квитко, Исаак Кипнис, Григорий Полянкер, Матвей Талалаевский, Ихил Фаликман, Ицик Фефер, Дора Хайкина и другие.

Давид Гофштейн. Фото из личного архива

Многие из них подверглись гонениям в сталинские годы, во время так называемых "Дела ЕАК" (Еврейского антифашистского комитета), " Дела космополитов", "Дела врачей" и т.п."

C 1944 по 1968 годы наша семья жила в доме писателей. И мне хотелось бы поделиться воспоминаниями о названых в путеводителе литераторах.

ЗАКЛЮЧЁННЫЙ ИЗ АВТОФУРГОНА "ХЛЕБ"

Абрам Каган. Фото из личного архива

С Абрамом Каганом мы несколько лет жили в одном подъезде и на одном этаже. Хорошо помню этого человека с грустной улыбкой, в глазах которого всегда светились "весёлые зайчики". Разница в возрасте не позволяла близко познакомиться с ним, но рассказы отца о его судьбе запомнились на долгие годы.

Абрам Каган родился в 1901 году в семье мелкого лавочника, окончил Бердичевское коммерческое училище, преподавал в трудовых школах. Печататься начал в 1922-м. Писал прозу на идише. До войны опубликовал сборники "Люди из комнаты", "Родные и близкие", повесть "У реки Гнилопятки", романы "Инженеры" и "Арье Либерман", был активным сотрудником еврейской секции Всеукраинского союза пролетарских писателей, работал секретарём ежемесячника еврейской литературы "PROLIT".

Во время войны сын писателя Лёва погиб при обороне Севастополя. О нём он говорил не часто, но боль утраты не покидала его всю жизнь. В 1943-м Каган написал письмо Илье Эренбургу:

"Дорогой и уважаемый тов. Илья Эренбург!

Мы с Вами познакомились на пленуме еврейского комитета. Я — писатель, приехал как делегат на пленум. Вероятно, помните, я просил Вас помочь мне в розыске моего единственного сына, сержанта Кагана Льва Абрамовича".

Он сообщил Илье Григорьевичу, где служил сын, что командование части ничего не ответило на запрос о его судьбе.

"С конца октября 1941 года я никаких сведений о сыне не имею. Товарищи, друзья сына, служившие с ним в одной части сообщили, что он ушёл добровольцем в парашютный десант в конце октября 1941 г. Он был назначен зам. командира десантной части на крымском участке фронта".

На этом письме есть три пометки рукой секретаря Эренбурга В.А.Мильман — в марте 1943-го. Она отслеживала движение розыска, сразу же начатого Эренбургом. Последняя её запись — безнадёжная, равносильная похоронке: "сын в плену".

После войны Абрам Каган вернулся из эвакуации в Киев. А 24 января 1949 года он был арестован по «делу космополитов» и осуждён на 15 лет лагерей.

После реабилитации Абрам Яковлевич рассказывал моему отцу, что арестованных, чтобы не привлекать внимание, перевозили в автофургоне, на котором было написано "Хлеб". И ещё: охранники после ареста сразу же забирали пояс от брюк и обрезали все пуговицы. "Главная забота после этого была одна — как удержать брюки", — вспоминал Абрам.

Из письма Абрама Кагана Илье Эренбургу:

"Киев. 14 февраля 1956 г.

Глубокоуважаемый и мой дорогой Илья Григорьевич, "из дальних странствий возвратясь" после семи лет неимоверных страданий (с января 1949 по январь 1956 г.) я могу сказать словами поэта: "Да здравствует солнце, да скроется тьма". Вы один из тех, о ком я в полный голос говорю, что вы воскресили меня — спасибо за Ваше благородное участие в моей полной реабилитации. Надо сказать Вам, дорогой мой друг, что я полон творческих планов и дерзаний, думаю в дальнейшем писать на русском языке. Сейчас мне необходимо с моей стародавней женой месяц-два отдохнуть в каком-то санатории, а потом окунуться в работу и дай Бог силы".

Абрам Каган пишет романы "Преступление и совесть" о деле Бейлиса и "Шолом-Алейхем". Это была первая попытка в художественной форме отобразить образ великого еврейского писателя.

В 2011 году в Ровненской областной научной библиотеке в связи со 110-летием со дня рождения литератора открылась выставка его произведений.

Абрам Каган — еврейский писатель, заключённый из автофургона "Хлеб", навсегда останется в памяти читателей и всех, кто его знал…

«МЕЧТАТЕЛЬНИЦА»

Дора Хайкина. Фото из личного архива

Так называлась одна из книг еврейской писательницы Доры (Деборы Гирш-Калмановны) Хайкиной. И это слово как нельзя больше подходит ей самой. Не забуду её облик — доброй и нежной еврейской мамы. В те далёкие годы мы нередко играли с её детьми во дворе Дома писателей. Тогда мало кто из подростков знал, что она пишет стихи на идише. После репатриации в Израиль я начал работать на радиостанции "РЭКА". Там и познакомился с Геннадием Сиваком. В прошлой жизни, на «доисторической», он не писал стихов, не встречался с поэтами. На Земле Обетованной родились первые его поэтические строки и произошла встреча с Дорой Хайкиной.

"О ней я слышал, ещё живя в Украине, — вспоминает Геннадий, — читал её стихи в переводе на русский и украинский языки. Как-то мне попала в руки её книжка детских стихов. Вначале считал, что Дора — детский поэт, но потом причитал её "взрослые" стихи — серьёзные, мудрые, волнующие. Тогда даже не мечтал, что мне удастся когда-нибудь встретится с ней, услышать её голос, её советы. Поселившись после репатриации в Нешере, как-то услышал, что Дора Хайкина живёт совсем недалеко, в Хайфе. Я разыскал её и позвонил. Так начались наши телефонные "встречи". Вскоре она пригласила меня с женой в гости. Мы были у неё несколько часов. Дора рассказывала много интересного, читала свои стихи на идише, русском и украинском, расспрашивала обо всём, как настоящая "еврейская мама". В ней было столько спокойствия, скромности, что после первой встречи нам казалось: знаем её давно…"

Геннадий передал мне телефон Доры. И вот через много лет слышу ее знакомый с детства голос. Она помнила меня, моих родителей. Мы долго говорили о прошлом и настоящем. Я пригласил её участвовать в одной из радиопередач. Она согласилась и несколько раз читала в эфире свои стихи по телефону.

Дора Хайкина (1913-2006) родилась в Чернигове. В 1932-м окончила Киевский планово-экономический институт. Несколько лет работала в Институте еврейской пролетарской культуры АН УССР. На Украине было издано свыше двадцати сборников её стихов, прозы и переводов. В 1993-м она репатриировалась в Израиль. В том же году в Киеве, в Доме литераторов, состоялся вечер, посвящённый её 80-летию. Украинские писатели читали переводы её стихов, вспоминали о встречах с ней.

Вот что писал Доре об этом вечере Александр Бураковский, председатель Киевского еврейско-просветительского общества имени Шолома-Алейхема: "Вы, Дора Григорьевна, одна из последних представителей идишской культуры. После нас, судя по всему, наступит время еврейских скоморохов, шутов, "еврейских потёмкинских деревень", еврейских "культурных резерваций", подаваемых как туристическое шоу на десерт интуристам. Но сегодня плакать нельзя. Сегодня я хочу по поручению правления поздравить Вас с юбилеем. Мы так мечтали вместе с Вами провести этот вечер, посвящённый Вашему творчеству. Мы любим Вас, вы — наша мама, ибо мы чаще приносим Вам наши горести, нежели радости. Мы чаще опускаем в Ваши ладони своё заплаканное лицо и реже — смеющееся. Мы чаще приходим с просьбами, чем с подарками".

В Израиле Дора Хайкина продолжала писать стихи. О ней рассказывала по радио Шуламит Шалит, её стихи с идиша на русский переводил Леонид Школьник. Творческая и личная её судьба была нелёгкой. Но она, несмотря на это, всегда оставалась мечтательницей и стремилась дарить людям радость:

Было много светлой радости в судьбе,

Только я её не прятала в себе,

Не копила для себя, не берегла,

Раздавала и дарила, как могла…

"Время евреев" (приложение к израильской газете "Новости недели")

http://www.isrageo.com/2019/03/11/rolitki298/

Лев СИМКИН. Опасное сходствоЮлиус Штрайхер на Нюрнбергском процессе. Фото: Wikipedia / Общественное достояние

Неожиданные предпуримские параллели

Октябрь 1946 года.

Юлиус Штрайхер, главный редактор грязной антисемитской газетки «Дер Штюрмер», даже среди нацистов имел репутацию негодяя.

Приговоренный в Нюрнберге, во время казни встав под петлей, он громко крикнул: «Пуримшпиль!» (подразумевая, что победу над ним и его подельниками одержали евреи). И только потом несколько раз выкрикнул: «Хайль Гитлер!». По свидетельству палача Джона Вудза, последнее «Хайль Гитлер!» донеслось уже из мешка.

Март 2019 года.

Максим Соколов, «известный российский публицист, писатель и телеведущий», на сайте Russia Today:

«66-я годовщина со дня смерти Сталина довольно активно отмечалась в России. Гозманы (обобщённое имя пламенных либералов), возможно, избравшие для подражания праздник Пурим, сами ликовали и призывали других к ликованию».

http://www.isrageo.com/2019/03/08/opass297/

Хаим из семьи лишенцев

Слева направо: первый ряд (внизу) - дочь директора школы, Сема Езрец, Миша Лернер (убит); второй ряд - Давид Гуревич, Люба Ошерова, Рува Солос (двоюродный брат Хаима, убит), Г.М.Мещанинова - учительница (погибла на фронте); стоят - Каше Льгов (убит), М.Л.Сирота (директор школы), Рахиль Кемельмахер (убита), Рахиль Лев, Яша Гуревич, Соня Гуревич, Рахиль Брозголь, Нохем Льгов (убит)

Надежды и трагедия жителей еврейской земледельческой колонии Красносёловка

Реувен БЕСИЦКИЙ

О судьбе замечательного человека — Хаима Желиховского — выходца из еврейской земледельческой колонии Красносёловка

Декабрь 1999 г. стал для нашей семьи знаменательным — мы репатриировались на свою историческую Родину — Израиль. Сначала репатриировалась младшая дочь со своей семьёй: мужем и двумя внуками, а за ними, вполне естественно, последовали дедушка и бабушка, т.е. я и жена. Мы начали свою новую жизнь в Ашкелоне. Не хочу лукавить — было очень трудно. Я приехал больной, внуки были маленькие, и требовалась наша помощь.

В начале 2000 г. семья дочери переехала в Реховот и, и опять естественно, — мы за ними. Здесь я решил идти в ногу со временем: нашел на улице брошенный компьютер и с помощью доброго человека начал его осваивать как настоящий чайник. Желание освоить компьютер возникло, в первую очередь, чтобы докопаться до своих корней: в детстве мама вместе со мной ездила в гости к своему папе в еврейскую земледельческую колонию Межиречь в Запорожской обл. Этот интерес подспудно всегда был со мной, но там такой возможности, по всяким причинам, не было.

Мои поиски позволили мне найти своих предков, принудительно — добровольно приехавших из Шклова на Екатеринославскую землю и познакомиться с выходцами из этой колонии, их сейчас остались единицы, время неумолимо. Завязалось знакомство не только выходцами из колонии Межиречь: мне посчастливилось познакомиться с прекрасным человеком, выходцем из колонии Красносёловка — Хаимом Желиховским.

Хаим Желиховский

А случилось это так: в далёком 2007 г., я, уже в какой-то степени, ознакомился с историей еврейских колоний и опубликовал свою работу, посвящённую 200-летию образования еврейских земледельческих колоний на Херсонщине. По счастливой случайности Хаим прочитал мою статью и написал детские воспоминания о своём житье бытье в колонии Красносёловка. К сожалению, наши контакты прервались несколько лет назад. В последний звонок к нему, он меня не узнал, жизнь сурова — потеря памяти.

Очное знакомство произошло весной 2008 г., тогда я совершил путешествие из Реховота в Кирьят-Гат, где жил Хаим. С ответным визитом Хаим приезжал ко мне в Реховот. Жил он в одноэтажном многоквартирном доме, где у него была одна маленькая комнатушка, вдвоём нам там было тесно. За ним ухаживала метапелет, приходившая к нему на два часа ежедневно. Жил он очень скромно: научный сотрудник со степенью кандидата наук в Советском Союзе не мог сколотить себе капитал про запас, и поэтому приезжали в Израиль, прошу прощения, с голой задницей.

* * *

25 февраля 1930 г. в семье Мендла и Блюмы Желиховских произошло радостное событие — родился сын. Его назвали Хаим в честь деда Хаима — Янкеля Желиховского, жившего и работавшего кузнецом в Белоруссии, участника русско-японской войны 1904-1905 гг. Погиб он от рук белополяков: не хватило у деда подков, чтобы подковать всех коней эскадрона и за это он поплатился своей жизнью.

Интересный документ сохранился у Хаима: свидетельство о рождении написанное на двух языках — украинском и идише. Это событие, если можно так сказать, произошло в период, когда Красносёловка входила в состав Новозлатопольского еврейского национального района, образованного в 1929 г. Этому «национализму» Сталин объявил войну, и в 1939 г. все, а их было пять, еврейские национально-культурные автономии, как и все другие, были ликвидированы.

Детство Хаима прошло в колонии, он принимал участие во всех мальчишеских играх и даже в набегах на соседские сады. Безоблачным его детство не назовешь — он был сыном лишенца (человека лишенного избирательных прав). До принятия сталинской конституции 1936 года в СССР вполне официально существовала категория лиц, лишенных избирательных и других прав. Согласно переписи населения 1926 года, всего в стране было 6 процентов лишенцев, тогда как среди евреев лишенцы составляли около трети всего еврейского населения — 830 тысяч человек.

Такая судьба постигла и Мендла Желиховского, учившегося в иешиве и получивший право быть шойхетом и моэлем, и попавшего в категорию лишенцев, как служитель культа. Он уехал из Белоруссии и поселился в Красносёловке. Грамотных людей было немного, и лишенца взяли работать техническим секретарём в сельсовет. Одновременно он заочно учился на бухгалтерских курсах и после окончания стал работать бухгалтером в сельпо.

Ярлык лишенца Хаим чувствовал и на своей шкуре: однажды в колхоз приехали артисты с концертом, на входе в «зал», где проходил концерт, стоял контролёр из колхозников (концерт оплачивал колхоз) и не пропустил 9-летнего Хаима на концерт как сына лишенца. Ему было очень обидно.

Ещё один случай надолго остался в памяти Хаима. В 1940 г. правление колхоза решило подсластить жизнь колхозников: установили маленькую дизель- электростанцию, подвели электропроводку к каждому дому. И случилось чудо — в каждом доме зажглась лампочка Ильича. Все были рады и счастливы. Но радость, для семьи Желиховских, была недолгой: через три дня отца известили, что он должен заплатить за свет 100 рублей. Это был шок — зарплата отца была 100 руб. в месяц. Родители были в панике, но Хаим своими слезами разжалобил родителей, и они заплатили эти деньги. Уже в Израиле он очень раскаивался за этот поступок.

Красноселовка была одна из первых шести еврейских земледельческих колоний, основанных в 1846 г. на степных просторах Александровского уезда (ныне — Запорожская обл.) Екатеринославской губернии. Первые годы, — годы становления: освоения основ землепашества, которые оказались самыми тяжкими для начинающих земледельцев, первые «урожаи», которых не хватало, чтобы прокормить семью, гибель скота, смерть близких, это были первые шаги колонистов. Неудачи порождали неуверенность в своих силах и желание уехать в город или местечко и заняться своим прежним ремеслом.

Постепенно, но сравнительно быстро, большая часть колонистов освоила азы земледелия и к 1890 г. стали крепкими хозяевами и вполне удовлетворительными земледельцами.

Но грянула революция, а затем и гражданская война, бандитизм и грабежи привели колонию к разрухе и обнищанию. Многие колонисты бежали в близлежащие города: Юзовку (Донецк), Енакиево и др., а некоторые — за рубеж.

После становления Советской власти, положение колонии стало улучшаться. 1925 год оказался благоприятным для колонистов: был получен хороший урожай, что позволило улучшить экономическое положение еврейских земледельцев.

Коллективизация не стала подарком, мягко говоря, для колонистов. Но и с этим пришлось смириться. К повседневной жизни колхозника трудно подыскать подходящий эпитет: работа от зари до зари и жалкие палочки трудодней, на которые выдавали триста граммов зерна.

Для того чтобы прокормить семью, колхозники, в своём домашнем хозяйстве, откармливали свиней и продавали мясо и сало в Запорожье. На заработанные деньги покупали одежду для себя и детей. Некоторые позволяли себе и большее: колхозники обладавшие велосипедом или патефоном считались уже зажиточными.

Но жизнь продолжалась: любили, женились, рожали детей, дети учились в школе и прочие житейские мелочи радовали колонистов…

Нас сдружили общие корни: мои все предки были выходцами из колонии Межиречь, а его — из Красносёловки и можно предположить — знали друг друга т.к. колонии находились в нескольких километрах друг от друга. Но в отличие от меня, он учился в школе, где обучение велось на идише т.к. Красносёловка входила в состав Новозлатопольского еврейского национального района, такого микроеврейского «государства». Когда Хаиму исполнилось 11 лет, родители решили, что сын должен получить хорошее образование и переехали в Сталино (Донецк) за месяц до начала войны.

Но многие односельчане, когда началась война, по разным причинам остались в колонии: Райком партии требовал от председателей колхозов не создавать панику и отогнать лошадей подальше от колоний. Когда нацисты совсем близко подошли к колониям, председатели колхозов на свой страх и риск раздали лошадей колхозникам. Но, для многих, было уже поздно — нацисты возвращали семьи колонистов домой, где их ждала мученическая смерть. Но были колонисты, не верившие, что немцы будут убивать евреев. Дядя Хаима — Абрам Солос, побывавший в плену у немцев в Первую мировую войну никак не хотел верить, что эти, знакомые по плену, немцы окажутся совсем другими. Немцы, и украинцы, жившие и работавшие с ними долгие годы рядом, не все оказались добрыми соседями: некоторые стали выслуживаться перед нацистами и оказались более кровожадными, чем нацисты.

Когда началась война, Хаим с родителями пешком ушли из города и со всякими злоключениями попали в Дагестан. Отец работал, а Хаим продолжал учиться в школе. В 1944 г. они вернулись в Сталино. Здесь он поступил в техникум и через четыре года получил диплом техника-электрика. Затем учёба продолжилась в Политехническом институте. В 1954 г. Хаим окончил Политехнический институт с красным дипломом, получил специальность горного электромеханика и начал свою трудовую деятельность в шахте. Вначале он был назначен заместителем главного механика. Но уже через полгода занимал должность главного энергетика шахты, и отработал в этом качестве 3 года. Начальство заметило его успехи, как главного энергетика шахты и сделало ему заманчивое предложение — занять должность главного энергетика Донецкого горного округа Госгортехнадзора. Но тяга к новым знаниям взяла верх: вместо Госгортехнадзора, он начал работать на своей родной кафедре Политеха — «Горная электротехника и автоматика» у своего любимого учителя проф. Р.М.Лейбова. И успешно, несмотря на все рогатки, связанные с пятой графой, в 1961 г. защитил кандидатскую диссертацию, и продолжил работать в институте. А далее в 1994 г. — репатриация в Израиль.

О ЧЁМ РАССКАЗЫВАЕТ СТАРОЕ ФОТО

Совсем другая судьба постигла близких родственников Хаима и его школьных товарищей, оставшихся в Красносёловке и попавших в лапы нацистов и их добровольных помощников из недавних некоторых «добрых соседей» евреев.

Здесь в Израиле Хаим нашел своего земляка и одноклассника Григория (Гершелэ) Гуревича, проживавшего в Бат-Яме, который сразу после войны вернулся в Красноселовку и работал в колхозе им. Розы Люксембург трактористом. Он передал Хаиму, можно сказать, историческую фотографию выпускников 4 класса Красноселовской начальной школы, закончивших ее в 1939 г. и учившихся на идише. В этом году у фотографии юбилей — 80 лет. Как сказал сам Хаим:

«Это маленький, но дорогой и печальный кусочек истории колонии Красносёловка»

Это уникальное фото рассказывает больше чем любое повествование о жизни на селе в ту предвоенную пору. Не так часто фотографы заезжали в еврейские колонии. Мы можем только выразить глубокую благодарность неизвестному фотографу.

В ней, как в капле воды отражена Катастрофа в судьбах еврейских детей. С этой, можно сказать, исторической фотографии на нас смотрят 12 напряженных ребячьих лиц — выпускников начальной школы.

Всмотритесь в эти, не по возрасту, серьезные, лица. Весь их облик, с трогательно повязанными пионерскими галстуками на худеньких шеях, в очень скромной одежде, свидетельствует, что колхозники были еще очень далеки от "светлого будущего". Но дети верили в это "светлое будущее" и еще не ведали, какая судьба ждет их через два года. Они жили своими детскими радостями и печалями: занятия в школе, уроки, помощь по хозяйству, нехитрые игры с товарищами по школе и с ребятами, жившими по соседству, в том числе, — украинцами и немцами.

Но прозвучало страшное слово — "война" — и многие ребята из этого класса оказались в лапах у нацистов.

Григорий Гуревич, рассказал Хаиму о тех страшных злодеяниях, которые творили нацисты и их пособники в Красноселовке, услышанные им от местных жителей. Он узнал, какой мученической смертью погиб его двоюродный брат Рува Солос. Поздней осенью всех евреев колонии согнали в одно место. А Рува вместе с двумя товарищами сбежали, они спрятались в кукурузном поле. Но нацистские прихвостни из «добрых соседей» нашли их. Эти палачи, которые выслуживались перед нацистами, предали мученической смерти троих безвинных ребят: их забили насмерть палками, цепями и ногами.

Пять детских жизней оборвали нацистские палачи и их пособники. Вот имена этих 11-летних ребят: Миша Лернер, Рува Солос (двоюродный брат Хаима), Каше Льгов, Рахиль Кемельмахер и Нохем Льгов. Пусть будет благословенна их память.

О такой трагической участи детей- выпускников Красносёловской начальной школы 1939 г. поведала нам эта 80-летней давности фотография.

http://www.isrageo.com/2019/03/05/haimi296

«Нет ни язычника, ни еврея, обрезания и необрезания»

Папа Римский Пий XII. Фото: Wikipedia / Joachim Specht

Ватикан раскроет архивы, которые, возможно, прольют свет на роль папы Римского Пия XII в спасении\неспасении евреев во время Холокоста

Ватикан откроет для исследователей и историков засекреченные архивные материалы, связанные с понтификом Пием XII и временем Холокоста. О таком решении объявил папа Римский Франциск, сообщает Лента.ру со ссылкой на Reuters.

Франциск в своем выступлении перед членами Секретного архива Ватикана отметил, что архивы станут доступны 2 марта 2020 года.

«Церковь не боится истории», — заявил он.

Понтифик добавил, что к наследию Пия XII относились с «некоторым предубеждением и преувеличением».

Как отмечает агентство, Американский еврейский комитет (AJC) уже приветствовал этот шаг. В организации отметили, что призывают к полному открытию архивов Святого Престола периода Второй мировой войны уже более 30 лет, и теперь эксперты должны будут объективно оценить исторические записи.

ИЗ ВИКИПЕДИИ

Во время Второй мировой войны, после того, как нацисты начали массовые казни евреев на оккупированных восточноевропейских и советских территориях, Пий XII использовал дипломатию для оказания помощи жертвам Холокоста и поручил Церкви оказывать сдержанную помощь евреям. После его смерти в 1958 году, среди соболезнований многих еврейских лидеров, главный раввин Рима Элио Тоафф сказал:

«Евреи всегда будут помнить, что католическая церковь сделала для них по приказу Папы во время Второй мировой войны. Когда война бушевала, Пий XII часто высказывался, чтобы осудить ложную расовую теорию».

Данное высказывание оспаривается британским журналистом и писателем Джоном Корнуэллом, который в своей книге «Папа Гитлера» утверждает, что Папа был слабым и колеблющимся в своём подходе к нацизму. Корнуэлл утверждает, что Папа мало сделал для того, чтобы бросить вызов истреблению евреев из-за страха спровоцировать нацистов на вторжение в Ватикан.

В своей первой энциклике «Summi Pontificatus» от 20 октября 1939 года Пий XII подтвердил, что католическое учение не приемлет расовых преследований и антисемитизма, и подтвердил этические принципы «Десяти заповедей». На Рождество 1942 года, когда появились первые свидетельства массовых казней евреев, Пий XII выразил озабоченность по поводу убийств «сотен и сотен тысяч безупречных людей из-за их национальности или расы» и вмешался, пытаясь блокировать нацистские депортации евреев в разных странах. После его смерти в 1958 году, заслуги Пия XII высоко оценили министр иностранных дел Израиля и другие мировые лидеры. Однако его настойчивость в отношении нейтралитета Ватикана и избежание обнародования имён нацистов как главных военных преступников, стали основой для современных и более поздних критических замечаний. Его самые сильные публичные осуждения геноцида считались в союзных державах недостаточными, в то время как нацисты рассматривали его как сторонника союзников, который обесчестил политику нейтралитета Ватикана.

Биограф Гитлера Джон Толанд пришел к выводу, что язвительные и подозрительные замечания общественности о папе Пие XII получили распространение в связи с плохим отношением к нему евреев, а собственный учёт действий союзников против Холокоста был «позорным», в то время как «Церковь под руководством Папы уже спасла жизни евреев больше, чем все другие церкви, религиозные учреждения и спасательные организации вместе взятые…».

В 1939 году новоизбранный Папа Пий XII назначил нескольких видных еврейских учёных на должности в Ватикане после того, как они были уволены из итальянских университетов в соответствии с расовыми законами фашистского итальянского лидера Бенито Муссолини. В 1939 году Папа нанял еврейского картографа Роберто Альмагию для работы со старыми картами в Ватиканской библиотеке. Альмагия работал в Римском университете Ла Сапиенца с 1915 года, но был уволен вскоре после принятия антисемитских законов Бенито Муссолини в 1938 году. О данных назначениях Папы было сообщено газетой «The New York Times» в изданиях от 11 ноября 1939 года и 10 января 1940 года.

Позднее Пий XII разработал совместный с бразильским президентом Жетулиу Варгасом договор, официально утверждённый 23 июня 1939 года, обязывающий выдать 3000 виз «не арийским католикам» и крещёным евреям. Однако в течение следующих 18 месяцев Совет Бразилии по вопросам иммиграции и колонизации продолжал ужесточать ограничения на их выдачу, в том числе требовать свидетельства о крещении, датированные до 1933 года, существенный денежный перевод в Banco do Brasil и одобрение Офиса Бразильской пропаганды в Берлине. Программа была отменена 14 месяцев спустя, после того, как было выдано менее 1000 виз на фоне подозрений в «ненадлежащем поведении» (то есть продолжении практики иудаизма) среди тех, кто получил визы.

В апреле 1939 года, после представления Шарля Морраса и прошения из монастыря кармелиток в Льзьё, Пий XII отменил запрет своего предшественника на критику «Французского действия», организацию, которую некоторые авторы называли антисемитской и антикоммунистической.

После немецко-советского вторжения в Польшу, первая энциклика Папы Пия XII «Summi Pontificatus» повторила церковное учение о «принципе равенства» — с особой ссылкой на евреев: «нет ни язычника, ни еврея, обрезания и необрезания». Отсутствие солидарности, «навязанное нашим общим происхождением и равенством рациональности у всех людей», было названо «пагубной ошибкой». Католики повсюду были призваны предлагать «сострадание и помощь» жертвам войны.

Папа Пий XII заявил о решимости работать, чтобы ускорить возвращение мира, и довериться молитвам за справедливость, любовь и милосердие, чтобы победить бедствия войны.

Весной 1940 года Государственный секретарь Ватикана кардинал Луиджи Мальоне получил просьбу от главного раввина Израиля (да-да, должность так и называлась — задолго до образования государства Израиль — прим. ред.) Ицхака Айзика Герцога о ходатайстве, чтобы литовские евреи не были депортированы в Германию. На встрече с Риббентропом 11 марта Пий XII неоднократно протестовал против жестокого обращения с евреями. В 1940 году Пий XII попросил духовенство сделать всё, что можно, чтобы помочь интернированным евреям.

В 1941 году архиепископ Вены кардинал Теодор Иннитцер сообщил Пию XII о еврейских депортациях в Вене. Позже, в том же году, когда французский маршал Анри Филипп Петен спросил Папу, возражает ли Ватикан против антисемитских законов, Пий XII ответил, что церковь осуждает антисемитизм, но не будет комментировать конкретные правила. Точно так же, когда режим Филиппа Петена принял «еврейские уставы», посол режима Виши (Вишистской Франции) в Ватикане Леон Берар сказал, что французское законодательство не противоречит католическому учению. Валерио Валери, апостольский нунций во Франции, был «смущён», когда узнал об этом публично от Петена, и лично сверил информацию с Государственным секретарём Мальоне, который подтвердил позицию Ватикана. В июне 1942 года Пий XII лично протестовал против массовых депортаций евреев во Франции, приказав папскому нунцию также протестовать против Петена и против «бесчеловечных арестов и депортаций евреев». В сентябре 1941 года Пий XII возражал против словацкого еврейского кодекса, который, в отличие от кодексов Виши, запрещал смешанные браки между евреями и неевреями. В октябре 1941 года Гарольд Титтманн, представитель США в Ватикане, попросил Папу осудить зверства против евреев. Пий XII ответил, что Ватикан хочет остаться «нейтральным», повторяя политику нейтралитета, на которую уже ссылался в сентябре 1940 года.

В 1942 году словацкий поверенный в делах при Ватикане сказал Пию XII, что словацкие евреи были отправлены в концентрационные лагеря. 11 марта 1942 года, за несколько дней до отправки первых конвоев с евреями, поверенный в делах США в Братиславе доложил в Ватикан:

«Я был уверен, что этот зверский план — это дело рук премьер-министра Словакии Войтеха Тука, который позже и подтвердил план… Он осмелился рассказать мне, что он не видит в этом ничего бесчеловечного или нехристианского… Депортация 80000 человек в Польшу равносильна осуждению многих из них на верную смерть».

Ватикан выразил протест словацкому правительству, и заявил, что он «выражает сожаление по поводу этих мер, которые "наносят серьёзный ущерб естественным правам человека, нарушаемым только из-за их расы".

18 сентября 1942 года Пий XII получил письмо от монсеньора Монтини (будущего папы Павла VI), в котором говорилось:

«Массовые убийства евреев достигают пугающих масштабов и форм». В этом же месяце Майрон Тейлор, представитель США при Ватикане, предупредил Пия XII, что «моральному престижу Ватикана» был нанесён урон молчанием о европейских зверствах. Предупреждение было поддержано одновременно представителями Соединённого Королевства, Бразилии, Уругвая, Бельгии и Польши. Майрон Тейлор передал меморандум правительства США Пию XII 26 сентября 1942 года, в котором излагаются сведения, полученные от Еврейского агентства Палестины, что евреи со всей нацистской империи систематически подвергаются «резне». Тейлор спросил, может ли Ватикан иметь какую-либо информацию, которая могла бы «склонить к подтверждению отчётов», и если да, то что папа мог бы сделать, чтобы повлиять на общественное мнение против «варварства». Кардинал Мальоне вручил Гарольду Титтману ответ на письмо 10 октября. В записке папа поблагодарил Вашингтон за передачу информации и подтвердил, что сообщения о жестоких мерах против евреев достигли Ватикана из других источников, хотя было невозможно «проверить их точность». Тем не менее, «Святым Престолом предпринимается любая возможность, чтобы смягчить страдания этих несчастных людей».

В декабре 1942 года, когда Титтманн спросил госсекретаря Ватикана Мальоне, выпустит ли Пий XII прокламацию, подобную декларации союзников «Германская политика уничтожения еврейской расы», Мальоне ответил, что Ватикан «не может публично осудить особые зверства». Пий XII прямо объяснил Титтману, что он не может обличать нацистов, не обращая в то же время внимания на большевиков.

После нацистско-советского вторжения в Польшу Пий XII выпустил энциклику «Summi Pontificatus», в которой призвал весь мир проявить сострадание к Польше, где «пролилась кровь бесчисленного множества людей, даже не участвующих в боевых действиях». Пий никогда публично не осуждал нацистскую резню поляков, число жертв которой оценивается почти в 2 миллиона человек, в подавляющем большинстве католиков (включая 2935 представителей католического духовенства).

В конце 1942 года Пий XII посоветовал немецким и венгерским епископам выступать против массовых убийств на Восточном фронте. В своем Рождественском послании 1942 года Папа выразил озабоченность по поводу «тех сотен тысяч людей, которые иногда только по причине своей национальности или расы были приговорены к смерти или постепенному уничтожению».

7 апреля 1943 года Тардини, один из ближайших советников Пия XII, советовал ему, что после войны будет политически выгодно предпринять шаги для помощи словацким евреям. В январе 1943 года, после просьбы Владислава Рачкевича, президента Польши в изгнании, и епископа Берлина Конрада фон Прейзинга, Пий XII отказался публично осудить дискриминацию нацистами евреев. Согласно Толанду, в июне 1943 года Пий XII рассмотрел вопрос о жестоком обращении с евреями на заседании Коллегии кардиналов и сказал:

«Каждое наше слово по этому вопросу мы обращаем к компетентному органу, и все наши публичные высказывания должны быть тщательно взвешены и измерены нами в интересах самих жертв, чтобы мы не ухудшили их положения».

26 сентября 1943 года, после немецкой оккупации северной Италии, нацистские чиновники выдвинули ультиматум еврейским лидерам в Риме: либо в течение 36 часов будет собрано 50 килограммов (110 фунтов) золота (или его эквивалента), либо нацисты казнят 300 заложников. Главный раввин Рима Исраэль Золли рассказывает в своих мемуарах, что он был выбран для посещения Ватикана и обращения за помощью. Ватикан предложил взаймы лишь 15 килограммов, но предложение оказалось неактуальным вследствие того, что вскоре начались массовая депортация и истребление евреев в Италии. В ходе преследования 477 евреев были укрыты в самом Ватикане, а ещё 4238 укрылись в римских монастырях и аббатствах. Восемьдесят процентов римских евреев были спасены от депортации. Майкл Файер утверждает, что немецкие дипломаты в Риме были «инициаторами усилий по спасению евреев города», но считает, что Пий XII «сотрудничал в этой попытке спасения», и соглашается с Сьюзен Заккотти, что Папа «не отдавал приказа» каким-либо католическим учреждениям укрывать евреев.

30 апреля 1943 года Пий XII написал епископу Берлина Конраду Прейзингу:

«Мы отдаём местным пасторам обязанность определять, насколько и в какой степени распространилась опасность репрессий и различных форм угнетения, вызванная епископскими декларациями… Ad maiora mala vitanda (чтобы избежать худшего), следует быть осторожными. И вот одна из причин, почему мы налагаем самоограничение на самих себя в наших речах: опыт, полученный нами в 1942 году в связи с папскими посланиями, которые мы уполномочены были передать верующим, оправдывает наше мнение, насколько мы видим… Святой Престол сделал всё, что было в его силах, с благотворительной, финансовой и моральной точки зрения, не говоря уже о значительных суммах, которыми мы оплатили иммиграцию».

28 октября 1943 года германский посол в Ватикане Эрнст фон Вайцзеккер телеграфировал в Берлин, что «Папа ещё не дал себя уговорить, чтобы выразить официальное осуждение депортации римских евреев… Так как в настоящее время считается, что немцы не предпримут дальнейших шагов против евреев в Риме, вопрос о наших отношениях с Ватиканом можно считать закрытым». В марте 1944 года, через апостольского нунция в Будапеште Анджело Ротта, Папа призвал венгерское правительство смягчить своё отношение к евреям. Папа просил Ротте и других папских легатов прятать и укрывать евреев. Эти протесты вместе с протестами короля Швеции, Международного Красного Креста, Соединённых Штатов и Великобритании привели к прекращению депортаций 8 июля 1944 года. Также в 1944 году Пий XII обратился к 13 латиноамериканским правительствам с просьбой признать «чрезвычайные паспорта», хотя для этого и потребовалось вмешательство Государственного департамента США, чтобы страны соблюдали данные документы.

В докладе Эрнста Кальтенбруннера от 29 ноября 1944 года, подготовленном для Гитлера после попытки убийства фюрера и раскрытия заговора 20 июля 1944 года, говорилось, что Эудженио Пачелли (Папа Пий XII) был среди заговорщиков.

* * *

В 2005 году «Corriere della Sera» опубликовала документ от 20 ноября 1946 года по вопросу о еврейских детях, крещённых в военное время во Франции. Документ постановил, что крещёные дети-евреи, если они стали сиротами, должны оставаться под опекой католических организаций и отдельных католиков, и заявил, что решение «было одобрено Святым Отцом». Апостольский нунций во Франции Анджело Ронкалли (будущий папа Иоанн XXIII, который был признан Яд ва-Шемом как Праведник народов мира) проигнорировал эту директиву. Авраам Фоксман, директор Антидиффамационной лиги, который сам был крещён в детстве после содержания под стражей, призвал к немедленному замораживанию процесса беатификации Пия XII до тех пор, пока соответствующие записи Ватиканского секретного архива о крещении не будут открыты.

Два итальянских учёных, Маттео Луиджи Наполитано и Андреа Торниэлли, подтвердили, что меморандум был подлинным, хотя статья «Corriere della Sera» вводит читателей в заблуждение, поскольку документ был обнаружен в архивах французской Католической Церкви, а не в Ватикане, и касался детей без живых кровных родственников, которые должны были быть переданы еврейским организациям.

* * *

14 июля 1944 года Верховный раввин Рима Исраэль Антон Золли в интервью нью-йоркскому изданию «The American Hebrew» сказал:

«Ватикан всегда помогал евреям, и евреи очень благодарны Ватикану за его благотворительные труды, предпринимавшиеся без всякого различения рас».

Также в своих мемуарах Золли детальнее описывал роль папы:

«… Народ Рима испытывал к нацистам омерзение, а к евреям — большую жалость. Он охотно помогал эвакуации еврейского населения в отдаленные деревни, где их прятали и защищали христианские семьи. Принимали евреев и христианские семьи в самом сердце Рима. В казначействе имелись деньги на поддержку нищих из числа укрытых таким образом беженцев. Святой Отец лично послал епископам письмо, в котором распорядился отменить дисциплину затвора в мужских и женских монастырях, чтобы те могли стать убежищами для евреев. Я знаю один монастырь, где сестры перебрались спать в подвал, свои постели предоставив беженцам-евреям. Перед лицом такого милосердия особенно трагической становится судьба многих гонимых».

После окончания Второй Мировой войны еврейские союзы выразили папе глубокую благодарность. Президент Всемирного Еврейского Конгресса Наум Гольдман писал:

«С особой признательностью мы вспоминаем все то, что было сделано им для преследуемых евреев в один из самых трудных периодов их истории».

В знак благодарности в 1945 году Конгресс выделил 20 тыс. долларов на благотворительные цели Ватикана.

Вот мнение политического лидера Израиля в послевоенное время, а позднее премьер-министра страны Голды Меир:

«За десять лет нацистского террора, когда наш народ терпел ужасы мученичества, папа выражал осуждение угнетателям и выражал солидарность с их жертвами. Наша эпоха обогатилась этим голосом, утверждающим великие моральные истины».

Предположение о том, что Пий XII симпатизировал фашистам и нацистам, возникло главным образом после 1963 года, когда немецкий драматург Рольф Хокхут опубликовал пьесу «Представитель», где изображается папа, трусливо молчащий перед лицом массового уничтожения евреев. Изданная в виде книги, драма была сопровождена комментарием, представленным как исторический труд.

19 октября 2008 года Ватикан официально подтвердил намерение канонизировать папу Римского Пия XII, несмотря на противодействие этому со стороны Израиля.

Пий XII обвиняется некоторыми израильскими организациями в том, что не высказывался против геноцида евреев во время Второй мировой войны.

В национальном мемориале Холокоста «Яд ва-Шем» выставлена фотография Пия XII, подпись к которой гласит:

«Папа, избранный в 1939 году, отложил в сторону послание против антисемитизма и расизма, подготовленное его предшественником. Даже когда доклады об уничтожении евреев дошли до Ватикана, он не протестовал против этого письменно или устно. В 1942 году он не присоединился к осуждению союзников в связи с убийством евреев. Пий XII не вмешался, когда евреи были депортированы из Рима в Освенцим».

Ранее отец Петер Гумпель, возглавляющий комиссию по канонизации Пия XII, заявлял, что текст подписи к фотографии фальсифицирует историю. По его мнению, пока эта фотография не будет убрана из музея, папа римский Бенедикт XVI не сможет совершить визит на Святую землю.

Однако официальный Ватикан заявил, что подпись к фотографии не может влиять на решение Бенедикта XVI посетить Иерусалим. Представитель министра иностранных дел Израиля также подтвердил, что приглашение папы Римского на Святую землю остаётся в силе. Ватикан настаивает на том, что Папа Пий XII прилагал все усилия, чтобы спасти как можно больше евреев во время войны, однако использовал для этого средства дипломатии, так как более открытое вмешательство лидера католиков могло только ухудшить ситуацию. Также Ватикан напомнил, что Пий XII отдал распоряжение католическим церквям укрывать евреев, а представители Ватикана в других странах помогли многим евреям избежать концлагерей, выдавая им фальшивые паспорта. На мессе, посвященной 50-летию со дня смерти понтифика, Бенедикт XVI подчеркнул, что папа Пий XII «тайно и тихо» делал все возможное во время войны, чтобы избежать худшего и спасти жизнь как можно большего числа евреев.

В мае 2009 года Папа Бенедикт XVI посетил мемориальный комплекс «Яд ва-Шем», чтобы отдать дань памяти жертвам Холокоста. В своём выступлении он, в частности, сказал:

«Католическая Церковь, следуя учению Иисуса, подражая ему в любви к каждому человеку, испытывает глубокое сострадание к жертвам, чью память чтят здесь. И точно так же она встает сегодня на сторону тех, кто подвергается преследованиям по причине расы, цвета кожи, условий жизни или религии; их страдания — это её страдания, равно как и их надежда на справедливость. Как епископ Рима и Преемник Апостола Петра, я подтверждаю — как и мои предшественники — обязательство Церкви молиться и работать без устали, чтобы ненависть никогда больше не владела сердцами людей. Бог Авраама, Исаака и Иакова — Бог мира (ср. Пс.9:9)».

http://www.isrageo.com/2019/03/04/pius/

Ватикан в Холокосте

Папа римский Франциск рассекретит архивы своего предшественника Пия XII, которого до сих пор обвиняют в сотрудничестве с фашистами. Еврейские организации добивались этого больше 50 лет!

Американский еврейский комитет все последние 30 лет призывал открыть доступ к архивам Ватикана в период с 1939 по 1958 годы. Такое рвение объяснялось просто: за все годы Второй мировой войны тогдашний понтифик Пий XII ни разу открыто не выступил против истребления евреев нацистами. Был ли это тонкий расчет, позволивший в итоге спасти без лишней огласки максимально возможное количество людей? Или все-таки это была политика невмешательства, в результате которой сотни тысяч евреев так и не получили свой шанс на жизнь? Вот над этими вопросами и бьются уже не одно десятилетие как сторонники, так и противники Пия XII.

До начала Второй мировой Пий ХII слыл знатоком немецкой литературы и истории, да и вообще германофилом. После войны его ругали за сотрудничество с Муссолини и фюрером, да и вообще называли «Папой Гитлера». Однако существуют документально подтвержденные свидетельства осуждения им нарастающего в конце 1930-х годов нацизма в Германии и лично Гитлера. Известно также, что его распоряжения помогали евреям в Италии прятаться от гонений и переправляться в Палестину. Противостоять нацистскому режиму открыто Пий XII, тем не менее, не стремился. Дела благие благочестиво исполнял вдали от посторонних глаз. Выражением официальной позиции понтифик якобы боялся навредить Италии, но прежде всего – Ватикану. И это, видимо, останется главной к нему претензией.

Инициатива пошла снизу. В 1963 году в театре восточного Берлина Volksbühne состоялась премьера спектакля по пьесе Рольфа Хоххута «Наместник». Действие происходило во время Второй мировой войны, сюжет был построен вокруг эсэсовца, который помогал бежать итальянским евреям и призывал папу расторгнуть конкордат с Германией, и молодого католического священника, который просил его рассказать правду об уничтожении евреев, а потом сам погиб в газовой камере. Там было и про монахов, укрывавших еврейских беглецов и добывавших для них паспорта и деньги. Но было и про то, что зная о существовании газовых камер в Освенциме ещё с 1942 года, Пий XII о них молчал.

Автор совместил в тексте документальность, фикцию и обвинение – насколько ему это удалось, критики спорили долго. Гельмут Коль извинялся перед католической общественностью по этому поводу ещё в 80-х – «за немецкоязычного автора, который неловко высветил святейшее имя». Тогда, в 60-х, после премьеры спектакля, скандал разразился грандиозный. Он-то и подвиг к раскрытию части архивов Пия XII. Исследователям стали доступны материалы по подписанным документам и соглашениям, свидетельства выступлений и высказываний. Но вопросов к почившему в 1958 году понтифику стало только больше.

Так, стало точно понятно, что телеграмм в Ватикан о происходившем в Европе геноциде евреев было много, и они не оставались без ответа: Пий XII благодарил всех за информацию, точность которой «Святой Престол не мог проверить». Но было зафиксировано и то, что если официально Ватикан оставался нейтрален, то в личных распоряжениях Пий XII рекомендовал пастве спасать несчастных: когда, например, Рим был оккупирован, 400 евреев спрятали в Ватикане, больше восьми тысяч – в монастырях.

Прояснится ли ситуация с раскрытием новых секретных архивов Пия XII, непонятно. Но объявление об этом уже прозвучало громко и красиво – впрочем, как и многие другие заявления нынешнего папы римского Франциска, известного своим широким взглядом на вещи. Он уже вошел в историю как понтифик, который впервые опубликовал финансовую отчетность Ватикана, отказался клеймить гомосексуалистов и даже обмолвился в одном из интервью, что ада-то вовсе и нет. «Церковь не боится истории, – заявил Франциск. – Я принял решение открыть архивы Ватикана периода понтификата Пия XII. Это произойдет 2 марта 2020 года». Если это и не даст окончательных ответов в споре о сотрудничестве Ватикана с фашистами, то, возможно, поможет принять решение о канонизации Пия XII, которая и так уже давно задерживается в связи с сомнениями в его святости.

Картина дня

наверх