На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Давид Смолянский
    Что значит как справляются!? :) С помощью рук! :) Есть и др. способы, как без рук, так и без женщин! :) Рекомендации ...Секс и мастурбаци...
  • Давид Смолянский
    Я не специалист и не автор статьи, а лишь скопировал её.Древнегреческие вазы
  • кира божевольная
    всем доброго дня! не могли бы вы помочь с расшифровкой символов и мотивов на этой вазе?Древнегреческие вазы

Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Части 12,13

Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Ч. 12. О точности стрельбы.

Вне всякого сомнения, разбирая тот или иной бой или сражение, оценкой эффективности артиллерийского огня участвовавших в нем сторон следует заканчивать описание, но никак не начинать его. Но в случае с боем «Варяга» эта классическая схема не работает: без понимания качества стрельбы, продемонстрированной артиллерийскими офицерами и комендорами крейсера, мы не поймем многих решений, принятых В.Ф. Рудневым в бою.

Как ни удивительно, но точность стрельбы «Варяга» в бою 27 января 1904 г до сих пор вызывает множество вопросов. Сам В.Ф. Руднев в своих рапорте и мемуарах сообщил:
«Итальянские офицеры, наблюдавшие за ходом сражения, и английский паровой катер, возвращавшийся от японской эскадры, утверждают, что на крейсере «Asama» был виден большой пожар и сбит кормовой мостик; на двухтрубном крейсере между труб был виден взрыв, а также потоплен один миноносец, что впоследствии подтвердилось. По слухам, японцы свезли в бухту А-сан 30 убитых и много раненых… По сведениям, полученным в Шанхае… Также пострадал крейсер «Takachiho», получивший пробоину; крейсер взял 200 раненых и пошел в Сасебо, но дорогой лопнул пластырь и не выдержали переборки, так что крейсер «Takachiho» затонул в море».

С другой стороны, официальная японская историография отрицает какие-либо потери, и более того – утверждает, что в бою 27 января 1904 г ни один японский корабль не получил даже попадания.

Кто прав? Сегодня мы уже совершенно точно знаем, что данные рапорта Всеволода Федоровича совершенно завышены: «Такачихо» не тонул, и дожил до 1-ой мировой войны, да и «Асама» не получал тяжелых повреждений. История об утоплении японского миноносца выглядит также более чем сомнительно, потому вопрос, скорее, следует ставить не о том, правилен или нет рапорт В.Ф. Руднева, а по другому: удалось ли «Варягу» и «Корейцу» нанести вообще хоть какой-то вред неприятелю в бою 27 января 1904 г.?

Попробуем ответить на него. Для этого сперва попытаемся разобраться, а сколько вообще снарядов выпустил крейсер в этом бою? Опять же – канонической является версия о том, что «Варяг» израсходовал 1 105 снарядов, в том числе: 152-мм – 425; 75-мм – 470 и 47-мм – 210. Оставим пока без комментариев источник этих цифр, но отметим, что они совершенно неверны.

Как известно, боекомплект крейсера «Варяг» включал в себя 2 388 152-мм снарядов, 3 000 патронов калибра 75 мм, 1 490 калибра 64 мм, 5 000 калибра 47 мм и 2 584 калибра 37 мм. Дабы не умножать сущностей сверх необходимого, рассмотрим только ситуацию со 152-мм и 75-мм снарядами.

Как известно, японцы после войны подняли крейсер «Варяг» и включили его в состав своего флота под названием «Соя». Соответственно, им достались и все оставшиеся на нем после боя снаряды, посчитаем, сколько их было. Надо сказать, что поступление боеприпасов «Варяга» в японские арсеналы осуществлялось в два этапа. Первый этап – это подъем боеприпасов пока «Варяг» еще находился на дне рейда Чемульпо, в период с марта по октябрь 1904 г с крейсера подняли 128 снарядов калибра 152-мм. Затем крейсер подняли и поставили в док, и уже там с него выгружали оставшиеся боеприпасы: естественно, их количество учитывалось и документировалось. При передаче орудий и снарядов и прочего артиллерийского имущества в военно-морские арсеналы составлялась «Оценочная ведомость вооружения и боеприпасов, находившихся на корабле «Соя»». Всего было составлено три таких документа, датированных 13 декабря 1905 г., 14 февраля 1906 г. и 3 августа 1906 г. Согласно этим трем документам в военно-морские арсеналы было передано 1 953 152-мм снаряда, в том числе:

Стальных – 393.

Кованых – 549.

Чугунных – 587.

Шрапнельных – 336.

Сегментных – 88.

А также 2 953 снаряда калибром 75 мм, включая 897 бронебойных и 2 052 фугасных.

Как мы уже говорили, 128 снарядов калибром 152-мм были подняты с «Варяга» ранее, они в указанные ведомости не вошли: это очевидно хотя бы из того, что одновременно с указанными снарядами с крейсера было снято десять 152-мм пушек, то есть в док «Варяг» попал только с двумя 152-мм пушками. Именно такое их количество и фигурирует в первой «Оценочной ведомости», хотя очевидно, что если бы в нее включили ранее снятые с крейсера снаряды и пушки, то в ней было бы указано на 2, а все 12 орудий.

Соответственно, всего по японским документам с крейсера было поднято и снято в доке 2 081 снаряд калибра 152-мм и 2 953 снаряда калибра 75-мм. Разница между этими цифрами, и полным боекомплектом «Варяга» составляет 307 снарядов 152-мм и 47 снарядов 75-мм – больше указанных значений «Варяг» в бою выпустить не мог даже в принципе. А вот мог ли меньше?

Первое. В японских документах, причем это относится даже не к официальной, а к «Совершенно секретной войне на море 37-38 гг. Мейдзи», существует странная лакуна. Как мы уже говорили выше, в документах упоминается, что, пока «Варяг» еще лежал на грунте, с него было снято 128 шестидюймовых снарядов. Но при этом в той же самой «Совершенно секретной войне» (5-ый отдел «Сооружения и оборудование»: раздел 2. «Объекты Главного управления кораблестроения», Т12, Ч6 «Объекты военно-морского района Курэ» стр. 29-31,) указано, что при вооружении вспомогательного крейсера «Хатиман-мару» на него погрузили 200 шестидюймовых снарядов и зарядов, снятых с «Варяга». Все бы ничего, но погрузка состоялась 11 января 1905 г., то есть до того, как «Варяг» был поставлен в док, а ведь согласно документам, в этот момент японцы располагали всего лишь 128 такими снарядами с «Варяга», но никак не 200!

Можно было бы конечно предположить, что в документе просто возникла опечатка, и на самом деле вспомогательный крейсер получил 128 снарядов с «Варяга» и 72 снаряда другого типа, использовавшегося в японском флоте. Но дело в том, что основное вооружение «Хатиман-мару» составили два 152-мм орудия Канэ, поднятых с «Варяга», и крайне сомнительно, чтобы японцы вдруг стали бы комплектовать их снарядами, предназначенными для пушек другой конструкции. Это соображение дает нам право утверждать, что на самом деле, пока еще «Варяг» не был поставлен в док, с него было снято не 128, а по меньшей мере 200 снарядов, но документ по каким-то причинам затерялся, или же попросту до сих пор не был опубликован, таким образом разница между полным боекомплектом и общим количеством снятых японцами шестидюймовых снарядов сокращается с 307 до 235.

Второе. Исчисленные нами 235 израсходованных в бою шестидюймовых снарядов получаются лишь в случае, если «Варяг» на начало боя имел полный боекомплект. Но на самом деле, с высочайшей долей вероятности это не так. Вспомним, что «Варяг» по пути в Чемульпо (имеется ввиду первого его захода) 16 декабря 1903 г проводил учебные стрельбы у скалы Энкаунтер-Рок, израсходовав при этом 36 снарядов, соответственно, к началу боя на крейсере было не 2 388, а только 2 352 снаряда калибром 152-мм. Но могло ли случиться так, что по возвращении из Чемульпо в Порт-Артур крейсер пополнил боекомплект до полного? Прямо скажем, это крайне сомнительно. Дело в том, что в боекомплект крейсера входило 624 чугунных снаряда, а японцы выгрузили с крейсера только 587 таких снарядов – разница составляет 37 снарядов. Крайне сомнительно, чтобы такие снаряды использовались в бою – русские комендоры их не любили за крайне низкое качество изготовления. То есть применение их в бою было, в принципе, возможно, но только после исчерпания запасов полноценных стальных и кованых снарядов, а ведь их по «Оценочным ведомостям» оставалось еще около тысячи. И это не считая ранее снятых с крейсера 200 снарядов, которые, вероятно, тоже были стальными и коваными (трудно представить, что японцы отдали бы на вооружение вспомогательного крейсера откровенно второсортные боеприпасы). Во всяком случае, можно констатировать, что полноценных снарядов на «Варяге» оставалось более чем достаточно, и переход на чугунные ничем не объясним – а вот использование чугунных снарядов для тренировки 16 декабря 1903 г. выглядит вполне реалистично. Кроме того, разница в 37 снарядов поразительно напоминает количество снарядов, израсходованных у скалы Энакунтер-Рок (36 снарядов), а разница в один снаряд более чем объяснима тем, что японцы в своих «Оценочных ведомостях» учитывали только пригодные для боя боеприпасы. Дело в том, что в документ попадали снаряды для передачи в арсенал – ну, а если какой-то снаряд выбраковывался, то зачем же его туда передавать? Соответственно, выбракованные снаряды в «Оценочные ведомости» не попадали, и вполне можно допустить, что один из чугунных снарядов был сочтен японцами браком.

Таким образом, мы приходим к выводу, что «Варяг» израсходовал в бою 198 шестидюймовых снарядов максимум (исчисленные нами ранее 235 снарядов минус 36 расстрелянных на учениях и минус один, забракованный японцами, и оттого не вошедший в их документы). Но окончательна ли эта цифра? Возможно, что и нет, потому что:

1. Наличие лакуны в документах (поднято 128 снарядов, передано на «Хатиман-мару» 200 снарядов) выявляет неточности в японском учете, а это позволяет допустить, что на самом деле снарядов было поднято до постановки крейсера в док не 200, а больше;

2. Нельзя исключать, что какое-то количество снятых с крейсера снарядов было выбраковано, и они вообще не попали в японские документы;

3. Часть снарядов могла быть утеряна на месте затопления «Варяга» (крейсер лег на борт, не исключено, что несколько снарядов просто упало на грунт рядом с кораблем и впоследствии не было найдено);

4. Возможно, что часть снарядов была утрачена в бою – так, например, Р.М. Мельников указывает, что во время пожара на шканцах какое-то количество 152-мм снарядов и зарядов, тронутых огнем было выброшено за борт.

В целом же мы можем констатировать, что едва ли комендоры «Варяга» выпустили по врагу больше 198 снарядов калибра 152-мм и 47 снарядов калибра 75-мм, при этом некоторые историки (например, уважаемый А.В. Полутов) предполагают, что в бою крейсер израсходовал не более 160 шестидюймовых снарядов. Поэтому в дальнейшем мы будем в наших расчетах использовать вилку 160-198 снарядов 152-мм.

Теперь, зная примерное количество снарядов, выпущенных по врагу, мы можем попробовать определить, на какое количество попаданий могли рассчитывать комендоры «Варяга».

Как известно, 27 января 1904 года Порт-Артурская эскадра на протяжении примерно 40 минут сражалась с главными силами Объединенного флота под командованием Х. Того. В этом бою русские корабли израсходовали, в числе прочих, 680 снарядов калибра 152-мм, добившись при этом 8 попаданий (в этом бою количество шестидюймовых попаданий в японские корабли удалось зафиксировать достаточно точно). Таким образом, точность составила 1,18%. Если бы «Варяг» стрелял с той же точностью, что и корабли артурской эскадры, то, израсходовав 160-198 снарядов, можно было бы рассчитывать на 1,8-2,3 попадания, то есть в корабли Сотокичи Уриу могло попасть в лучшем случае 2-3 снаряда. Что же до 75-мм пушек, то в бою 27 января было выпущено 1 302 снаряда, но достигнуто всего 6 попаданий, то есть 0,46% — очевидно, что из в лучшем случае 47 израсходованных по врагу снарядов шансов добиться хотя бы одного попадания у русских не было.

Вот только с чего бы это «Варягу» стрелять так, как это делали корабли Порт-Артурской эскадры?

Значительную часть 1902 года Эскадра Тихого океана занималась боевой подготовкой. Вспомним, что «Варяг», совершая свой океанский переход на Дальний восток, прибыл на рейд Нагасаки 13 февраля – а за день до этого из Нагасаки ушли броненосцы «Полтава» и «Петропавловск», которые к тому времени уже месяц находились в учебном плавании, боевая подготовка шла вовсю. А что же «Варяг»? Он по причине проблем с машинами и котлами уже 15 марта встал в вооруженный резерв, из которого вышел только 30-го апреля. В мае-июле крейсер занимался боевой подготовкой, но 31 июля снова встал на ремонт, который продолжался до 2 октября и лишь после этого возобновил учения. Иными словами, с момента прихода в Порт-Артур (25 февраля) и до постановки в вооруженный резерв эскадры на зиму (для «Варяга» — 21 ноября) прошло почти 9 месяцев, в течение которых Эскадра занималась боевой подготовкой. Но у «Варяга» из-за его ремонтов и с учетом прерывания занятий на визит Таку, совершенный по просьбе (равносильной августейшему приказанию) великого князя Кирилла Владимировича из этого срока выпала почти половина – около 4 месяцев.

А затем наступил 1903 год и 15 февраля «Варяг» вступил в кампанию (так вступил, что уже с 17 февраля возобновив переборку подшипников). Спустя менее чем 2 недели состоялся инспекторский смотр крейсера (так осматривали все корабли эскадры), в ходе которого «ружейные приемы и учения по боевому расписанию признаны удовлетворительными, хотя управление артиллерией требовало дальнейшего развития и укрепления практикой» (Р.М. Мельников). То есть артиллерийская подготовка крейсера была примерно на троечку: впрочем, язык не повернется упрекать в этом командира крейсера В. И. Бэра, который, по всей видимости, сделал в столь неблагоприятных обстоятельствах все, что мог (не зря же за контргалсовые стрельбы, проведенные в конце 1903 г., «Варяг» заслужил сигнала «Адмирал изъявляет особое удовольствие»!). Однако, конечно, В.И. Бэр был не всесилен и двойное сокращение времени тренировок компенсировать не мог.

Что дальше? Сразу после смотра, 1 марта 1903 г., командование крейсером принимает Всеволод Федорович Руднев. Он по максимуму интенсифицирует боевую подготовку корабля – комендоры расстреливают до 300 патронов в день (стволиковые стрельбы). Много это или мало? Вспомним, что за несколько месяцев ожидания 2-ой Тихоокеанской эскадры флагманский броненосец «Микаса» израсходовал порядка 9 000 пуль и малокалиберных снарядов на стволиковые стрельбы, так что, как видим, занятия, которые вел В.Ф. Руднев, следует считать весьма и весьма интенсивными. Тем не менее, все это не могло дать кораблю полноценной боевой подготовки – сразу после начала кампании крейсер готовили к испытаниям его энергетической установки, экипаж продолжал возиться с котлами и машинами, регулярно выходя на пробеги. Все это, конечно, отвлекало от учений, а результаты испытаний оказались негативными. И вот 14 июня «Варяг» опять уходит в вооруженный резерв, в ремонт, из которого выходит только 29 сентября.

Другими словами, в то время как Эскадра Тихого океана с марта по конец сентября, то есть на протяжении 7 месяцев упражнялась, проводила маневры и т.д. крейсер «Варяг» первые 3,5 месяца (март — середина июня) вынужден был перемежать боевую подготовку с испытаниями и перманентным ремонтом энергетической установки (инженер Гиппиус работал на крейсере как раз в это время), а следующие 3,5 месяца (с середины июня по конец сентября) полностью простоял в ремонте и занимался подготовкой лишь насколько это было доступно для стоящего на месте в гавани корабля. А когда, наконец, 29 сентября крейсер вновь вступил в кампанию… то уже через 3 дня, 2 октября, начался смотр, который устроил Эскадре наместник Е.И. Алексеев, в ходе которого, по словам старшего артиллерийского офицера лейтенанта В. Черкасова 1-го «Даже была одна стрельба» — а затем, после «безумно важных» построений и шлюпочных учений 1 ноября 1903 г Экадра вступила в вооруженный резерв».

А что же «Варяг»? Ремонт окончился 29 сентября, крейсер перешел в док для окраски и вступил в кампанию только 5-го октября. В то время как Эскадра демонстрировала наместнику ту самую «примерно-боевую стрельбу», о которой говорил В. Черкасов, «Варяг» занимался испытаниями машин...

Нельзя сказать, чтобы командование совсем не понимало зияющего пробела в боевой подготовке крейсера, поэтому «Варяг», в отличие от основных сил Эскадры, не вступал в вооруженный резерв. Но очередной ремонт был неудачным – в результате этого в течение октября и ноября крейсер жил, в основном, не боевой подготовкой, а подготовкой к очередным испытаниям, а первую половину декабря и вовсе простоял в гавани. Лишь 16 декабря крейсер сделал выход в Чемульпо, по дороге устроив более-менее полноценную учебную стрельбу у скалы Энкаунтер-Рок, но это было и все. Причем, хотя прямых свидетельств такому ограничению нет, судя по расходу боеприпасов, В.Ф. Руднев вынужден был экономить еще и на этом – все же 36 выстрелов, это всего по три снаряда на 152-мм орудие, винтовочных патронов в этот раз израсходовано было только 130 штук (не считая по 15 выстрелов из пулеметов).

Конечно, корабли Эскадры тоже проходили ремонты в период кампании – например, в 1903 г после того, как «Варяг» встал на ремонт, Эскадра уходила во Владивосток, где броненосцы проходили докование, но по срокам все это занимало от силы недели, а никак не половину кампании. И даже в то время, когда «Варяг» официально находился в капании, на нем не прекращались перманентные ремонтные работы. Причем, если в 1902 г, несмотря на то, что половину кампании крейсер простоял в ремонте, он все же сумел какое-то время провести на эскадренных учениях, то в 1903 г не было и этого – в промежутке с марта по середину июня корабль исследовался на предмет успешности зимнего ремонта, а когда выяснилась его неуспешность, начался новый цикл исследований, которые препятствовали «Варягу» принимать участие в эскадренных учениях. По большей части крейсер занимался индивидуально, причем не в море, а стоя на якоре и занимаясь очередной переборкой механизмов.

Такие занятия не слишком отличались от тех учений, которые проводились во время «великого стояния» Эскадры Тихого океана на внутреннем рейде Порт-Артура после начала войны. И, можно сказать, если чем-то отличались, так только в худшую сторону, потому что артурским броненосцам и крейсерам (не считая «Ретвизан» и «Цесаревич», конечно) все же не приходилось жить в условиях перманентного ремонта. А эффективность подобного обучения на рейде «превосходно» продемонстрировал бой 28 июля 1904 г, когда, пытаясь прорваться во Владивосток, эскадра под руководством В.К. Витгефта продемонстрировала в разы худшую точность стрельбы, чем в бою с главными силами Х. Того шестью месяцами ранее, 27 января 1904 г.

Подводя итог вышесказанному отметим, что многочисленные критики точности стрельбы «Варяга» в бою у Чемульпо, совершенно не обращают внимание на то, какое сокрушительное воздействие оказали на боевую подготовку экипажа крейсера бесконечные ремонты его котлов и машин. Возможно, будет преувеличением сказать, что в течение 1902-1903 гг. крейсер имел времени на боевую подготовку вдвое меньше прочих кораблей эскадры, но даже и в это время из-за необходимости постоянных проверок и переборок механизмов вынужден был тренироваться в полтора раза менее интенсивно, чем это было возможно для остальных. Однако это преувеличение не будет слишком уж большим.

С учетом вышесказанного, от комендоров «Варяга» следовало ожидать не точности, продемонстрированной в бою 27 января, а, скорее, точности эскадры В.К. Витгефта в бою 28 июля 1904 г. Несмотря на то, что дистанция боя доходила до 20 кабельтов, и даже менее, шестидюймовая русская артиллерия продемонстрировала куда как скромный результат: даже если записать на ее счет все попадания, калибр которых не был установлен японцами, то и тогда точность стрельбы 152-мм орудий не превышала 0,64%. А это, для исчисленных нами 160-198 выпущенных по врагу шестидюймовых снарядов, дает 1,02-1,27 попаданий.

Таким образом, с учетом фактически сложившегося уровня подготовки русских артиллеристов, мы вправе ожидать от комендоров «Варяга» в бою 27 января 1904 г. 1 (ОДНОГО) попадания 152-мм снарядом.

Было ли достигнуто это единственное попадание в корабли Сотокичи Уриу? Увы, этого мы уже никогда не узнаем. Японцы утверждают, что ничего такого не было, но тут, конечно, возможны варианты. Статистика попаданий все же не гарантирует точного воспроизводства в конкретной ситуации, тем более, когда мы имеем дело со столь малыми вероятностями, как попадание всего одного снаряда. Так что «Варяг», вне всякого сомнения, мог и на самом деле ни в кого не попасть. Но мог и попасть, а почему тогда японцы не отразили этого попадания в отчетах? Во-первых, как ни удивительно, но японские моряки могли этого попадания попросту не заметить – к примеру, в случае если снаряд рикошетировал бы от бортовой брони крейсера «Асама». А во-вторых, «Варяг» стрелял бронебойными снарядами с замедленным взрывателем и запросто могло случиться, что его снаряд, попав в корабль, не нанес особых повреждений: ну вот, к примеру, проделав шестидюймовую дырку в ограждении мостика. Такое повреждение легко заделывается судовыми средствами, и сообщать о нем в рапорте японский командир мог счесть ниже своего достоинства.
Следующий вопрос – кто же виноват в столь прискорбном качестве подготовки крейсера? Ответ на него достаточно очевиден: это дело рук тех, благодаря кому «Варяг» не вылезал из ремонтов. По личному мнению автора настоящего цикла статей, главным виновником бедственного состояния энергетической установки крейсера следует считать Чарльза Крампа и его завод, которые не приложили должных усилий для регулировки паровых машин при строительстве крейсера, обращая все внимание только на достижение им контрактной скорости. Тем не менее, ряд уважаемых читателей «ВО» сочли, что виноваты все же русские моряки, которые не смогли правильно эксплуатировать (ремонтировать) машины «Варяга», отчего последние пришли в негодность. Автор считает эту точку зрения ошибочной, но повторять свои аргументы (изложенные в нескольких статьях, посвященных энергетической установке «Варяга») не считает возможным.

Однако хотелось бы обратить внимание вот на что: вне зависимости от того, кто прав в этом споре, вину на плохое состояние машин и котлов «Варяга» совершенно невозможно возложить на Всеволода Федоровича Руднева. Если даже принять точку зрения, что виноваты во всем именно русские моряки, то и тогда следует признать, что машины «Варяга» были испорчены при предыдущем командире, В.И. Бэре – мы видим, что к моменту вступления в должность В.Ф. Руднева «Варяг» уже прошел несколько ремонтов, которые так и не смогли исправить его проблем. А раз так, то и вину за неважную подготовку комендоров мы не можем возлагать на В.Ф. Руднева.

Что мог сделать новый командир «Варяга», приняв крейсер в марте 1904 г, когда корабль, вместо того чтобы вместе с Эскадрой совершенствовать боевую подготовку, проходил цикл послеремонтных испытаний, оказавшихся к тому же неудачными, и не переставал при этом в сотый и сто первый раз перебирать машины и ремонтировать котлы? Мы видим, что Всеволод Федорович старался как-то выправить положение, те же артиллерийские упражнения, стволиковые стрельбы, при нем значительно интенсифицировались. Но кардинально это проблемы не решало, а затем крейсер в разгар боевой учебы Эскадры и вовсе встал в ремонт на 3,5 месяца… В общем, понятно, что за все на корабле отвечает его командир, но очевидно, что у В.Ф. Руднева не имелось возможности как следует подготовить свой корабль к бою.

Кстати… Не исключено, что этой низкой подготовкой в известной мере и обусловлена отправка «Варяга» «поработать» стационером. Вне всякого сомнения, на бумаге это был новейший и весьма сильный бронепалубный крейсер 1-го ранга. Но по факту это был весьма тихоходный (фактически – даже хуже «Дианы» и «Паллады») крейсер с ненадежной энергетической установкой и не прошедшим достаточного обучения, растренированным из-за перманентного ремонта экипажем. То есть, будучи формально одним из лучших, по своим реальным качествам крейсер «Варяг» в конце 1904 г мог считаться одним из худших крейсеров эскадры – приняв это во внимание, уже не приходится удивляться его отправке в Чемульпо. Впрочем, это всего лишь догадки.

Но мы отвлеклись — вернемся к вопросу, на который мы не ответили в начале статьи. Если «Варяг» израсходовал в бою не более 160-198 152-мм и 47 75-мм снарядов, то как же так вышло, что В.Ф. Руднев в своем рапорте указал многократно большее их количество? Собственно говоря, этот факт является одним из краеугольных камней «обвинителей»-ревизионистов. По их мнению, В.Ф. Руднев не собирался идти «в последний и решительный», а планировал только имитировать бой, после чего «с чистой совестью» уничтожил бы «Варяг», отрапортовав затем, что сделал все возможное. Но, будучи «тонким политиком», понимал, что ему понадобятся доказательства того, что крейсер выдержал ожесточенное сражение: одним из таких доказательств как раз и стало указание повышенного расхода снарядов в рапорте.

На первый взгляд, изложенная точка зрения вполне логична. Но в нее не вписывается один единственный факт: дело в том, что В.Ф. Руднев написал не один, а два рапорта о бое в Чемульпо. Первый рапорт на имя наместника (Алексеева) был составлен им, можно сказать, «по горячим следам» 6 февраля 1904 г. – то есть спустя всего 10 дней после боя.

И в нем В.Ф. Руднев не указывает количество израсходованных снарядов. Совсем. Абсолютно.

Расход снарядов в количестве 1 105 шт. (425 шестидюймовых, 470 75-мм и т.д.) появляется лишь во втором рапорте Всеволода Федоровича, который он писал на имя Управляющего морским министерством спустя более года после боя при Чемульпо – второй рапорт В.Ф. Руднева датирован 5 марта 1905 г., то есть незадолго до возвращения команды «Варяга» и «Корейца» на Родину. Так вот получается удивительная странность: если уж В.Ф. Руднев такой тонкий политик, и все свои ходы продумал наперед, то почему же он не указал расход снарядов в своем первом рапорте? Ведь очевидно, что именно этот рапорт Наместнику и станет тем основанием, на котором будут оцениваться поступки командира «Варяга». При этом Всеволоду Федоровичу явно неоткуда было знать, что ему в дальнейшем предстоит писать еще один рапорт Управляющему морским министерством – то есть в обычном случае делопроизводства его рапортом наместнику Е. И. Алексееву все бы и ограничилось, и «придуманного» В.Ф. Рудневым количества израсходованных снарядов никто бы и не узнал! Что же это за «тонкая политика» такая?

В общем, конечно, можно предположить, что В.Ф. Руднев, фантазер и выдумщик, решил разукрасить рапорт Управляющему подробностями, которые командир «Варяга» выдумал уже много после боя и после того, как был составлен рапорт наместнику. Но куда логичнее выглядит иная версия: что В.Ф. Руднев после боя не стал интересоваться количеством оставшихся на крейсере снарядов (ему было не до этого – а до чего ему было дело и почему, мы рассмотрим позднее), ведь и так было ясно, что крейсер не может испытывать нехватки боеприпасов. Соответственно, командир «Варяга» не знал и не указал этот расход в своем первом рапорте. Но затем ему кто-то указал на вопросы, которые следовало бы осветить в рапорте на имя Управляющего морским министерством (надо сказать, что второй рапорт заметно подробнее первого) и… В.Ф. Руднев вынужден был более чем через год после боя, возможно, совместно со своими офицерами, вспоминать как обстояло дело с расходом снарядов. И здесь напрашивается одна очень… скажем так, похожая на правду версия.

Почему японцы поднимали снаряды с крейсера еще до того, как подняли сам крейсер? Очевидно, они им каким-то образом были помехой, но мы видим, что основная масса снарядов с корабля была выгружена уже в доке. В то же время корабль был затоплен вскоре после боя – мы можем предполагать, что часть снарядов находилась на боевых постах и часть – в артиллерийских погребах. Так вот можно предположить, что 128 поднятых снарядов находились вне погребов, на палубах крейсера, возможно, рядом с орудиями. Понятно, что их постарались убрать в первую очередь, ведь эти снаряды могли детонировать при судоподъемных работах.

Так вот, как мы уже говорили ранее, полный боекомплект 152-мм орудий «Варяга» составлял 2 388 снарядов, а в погребах крейсера, согласно «Оценочных ведомостей» японцы нашли 1 953 снаряда. Разница составляет 435 снарядов – не правда ли, очень похоже на те 425 снарядов, которые указал в своем рапорте В. Ф. Руднев? А потому можно предположить следующее:

1. Возможно, что в конце боя кто-то из офицеров распорядился произвести подсчет оставшихся на крейсере снарядов, но в силу ошибки были учтены только те снаряды, которые остались в погребах, но не те, которые были поданы к орудиям и остались неизрасходованными;

2. Возможно, что сам В.Ф. Руднев, спустя год после боя попросту перепутал цифры – ему доложили о количестве снарядов, оставшихся в погребах, а он, при написании рапорта в марте 1905 г ошибочно решил, что это все снаряды, которые остались на крейсере.

В любом случае, речь идет именно об ошибке, а не о преднамеренном обмане.

Как же обстояли дела в действительности? Увы, этого мы теперь никогда не узнаем. Не существует способа выяснить точно, почему В.Ф. Руднев указал завышенное количество снарядов в рапорте на имя Управляющего морским министерством. Но мы должны понимать, что для этой «дезинформации» существуют вполне логичные объяснения, согласно которым она является следствием заблуждения, ошибки, но никак не злого умысла. И потому завышение расхода снарядов не может считаться доказательством того, что В.Ф. Руднев занимался «очковтирательством». Версия о том, что Всеволод Федорович сознательно дезинформировал начальство, в лучшем случае может считаться всего только одним из возможных объяснений, к тому же не самым логичным из имеющихся.

Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Ч. 13. Первые выстрелы.

Сам бой «Варяга» в литературе описан достаточно подробно, но все же мы попробуем максимально детализировать происходившие события по времени, включая описание полученных «Варягом» повреждений по мере их получения. Мы будем использовать японское время, отличавшееся от русского в Чемульпо, на 35 минут: так, «Асама» открыл огонь по «Варягу» в 11.45 по русскому и в 12.20 по японскому времени. Почему столь непатриотично? Единственно, с целью унификации со схемой боя – их «в интернетах» огромное количество, но одна из очень качественных – это схема, представленная уважаемым А.В. Полутовым в его книге «Десантная операция японской армии и флота в феврале 1904 г в Инчхоне», а в ней автор придерживается японского времени.



11.45 «Все наверх, с якоря сниматься!».

11.55 «Варяг» и «Кореец» снялись с якоря и пошли мимо английского и итальянского крейсеров к выходу с рейда. «Кореец» следовал за «Варягом» в кильватер, отставая от крейсера примерно на 1-1,5 кабельтова.

Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Ч. 12. Первые выстрелы

12.00 Пробили боевую тревогу.


"Варяг" и "Кореец" идут в бой

12.05 Сотокичи Уриу получает сообщение с «Чиода» о том, что «Варяг» и «Кореец» ушли с рейда и двигаются по фарватеру.

12.10 Информацию «Чиода» подтверждает крейсер «Асама».

Надо сказать, что японский командующий совершенно не ожидал такого поворота событий, и вообще, следует отметить странное поведение С. Уриу до начала схватки. Дело в том, что контр-адмирал составил план боя на случай прорыва «Варяга» в море – не углубляясь в детали, которые мы рассмотрим позднее, скажем только, что С. Уриу предполагал выстроить свои корабли аж в три эшелона так, чтобы прорывающемуся «Варягу» пришлось иметь дело последовательно с каждым из них. Этот план был изложен и доведен до командиров японских кораблей приказом №30, часть которого, посвященную действиям японской эскадры в случае, если русские стационеры останутся на рейде, мы уже цитировали ранее.

Так вот, собственно говоря, если уж решили, да еще и приказ издали, то логично было бы занять позиции заранее, самым ранним утром. Ведь после вручения ультиматума В.Ф. Рудневу следовало ожидать выхода русских кораблей в любой момент. Сделать это уже после выхода «Варяга» было бы затруднительно, потому что, например, от о. Хэридо, около которого стояли японские корабли и до островков Humann (Сооболь), где была назначена позиция «Нанивы» и «Ниитаки», расстояние составляет около 8 миль, в то время как от места стоянки «Варяга» до о Пхальмидо (Йодольми) – не более 6,5 миль. Соответственно, не было никакой возможности, обнаружив русский крейсер на фарватере, успеть сняться с якоря и выйти на позицию, тем более, что С. Уриу ожидал от «Варяга» скорости не менее 20 узлов (автору встречались упоминания, что японский командующий полагал, что русский крейсер будет прорываться один, без канонерской лодки). Очевидно, что «Нанива» и «Ниитака» не имели возможности развить такой скорости, так что план С. Уриу мог быть выполнен только при заблаговременном развертывании. Тем не менее японские корабли оставались на якоре у островка Хэридо. Затем, в 10.53 командир «Чиоды» Мураками прибыл на флагманский крейсер, где и доложил контр-адмиралу:

«На момент моего выхода с якорной стоянки на русских кораблях обстановка продолжала оставаться без изменений, и по всем признакам они не собираются покидать якорную стоянку Инчхона».


Видимо, это окончательно убедило С. Уриу в том, что русские не пойдут на прорыв, так что он немедленно приказал командирам кораблей не выдвигаться на позиции, указанные в приказе №30 до своего особого распоряжения. Но оно так и не последовало: вместо этого С.Уриу вызвал к себе командира «Хаябуса» (миноносец 14-го отряда) с тем, чтобы уточнить с ним план атаки «Варяга» и «Корейца» на рейде Чемульпо... И вдруг, ему докладывают о том, что русские корабли идут на прорыв.

12.12 Спустя две минуты после подтверждения «Асамы» о том, что «Варяг» и «Кореец» идут по фарватеру, Сотокичи Уриу отдает распоряжение об экстренном снятии с якоря. Командиры «Хаябуса» и «Чиода» вынуждены были спешно покинуть «Нанива» и возвращаться на свои корабли. Крейсерам некогда было поднимать якоря – якорные цепи пришлось расклепывать, только чтобы быстрее дать ход. Естественно, план японского контр-адмирала, изложенный им в приказе №30, «приказал долго жить» - он уже не мог быть исполнен, так что С. Уриу пришлось импровизировать на ходу.

И вот что интересно: всю эту сумятицу, вызванную неожиданным появлением «Варяга», японская официальная историография «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи» описывает так:

«Получив сигнал о выходе русских судов, адмирал Уриу немедленно приказал судам своего отряда занять назначенные им места. Когда приказание было исполнено и все были в полной готовности, русские суда уже проходили северную оконечность о. Йодольми».

Вроде бы и не обманули ни в чем, но общее впечатление таково, что С. Уриу действовал согласно плану – между тем, ничего такого не было.

12.15 На «Асаме» расклепали якорную цепь.

12.12-12.20 Произошло одно событие, точное время которого неизвестно. В.Ф. Руднев в рапорте начальнику Морского министерства описывает его так: «Адмирал сигналом предложил сдаться, но ответа не получил, что японцы приняли за пренебрежение к ним».

Достоверно известно, что Сотокичи Уриу отнесся к Всеволоду Федоровичу с большим уважением – никакого сигнала с предложением сдаться на «Наниве» не поднимали. Этот факт послужил поводом упрекнуть В.Ф. Руднева в сознательной лжи: мол, историю о предложении сдачи и гордом отказе придумал командир «Варяга» для красного словца. Опровергнуть это заявление автор настоящей статьи не может. Однако же следует учитывать, что около 12.12, уже после того, как было отдано распоряжение об экстренной съемке с якоря, но еще до открытия огня, японский флагман поднял «Приготовиться к бою. Боевые флаги поднять». Кроме этого, на "Наниве" подняли "следовать по назначению в соответствии с приказом" (это распоряжение было замечено и принято к исполнению на "Такачихо" как раз в 12.20). Следует отметить также, что расстояние между «Варягом» и «Нанивой» было в тот момент достаточно велико (согласно рапорту командира «Нанивы» - 9 000 м или примерно 48,5 кабельтов), а кроме того, «Наниву», по всей видимости, частично закрывал «Асама». Так что не слишком удивительно, что русские, видя, что японский флагман поднимает многочисленные сигналы, прочитали не то, что было поднято на самом деле, а то, что ожидали увидеть - не первый, и не последний случай в боевой обстановке. Иными словами, эта фраза рапорта, конечно, могла быть сознательной ложью, но с тем же успехом могла оказаться результатом добросовестного заблуждения. Впрочем, не исключено также, что на "Варяге" и вовсе решили, что это сигнал о сдаче, даже не начав его разбирать - просто из соображения "а что еще они могут поднять в начале боя?".

12.20 «Асама» дал ход и, одновременно, начал пристрелку по «Варягу» с расстояния 7 000 м (около 38 кабельтов). Бой 27 января 1904 г. начался. В это время «Асама» как бы уходил от «Варяга», имея последнего на острых кормовых углах слева, причем направление на «Варяг» было таким, что носовая башня 203-мм орудий действовать не могла. По данным В.Катаева, «Варяг» в момент открытия огня видел «Асаму» на правом курсовом угле 35 град.

12.22 «Варяг» вышел за пределы территориальных вод Кореи и открыл ответный огонь. Однако в промежутке между 12.20 и 12.22 произошло весьма и весьма интересное событие, которое в различных источниках трактуется совершенно по-разному.

А.В. Полутов утверждал, что после открытия огня «Варяг» увеличил ход (дословно: ««Варяг» сразу же ответил, и увеличил ход»). С учетом того, что уважаемый историк составлял описание боя по японским источникам, это можно считать точкой зрения японской стороны, но есть нюанс. А.В. Полутов предоставил переводы «Боевых донесений» - то есть рапортов японских командиров о бое, а также телеграмму С. Уриу с описанием боя 27 января 1904 г., однако в них не содержится сообщений об увеличении скорости «Варяга» после открытия им огня. «Описание военных действий на море в 37-38 гг. Мейдзи» также не содержит ничего такого. Мы ни в каком случае не упрекаем А.В. Полутова в дезинформации, просто констатируем, что источник, из которого он взял указанные сведения, остается для нас неясным.

С другой стороны, В. Катаев в книге «Кореец в лучах славы Варяга. Все о легендарной канонерской лодке» пишет, что после падения снарядов первого японского залпа: «По сигналу с крейсера скорость уменьшили до 7 узлов». Увы, В. Катаев также не сообщает, из какого источника взяты эти сведения, в то же время ни рапорты или мемуары В.Ф. Руднева, ни «Работа исторической комиссии», ни вахтенные журналы обоих русских кораблей (по крайней мере, в виде, доступном автору настоящей статьи) ни о чем таком не сообщают.

Таким образом, мы имеем утверждения двух уважаемых историков, прямо противоречащих друг другу, но при этом не можем подтвердить их слова источниками. Кому верить? С одной стороны, работы А.В. Полутова отличаются куда более глубокой проработкой отдельных вопросов, чем это обычно делает В. Катаев, и, прямо скажем, что описание боя 27 января 1904 г. в редакции В. Катаева содержит ряд ошибок, которые отсутствуют у А.В. Полутова. Но с другой стороны А.В. Полутов прямо сообщал, что дает описание боя на основании японских документов, и в этом есть свои минусы – в бою с достаточно больших расстояний действия противника зачастую кажутся совершенно не теми, как они есть на самом деле.

Попробуем разобраться в этом самостоятельно, тем более, что скорость идущего на прорыв «Варяга» давно уже стала дискуссионным вопросом. Как мы уже говорили ранее, от места стоянки «Варяга» до о. Пхальмидо (Йодольми) было не более 6,5 миль – считая, что крейсер дал ход в 11.55 и с учетом того, что, согласно вахтенному журналу «Варяга» траверз о.Пхальмидо был пройден в 12.05 по русскому, и, соответственно, в 12.40 по японскому времени, на преодоление этого расстояния крейсер и канонерская лодка затратили целых 45 минут, то есть их средняя скорость не превышала 8,7 узлов. При этом следует иметь ввиду, что речь идет не о скорости собственно «Варяга» и «Корейца», так как им «помогало» сильное течение, скорость которого, вероятно, достигала 4 узлов у рейда и доходила до 3 узлов у о. Пхальмидо. Другими словами, исчисленная нами средняя скорость 8,7 узлов – это сумма скорости кораблей и течения. Впрочем, насколько известно автору, направление этого течения не вполне совпадало с направлением движения «Варяга» и «Корейца», скорее, оно «подталкивало» корабли в правый борт под углом примерно 45 градусов с кормы. Таким образом, русские корабли получали добавочное ускорение с одной стороны, но с другой им необходимо было брать левее, с тем чтобы не быть снесенным правым бортом за фарватер, что уменьшало их скорость относительно той, которую они развили бы на тихой воде, с теми же оборотами машин. Поэтому сказать точно, какую именно «свою» скорость имели «Варяг» и «Кореец» и какую им придало сопутствующее течение, достаточно затруднительно. Но для наших целей это и не нужно, так как для оценки маневрирования русских кораблей нужно знать «скорость относительно суши», а не причины, которыми она была вызвана. Поэтому здесь и далее мы (если только прямо не оговорено обратное) говоря о скорости «Варяга» и «Корейца», будем иметь ввиду не ту скорость, которую сообщали им машины, а общую, то есть приданную как машинами, так и течением.

Так вот, «Варяг» изменил свою скорость в промежутке между 12.20 и 12.22 и как раз примерно в это же время вышел из территориальных вод. То есть до о. Пхальмидо ему оставалось идти еще около 3 миль, а на траверз острова он вышел в 12.40, а это значит, что для преодоления 3 миль крейсеру потребовалось 18-20 минут. Это соответствует средней скорости 9-10 узлов и очень похоже на описание В. Катаева, сообщавшего о распоряжении с «Варяга» держать скорость 7 узлов. Дело в том, что скорость кораблей в те годы измеряли по числу оборотов их машин, и команду с «Варяга», естественно, следует понимать не как «держать скорость 7 узлов относительно о. Пхальмидо», а как «дать обороты машин, соответствующие скорости 7 узлов». Вот эти-то 7 узлов, да плюс скорость течения и сообщили маленькому русскому отряду те самые 9-10 узлов, на которых «Варяг» и «Кореец» шли по фарватеру до о. Пхальмидо.

Поскольку рассчитанные нами 9-10 узлов больше, чем средняя скорость на всем маршруте 8,7 узлов, то вроде бы получается, что прав А.В. Полутов, и крейсер после первых выстрелов «Асамы» все же увеличил скорость. Но, тем не менее, по мнению автора настоящей статьи, прав все-таки В. Катаев, и «Варяг», после того, как по нему открыли огонь скорость все-таки уменьшил, а дело тут вот в чем.


С учетом того, что до границы территориальных вод крейсеру нужно было идти примерно 3,5 мили, а преодолел он это расстояние за 25-27 минут, то его средняя скорость составляла 7,8-8,4 узла. В 11.55 «Варяг» только-только снялся с якоря: с момента распоряжения «С якоря сниматься» прошло всего 10 минут. Если кто-то сомневается, то давайте вспомним, что для того, чтобы дать ход спустя 8 минут после приказа, «Асаме» потребовалось расклепать якорную цепь – на «Варяге», как известно, ничего такого не делали. Соответственно, в 11.55 русский крейсер только-только начал движение, а ведь ему нужно было время, чтобы разогнаться: и вряд ли он сразу же, еще до ухода с рейда развил означенную скорость. Скорее всего, «Варяг» медленно продефилировал мимо «Тэлбота» и «Эльбы», и лишь затем начал ускоряться, то есть какую-то часть своего пути до границы территориальных вод он проделал со скоростью меньшей, чем 7,8-8,4 узла, а затем ускорился свыше эти значений. В пользу этого говорит и изложение В. Катаева, который утверждает, что еще до начала боя машины «Корейца» развили 110 оборотов/мин., то есть канонерская лодка какое-то шла с максимальной для себя скоростью (на сдаточных испытаниях машины «Корейца» развили 114 об/мин.).

Тут, правда, возникает вопрос. Паспортная скорость «Корейца» - 13,5 узлов, и если он развил такую скорость только за счет машин, то тогда, получается, что канонерская лодка шла по фарватеру (с учетом дополнительной скорости течения) на 16-16,5 узлах? Конечно же нет, но дело в том, что мы не знаем, какую максимальную скорость мог развивать «Кореец» 27 января 1904 г. На испытаниях, при водоизмещении в 1 213,5 тонн, лодка при 114 оборотах развивала в среднем 13,44 узла, но это было за 17 лет до описываемых событий, и, вероятнее всего, водоизмещение «Корейца» перед боем было значительно больше того, с которым проводились испытания (полное водоизмещение корабля по проекту составляло 1 335 т, а каковым оно было в действительности на день боя?) Таким образом, весьма вероятно, что сразу после снятия с якоря «Варяг» и «Кореец» двигались очень медленно, затем, по выходе с рейда, постепенно ускорились, возможно до 13,5-14 узлов, но затем, выйдя за пределы территориальных вод и вступив в бой, сбросили скорость до 9-10 узлов и именно так и шли до траверза о. Пхальмидо.

Надо сказать, что вся эта реконструкция – целиком и полностью на совести автора, уважаемые читатели могут принять его версию, а могут и не делать этого. Единственный факт, за которым можно ручаться твердо, заключается в том, что от начала боя и до траверза о. Пхальмидо «Варяг» и «Кореец» шли со скоростью не более чем 9-10 узлов.

Движение со столь малой скоростью стало одним из многочисленных поводов для того, чтобы упрекать Всеволода Федоровича Руднева, что он и не собирался прорываться в море и вообще не хотел вести серьезного боя, а желал только обозначить прорыв, немного повоевать и побыстрее отступить, с тем, чтобы и честь мундира спасти, и жизнью при этом рисковать по минимуму. Те, кто склонен винить В.Ф. Руднева в небрежении долгом вроде бы вполне справедливо заявляют, что на подобной скорости идут куда угодно, но только не на прорыв. Те же, кто продолжают считать Всеволода Федоровича достойным командиром, обычно апеллируют оппонентам, что развивать большую скорость на узком фарватере, да еще и в боевой обстановке, было бы неправильно, так как легко было бы выскочить на мель. В пример обычно приводят аварию французского крейсера «Адмирал Гейдон», как раз-таки и вылетевшего на камни около о. Пхальмидо (Йодольми) в совершенно мирной обстановке, а также аварию миноносца «Цубамэ», пытавшегося на полной скорости преследовать «Кореец» в день его неудавшегося ухода в Порт-Артур.

Обычно эти примеры контраргументируют, ссылаясь на выход в море «Чиоды», состоявшийся в ночь с 25 на 26 января 1904 г., потому что если русскому крейсеру среди бела дня понадобилось 45 минут, чтобы дойти от рейда Чемульпо до о. Пхальмидо, то японскому кораблю – всего только 35 минут темной безлунной ночью («Чиода» снялся с якоря в 23.55). И это при том, что «Чиода» лишь единожды проходил этим фарватером, в то врем как штурман «Варяга» Е.А. Беренс ходил им 5 раз – трижды на крейсере и дважды – на «Корейце». Все вышесказанное, по мнению многих любителей истории военно-морских флотов как раз и свидетельствует о том, что «Варяг», имея на то желание своего командира, мог бы двигаться по фарватеру куда быстрее.

Что можно сказать в ответ на это? Да, действительно, есть факт – крейсер «Чиода», имея в своем «активе» всего лишь один-единственный проход по фарватеру, действительно во второй раз прошел от рейда до о. Пхальмидо за 35 минут. Безлунной ночью. И, по всей видимости, его командир и штурманы приобрели во время этого выхода необходимый опыт, равно как и понимание опасностей следования фарватером Чемульпо на относительно высоких скоростях. Ничем иным невозможно объяснить тот факт, что спустя чуть более, чем сутки, тот же самый «Чиода», вышедший утром 27 января (в день боя с «Варягом») с того же рейда, смог присоединиться к эскадре С.Уриу лишь спустя два часа после выхода с рейда. Просто читаем «Боевое донесение» командира крейсера: «В 08.30 9 февраля (27 января по старому стилю) вышел с якорной стоянки Чемульпо и в 10.30 соединился с 4-ым боевым отрядом, находящимся у острова Philip» - последний находится рядом с о. Хэридо, в 3 милях от о. Пхальмидо, а эскадра С. Уриу располагалась между этими тремя островами. Иными словами, пройдя один раз фарватер Чемульпо на 12, возможно даже 13 узлах в потемках, командир «Чиода» Мураками даже при утреннем свете вовсе не жаждал повторения предыдущего «рекорда»…

Вполне вероятно, что при известной удаче, фарватер Чемульпо можно было бы проскочить днем и на 20 узлах, теоретические предпосылки для этого, наверное, были. Но при этом, по мнению автора, движение на скоростях, больше чем 12, максимум - 13 узлов представляло опасность для идущего в бой корабля. Даже кратковременная потеря управляемости могла привести к тому, что крейсер выйдет за пределы фарватера и сядет на камни.

Таким образом, мы имеем две общераспространенные версии: В.Ф. Руднев не развил высокую скорость, потому что не желал вступать в решительный бой, и что В.Ф. Руднев не развил высокой скорости, потому что опасался посадить «Варяг» на камни. При всем уважении к высказывающим ее лицам, автор настоящей статьи полагает, что обе они неверны.

Точнее так: мы уже никогда не узнаем, что думал Всеволод Федорович Руднев, совершая то или иное действие, поступок. Однако автор настоящего цикла статей готов предложить в дополнение к существующим двум версиям третью, внутренне непротиворечивую и вполне объясняющую поведение командира «Варяга». Это не будет доказательством того, что первые две версии ошибочны (повторимся – мы никогда не узнаем истинные мотивы Всеволода Федоровича), но, по мнению автора, его версия как минимум будет иметь такое же право на жизнь, как и остальные.

В.Ф. Руднев являлся командиром боевого корабля 1-го ранга, и, конечно, будучи профессиональным военным должен был как-то планировать будущий бой. Любое планирование исходит из предположений о том, чего будет добиваться, и как будет действовать противник в предстоящем сражении. Цель японцев была совершенно понятна – уничтожить русские стационеры. А вот способов, которыми можно было бы этого добиться, было несколько. Первый, и самый простой – японская эскадра могла попросту «закупорить» выход с фарватера у о. Пхальмидо. То есть первые 6 миль от рейда Чемульпо русские корабли обречены были идти по довольно узком фарватеру, у острова этот фарватер вывел бы русские корабли на достаточно широкий плес. Так вот Сотокичи Уриу вполне мог расположить свои корабли так, чтобы перегородить выход с фарватера, концентрируя на нем огонь своих шести крейсеров. В этом случае для идущих на прорыв «Варяга» и «Корейца» все закончилось бы очень быстро.

Как известно, бортовой залп шести японских крейсеров насчитывал 4*203-мм, 23*152-мм и 9*120-мм орудий. А противопоставить им можно было бы, пожалуй, не более 4 орудий «Варяга» и одной, возможно - двух 203-мм пушек «Корейца» - двигаясь по фарватеру навстречу японским кораблям нельзя было стрелять полными бортовыми залпами. С учетом уровня подготовки артиллеристов «Варяга» предсказать результат такого противостояния было бы несложно.

Но с другой стороны, плес в районе о. Пхальмидо был неширок, и сосредоточить там 6 крейсеров так, чтобы они могли бы обстреливать фарватер одновременно было бы весьма непростой задачей. Кораблям японцев пришлось бы либо маневрировать самым малым ходом, либо же вообще встать на якорь, и тогда у русских стационеров появлялась возможность, развив большой ход, быстро сблизиться с неприятелем.

Если бы японцы использовали подобную тактику, то В.Ф. Руднев ничего бы не выиграл, идя по фарватеру малым ходом – наоборот, единственная возможность нанести какой-то вред неприятелю как раз и заключалась бы в том, чтобы быстро сблизиться с ним вплотную, на расстояние, с которого русские комендоры до (весьма быстрой!) гибели «Варяга» и «Корейца» могли бы обеспечить сколько-то значимое количество попаданий в японские корабли. В подобном столкновении канонерская лодка могла нанести много вреда японцам – если те сосредоточат огонь на наиболее опасном «Варяге» и позволят «Корейцу» подойти поближе, то даже несколько попаданий тяжелых 203-мм снарядов могли бы нанести чувствительные повреждения небольшим (за исключением «Асамы») японским крейсерам. Конечно, сегодня мы знаем, что с учетом качества русских снарядов подобные расчеты могли и не оправдаться, но русские морские офицеры были уверены в своем оружии и по-другому тогда считать вряд ли могли.

Иными словами, если бы С. Уриу избрал тактику блокирования выхода с фарватера превосходящими силами, то «Варягу» и «Корейцу» следовало выйти на прорыв совместно, а затем, убедившись в намерениях неприятеля, развить полный ход с тем, чтобы как можно быстрее сблизиться с ним.

Второй вариант заключался в том, чтобы рассредоточить эскадру по плесу, и С. Уриу так и хотел поступить, но ему этого не удалось. На "Варяге" видели японские крейсера, толпящиеся у о. Хэридо, понятно было, что они не рассредоточены, поэтому такую диспозицию японских сил мы рассматривать не будем.

И, наконец, третья разумная тактика «за японцев» заключалась в том, чтобы разгромить русские корабли на отходе. Для того, чтобы разобраться в этом, давайте уделим немного времени географии «поля боя». Увы, на всех схемах сражения обычно передают только малый ее фрагмент, захватывающий фарватер из Чемульпо, да о. Пхальмидо, где, собственно, и развернулись боевые действия, но для того, чтобы разобраться с ситуацией, в которую угодил «Варяг» требуется более масштабная карта. Разумеется, есть лоции, как, например, вот эта, но далеко не у каждого достанет терпения разбираться со столь подробной картой.


Поэтому поступим проще и дадим краткое описание возможных маршрутов прорыва «Варяга» в море. Итак, сперва, как мы говорили ранее, «Варягу» нужно было преодолеть фарватер отделяющий рейд Чемульпо от плеса, начинающегося за о. Пхальмидо – для этого крейсеру нужно было пройти 6 миль от начала фарватера (и, примерно, 6,5 миль от места своей якорной стоянки), а затем «Варяг» выходил на достаточно широкий плес. Но на этом прорыв «Варяга» только начинался.

Очень примитивно этот плес можно описать как треугольник, протянувшийся с юго-запада на северо-восток, при этом его основание было на юго-западе, а вершина упиралась в о. Пхальмидо на северо-востоке. От основания треугольника отходили три канала, которыми можно было выйти в море – Западный, канал Летучей рыбы и Восточный. В середине этого треугольника располагался достаточно крупный остров (на приведенной выше карте он обозначен как Marolles, хотя за первые две буквы автор не ручается), и для того, чтобы «Варягу» подойти к одному из этих проливов, он должен был обогнуть этот остров с севера или с юга. Огибая остров с севера можно было бы кратчайшим путем пройти в Западный канал или канал Летучей рыбы, а вот для прохода в Восточный нужно было обходить остров с юга.

Для прорыва «Варягу» годились Летучая Рыба и Восточный – Западный был относительно неглубок, и предназначался для малотоннажных судов.

Так вот, корабли С. Уриу располагались у о. Хэридо, то есть рядом с вершиной нашего треугольника-плеса. И если бы они, обнаружив «Варяг» на фарватере, дали ход и пошли бы примерно параллельным прорывающемуся «Варягу» курсом к острову Marolles, то тем поставили бы русские корабли в совершенно безвыходное положение. Дело в том, что в этом случае «Варяг» оказался бы у них по корме, на острых курсовых углах и по нему могла бы «работать» артиллерия всех шести японских крейсеров, которых при таком движении ничего не стесняло бы. При этом «Варягу» пришлось бы догонять эскадру С. Уриу. Прорываться в обход Marolles с севера «Варяг» не мог – дорогу туда ему отрезала японская эскадра, оставалось только обойти Marolles с юга и пытаться прорваться в море Восточным проливом. Но от о. Пхальмидо до Marolles – примерно 9 миль, и, обходя Marolles с юга, «Варяг» должен был пройти узкость между Marolles и островом Yung Hung Do, которая не превышала 3 миль.

Допустим, «Варяг» дает 20 узлов на фарватере и идет на прорыв. Японцы, видя русский крейсер на фарватере, на скорости в 15 узлов направляются к Marolles опережая «Варяг» на 3-4 мили. До островков Humann (Сооболь), находящихся аккурат между Marolles и Yung Hung Do, русским идти 12-13 миль, и «Варяг» на 20 узлах проделает этот путь за 35-40 минут. Японцам до Humann идти только 9 миль, и спустя 35-40 минут они окажутся у этих островков как раз одновременно с «Варягом». То есть получается так – если С. Уриу предпочтет вести бой на отходе, а «Варяг» ринется в прорыв на 20 узлах, то русскому крейсеру сперва придется идти 30-40 минут под огнем большинства (если не всех) крейсеров С. Уриу, а затем он окажется в трехмильном проливе одновременно с японской эскадрой. И даже если каким-то чудом бронепалубный русский крейсер сможет пережить такое соседство, то от островков Humann до начала Восточного пролива идти еще 6 миль, при это если какие-то крейсера японцев начнут отставать, то огонь вдогон они все равно вести смогут, а уж «Асама»-то без проблем сможет «сопровождать» «Варяг» двигаясь с ним борт о борт. Вряд ли кто-то на «Варяге» сомневался в том, что броненосный крейсер японцев способен развить 20 узлов…

В общем, при такой японской тактике никаких шансов у «Варяга» не было, хуже того – попытка «20-узлового» прорыва приводила к достаточно быстрой и, в общем, бессмысленной гибели крейсера. А вот для того, чтобы подольше повоевать и подороже продать свою жизнь, следовало поступить по другому: следовало не гнаться за японской эскадрой, а нужно было пропустить ее вперед. Пошли японцы к Marolles? Скатертью дорога, в этом случае «Варягу» следовало уменьшить ход и попытаться пройти под кормой японских кораблей. Прорваться это не помогло бы, но, по крайней мере, в этом случае японцы уже не смогли бы расстреливать «Варяг» всей эскадрой, потому что их концевые мешали бы головным, а «Варяг», выйдя на плес, мог бы довернуть, чтобы действовать артиллерией всего борта. Шансов на прорыв – ноль, шансов на победу – ноль, но возможности продержаться подольше и нанести японцам побольше ущерба такой вариант давал.

Вот только для этого нужно было не лететь, сломя голову, на 20 узлах на вражескую эскадру, а наоборот, идти медленнее японских крейсеров и пропустить их вперед.

Что видел Всеволод Федорович Руднев, когда японцы открыли огонь? То, что их крейсера все еще неподвижны, за исключением «Асама», который уходит от о.Пальмидо и ведет в бой, повернувшись кормой к русским кораблям. То есть, по всей видимости, С. Уриу все же предпочел сражаться на отходе, так как их сильнейший корабль отступает. Но, с другой стороны, остальные японские крейсера пока не проявили своих намерений и было бы неплохо дать им это сделать еще до того, как обзор на них перекроет о. Пхальмидо.

Иными словами, сбавив ход, Всеволод Федорович решил сразу несколько тактических задач. Он мог еще некоторое время наблюдать за бронепалубными японскими крейсерами, с тем чтобы точно определить их намерения, когда они наконец дадут ход. Но при этом расстояние до «Нанивы» и прочих было слишком велико для прицельной стрельбы, так что, сбавив скорость В.Ф. Руднев не рисковал попасть под сосредоточенный огонь всей эскадры - и так оно фактически и получилось. Ну а потом, по мере сокращения расстояния, между «Варягом» и «Корейцем» с одной стороны и «Нанивой», «Чиодой», «Такачихо», «Ниитакой» и «Акаси» оказался бы о.Пхальмидо, мешающий стрельбе. Таким образом, на протяжении некоторого времени бой с японской эскадрой свелся бы к поединку «Варяга» и «Асамы», и это тоже было бы в интересах русских кораблей – хоть не под расстрелом целой эскадры воевать, опять же, это шанс продержаться подольше, нанести японцам больше повреждений. И если японский флагман, не разобрав с какой скоростью «Варяг» идет на прорыв, все же поведет свои корабли к Marolles, то появляется неплохой шанс после выхода из-за о. Пхальмидо пройти у них под кормой… Кроме этого, можно было бы рассчитывать на то, что комендоры «Асамы», полагая что «Варяг» летит на всех парах, и не ожидая от него столь небольшой скорости не сразу разберутся в чем дело, и возьмут неверный прицел (что, опять же, произошло в действительности!). И, наконец, 9-11 узлов, это как раз стандартная скорость русских кораблей на довоенных стрельбах. Понятно, что комендоры «Варяга» не слишком умелы, так хоть дать им возможность стрелять в привычных для себя условиях – авось, и попадут в кого-нибудь…

Иными словами, резонов для того, чтобы уменьшить ход после того, как «Асама» определил свои намерения, приведя «Варяг» на острый кормовой угол было множество – и ни один из них не связан с желанием «держаться от боя подальше» или «не вступать в решительный бой». А вот что дал бы В.Ф. Рудневу 20-узловый рывок? Ну, вылетел бы «Варяг» на всех парах из-за о. Пхальмидо на японскую эскадру, только-только снявшуюся с якорей и расстреляли бы они его в упор. Сближение с вражскими крейсерами имело какой-то смысл лишь в том случае, если бы «Кореец» также смог бы развить 20 узлов и "вылететь из за острова" вместе с "Варягом", тогда его 203-мм пушки накоротке могли бы сказать свое веское слово. Но «Кореец» ничего такого сделать не мог, он даже не смог бы поддержать ринувшийся вперед «Варяг» огнем, потому что ему мешал бы о. Пхальмидо. В итоге, героически рванувшись вперед, В.Ф. Руднев поставил бы под разгром свой отряд по частям, не дав ему шансов нанести ущерб неприятелю. И сегодня многочисленные критики писали бы о тактически безграмотном головотяпе-Рудневе, который в угоду внешним эффектам (как же – героический рывок на врага на крейсере, у которого механизмы дышат на ладан, да еще по узкому фарватеру!) позорно «слил» бой...

Все вышеприведенное неопровержимо свидетельствует об одном – движение «Варяга» и «Корейца» на скорости 9-10 узлов в начале боя является тактически грамотным, и в тот момент, пожалуй, единственно верным решением, направленным в первую очередь на то, чтобы причинить японцам максимум ущерба, минимизируя при этом свои потери.
Автор:
Андрей из Челябинска
Статьи из этой серии:
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Часть 2. Но почему Крамп?
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Часть 3. Котлы Никлосса
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Часть 4. Паровые машины
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Часть 5. Наблюдающая комиссия
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Ч. 6. Через океаны
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Ч. 7. Порт-Артур
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Ч. 8. Корейский нейтралитет
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Ч. 9. Выход "Корейца"
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Ч. 10. Ночь
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Ч. 11. Перед боем
Крейсер "Варяг". Бой у Чемульпо 27 января 1904 года. Ч. 12. О точности стрельбы

https://topwar.ru/146407-krejser-varjag-boj-u-chemulpo-27-ja...

https://topwar.ru/147390-krejser-varjag-boj-u-chemulpo-27-ja...

Картина дня

наверх